Текст книги "Слава (СИ)"

Автор книги: Torens

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Наверняка многим знакома ненависть без причины, когда смотришь на человека и думаешь: «Сууука, как же я тебя ненавижу», а ведь этот человек тебе ничего и не сделал. Он мог просто стоять, а ты уже воображал, как откручиваешь ему голову. Вот именно такую ненависть у меня вызывал Слава Мищенко. Я даже не знаю, что меня больше в нем бесит: его вечная улыбка от уха до уха или то, что вокруг него всегда увивается народ. Этот человек, как магнит просто притягивал к себе людей. У нас в универе не было ни одного студента, ни одного препода, которые не знали и не любили Славу Мищенко. Только я один его терпеть не мог. Правда, я об этом не распространялся, так как побаивался быть затоптанным его армией поклонников или разорванным на кусочки.

Главное, в нем ведь не было ничего такого. Он не писаный красавец, не богатенький буратино, не гений. Он вполне обычный рядовой студент. Но его словно медом обмазали, а иначе, почему к нему все так тянулись? Хотя я не исключаю тот факт, что дело в его обаянии. Он мог любого препода уломать отпустить всю группу домой пораньше, поставить четверку вместо тройки (причем как себе, так и кому-то другому). И при всем при этом его нельзя было назвать наглым. Если кому-то требовалась помощь или для чего-то нужны были добровольцы – Слава был в первых рядах.

Как видите, довольно раздражающая личность.

И с мыслями, что мне придется аж четыре пары лицезреть этого типа, я пнул дверь в аудиторию, совершенно не рассчитывая, что она откроется, так как пришел я довольно рано. Дверь шарахнулась об стену и отлетела назад, чуть не ударив меня по носу, но я вовремя подставил ногу, останавливая ее, и увидел того, кого видеть точно не хотел. Слава сидел у открытого окна на подоконнике. От шума, что я произвел, он вздрогнул и обернулся. Его лицо было испуганным, но спустя секунду появилась эта дурацкая улыбка. Меня передернуло.

– Привет, – поприветствовал он меня. – Ты сегодня рано.

Я зашел в кабинет и направился к своему излюбленному месту на галерке.

– Сестра заболела и всю ночь плакала, не давая спать, так что я сбежал из дома в надежде подремать хоть здесь полчасика.

– Понятно...

И что тебе понятно, понятливый ты наш? Мне вот совсем не понятно, зачем родители захотели еще одного ребенка, да еще и в таком не молодом возрасте. Рожать в сорок пять! Мать с ума сошла!

– Слушай, закрой окно, а? – попросил я. – На дворе, блин, середина декабря, холод собачий, а ты тут окна пооткрывал.

Слава молча спрыгнул с подоконника и взялся за оконную ручку. Возможно, будь в аудитории кто-то еще, то я не обратил бы на случившееся внимания, но мы были одни, и я следил за действиями Славы. Он толкнул окно к раме, но в паре сантиметров от нее остановился, словно размышлял о чем-то, а затем все же послышался хлопок и парень повернул ручку. Я закрыл глаза, все же надеясь покемарить до начала пары.

Увы, мне это не удалось. Спустя десять минут в кабинет стали вваливаться одногруппники с периодичностью в несколько минут, которые сразу стали болтать и шуметь. Я застонал и почти сполз под парту. Черт возьми, я хочу спать! Спать! Спать! Спать!

Окончание пар для меня было, как манна небесная, потому что я уже почти ничего не соображал. Плетясь к остановке, все, о чем я мог думать, так это чтобы Марго заснула к тому времени, как я окажусь дома, тогда бы и я смог поспать. За этими мыслями я не сразу заметил у пешеходного перехода впереди меня Славу. Резко появилось желание развернуться обратно, но усталость брала свое, поэтому я все же сделал еще один шаг вперед, отвернувшись от парня, а затем затормозил и вновь посмотрел на него. Слава не улыбался. Ну да, конечно, кому ему улыбаться на переходе? Не тому же мужику или женщине, что стояли рядом с ним. Но все равно, видеть его не улыбающимся, пусть даже в профиль, было так странно, что я стоял на месте, как баран, и пялился на него, как на ворота.

Загорелся зеленый для пешеходов, и мужчина с женщиной стали переходить дорогу, а навстречу им пробежал какой-то мальчишка. А вот Мищенко остался на месте. Я нахмурился, не понимая его манипуляций. Спустя пятнадцать секунд зеленый уже горел для машин, которые резво сорвались со своих мест. Дорога тут была прямая и длинная. По утрам и вечерам движение обычно стояло из-за пробок, но днем оно было вполне оживленным, причем большинство автомобилистов начхать хотели на знак «40» и неслись на всех 80 км/ч, если не на 100.

Слава повернул голову влево, и я понятия не имел, на что он там смотрит. Я же смотрел на его затылок. Среди легковушек появился мусоросборник с дурацкой надписью: «Улыбнись чистому городу». Он быстро приближался к тому месту, где стоял парень, и когда расстояние не превышало метров пятидесяти, Слава посмотрел вперед и занес ногу для шага. Из-за ночи без сна, я тупил по-жесткому. В моей голове были две картинки. Первая – это на которой по дороге ехал грузовик на довольно большой скорости. Вторая – на которой Слава собирался сделать шаг. По отдельности они казались непримечательными, пока вторая картинка не наложилась на первую. Мои глаза сами по себе широко распахнулись, а я крикнул: «Слава!». Парень вздрогнул, так и не сделав шаг, и повернулся в мою сторону. Грузовик пронесся мимо.

Мищенко испугано, так же, как когда я застал его сидящим на подоконнике, смотрел на меня. И я понял, что парень собирался сделать, если бы я не вошел в аудиторию или вошел хотя бы на минуту позже. Он второй раз за день пытался покончить с собой. И эта мысль так разозлила меня, что я просто подлетел к парню, хватая его за ворот куртки и притягивая к себе.

– Ты что творишь? – прошипел я.

– Я устал, – прошептал он в ответ. – Я очень устал, – и вдруг заплакал, заставляя меня не только отпустить его, но и отскочить назад. А Слава продолжал плакать, его словно прорвало. И с этим надо было что-то делать.

– Ты где живешь?

– Там, – сквозь слезы выговорил парень, махнув рукой куда-то в сторону.

– «Там» меня не устраивает. Адрес говори.

Он сказал, и я порадовался, что идти от силы минут пятнадцать, и не надо ехать ни в каком автобусе или троллейбусе. Схватив Славу за руку, я потащил его к нему же домой. Думаю, мы представляли собой довольно интересное зрелище, почти все прохожие на нашем пути с любопытством провожали нас взглядом. Могу их понять, не часто встретишь двадцатилетнего парня, который тащит за собой, как на буксире другого такого двадцатилетнего парня, что рыдает.

Оказавшись под дверями квартиры Мищенко, я потребовал у него ключи, и он, пошарив в карманах, без сопротивления или вопросов отдал их мне. Открыв дверь, я втолкнул внутрь парня и сам зашел, быстро снимая обувь и верхнюю одежку, после чего прошел вглубь квартиры, будто я был ее хозяином.

Квартира была однокомнатной и... Как бы это помягче сказать... Нищей. Тут из всех щелей так и слышались полудохлые голоса, что молили: «Ремонт! Мне нужен ремонт!». В единственной комнате, кроме старого шкафа, письменного стола, заваленного книгами и тетрадями и разобранного дивана, ничего больше не было. Слава, немного успокоившись, уселся на этот самый диван. Я посмотрел на него.

– Чай будешь?

Парень кивнул, и я пошел на кухню готовить чай. Кажется, он тоже забыл кто на самом деле хозяин этой обители. Набрав в чайник воду, я включил его, точней попытался. Пощелкав пару раз кнопку включения туда-сюда, я догадался проверить свет. И моя догадка оправдалась. Света в квартире не было. Зато теперь понятно зачем на газовой плите стоит кастрюля с чистой водой. Похоже, свет еще утром отключили. Я пошарил по ящикам в поисках спичек или зажигалки, но не нашел ни того, ни другого. Вздохнув, я вернулся в комнату и увидел Славу, сладко спящего на диване.

– Это наглость, – не понятно кому заявил я и плюхнулся рядом с парнем. Уснул я уже через минуту.

Проснулись мы со Славой одновременно от падения явно чего-то тяжелого у соседей сверху. За окном уже начинало темнеть, поэтому я поднялся с дивана и прошел к выключателю, рассчитывая, что свет уже должны были дать.

Слава, услышав, как я щелкаю выключателем, уселся на диване, и взъерошив свои и без того взлохмаченные после сна волосы, произнес:

– Не старайся. У меня нет электричества.

– В каком смысле нет? – не совсем понял я, повернувшись к парню.

– В прямом.

Я нахмурился и вернулся к дивану. Усевшись на него напротив Мищенко, я пристально посмотрел на парня.

– Давай рассказывай, что у тебя приключилось и куда подевалось электричество.

– Отключили за неуплату. Свет и горячую воду. Говорят, скоро и холодную отрубят.

– А оплатить?

Слава усмехнулся. Я впервые видел его усмешку.

– Денег нет. В кармане лежат последние двести рублей.

– Я что-то вообще ничего не понимаю. Если у тебя нет денег, то найди работу или попроси у родителей, чего сразу под машину бросаться?

– Я сирота, – упс, это я не знал. – А на работу меня не берут. Три месяца назад я работал в одном кафе, однажды вечером касса оказалась пуста, а деньги нашли у меня в шкафчике. Меня, ясное дело, уволили. Сделали соответствующую запись в трудовой. Хорошо хоть заявление в полицию не подали. Но даже без этого меня теперь никуда не берут. Даже дворником! – отчаянно вскрикнул Слава и завалился на подушку, проговорив в нее. – Бывших зэков на работу берут, а меня нет. Я так устал... Спать почти перестал, постоянно напряжен, нервы ни к черту стали...

Я молча смотрел на него, анализируя все услышанное.

– А никаких сбережений у тебя не было?

Слава оторвался от подушки и посмотрел на меня.

– Были, но я их как раз все отдал, чтобы заявление не писали, – и вдруг он подскочил, наклоняясь ко мне, и с лихорадочным блеском в глазах, зашептал. – Слав, это не я. Я не брал эти деньги.

Я отодвинулся от Мищенко. Конечно, не он. Чтобы знать об этом, мне не надо было заглядывать ему в глаза или слышать его оправдания. Я просто знал, что Мищенко не способен на такое. Он никогда ничего ни у кого не брал без разрешения, будь то какая-то мелочь, вроде ручки или листа бумаги, или нечто ценное. Телефон, там, например.

О, кстати, отвлечемся на секунду. Слава действительно назвал меня Славой. Но мы с ним не тезки. Он Святослав, а я Вячеслав. Вот так. Вячеслав Горников. Приятно познакомиться. И я делаю это очень вовремя...

– Знаю, что не брал, – обрадовал я Мищенко. Он облегченно вздохнул и сам отстранился от меня. А я тут же его добил.

– Тебя развели, как лоха.

– В каком смысле? – Слава захлопал ресницами.

– В прямом. Давай-ка повторим все, что ты мне сказал. В воровстве тебя обвинили, даже несмотря на то, что деньги нашлись, соответствующую запись в трудовую тебе сделали, твои сбережения у тебя забрали, заявление в полицию не написали... И я абсолютно уверен, что это все произошло меньше, чем за час, и без вмешательства комиссии.

– Какой комиссии?

Я усмехнулся.

– Ну ясно. Нашли лоха. Ладно, не ссы, сейчас все сделаем, – я выудил из кармана телефон и среди звонков нашел нужного абонента.

– Кому ты собрался звонить? – поинтересовался Слава. Я взглянул на него исподлобья и ответил.

– Папе. Он у меня полковник полиции, – и, не дожидаясь следующего вопроса парня, нажал вызов, поднося телефон к уху.

– Пап, привет.

– Привет, – раздалось на том конце. – Ты где пропадаешь? Мать уже волноваться начала.

– Да у меня тут у друга проблемы возникли еще три месяца назад, а он только сегодня удосужился рассказать о них. В общем, помощь твоя нужна.

– В чем дело?

– Его в воровстве на работе обвинили, а это не он. Я все тридцать два готов отдать за это. Деньги сразу нашли. Полицию не вызывали и заявление не писали, но в трудовую запись о воровстве сделали. И как я понял, полицию ему пообещали не вмешивать, если он отдаст свои деньги.

Папа довольно громко фыркнул в трубку.

– Поздравляю. Можешь передать своему другу, что он идиот и лох.

– Я уже сказал ему это. Ты поможешь?

– Помогу, чего уж там. Имя, фамилию друга скажи и место работы.

– Мищенко Святослав, а работал... Ты где работал? – обратился я уже к Славе.

– Кафе «Гуси-лебеди» на Самойловой, – быстро протараторил он. Я же повторил название кафе и его улицу отцу.

– Хорошо. Я разберусь. Ты-то домой сегодня придешь?

Я покосился на Славу, что не сводил с меня глаз и прислушивался к разговору.

– Нет. Пригляжу за другом, а то он от безысходности сегодня сигануть хотел то из окна, то под машину...

Глаза Славы широко распахнулись.

– Отставить, – грозно произнес папа. – Сказал же, что со всем разберусь.

– Есть, отставить. Ладно, давай, пока. И спасибо.

– Пока еще не за что, – ответил отец и повесил трубку. Я же убрал свой телефон.

– Ты знал? – тихо спросил Слава.

– О чем?

– Об окне... Ну что я собирался...

Я поморщился.

– Догадался, когда увидел, что ты под грузовик шагнуть хочешь. Все, сменим тему. У тебя пожрать есть что? Я, конечно, проникся твоей ситуацией, но есть все равно хочется. Если что, я могу в магазин сгонять или деньги вернуть за продукты.

Слава покачал головой.

– Не надо. Пойдем, я что-нибудь приготовлю, – он поднялся с дивана и направился на кухню, но на полпути вдруг затормозил и обернулся ко мне. – Слав, спасибо тебе, – Мищенко улыбнулся. Но не так, как он улыбался в универе, а лишь слегка, но как-то более искренне и тепло.

Я закатил глаза.

– Спасибом меня не накормишь.

Ужин Слава все же приготовил. Банальные макароны, но голодный я и этому был рад. А после за неимением телевизора, который без света и не работал бы, мы при свечах резались в «дурака». И я узнал, что Слава оказывается, умеет жульничать и незаметно таскать карты из биты. Лишь в пять утра, мы вновь завалились спать, решив отдохнуть перед парами хотя бы два часа. Спать мы легли так же вместе на диване. А утром...

А утром я проснулся, чувствуя стояк Мищенко, что упирался мне точно в пятую точку. Он во сне потерся об меня, и я понял, что мне пора сваливать в ванную, чтобы пообщаться с собственным возбуждением тет-а-тет.

Когда я вышел, то Слава уже не спал. Он принял у меня пост в туалете, а я пошел греть воду для чая и одеваться. В универ мы вышли через полчаса, болтая обо всем и не вспоминая о том, что кого-то, не будем показывать пальцем кого, но точно не меня, развели, как младенца. Но уже перед самым подходом к универу, я начал тормозить, понимая, что после того, как мы окажемся внутри, все прекратится. Слава опять потонет в толпе своих поклонников, которые понятия не имеют о его проблемах, а я буду сидеть у себя на галерке и черкать стол.

– Слав, ты чего? – удивленно спросил Слава, когда я окончательно остановился на месте. Я посмотрел на парня.

– Слушай, иди вперед, ладно?

– Э? Почему? Пошли вместе.

– Нет. Иди без меня.

– Не пойду я никуда...

– Ой, да чего ты привязался? Вали в этот гребанный универ и рассылай свои улыбочки направо и налево! – закричал я, теряя терпения, и тут же заглох, осознавая, как это смотрелось и звучало со стороны. Я посмотрел на Славу, который тоже молчал, пораженный моими словами. – Блин, – вырвалось у меня, и я быстрым шагом направился к универу, пока Мищенко отходил от незапланированного концерта.

Оказавшись в универе, я тут же бросился в туалет, где приложился лбом об стену. Идиот. Дурак. Дебил. Дегенерат. Три года быть уверенным, что ненавидишь человека, а потом вдруг осознать, что ты, оказывается, его любишь и просто ревнуешь ко всем, и сразу спалиться перед этим человеком. Да я, блин, бью все рекорды. Победитель, мать его, по жизни.

– Так лажануть! Это же насколько тупым надо быть? – корил я себя, монотонно стуча лбом об стену. – Идиот!

Теперь уже впору мне задумываться о выходе на улицу через окно. Но буду надеяться, что Слава не обратит на мои слова особого внимания...

... Ну да, как же, сейчас! Повезет мне! Мищенко бросился ко мне с требованием поговорить сразу, как я появился в аудитории, а я кинулся прочь от него. И мы, в полной тишине, навернули не один круг в кабинете под удивленные взгляды одногрупников, пока не пришел препод и не заставил нас сесть на места.

После пары я сделал «самолетик», то есть расставив руки в стороны и свистя, бегом смылся из аудитории, отставив Славу с носом.

Так продолжалось весь день. И следующий тоже. И последующий. Мищенко с упорством барана пытался меня выловить и поговорить, а я ускользал от него, как червяк, хоть мне и не нравится это сравнение.

Четвертый день не отличался от трех предыдущих, если не считать того факта, что мне пришлось завернуть на работу к отцу. Я без стука ввалился в его кабинет, удивив его.

– Ты чего тут делаешь?

– Мама позвонила, сказала, что у Гошки памперсы закончились, и ты дашь деньги, чтобы я их купил, – отрапортовал я. Папа полез за бумажником. Достав пять тысяч, он протянул их мне, а я уже, аккуратно сложив их пополам, запрятал во внутренний карман куртки и направился к выходу, когда в дверь постучали, а затем приоткрыли и в образовавшуюся щель просунулась улыбающаяся морда Славы. Чтоб его черти сожрали! Какого черта он тут делает?

– Можно? – поинтересовался парень, бегая глазами от меня к моему отцу.

– Мищенко? – уточнил папа.

– Да.

– Заходи.

– Я пошел, – решил я известить их. Но не тут-то было.

– Останься, Слав. Вы ж друзья, к тому же ты мне сообщил о случившемся, так что имеешь право все знать, – сказал отец. Я еле сдержался, чтобы не застонать и не удариться головой об стену.

– В общем так, друзья мои хорошие, навели мы тут справки, прошерстили это кафе, и выяснили, что Святослав не один такой ло... Кхм... Везунчик. Оказывается, хозяин заведения проделывал этот трюк несколько раз, а если быть точнее, то пять. Святослав был шестым. Он сам подкидывал им дневную выручку, затем обвинял в воровстве и требовал деньги, за то чтобы полиция ничего не узнала.

– И что теперь будет? – спросил Слава.

– Суд, конечно. Твои деньги тебе вернут. Ах, и вот еще что, – папа порылся у себя на столе и выудил среди бумаг маленькую визитку. – Держи, это визитка адвоката, что будет представлять всех пострадавших. Так как дело вы точно выиграете, в этом можешь не сомневаться, то вы ему ничего не должны будете. Единственное что, позвони и обсуди с ним сумму морального ущерба.

– Моральный ущерб? – заторможенно повторил Слава, забирая визитку. Он явно находился в прострации от счастья и теперь туго соображал.

– Да, – подтвердил отец.

– Отлично. Все хорошо, что хорошо кончается. Ну, я пойду? – подал я голос.

– Слава, подожди! – окликнул меня Мищенко, придя в себя. Сваливаем отсюда, да побыстрей. И у меня почти получилось. Я даже успел взяться за дверную ручку, когда этот тип схватил меня за руку, чуть выше локтя.

– Да подожди ты. Нам надо поговорить.

– Не надо, – сквозь зубы процедил я, выдергивая свою руку из его захвата и дергая дверь на себя. Но не тут то было! Слава вцепился в мое плечо, резко повернул к себе и поцеловал! Поцеловал!!! На глазах у моего отца!!! Он совсем свихнулся, что ли?!

– Кхм... – раздалось в стороне. Слава разорвал поцелуй и повернул голову в сторону, где сидел папа. Я сделал то же самое, только был при этом напуганным до усрачки. – Я вас сейчас в камеру посажу за гей-пропаганду... Так что быстро свалили отсюда. Кыш! Завтра увидимся.

– Ты не придешь сегодня ночевать? – голосом истинного заботливого сыночка спросил я.

– Это ты не придешь сегодня ночевать.

Не понял... Меня что, выгоняют из дома? Я ничего не сделал! Это все Мищенко идиот!

– Пап, это не то, что...

– Все мы правильно с твоей матерью подумали, иначе стали бы заводить второго ребенка на старости лет?

Мое лицо наверняка вытянулось, зато Слава засмеялся и, взяв меня за руку, потащил прочь из кабинета. Думаю, мы вновь представляли собой довольно интересное зрелище. Правда, теперь буксиром работал Слава, а я ошарашенно хлопал глазами, пытаясь переварить слова отца.

Когда я только успел проколоться?..