Текст книги "Там, где я тебя нашел (СИ)"

Автор книги: theoremI

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Поняв, что одевается уже довольно долго, Гермиона схватила шлем и застегнула его под подбородком, натянула черные кожаные ботинки и критично взглянула на краги. Она не понимала, зачем ей надевать их поверх ботинок и бриджей, но решив, что Люциус положил их не просто так, закрепила их на ногах и подошла к зеркалу. Теперь создавалось впечатление, что она в высоких сапогах. Гермиона удивленно осмотрела себя – выглядела она поистине эффектно.

Она вздрогнула, услышав голоса, доносящиеся с улицы через открытое окно.

– Добрый день, мистер Офлам, – донесся до нее бодрый мужской голос. – Вот приготовил для вас Тень и Бланко.

Гермиона в ту же секунду подлетела к окну, прячась за тюлем и осторожно поглядывая вниз. Ее окна выходили на задний двор, куда подвели двух лошадей. Люциус взял под уздцы черного жеребца и ласково провел ладонью по его шее.

– Спасибо, Тони, – негромко сказал он, а потом что-то зашептал лошади, отчего та начала прядать ушами. Он снова повернулся к Тони, который по-прежнему держал белого коня и наблюдал за тем, как Люциус поглаживает Тень. Они заговорили о здоровье Бланко, но Гермиона уже не слушала, рассматривая Офлама. Он тоже переоделся в бриджи, поло и высокие сапоги, и они черной плотной тканью облегали его фигуру, так что она не могла оторвать от него взгляда, особенно когда он поворачивался к ней спиной. Поймав себя на этом, Гермиона прикусила губу и покачала головой.

Черт!

Грейнджер вздохнула и, спрятав зачарованную монету в бюстгальтер, потому что больше было некуда, она еще раз оглядела себя с ног до головы и вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

Если она и чувствовала себя неловко в настолько обтягивающей ее тело одежде, то только до того момента, пока не увидела Люциуса, резко вскинувшего голову, стоило ей только появиться в его поле зрения. Кажется, ей удалось произвести на него впечатление, если судить по тому, как загорелись его глаза при виде нее. Гермиона подошла к Люциусу и замерла, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, под его пристальным взглядом, скользящим по ее фигуре.

– Какие они… красивые, – вдруг произнесла она, переводя взгляд на лошадей.

Вблизи они были поистине огромными, и вся эта затея неожиданно показалась ей несколько безумной, особенно при воспоминаниях о своем опыте взаимодействия с животными.

– И пугающие, – добавила Гермиона, снова встречаясь взглядом с Люциусом, когда тот негромко засмеялся.

– Иди сюда, я познакомлю тебя с Бланко, – он протянул руку, и она, помешкав пару мгновений, вложила свою в его теплую ладонь.

Он тут же потянул ее вперед, туда, где стоял конюх, с интересом наблюдая за ними, все еще придерживая белого жеребца под уздцы. Люциус дал ему знак, и конюх отошел. Они приблизились к лошади, и та нервно дернула головой. Гермиона остановилась, неуверенно глядя на животное. Она волновалась, потому что никогда не имела дел с чем-то подобным. С обычными животными. Она сидела верхом только на гиппогрифе и на фестрале. В обоих случаях было холодно, ее трясло, она вечно соскальзывала, и ее преследовал этот въевшийся на подкорку страх упасть и разбиться. Да, лошадь не была невидимой, как фестрал, или психованной, как гиппогриф, но Гермиона все равно немного опасалась потерять контроль над ситуацией. Она вздрогнула, почувствовав Люциуса позади себя. Он стоял так близко, обволакивая своим присутствием и запахом, что сердце сбилось с ритма. Бланко снова нервно дернул головой, и Грейнджер отпрянула назад, прижавшись спиной к груди Люциуса. Он тут же поймал ее, обхватив за руки чуть повыше локтя, и, наклонив голову, спокойно произнес.

– Он чувствует твой страх, – говорил он, большими пальцами поглаживая ее через жакет, и Гермиона сосредоточилась лишь на его прикосновении и на ощущениях от его ровного голоса. Она сглотнула. – И поэтому нервничает. Ты – его партнер. Он должен быть уверен в тебе.

Гермиона кивнула, стараясь выкинуть из головы все ненужные мысли. Неожиданно он протянул руку и погладил Бланко, заговорив с ним:

– Тихо, малыш, все хорошо, – от его низкого голоса и тембра по спине Гермионы пробежались мурашки. – Юная леди не знакома с тобой, Бланко. Веди себя прилично.

Животное фыркнуло, но заметно успокоилось, и Гермиона чуть выдохнула, заинтригованная влиянием Люциуса на лошадь. Она могла бы подумать что он использует магию, но не чувствовала и толики волшебства. Грейнджер все стояла и слушала, как Люциус разговаривает с животным, понимая, что спокойный баритон влияет и на нее.

– Вот видишь, – сказал Люциус, и она услышала улыбку в его голосе. – Он просто боялся тебя, наверное, даже больше, чем ты его.

– Это вряд ли, – тихо произнесла Гермиона, и он снова отчетливо усмехнулся.

– Лошади – как зеркало, Гермиона. Покажи, что ты спокойна и на тебя можно положиться.

Гермиона кивнула, и Офлам неожиданно взял ее руку в свою и приложил к шее животного. Она инстинктивно выпрямила ладонь, поглаживая коня и слушая его глухое ворчание. Но все ее внимание было сосредоточено на руке, лежащей поверх ее, и прикосновении широкой груди к спине. Это волновало, и Бланко это чувствовал и косился на нее.

– Ты снова нервничаешь, – раздался над ухом его уверенный голос, и Гермиона едва не закатила глаза.

И Бланко тут вообще не при чем…

– Знаешь, может, его подкупить едой? Что он любит? – Гермиона чуть обернулась и посмотрела на Люциуса. Их лица оказались в паре дюймов друг от друга и оба замерли, встретившись взглядами.

– Сладкое, – тихо ответил он, не отводя взгляда, и Гермиона глупо повторила, снова сбитая с толку его близостью

– Сладкое? – ее глаза бегали по его лицу, а пальцы странно покалывало от желания прикоснуться. – Это же вредно.

– Но он все равно его любит.

Она плавилась под его взглядом. Лава расползалась внутри нее, выжигая все приличные мысли и оставляя лишь что-то безумное, но все же прекрасное в своей чистой, первобытной потребности чувствовать и ощущать. Это рассыпалось, стоило Люциусу отпустить ее и сделать шаг назад. Пока она, прикрыв глаза, ругала себя на чем свет стоит, он обошел Бланко сбоку и потянулся к небольшой сумочке, висевшей у седла. Вернувшись к Гермионе, он вручил ей несколько кусочков сахара. Та протянула их коню, и тот с аппетитом принялся жевать, перед этим обслюнявив ей руку, пока собирал каждую крошку мягкими губами. Теперь, когда конь не нервничал, прядая ушами и дергая головой, а был вот таким милым, с этими огромными глазами, он совсем не вызывал тревогу, как тот же Клювокрыл. Гермиона смеялась, наблюдая, с какой настойчивостью он тычется ей в ладошку, и бросила веселый взгляд на Люциуса. Тот с усмешкой смотрел на нее.

– Если ты боишься, мы можем немного изменить наши планы и устроить пикник в саду, – предложил он, но Гермиона покачала головой.

– Нет, я хочу, – расслабившись и получив от Бланко несколько требовательных толчков в плечо, она погладила коня и посмотрела на Люциуса. – Мне теперь самой интересно.

В голове Грейнджер лишь на мгновение проскользнула мысль, что любопытство когда-нибудь сгубит ее, но она быстро откинула ее, так как не переносила нравоучений даже от себя самой.

Люциус усмехнулся и кивнул, принявшись объяснять, как правильно сидеть в седле, за что держаться и как вести себя с лошадью. Пройдя короткий инструктаж, Гермиона, следуя подсказкам Малфоя, подошла к правому боку лошади, обхватила седло руками и поставила ногу в стремя, тут же ощутив мягкое прикосновение руки в перчатке к своему бедру.

– Другая нога, – скомандовал Люциус, и, когда Грейнджер поменяла ногу, проконтролировал, чтобы она хорошо вдела ее в стремя.

Кивнул, и Гермиона оттолкнулась, чтобы перекинуть ногу, чувствуя его руки на своих бедрах, когда он помогал ей устроиться. Оглядев ее, он спросил:

– Удобно?

Грейнджер усмехнулась, отклонившись в разные стороны.

– Вполне, – произнесла она, вспоминая, как все время съезжала то в один бок, то в другой, сидя на Клювокрыле.

Люциус кивнул, развернулся и, быстро вскочив на свою лошадь, чуть надавил пятками на бока и подъехал к Гермионе.

– Вперед, леди, – он чуть дернул вожжами, и его лошадь легкой трусцой двинулась с места, а Гермиона с улыбкой наблюдала за его удаляющейся, невероятно прямой спиной и только качала головой.

Он назвал ее «леди». Это могло сослужить отличным доказательством того, что это не Малфой, но что-то глубоко внутри шептало ей о том, что все не так просто…

Грейнджер игриво сверкнула глазами, чуть ударив Бланко в бока, и тот легкой рысцой побежал вперед, постепенно нагоняя Люциуса и Тень. Страха совсем не было, в ее крови играл адреналин, и она проскакала мимо Малфоя, поймав его удивленный взгляд, и пришпорила коня еще немного, чуть пригнувшись к его шее. Скакать сидя в седле было гораздо приятнее, чем на голой спине Клювокрыла, вечно дергающегося и норовившего скинуть седоков. Бланко слушал ее, отзываясь на каждое движение. Наверное, именно так себя чувствовал Гарри, седлая метлу.

– Гермиона, – окликнул ее Люциус, нагнав через несколько мгновений. Она оглянулась на него, ловя встревоженный взгляд. – Притормози. Натяни поводья.

– Тебе придется обогнать меня, Люциус, – засмеялась она. – Чтобы показать дорогу. Иначе место для пикника буду выбирать я.

И отвернувшись, прижалась еще чуть ниже к шее животного, что для него словно стало командой, и Бланко перешел в галоп. Гермиона уже скакала в галопе на Клювокрыле, отчаянно цепляясь за его перья. То, что она испытывала сейчас, было не сравнить с предыдущим опытом. Она чувствовала себя в безопасности. А может, не последнюю роль играла ее непосредственная принадлежность к львиному факультету – отважных и храбрых. Однако она не решилась снова оглядываться на Люциуса, так как видела, что он злился, а она была не на столько смелой, чтобы встречаться с его гневным выражением лица. Разозлило ли его то, что она ослушалась, или ее ребячество – Гермиона не знала, но вывести его на эмоции оказалось неожиданно приятно.

К сожалению Гермионы, он не обгонял ее, а она опасалась разогнаться еще сильнее и оставить его совсем позади. Вскоре она поняла, что Люциус выбрал такую тактику, чтобы контролировать ее скорость. Вот же слизеринский хитрый змей. Но и она кое-чему уже успела научиться. И стоило ей пришпорить коня сильнее и ощутить новый рывок, Грейнджер услышала, что Люциус нагоняет ее и, чуть склоняясь, перехватывает Бланко под уздцы, замедляясь сам и заставляя того снизить скорость.

Они перешли на шаг и почти сразу остановились. Люциус спрыгнул с коня и, обойдя Бланко, почти сдернул Гермиону с седла. Его серые глаза сверкали яростью, когда их взгляды встретились.

– Что ты… Ты могла свернуть шею, – прорычал он, не выпуская ее из рук и сжимая ее ребра стальной хваткой.

Грейнджер бесстрашно встретила его взгляд, довольная произведенным эффектом.

– Но не свернула же, – негромко произнесла она, не в силах сдержать торжествующую улыбку.

Она замерла, проследив за его взглядом, опустившимся на ее губы, и тихо выдохнула, когда его руки сжались сильнее и слегка потянули ее тело на себя. Гермиона подалась чуть вперед, стоило Люциусу склониться к ней.

– Повезло, – прорычал он, снова посмотрев ей в глаза, и его руки разжались, а Гермиона едва устояла на ногах, ошеломленная тем, что он ее не поцеловал.

В такой момент! Она быстро моргнула пару раз и, чуть прищурившись, проследила, как он подхватил под уздцы обоих лошадей и бросил ей через плечо:

– Мы на месте.

Они свернули с дороги на узкую тропинку.

– Больше так не делай, – сказал Малфой, возвращая ей поводья.

Гермиона погладила Бланко и улыбнулась Люциусу.

– Хорошо, – легко согласилась она, и он с подозрением посмотрел на нее, вскинув бровь.

– Так легко?

Грейнджер кивнула, улыбаясь. Люциус, нахмурившись, взглянул на нее и протянул:

– Назад поедешь со мной.

– А так можно было? – засмеялась Гермиона, чувствуя, как напряжение между ними сходит на нет.

Они прошли еще метров триста, прежде чем выйти к живописному озеру. Гермиона была благодарна этой небольшой передышке, возвращая своему разуму ясность, которую теряла каждый раз, оказываясь рядом с этим мужчиной. Нужно было держать ситуацию под контролем, если она хоть что-то планировала узнать сегодня. Вряд ли ей представится для этого более удачный момент.

Гермиона и Люциус расположились на широком причале с пришвартованными к нему лодочками. Не успели они разложить еду, как их разговор прервала мелодия мобильного. Извинившись, он достал его из сумки, что была прикреплена к седлу, и жестом показав ей продолжать, ответил на звонок. Пока он говорил, Гермиона успела удобно устроиться, подставив лицо солнцу и сняв жакет, в котором вдруг стало слишком жарко. На какой-то миг она зависла в этом моменте, прикрыв глаза и акцентируясь на звуках: легкий звук ласкающей берег волны, глухое постукивание лодок о причал, плеск играющей рыбы, пение птиц и жужжание насекомых, и самый волнующий – звук его властного голоса.

– Удивлен, что этого не случилось раньше, – проворчал Люциус, усаживаясь неподалеку от Гермионы, и она вздрогнула от неожиданности, выскальзывая из своих размышлений. – В какой-то момент они начинают забывать, что я тоже имею право на личную жизнь.

Грейнджер вспыхнула, смутившись. Она не знала наверняка, имел ли в виду Люциус только ее, или у него было много подружек, с которыми он имел право проводить время, но отчего-то мысль, что он говорит именно о ней, доставила ей удовольствие.

Она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. И собиралась заговорить, как телефон снова зазвонил. Офлам закатил глаза. Он поднялся и отошел в сторону, вновь показав ей жестом, что она может не ждать его, но Грейнджер, пожав плечами, просто откинулась на локти, уставившись вдаль.

Вообще-то сейчас Офлам очень напоминал ей Гарри. Тот тоже назначал ей встречи, а потом сбегал с них, стоило его телефону зазвонить. Грейнджер лишь надеялась, что Люциусу хватит совести не бросать ее одну в этом месте. И не возвращать в Лондон. Хотя бы не сегодня. В этом месте было слишком хорошо.

Люциус снова возвращался и уходил еще пару раз, пока не разозлился и не остался на причале, продолжая вести разговор при ней. Взглянув на задумчивую Гермиону, он уселся и уложил ее голову себе на бедра, вытянув ноги. Он кормил Грейнджер виноградом, обсуждая какие-то поставки и контракты по телефону – половину слов она просто не понимала, только открывала рот когда он подносил ягоду к ее губам и жмурилась от ласкающего солнца. Казалось, он неосознанно начал перебирать ее волосы, заставляя замурлыкать от наслаждения. Она прикрыла глаза, пригретая солнышком, и не заметила, как задремала.

Гермиона проснулась от легкого касания к волосам. А потом что-то защекотало ее лицо, заставив ее сморщить нос. Она инстинктивно повернула голову в сторону и почувствовала под щекой плотную ткань.

Резко открыв глаза и осознав, где и с кем она находится, Гермиона села. Гарри убил бы ее за такую «бдительность».

– Мерлин, я что, уснула? – протянула она. Люциус кивнул. – Извини, – искренне попросила она. – Который час?

– Начало пятого, – просто ответил Офлам. – Пора возвращаться – скоро ужин, а я так и не накормил тебя обедом, – посетовал он, поджав губы.

– Прости, – еще раз протянула Грейнджер, заглядывая в серые глаза.

– Все в порядке, – Люциус приподнял краешек рта в полуулыбке. – Я все это время работал. Телефон сел, – он демонстративно закатил глаза, – и наступила благословенная тишина.

Все еще смущаясь своего поведения, Гермиона помогла Люциусу собрать еду в корзину. Он привязал Бланко к Тени и вскочил в седло, протягивая ей руку.

Гермиона устроилась перед ним, и они отправились в обратный путь, как и обещал Офлам – на одной лошади.

Сосредоточившись на том, что ей предстоит сделать теперь, Грейнджер практически не ощущала волнения от близости к мужчине. Ее охватывали другие переживания.

*

Поднявшись в комнату и приняв душ, Гермиона порадовалась, что захватила с собой платье. Она долго колебалась между тем, класть его в сумку или нет, но, в конце концов решила, что оно ей не помешает. А оказалась даже больше, чем права. Оно ей пригодилось. Спускаться на ужин в таком прекрасном доме в обычных джинсах и блузке ей казалось неправильным.

Проверив на мобильном сообщения от Гарри и сообщив, что с ней все в порядке, Гермиона снова убрала монетку в бюстгальтер, так как прятать палочку и телефон снова оказалось некуда.

Спустившись в столовую, она поняла, что не прогадала с выбором одежды. Люциус стоял перед ней в классических брюках и пиджаке, в белой рубашке, застегнутой на все пуговицы. Он снова говорил по телефону, и Грейнджер замерла в дверях, рассматривая его. Когда Люциус замолчал, слушая то, что ему говорили в трубку, и обернулся, видимо, почувствовав его взгляд, она невольно задержала дыхание, замерев под его пристальным оценивающим взглядом, медленно скользящем по ее фигуре снизу вверх. И Гермиона надеялась, что ему нравится то, что он видит. Офлам поманил ее к себе, и Грейнджер, легко ступая по мраморному полу, подошла, бросив выразительный взгляд на телефон в его руке.

– Я отпустил слуг, – предупредил Офлам, убирая телефон в сторону, – так что нам придется обслуживать себя самим.

Грейнджер усмехнулась и проследовала за ним в столовую. Люциус отодвинул для нее стул, и она присела.

– Белое или красное вино? – уточнил он, чуть изогнув бровь.

Гермиона на мгновение нахмурилась, не уверенная, что ей стоит пить сегодня вечером. С другой стороны, ей нужно было как-то выгнать Офлама из комнаты хотя бы на минуту.

– Белое, – проговорила она, мило улыбнувшись.

Люциус кивнул и вышел из столовой, а Грейнджер живо достала флакон с зельем из бюстгальтера и добавила несколько капель в стакан с водой и пустой бокал Люциуса, надеясь, что он не обратит внимания на то, что тот слегка влажный.

Гермиона нервничала и очень надеялась, что Офлам не поймет, из-за чего. Он вернулся и, пока разливал вино в их бокалы, вовлек ее в ничего не значащий разговор, за который она с радостью ухватилась, отсчитывая минуты. Грейнджер знала, что зелью требуется не более минуты, чтобы подействовать, а Люциус уже давно выпил из своего бокала, но что-то сковало ее внутри. Страх перед правдой, которая, возможно, могла открыться сейчас и перечеркнуть все, что ей удалось почувствовать. Гермиона осознала, что трусливо хочет избежать всех вопросов теперь, когда впервые в жизни она испытала что-то настолько красивое и трепетное.

И с кем?

Люциусом Малфоем.

Или все же Офламом?

Как бы ни хотелось закрыть глаза на все несостыковки, Гермиона понимала, что спустя месяц или два, когда все зайдет настолько далеко, что будет непоправимо, ее все еще будут глодать эти вопросы. С тяжелым сердцем, спустя несколько тяжелых минут, понадобившихся ей на принятие решения, она подняла взгляд и чуть улыбнулась.

– Тебе не кажется, что мы раньше встречались? – осторожно поинтересовалась Гермиона, чувствуя как в груди все сжимается от напряжения. Она так сильно сдавливала стеклянную ножку своего бокала, что подушечки пальцев побелели, но вряд ли это бросалось в глаза. Люциус чуть наклонил голову, с интересом осматривая Гермиону, и уголок его губы потянулся вверх.

– Нет, – он чуть качнул головой, – не думаю. Я бы тебя запомнил.

Их взгляды встретились, и Гермиона поспешно поднесла бокал к губам, лишь бы только он не увидел ее волнение. Ответ определенно произвел на нее впечатление. И тот факт, что он запомнил бы ее, и тот, что Грейнджер точно знала: сейчас он говорил правду. Сердце тяжело бухало в груди, когда она улыбнулась ему, делая небольшую паузу, чтобы Люциус не понял, что с ним что-то не так.

Гермиона смущенно опустила глаза и вздохнула.

– Ты можешь посчитать меня слишком любопытной, – начала она, поднимая взгляд и встречаясь с его серыми, цвета осенних утренних туманов. Он смотрел на нее чуть насмешливо, и она закусила губу.

– Я на допросе, да? – подразнил он спокойным тоном. Казалось, его не смущает то, что она задает ему вопросы.

Гермиона засмеялась, надеясь, что это покажет, что она тоже расслаблена и спокойна.

– Прости, – чуть покачав головой, произнесла она, – я не хочу потом вдруг узнать, что ты привез меня в свой загородный дом, пока твоя жена уехала на выходные в… – она подыскивало подходящее слово, жестикулируя. – Например, во Францию за шляпкой.

Видимо ее волнение показалось ему обоснованным, потому что он сдержанно улыбнулся и, взяв бокал, с интересом посмотрел на нее, выдерживая паузу.

– Никакой жены, Гермиона, – уверенно заявил Люциус и, предугадывая ее следующий вопрос, тихо засмеялся, покачав головой, и добавил: – И детей. Никого нет.

Но… Как?

Гермиона закусила губу, глядя ему в глаза. Он выглядел искренним, немного отстраненным, но… он не мог лгать ей.

Неужели она ошиблась? Неужели ее интуиция сыграла с ней злую шутку…

Грейнджер облегченно улыбнулась Люциусу, показывая, что ее устроил его ответ, и он, отсалютовав ей бокалом, осушил его. Гермиона тоже пригубила вино, беря еще несколько секунд передышки.

– Ты начинал свой бизнес сам, или он достался тебе в наследство от родителей? – как бы между прочим поинтересовалась она.

Гермиона понимала, что поток вопросов выглядит слишком подозрительно, но настойчиво напоминала себе, зачем она здесь.Но все же она старалась действовать деликатно. Как бы то ни было, Грейнджер не хотела травмировать его. И потерять. Потерять его она тоже не хотела.

– Сам, – холодно ответил Офлам.

Она прочистила горло.

– Просто ты… – Гермиона замялась. – Ты никогда не говоришь о своих родителях, своем прошлом.

Офлам откинулся на спинку стула, слегка нахмурившись.

– Дело в том, что я практически не помню своих родителей, – сказал он, небрежно пожав плечами.

– О, – протянула Гермиона, смутившись. – Они рано ушли?

– Этого я тоже не помню, – вызывающе проговорил Люциус, как-то странно смотря на Гермиону.

Кажется, он начинал нервничать. Та непонимающе нахмурилась.

– Год назад я очнулся в больнице, не имея при себе ничего. Мне повезло, что врачам удалось установить мою личность. Меня ударили по голове и ограбили, – Офлам говорил запальчиво и быстро, что было совсем не присуще ему, а глаза Гермионы расширялись с каждым его словом. – Пострадала память. Я практически ничего не помню о себе… Хотя что-то делаю по наитию.

– Прости, я не знала…

– Это не то, о чем говорят на первом свидании, верно? – холодно поинтересовался Люциус.

И Грейнджер, опасаясь, что переборщила с расспросами и задела его, заставив вспоминать тяжелые моменты своей жизни, порывисто поднялась и в пару шагов оказалась рядом с ним. Ее руки уверенно скользнули по его плечам и шее, погладив большим пальцем открытый участок кожи, а потом, не дав себе времени на раздумья, она склонилась к нему, опуская губы и целуя самоотверженно и пылко, словно стараясь сделать так, чтобы он забыл о той боли, что она всколыхнула в нем.

Офлам, ошарашенный, несколько мгновений сидел, не двигаясь, а потом с не меньшим энтузиазмом начал ей отвечать. Он отбросил салфетку в сторону, поднимаясь со стула и ударяя Гермиону бедрами о стол. Она шикнула, а Люциус резко подхватил ее на руки, заставляя обнять его талию ногами и, не разрывая поцелуя, направился в сторону выхода из столовой.

Гермиона потянулась к его пуговицам, решив не терять время, пока он нес ее вверх по лестнице. Их дыхание смешивалось с тихими стонами Гермионы от вторжения его языка, смело ласкающего ее рот. Она радовалась, что он несет ее на руках, ведь мир вокруг начал медленно расплываться и пошатываться, и она не была уверена, что дело в тех нескольких бокалах вина.

Но на пуговицы ее интереса долго не хватило, и Грейнджер скользнула по его плечам, лаская напряженные мышцы, и зарылась в волосы, проводя пальчиками по коротким волосам. Гермиона не заметила, как тихо скрипнула дверь и они оказались в его комнате. Она лишь разочарованно застонала, когда он оторвался от нее и поставил на ноги. Впрочем, тут же прижавшее ее к деревянной поверхности тело Люциуса немного компенсировало эту потерю. Оба тяжело дышали, когда Офлам прислонился своим лбом к ее. Гермиона чувствовала одну его руку возле лица, упирающуюся в дверь, а другую на талии, и хотела, чтобы он теснее прижал ее к себе. Пусть это глупое пространство между ними растворится.

– Грейнджер, – выдохнул он, легко касаясь ее щеки, и Гермиона покачала головой, опуская глаза.

– Сейчас неподходящее время для разговоров, ты не находишь? – чуть ли не прорычала она, и почувствовала как его рука медленно скользит по ее талии вверх, касается груди, заставляя задержать дыхание, и ложится ей на шею, чуть сдавливая и приподнимая подбородок большим пальцем. Гермиона с неохотой встретилась с ним взглядом.

Он был так близко. Его запах дурманил, а глаза, казалось, раздевали одним взглядом. Люциус ласкающе провел большим пальцем по линии подбородка, изучая ее лицо так внимательно, будто она была выгодным контрактом, о котором он говорил сегодня весь день.

– Почему ты спросила, встречались ли мы? – хрипло поинтересовался Люциус, склонившись и проводя носом по ее скуле. – Я тебе напоминаю кого-то?

– Да, – выдохнула Гермиона.

– Ты была близка с ним?

Гермиона сглотнула, пытаясь перевести дыхание и взять себя в руки, но все, о чем она могла думать, это его руки, тело и сводящий с ума голос. Было почти физически больно от этого глупого промедления.

– Нет, – она чуть качнула головой. – Он ненавидел меня.

Люциус отстранился, нахмурившись, и серые глаза цвета летнего ливня, который она так любила, встретились с карамельными. И впервые она заметила в них что-то… что-то промелькнувшее в глубине. Так быстро, что ей могло показаться. Рука Люциуса соскользнула с шеи, легко коснулась груди и остановилась у выреза, заставляя ее рвано выдыхать в ожидании.

– Он просто идиот, – негромко сказал Офлам, подаваясь вперед, и прежде, чем Гермиона успела с ним согласиться, он чуть надавил ей на подбородок, заставляя открыть рот, и жесткие губы захватили ее в страстном, сжигающим все мосты поцелуе. Она поняла, что игры кончились, когда его рука скользнула под платье, сжав ягодицу. А Гермиона гладила его плечи, скользила руками по шее, обнимая этого мужчину и заставляя быть еще ближе.

Люциус прижал ее к себе, и они медленно куда-то двинулись. Он не переставал целовать ее, казалось, он просто не в силах насытиться ее губами. Стоило ее голеням наткнуться на что-то твердое, его руки прошлись по ее телу и, коснувшись выреза платья на груди, грубо рванули ткань заставляя ее жалобно затрещать.

Грейнджер протестующе замычала, но он лишь быстро отмахнулся:

– Я куплю новое…

Не то чтобы ее этот аргумент мог успокоить, но следующим было белье, и стоило Люциусу, сместить ткань, обхватывая грудь, как его что-то отвлекло, а Гермиона чуть не застонала от ужаса и досады.

Ее зачарованная монетка со звоном упала на пол и покатилась, растягивая момент смущения Гермионы. Люциус, с нескрываемым интересом в глазах проследил за ней, а потом медленно перевел взгляд на саму Гермиону.

– Что это? – почти смеясь, поинтересовался он.

– Монетка. На счастье, – пропищала Грейнджер, пряча горящее лицо в ладонях.

– И как, помогает? – спросил Малфой.

Гермиона и сама не знала, помогает ли. Но на всякий случай кивнула.

– Ты невероятная, ты знаешь это? – казалось, Люциус сказал это самому себе, вытягивая заколку из ее волос и пропуская кудри сквозь длинные пальцы.

Гермиона закрыла глаза, отдаваясь сладкому ощущению, что трепетной волной растекалось по телу. Он погладил ее грудь, обхватил шею, и она почувствовала, как его теплый язык скользит по пульсирующей венке к уху.

Люциус подтолкнул ее назад, и Гермиона упала на кровать. Он тут же навис над ней, продолжая ласкать. Грейнджер таяла от его нежных прикосновений, справляясь с этими ужасными пуговицами на его рубашке ватными пальцами. Тело Гермионы покрылось мурашками, когда она заметила, что он, остановившись, рассматривает ее.

– Люциус, – тихо позвала она, перетягивая его внимание на свое лицо. – Пожалуйста, скорее.

Он криво, не без самодовольства, усмехнулся и быстро стянул рубашку, нисколько не смущаясь изучающего взгляда Гермионы, которая то и дело неосознанно облизывала губы. Она дотронулась пальчиками до косых мышц живота, заставив его вздрогнуть, а потом потянулась к пряжке ремня, быстро расправившись с ней, и расстегнула пуговицу. В это же время Люциус подцепил двумя пальцами ее трусики и стянул их.

Гермиона гладила его руки, плечи, живот, все до чего могла дотянуться. Ее глаза блестели, и она привставала в предвкушении, желая скорее соединиться с ним. Люциус быстро скинул штаны и белье и навис над ней. Гермиона раздвинула ноги, обхватывая его, и чуть не задохнулась, когда почувствовала, как он легко скользнул в нее. Она застонала, откинув голову, и выгнулась, заставляя его еще раз резко двинуть бедрами.

Ее руки лихорадочно бродили по его телу, пока Гермиона тихо, как в бреду, шептала его имя:

– Люциус…

Что-то внутри совершенно точно плавилось, как воск, теряя прежнюю форму, обжигая жаром. Она подавалась вперед, прикусывая его кожу зубами и целуя без остановки его лицо и шею.

Люциус, словно дразня ее, двигался медленно, а Гермиона задыхалась, не в силах попросить его ускориться, потому что ей нужно… Она слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как напрягаются мышцы под ее пальцами, чувствовала, как он касается языком ее кожи, еще больше сводя с ума.

Он наращивал темп, наблюдая, как на ее лице удовольствие сменяется блаженством. Он смотрел пристально. Изучал. Гермиона поняла это, стоило ей случайно встретиться с ним взглядом. И она больше не смогла отвести его и готова была кончить только от того, как он смотрел на нее.

Грейнджер безумно хотела произнести его имя, но могла лишь рвано выдыхать сквозь стоны с каждым его более резким толчком.

Люциус чуть изменил положение, забросив ее ноги себе на плечи, и вошел еще глубже, заставив ее громко застонать и закатить глаза. Она растворилась в нем, сама реальность растворилась в их стонах, дыхании, влажных звуках и беспорядочном шепоте, что срывался с губ Гермионы.

– Прошу… прошу…

И он прислушался к ней, дав ей то, о чем она так просила. Это было похоже на взрыв, контузивший на мгновение, потому что мир завертелся, расплылся, оставив лишь шум в ушах и пустоту, похожую на вакуум, и Гермиона была рада потеряться в той пустоте.

========== Часть 5. Думай об Англии ==========

Сквозь сон Гермиона почувствовала теплое прикосновение губ к плечу и улыбнулась, не раскрывая глаз. Потом еще одно и еще чуть повыше. Поцелуи были легкие и дразнящие, предназначенные именно для ее пробуждения.

Назад к карточке книги "Там, где я тебя нашел (СИ)"