Текст книги "Как можно крепче (СИ)"

Автор книги: Thanos Lightdale

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– А вот где была ты?

Сэм сел напротив меня.

– Я поехала на прогулку. Доехала до этой речки. Искупалась и уснула на берегу. Потом поехала обратно, а там… Ну вы знаете.

Дин нахмурился. Он вообще не хотел вспоминать о вчерашнем дне.

Я пальчиком провела по его бровям, разглаживая их. Винчестер улыбнулся.

У Сэма зазвонил телефон. Он глянул на экран и улыбнулся.

– Да, милая.

Винчестер-младший встал и отошел от нас.

Дин открыл глаза. Сегодня они были ярко-ярко зеленые.

– Что у меня вот тут? Я все щупаю, а понять не могу.

И он указал пальцем на щеку. Я наклонилась к его лицу ближе и попыталась рассмотреть.

– Тут нич…

Дин приподнялся на локтях и поцеловал меня. Долго. Жадно.

Я улыбнулась в поцелуе.

– Засранец.

Дин улыбнулся в ответ.

– Да. Хорошо. Ага. И я тебя.

Сэм вышел на берег.

– Оппа.

Развернулся и отошел обратно в лес.

Дин оторвался от меня на секунду.

– Какой у меня понятливый брат.

– Прям золото.

Винчестер сел и мы продолжили наше столь страстное занятие.

========== Глава 7 ==========

Прошло четыре месяца. Закончились летние каникулы, и я снова ходила на работу. Сэмми уехал еще в начале августа.

Благодаря Светке все село знало, что мы с Винчестером встречаемся. Мне было немного неловко, когда Дин целовал меня, пусть даже в щеку, на публике. Ему же было все равно.

– Мне плевать на них. Когда хочу – тогда целую. Я что, не могу поцеловать любимую девушку?

Он забирал меня с работы и отвозил на нее.

Спали мы в одной кровати. Но ничего не было.

Пока один день не изменил нашу жизнь.

Мы поссорились.

Ничего не предвещало беды.

Мы торчали на кухне и готовили обед.

– Твоя очередь. Там должно быть слово «таракан».

Я напрягла память.

– На этот раз твой Эминем тебя не спасет.

В голове мигом состроилась логическая цепочка: Эминем – рэп – злой рэп – Тони Раут – «Бал вампиров».

Я улыбнулась.

– Вспомнила что ли?

– Ага.

Винчестер подтянул джинсы и потуже завязал фартук.

– Ну давай.

– Клещами тараканов уничтожаю в голове твоей

Встречают по одежде – провожают голыми, поверь.

Да и это при том, даю под зад пинок

Да, я метросексуал, люблю трахаться в метро.

Убьем паскуд. Ушло немало сил.

Любишь old school? Геронтофил.

Никто не выживает тут, все ближе к Аду.

Открылись врата антерграунта, вышел Раут.

Глаза Винчестера увеличились в два раза.

– Капееец… Учитель русского и литературы…

Я засмеялась. Ну вот нравится мне эта песня, че теперь.

– Давай ты. Слово «гравитация».

Дин нахмурил брови.

– К тебе лечу, моя планета

Наши чувства мне дают ответы

И вопреки законам гравитации

Все тяжелее нам сохранять дистанцию.

Старый добрый Крид.

Тут у него зазвонил телефон. Чмокнув меня в щеку, Винчестер поднял трубку. Его лицо сразу изменилось.

– Да. Да, я слушаю. (…) Нет. Я не могу подъехать. (…) Нет, я в запое. Я занят. (…) В другой стране я. Договаривались же. (…) Не звони больше и не беси меня.

Дин сунул телефон в карман и, улыбнувшись, чмокнул меня снова.

– Кто это был?

– Да не суть. Охотник один.

Я успокоилась. Но самое интересное было впереди.

Вечером, пока Винчестер был в душе, я решила собрать вещи на стирку. Его джинсы давно нуждались в этом. Я проверила карманы. Мало ли, вдруг документы какие или деньги. Но я наткнулась на телефон.

Не знаю, что на меня нашло. Я разблокировала телефон. На заставке стояла моя фотка. Я улыбнулась. Это так мило.

Я зашла в журнал вызовов. Последний номер не был подписан. Интересно.

Я нажала на «вызов». Через пару гудков на том конце сняли трубку.

– Алло?

Женский голос. Ну, может, жена того охотника? Но внутри как-то все нехорошо сжалось. Я молчала.

– Пупсик, ты чего молчишь?

Что еще за пупсик?!

– Дин, котик, ну не молчи. Помнишь ту ночь?

Этого мне хватило. Вполне.

Из глаз полились слезы. Я швырнула телефон в стену и медленно села на кровать. Как так?!

Я открыла ноутбук.

На грохот прибежал Дин, на ходу заворачиваясь в полотенце.

– Ты чего тут бушуешь? Я даже вытереться не успел.

Я посмотрела на него.

– Это еще что за слезы?

Он подошел ко мне. Хотел рукой вытереть слезы.

– Не трогай меня! И не подходи ко мне больше!

Я захлопнула ноут, вскочила и отошла к дверям. Дин непонимающе развел руками.

– Что с тобой? Месячные?

– Нет, Винчестер. Просто ты козел.

– С чего это вдруг?

Слезы душили меня.

– Ты… Ты изменяешь мне…

Дин молчал. Лишь смотрел на меня широко распахнутыми глазами.

– Нечего сказать, да? Как ты мог? После полугода наших отношений! Зачем тогда были все объятия, нежные поцелуи, признания? И давно ты нашел мне замену? Я ведь люблю тебя! Люблю по-настоящему, понимаешь?

– Я…

– Ничего не говори.

За окном грянул гром.

Я схватила с вешалки конскую упряжь и выбежала на улицу.

Винчестер догнал меня во дворе.

– Тань, да подожди ты! Дай мне объяснить! Я не…

Я резко повернулась к нему.

– «Я не любил тебя». Ты это хотел сказать?

Я рванула в конюшню. Надев упряжь на Вина, я вывела его во двор.

– Куда ты?

– Мне надо развеяться. Забыть тебя. Забыть любовь. Любовь, которая жила во мне с 14-ти лет. Если тебе захочется, ну, вдруг, узнать о моих чувствах к тебе… там, на кровати, ноутбук. На рабочем столе видео под названием «Он».

Полил дождь, засверкали молнии.

Я красиво запрыгнула в седло.

– Ну дай мне 5 минут! Ты не так все поняла!

– А как еще ЭТО можно понять?

Блеснула молния. Вин поднялся на дыбы. Я сжала его бока коленями и дернула за узду.

Мы летели со всей скоростью навстречу мокрым каплям дождя. Проскакав примерно полтора километра, я остудила пыл Вина. Он пошел шагом. Я уткнулась ему в гриву и зарыдала.

От лица Дина

Что тут скажешь… Мне даже объясниться не дали. Почему она уверена, что я изменил ей?! Я и думать не могу о других девушках, не то что изменить!

Я сразу понял, что она говорила про Эвалетт. Но ведь я едва ее знаю! Что я могу сделать, если Эвалетт больная на всю голову?

Я пошел в комнату, оделся и открыл ноутбук. Как там она сказала? Видео «Он»? Интересно.

Я включил ролик.

Заиграла музыка.

«Мама, я влюбилась в него

Всю себя я ему я подарила

Мама, влюбилась в него

В него одного»

Ханна, кажется.

На экране пролистывались ее подростковые фото. Вот она сидит на кровати в окружении плакатов. Вот она во фланелевой рубашке в клетку и джинсах, сидит на крыльце школы. На шее – Сэмулет. С каждой фоткой я видел, как она взрослела. Вот ей уже 19. Она стоит в аэропору Ванкувера в обнимку с Эклзом и Падалеки.

Песня Ханны закончилась. Зазвучал голос Тани на заднем фоне.

«Ты ведь помнишь нашу первую встречу? Я хотела наорать на тебя, избить и пустить в догонку на тобой Кроули. Но твои глаза… Только они спасли тебя. Я тогда ночь не спала, вспомнить не могла, где же я тебя видела. А потом меня осенило. Я и подумать не могла, что буду знакома с Дином Винчестером!»

Фотки пролетали одна за другой.

«А помнишь, как я позвала тебя в гости? Я так волновалась тогда. А как мы гуляли, помнишь? Было так круто, когда мы сидели на крыше и взял меня за руку. Именно тогда поняла, что люблю тебя. По-настоящему».

Потом шли наши с ней фотки, селфи и т.д. Сердце сжалось от боли. Где же она сейчас?

«А еще ты должен помнить, как я уехала. Я думала, что навсегда. Когда ты подарил мне кольцо, я поняла, что что-то значу для тебя»

– Господи, сколько же ты значишь для меня, ты бы знала!

Я запустил руки в волосы.

«А твой приезд? У меня сердце готово было лопнуть от счастья, когда я снова тебя увидела. А потом понеслась… Речка, гроза, та ночь, когда ты пришел согревать меня. Мне было так хорошо с тобой»

У меня ком встал в горле.

«А еще я помню наш первый поцелуй. Это было волшебно. Ты знал, что превосходно целуешься? Ты улыбнулся сейчас. Я знаю»

Я улыбался и слезы катились по щекам.

«Я знаю, что тебе неприятно это вспоминать. Но все же. Та поездка на лошадях в лес. А точнее, ее концовка. Я видела, как ты побледнел, когда по рации сообщили о трупе. Как тряслись твои плечи от рыданий. Как в бессилии сжимались твои кулаки. А потом я подбежала к тебе. Принялась успокаивать. Ты зарылся лицом в мои волосы и это было лучшее в моей жизни».

Я сдерживался, но это было сложно.

«А сегодня я узнала о ней. Мне было очень больно. Желаю вам счастья. Ведь больше я не смогу смотреть на тебя и не вспоминать об этом предательстве. Я как-нибудь выживу. Заведу еще одну собаку. И до старости останусь старой девой. Ведь тебя я буду любить всю оставшуюся жизнь. Даже если сама буду это отрицать. Я люблю тебя, Дин Винчестер»

И заиграла музыка.

«Зачем мы любим тех,

Кто счастливы без нас?

Не замечая слез

Влюбленных рядом глаз.

Зачем так сложен мир

Кто дарит нам себя

Тот нами не любим».

Да как же она не понимает, что она – вся моя жизнь?! Что без нее я не смогу жить?!

***

Я лежала на дне пропасти. Это была такая мини-пропасть.

Проехав пять км от дома, я добралась до скалистого утеса и залезла на него. Хотела подойти к самому краю. Подумать о жизни и смерти. Но судьба распорядилась иначе. В темноте ночи я запнулась о небольшой выступ. И полетела вниз.

Говорят, что когда у человека отказывает один орган чувств, тут же обостряются другие.

Я очнулась от острой пульсирующей боли чуть ниже затылка. Я открыла глаза. Но ничего не изменилось. Тьма. Может, это просто ночь?

Тут я услышала странные звуки и тихое ржание. Вин! Но… Я лежала на глубине почти десять метров. Я не могла его слышать.

Я слышала хруст камешков под копытами коня. Он ходил из стороны в сторону по краю обрыва и не знал, что делать.

Я попробовала пошевелиться. Попытка не удалась. Голову обдало волной жара и боли.

Ужасно болели ноги и руки. Но хуже всего то, что я лежала в луже крови. Моей крови.

Судя по моим ощущениям и знаниям в анатомии, кровь текла ровно из того места, где находится отдел мозга, отвечающий за зрение.

Вот почему я ничего не видела, зато великолепно слышала и чувствовала запахи. Я потеряла зрение.

От этого открытия я лишилась чувств.

Очнулась я от легких пощечин и любимого голоса.

– Господи Боже, наконец то ты открыла глаза! Солнце мое, ты чего наделала-то?! У меня чуть сердце не остановилось.

Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы Дин был рядом.

– Дин…

– Я здесь, здесь.

Я почувствовала легкое прикосновение его губ к своему лбу.

– Я вызвал спасателей и скорую. Скоро будут тут.

– Как… как ты меня нашел?

Я не видела его лица, хотя мои глаза широко открыты. И эта темнота меня пугала.

– Это все Вин. Он прискакал домой, весь загнанный. Я хотел его в конюшню отвести, а он дергает за узду и тянет на дорогу. До меня не дошло сначала. Потом он обошел меня и стал мордой толкать вперед. Я понял, что-то случилось, запрыгнул в седло и он побежал галопом. И все пять километров галопом. Я спешился, он сразу свалился на бок. Я проверил, ему просто нужно отдохнуть. Я сначала не понял, где ты. Потом догадался глянуть вниз. И чуть не умер.

– А как… Как ты спустился? Я, лично, летела.

– Она еще и шутит! Тебе вообще разговаривать нельзя! Я спустился вооон там, видишь? Такие маленькие выступы.

– Не вижу.

– Ну как же, вон они.

– Дин, я вообще ничего не вижу. У меня тьма перед глазами.

Сверху послышался гул вертолета, затем голоса людей.

Дальше все было, как в тумане. Нас вытащили, меня положили на носилки и погрузили в вертолет. Все время, вплоть до полнейшей отключки, я чувствовала руку Дина на своем пульсе.

========== Глава 8 ==========

Очнулась я в больнице. Это было нетрудно определить по запаху медицинского спирта и умных разговоров в конце коридора. А еще рядом с собой я слышала тихое дыхание и… стук сердца. Нда, слух у меня теперь отменный.

В палату вошел врач. Я так и не открыла глаза. Притворилась спящей.

– Вы еще тут?

– Я все время тут.

Дин. Почему-то сейчас я не чувствовала к нему злости или обиды. Я была рада, что он со мной.

– Она спит?

– Да. Уже 2 дня. Ни разу не просыпалась.

Два дня?! Очешуеть можно.

– Ну… что я вам могу сказать. Прогнозы неутешительные.

– Говорите уже.

Дин двумя пальцами прикоснулся к моему запястью. Пульс слушает.

– Она полностью потеряла зрение.

– Сколько?

Вот молодец! Мне нравится такой подход. Винчестер не хочет знать, почему «нет». Он хочет знать, что нужно сделать, чтобы было «да».

– Чего сколько?

– Денег сколько?

– Каких денег?

– Доктор, не надо притворяться.

– На оборудование, медикаменты и саму операцию потребуется 2 миллиона долларов.

Я еле удержала челюсть на месте. Два. Лимона. Долларов.

– Хорошо.

– У вас есть такие деньги? Вы можете отказаться от операции. Тогда ей понадобятся лишь некоторые лекарства и… собака-поводырь.

– Я сказал «Хорошо», значит «Хорошо».

– Как скажете, мистер Винчестер.

Удаляющиеся шаги доктора. Дин достал телефон и набрал какой-то номер.

– Джек? Привет.

– Привет Дин.

Я прекрасно слышала, что говорит Джек.

– Чем могу помочь?

– Нужно 2 лимона долларов.

– Ох… Ну я попробую…

– Перешерести все банковские карты Америки. Мне нужны 2 лимона долларов.

– А можно узнать, зачем?

– На лечение.

– Ты болен?

– Не я.

– Сэм?

– Нет. Девушка.

– Ты так ее любишь, что готов 2 лимона потратить?

– Я готов всю жизнь на нее потратить.

– Через 2 часа деньги будут на твоем счету.

– Спасибо, Джек.

– Все для тебя.

Я открыла глаза.

Дин сел на стул рядом с кроватью и взял меня за руку.

– Ты как, родная?

Его губы коснулись тыльной стороны моей ладони.

– Не называй меня так.

– Ты ведь ничего не знаешь. Я попозже расскажу. Так как ты?

– Я? Да ни че вроде. Что со мной?

Дин вздохнул.

– У тебя полная потеря зрения, рваная рана чуть ниже затылка, небольшие проблемы с позвоночником, сломана левая рука в двух местах, вывих правой ноги и перелом трех пальцев на левой ноге. Ну, и синяки.

А то думаю, че я пошевелиться не могу?! Я в гипсе вся!

– Зачем тебе 2 лимона долларов?

– Тебе на операцию по восстановлению зрения и на остальное лечение.

– Винчестер, ты с ума сошел?! Ты хочешь за решетку пожизненно?

– Только бы с тобой все было в порядке. На себя мне плевать.

– А ты обо мне подумал? Что будет со мной, если с тобой что-то случится?

– Тебе ведь все равно.

– Нет, Дин Винчестер. Ты смотрел видео?

Он кивнул. Потом спохватился и ответил «да».

– Что непонятного во фразе «Я люблю тебя, Дин Винчестер»?

Дин в ответ лишь нежно поцеловал меня в лоб.

– А теперь отдыхай.

– Дин.

– Ммм?

– Спасибо тебе.

– Я не мог иначе. Я ведь…

– Не продолжай.

– Ты же знаешь. Я не изменял тебе.

– Я знаю. Я слышу стук твоего сердца. Но ты…

– Я все расскажу. Только когда тебе станет лучше.

– Тогда, когда смогу смотреть в твои глаза и видеть, что ты не лжешь.

Дин ничего не ответил.

Через минуты моих губ коснулось его горячее дыхание.

– Я люблю тебя.

Винчестер поцеловал меня. Я, целуя его в ответ, подалась вперед. Позвоночник пронзило острой болью. Я откинулась назад, тяжело дыша.

– Я не хотел.

– Ничего страшного. Я еще не простила тебя.

– Я знаю. Но простишь. Обязательно. Ты не можешь иначе.

Удаляющиеся шаги. Хлопок двери.

Конечно, я прощу его. Я не смогу не простить. Я без него умру.

О том, какое сейчас время суток, меня извещал Дин. Он вообще не отходил от меня ни днем, ни ночью. Врачи поставили ему раскладушку в моей палате и разрешили спать здесь. Мы много разговаривали. Но о том, кто такая Эвалетт, он пообещал рассказать только после операции.

В тот день Дин разбудил меня легким поцелуем.

– Ммм?

– Доброе утро.

– Доооброе.

Я потянулась. Теперь позвоночник не болел. Ногу мне вправили. Только рука была по-прежнему загипсована.

– Зачем ты меня разбудил?

– У тебя через полчаса операция.

Настроение упало ниже плинтуса.

Все полчаса мы молчали. Почти.

– Скажи, а как это – вообще ничего не видеть?

– Закрой глаза.

– И?

– И все.

– Ты видишь темноту?

– Да. Абсолютную.

Пришел врач.

– Вы готовы?

Я кивнула. Сердце врача билось ровно. Значит, все будет хорошо. А вот сердце Дина колотилось, как бешеное.

– Не волнуйся. Все будет хорошо.

Я нашла на кровати его руку и осторожно сжала.

– Да я и не волнуюсь.

– Я слышу твое сердце.

Дин вздохнул.

Врач предложил взять меня под руки, чтобы довести до операционной. Но Дин лишь хмыкнул. И в следующую минуту поднял меня на руки. Осторожно, чтобы не тревожить сломанную руку.

– Ты очешуел?

Я улыбнулась.

– Не возникай. Врач слишком тощий, чтобы вести тебя.

Я положила голову ему на плечо и одной рукой обняла за шею.

– Ты будешь рядом?

– Конечно.

Мы долго шли по коридорам, спускались по лестницам. У Винчестера даже дыхание не участилось.

Наконец, он прошептал.

– Пришли.

И поцеловал меня в лоб.

Через пару минут он посадил меня на кушетку.

– Не бойся. Я с тобой.

Врачи уложили меня, подложили под голову ватный валик. Дин стоял рядом и держал меня за руку.

– Сейчас будем вводить наркоз.

И мне в вену вошла игла.

– Дин… я отключаюсь…

– Я с тобой. Я люблю тебя.

Наркоз подействовал. Я провалилась во мрак.

***

В сознание я приходила постепенно. Тело понемногу возвращалось ко мне и работало вместе с мозгом. В горле была пустыня. Я пошевелила пальцами руки. Тут же их коснулся Дин.

– Ты меня слышишь?

Я сжала его пальцы.

– Врачи говорят, что тебе нельзя пить. Разрешили только губы мокрым полотенцем смачивать.

Я разомкнула губы. Винчестер осторожно коснулся их полотенцем.

– Лучше?

Я кивнула.

– Почему…

– У тебя повязка на глазах. И еще… В ходе операции… Ну, им это было необходимо. В общем, они постригли твои волосы.

– Сильно?

– Чуть ниже ушей. Ведь им нужно было работать с мозгом.

Мои волосы…

– Я протестовал. Но они сказали, что без этого никак.

Я молчала. Растишь вот так косу до задницы, а они их обхерачивают. Они мне еще заплатят за это.

– А так операция шла 7 часов. Прошла нормально. Я все время сидел в операционной. Было правда неприятно смотреть, как они ковыряются в твоих глазах и мозгу, но уйти я не мог. Ты просила.

Я улыбнулась.

– Который час?

– Сейчас вечер. 9 часов.

– А день какой.

– Эм… Врачи констатировали кому. С момента операции прошло…

– Сколько?

– Полгода.

– Что?!

Это я полгода на больничной койке валяюсь?! Это он полгода сидит около меня?!

– Дин… Какой ужас…

Мне хотелось заплакать.

– Нельзя.

– У меня из жизни выпало полгода…

– Ничего страшного. Некоторые по 10 лет в коме, и ниче. Встают и бегают.

– Какой месяц сейчас?

– Сейчас июль.

– Офигеееть. А число?

– Второе.

– Дин. Это ты все время сидел тут?

– Почти. Каждые три дня ходил домой, мылся, кормил Кроули и всю живность, рассказывал всему селу, как ты.

– И так полгода…

– Да.

– Мальчик мой… Ты изменился, наверное.

– Совсем чуть-чуть. Завтра увидишь.

– Всмысле?

– Завтра врачи снимут повязку. И завтра я расскажу тебе про Эвалетт. А послезавтра я заберу тебя домой.

Мы еще долго с ним разговаривали. Рука у меня полностью зажила. Так что целоваться, обнимая его за шею, можно было бесконечно.

Утром я проснулась от голоса врача. Тот увидел, что я вышла из комы и был несказанно рад.

– Как вы себя чувствуете?

– Великолепно. У меня ничего не болит. Шевелю всеми конечностями. Даже целоваться пробовала. А вы че пришли-то?

– Я зашел, как обычно, поменять повязку, измерить температуру и принести Дину поесть. А у вас изменился пульс, сердце бьется в обычном ритме и изменилась поза.

– Кстати, где Дин?

– Да вон, на раскладушке, спит еще.

– Он не спит.

– Откуда вы знаете?

– Я слышу его дыхание. Разве вы не слышите?

– Нет.

Это было странно. Зрение должно было вернуться. Значит, обостренные чувства должны уйти.

– Доброе утро, Дин. Вот ваш завтрак.

– Доброе утро, доктор.

Тут вмешалась я.

– Доктор, а ниче, что я тоже есть хочу?

– Сейчас принесу, подождите пожалуйста.

– И это, картошечки не жалейте.

– Всмысле?

– Там пюре и сосиска.

– Эм, хорошо.

Врач вышел.

Дин сел на мою кровать.

– Доброе утро.

Он поцеловал меня.

– Ммм, какое доброе.

Я села на кровати, свесив ноги.

– Ты как?

– Ооой, вообще замечательно.

– То есть, ты все еще великолепно слышишь и чувствуешь запахи?

– Ну да.

– Странно. Может, это потому, что ты полгода ничего не видела?

– Может. И организм привык.

Врач принес еды.

Боже, как я давно не ела!

Дин кормил меня с ложки и весело смеялся, когда я не могла найти ртом ложку. Как давно я не слышала его смех…

После завтрака Винчестер повел меня в смотровой кабинет.

Дин сел на кушетку, посадил меня к себе на колени.

– Я хочу сам это сделать. И первым увидеть твои глаза.

Я улыбнулась.

Врач показал Дину, что нужно делать.

– Только глаза сразу не открывайте, яркий солнечный свет может навредить глазам.

Врач показал Дину, как правильно снимать повязку.

Пальцы Винчестера касались моего лица. Они были такими теплыми.

Наконец Дин снял последний слой бинта.

– Боже…

– Что, Дин?

Мне было и интересно, и страшно.

– Это… это очешуенно.

– Что?

– Твои ресницы.

Я осторожно дотронулась кончиками пальцев до век. Ресницы и правда были длинными и пушистыми.

Я слегка повернула голову. Тут же моих глаз коснулся луч солнца.

– Ааай!

– Что такое?

– Солнце. Жжет.

Врач закрыл шторы и погасил свет в кабинете.

– Теперь медленно, очень медленно, открывай глаза.

Я послушно напрягла глазные мышцы и медленно подняла веки.

Перед глазами все поплыло. Я тут же закрыла их обратно.

– Давай еще раз.

Я снова напряглась и открыла глаза. Это было непросто после полугода с закрытыми глазами.

– А теперь просто смотри прямо.

Дин взял мое лицо в свои ладони.

Я различила два ярко-зеленых пятна на чуть смуглом фоне.

– Видишь что-нибудь?

Это уже врач.

– Даа… Я различаю цвета.

Врач посветил мне лазером в глаза.

– Таак, хорошо. Реакция есть. Только…

– Что?

Дин радостно поцеловал меня в щеку.

– Во время операции врачи че-то накосячили, и сказали, что может измениться цвет глаз. Но блин… это очешуенно!

– Да что такое?

Дин уселся подо мной поудобнее.

– Я тебе обо всем в палате расскажу.

Врач показал мне два пальца.

– Сколько пальцев?

– Ам… Либо 2, либо 3.

– Хорошооо.

Зрение начало понемногу проясняться. Кроме глаз Дина я ничего не видела.

– Так. Имейте ввиду, месяц после операции вы будете носить специальные темные очки. И капать воот эти капли.

– Да все мы будем делать, и капать, и очки носить, и все-все-все!

Дин подхватил меня на руки и понес в палату. Уже там он закружил меня. Я визжала и била его по спине.

Винчестер остановился.

– Слушай, твои глаза – это что-то.

– Да что с ними?!

– Знаешь, такой цвет… Глубокий синий… Сапфировый.

– Че правда чтоли?!

– Даа… Ну-ка посмотри на меня.

Я посмотрела.

– Боже… Это охуенно.

– Ну-ка пусти меня.

Винчестер поставил меня на пол.

Я уже различала очертания предметов и вблизи вполне четко могла видеть.

Я взяла зеркальце и села на кровати, по-турецки скрестив ноги, спиной к Дину.

Присмотревшись в свое отражение, я офигела.

Глаза реально были сапфировыми! Лицо правда бледненькое. Но зато губы налились цветом. А вот волосы… Еще с подросткового возраста волосы на моей голове, которые были короче остальных, завивались. И сейчас, когда меня обкорнали по уши, волосы завились и выглядели довольно красиво. Такой одуванчик на голове.

– Ну что, доволен?

Я повернулась к Дину. Тот сидел сзади меня и смотрел на мое отражение.

А он изменился. Постригся. Но все равно на голове ежик. На щеках – щетина.

– Еще бы. Таких глаз я никогда не встречал.

Винчестер медленно наклонился к моему лицу. Улыбнулся.

– Ты чего?

– Ты так изменилась.

– Но ведь я – это я.

– Щас проверю.

Он поцеловал меня.

– Да. Твои губы я узнаю из тысячи.

***

– Может все-таки расскажешь, кто такая Эвалетт?

Мы с Дином сидели в обнимку на кровати. За окном сгущались первые сумерки.

На мне была больничная пижама, на нем – джинсовые бриджи и футболка.

– Ооох.

– Не надо тут ооохать.

– Ладно. Слушай.

– Я само внимание.

– Это произошло пять лет назад. Мы с Сэмми поехали в Оризону. Один старый друг просил помочь – ругару разбушевался. А у Дейва – так зовут этого охотника – была дочь, Эвалетт. Она не знала, чем занимается папуля. Ночью мы с Сэмми и Дейв пошли в лес, нашли пещеру. Только собрались подпалить тварь, как раздался визг. Эвалетт стояла у входа в пещеру и огромными глазами смотрела на двухметрового монстра. Ну мы обернулись, а ругару к ней подбежал и ей прям в лицо кааак заорет. Ну мы его оттолкнули от Эвалетт и подпалили. Я первый подбежал к Эвалетт. Взял ее на руки и отнес в машину. Ну, там больница и т.д. Вобщем теперь она лежит в психбольнице. Раз в месяц ей разрешают звонить родным. Она звонит отцу и мне.

– А почему «пупсик»?

Дин улыбнулся.

– Солнце, ну она же «того». Мало ли чего она придумала там себе.

– А про какую ночь она говорила?

– Я в больнице всю ночь с ней просидел. Ну, поддерживал ее и все такое.

– Очешуеть. А меня ты будешь брать на охоту?

– Еще чего смешного скажешь?

Я повернулась к нему.

– Я не шучу так-то.

– Не буду.

– Почемууу?

– Ты же испугаешься да и крыша у тебя поедет.

Я взяла его за воротник футболки и притянула к себе.

– Ты. Возьмешь. Меня. На. Охоту.

– Неа.

– Тогда я…

– Ну?

– Если не возьмешь меня на охоту, я убью тебя, Винчестер.

– Аргументный аргумент. Может отпустишь меня?

– Еще чего смешного скажешь?

Дин улыбнулся и потянул меня на себя.

– Я все не могу привыкнуть к твоим глазам… Такой странный и красивый цвет.

– Ну это ты врачам спасибо скажи.

– А ведь это моя вина.

– В чем?

– Ты ведь из-за меня свалилась в пропасть тогда.

– Ты ни в чем не виноват. Это я дура ревнивая. Надо было выслушать тебя.

– Теперь ты будешь меня слушать?

– Ну даже не знаааю…

Дин завалил меня на кровать.

– Что значит «не знаааю»?

Я приподнялась и чмокнула его в нос.

– То и значит.

Только он наклонился к моему лицу, как в палату постучал врач.

Мы быстро сели на кровати.

– Входите.

Врач вошел.

– Как вы?

– Все хорошо.

– Зрение прояснилось?

– Да. Совсем.

– Хорошоо. Давайте проверим точность зрения.

Врач повесил на дверь таблицу и показал на «Ш».

– Ш.

Я прекрасно видела все буквы, до самого конца таблицы.

– Замечательно. 100%.

– Спасибо вам.

– Да всегда пожалуйста. Мы ведь для этого и есть. Спокойной ночи. Завтра в 10 утра вас выписывают.

Врач вышел.

– В 10 значит… Надо будет до выписки сгонять домой. Подготовить там всех и все.

– Кого это «всех»?

Дин замялся.

– Нууу… Кро и Вина.

– Винчестер! Не ври.

– Ну это сюрприииииз.

– Ооо. Ладно тогда.

– Все. Спи ложись.

Он завалил меня на кровать и укрыл одеялом.

– А ты?

– Дык я на раскладушке.

– Ниче не знаю. Иди сюда.

Я откинула одеяло.

Дин улыбнулся и, стянув футболку, залез под одеяло. Обняв за талию, притянул меня к себе и уткнулся лицом мне в волосы.

– Как же я люблю тебя.

Я улыбнулась и, чмокнув его в шею, уснула.

========== Глава 9 ==========

Когда я проснулась, Винчестера не было в палате. Я хотела переодеться, но вспомнила, что у меня нет одежды. Дин должен привезти. Я умылась и расчесала одуванчик на голове.

В палату постучали.

– Да, войдите.

В кабинет вошел седовласый врач.

– Здравствуйте.

– Здрасьте.

– Я пришел удостовериться, что вы готовы к выписке и что вас кто-нибудь заберет.

– Разумеется, заберет.

Тут же в палату без стука влетает Дин. В джинсах и белой футболке, волосы блестят после душа. И этот одеколон, о бооожее…

– Молодой человек!

Дин подошел ко мне и поцеловал в щеку, как будто это не к нему обращаются.

– Молодой человек!

– Это вы мне что ли?

Дин обернулся.

– Как вы можете без стука врываться в палату к девушке?!

Я старалась сдержать улыбку. Дин кинул мне пакет.

– Солнышко, одевайся.

Я поймала пакет и ушла за ширму.

– Так что вы там говорили?

– Какое хамство!

– Ага.

– Нельзя так…

– Льзя.

Врач ошарашенно уставился на Винчестера. Тот с невозмутимым видом собирал мои вещи: расческу, мыло, зубную щетку и т.д.

Они продолжали препираться, а я достала вещи из пакета. Господи, как я люблю запах своих вещей!

Дин принес мне узкие до невозможности джинсы и синюю в белую клетку рубашку. Я подумала, расстегнула 3 верхних пуговицы и вышла из-за ширмы.

– Вы могли застать ее совсем голой! Ну нельзя же так!

– Льзя.

Высокий, широкоплечий, красивый парень стоял напротив маленького старика-доктора. Это было то еще зрелище.

– Дин, а нельзя на меня обратить внимание, хоть немножко?

– Льзя. Очень даже льзя.

Винчестер подошел ко мне и застегнул одну пуговицу.

– Нельзя быть такой привлекательной.

– Льзя.

Дин улыбнулся и чмокнул меня в нос.

– Готова? Пошли.

Он в одной руке держал пакет с моими вещами, а в другой мою руку. Пробегая мимо врача, который офигевшими глазами смотрел на Винчестера, я шепнула ему «Спасибо вам!». Он улыбнулся: «Счастья тебе и любви, дочка. Ох намучаешься ты с ним!». Я его уже не слышала.

Мы притормозили около двери.

– Блин, забыл. На вот, надень.

И Дин протянул мне темные очки.

– Не поняла. Зачем?

– Это врач прописал. Сейчас твоим глазам нельзя попадать под яркий свет. И вообще, чем больше ты их будешь носить, тем быстрее глаза восстановятся.

Я нацепила очки на нос.

– Ты прям такая брутальная в этих очках. Только ствола не хватает.

Я вытащила у него из-за ремня пистолет. Это мой пистолет. У него свой в ботинке. Я засунула ствол за ремень джинс сзади и сдула челку со лба.

– Так то лучше.

Дин взял меня за руку и мы вышли из больницы.

– Ну как?

Мы шли по парковке.

– Ну знаешь… Непривычно.

– А вот и Детка.

Ну ничего не изменилось! Все тот же кожаный салон, потертые сиденья, коллекция кассет.

Мимо пролетали дома и деревья. Только сейчас я поняла, как сильно я соскучилась по дому. Как там Кроули и Вин без меня? Кстати…

– Дин.

– Ммм?

– Кто эти «все», которых ты хотел подготовить к моему приезду?

Винчестер хитро улыбнулся.

– Ну намекни хотя бы!

– Ну… Эти люди тебе знакомы.

– Вот это нифига себе намек!

Я всплестнула руками. Конспиратор хренов!

– Сейчас, приедем домой и сама всех увидишь. Вон уже и наша улица.

И правда. Мы приехали домой!

Я вылезла из машины и сладко потянулась. 4 часа езды – это тебе не хухры-мухры.

Мою «усадьбу» было не узнать. Где-то угадывались прежние черты, но… Перед домом цвели цветочки, во дворе все было аккуратно и чисто, никакой арматуры и железных листов, как это было при мне. Из конюшни доносилось мирное похрустывание.

– Ну? Идем?

Дин подошел ко мне и одной рукой обнял за талию. Я кивнула. Мы вошли в дом.

Винчестер поставил пакеты с продуктами и вещами на пол и принялся расшнуровывать ботинки. Я последовала его примеру.

– Хээй, пиплы! Мы дома!

Из зала донесся заливистый лай и топот лап. Большое черное тело кинулось на Дина. Тот чуть не упал.

– Тише, тише. Дома я, дома.

Винчестер гладил пса по спине, пока тот стоял на задних лапах, положив передние охотнику на плечи. Стоя Кро был одного роста с Дином.

– Хираси вы его откормили…

Это все, что я смогла выдать в этот момент.

Из кухни донесся женский голос.

– Ты, блин, какого хера вообще это сюда крошишь?!

Я недоуменно посмотрела на Дина. Тот лишь улыбнулся и подмигнул мне.

– Ну-ка, помоги. Посоли вот это и добавь перца вот сюда.

– Лизк, не торопи! Сама знаю.

Мои глаза, наверное, были больше очков, которые и так были в пол лица.

Стооп стооп стооп. Мужчины?!