Текст книги "Критическая ошибка (СИ)"

Автор книги: Тайсин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Фильм кажется смутно знакомым, наверное все же видела… Но ему уже двенадцать лет, а все, что было до битвы при Явине, кажется Лее почти нереальным. Будто случилось не с ней, в какой-то иной жизни. Впрочем, почему ж «будто».

В фильме безумный корабль пережевывает собственный экипаж. Медленно и неотвратимо. Молодой техник – главный герой – чудом избегает опасностей, но все еще не понимает, что происходит. Командный же состав корабль почему-то не трогает, и они игнорируют все сигналы о творящемся неладном. Неожиданно для имперского фильма. И как только допустили до показа?..

Техник чем-то похож на аналитиков, и понятно, почему фильм запомнился им. Запомнился ли он так же и террористу? Похож ли на него террорист? Или же террорист подражает настоящему убийце? Или же?…

Лея отрывается от срежиссированных смертей и опускает взгляд в датапад. Двенадцать лет фильму. Если настоящему убийце дали пожизненное, а после смены режима сократили срок, как тогда сократили всем, не разбираясь, – то наверное он мог уже выйти. И повторить свой большой успех.

Досье СБ сухо и неинформативно. На ИЗР «Неуловимом» наблюдалась слишком высокая смертность наличного состава, в результате на корабль с инспекцией прибыл лорд Вейдер…

Лея кусает губу. Конечно же, без него не обошлось.

…Через три дня виновный техник был найден – неизвестно, кем и как. Отчет утверждал, что, разумеется, Вейдером, но он наверняка присвоил достижение кого-то из своей свиты.

Никаких проклятых кораблей и безумных ИИ. Один безумный человек – одна, поправляется Лея. Убийцей была женщина – начальник техников корабля. Оборудовала себе командный пункт и два года методично убивала людей. А потом пришел Темный лорд и казнил ее.

Если казнил.

К досье прикреплена запись ее смерти, без звука. Умирающая от удушья женщина в форме – синеющее лицо, глаза навыкате, открытый в крике рот. Ухоженные ногти раздирают ее собственную шею в кровь в попытке освободиться от незримого захвата.

Судороги бьют тело, на брюках расплывается пятно, но захват держит ее в воздухе, пока тело не перестает содрогаться, и только потом оно падает на пол. Смотревшие на экзекуцию люди отшатываются – и в ужасе глядят в камеру…

Лея, задохнувшись, закрывает экран ладонями и зажмуривается. Не камера это была – это был взгляд Вейдера. Это он записал казнь. Как видел. Через маску.

Сила, как теперь забыть, что она смотрела его глазами?

Лея переводит дыхание. Не глядя перелистывает страницу отчета.

Мог ли Вейдер срежиссировать эту смерть? Подделать запись? А на самом деле взять убийцу к себе? Он вечно подбирал каких-то отморозков… Мог ли?

Запросто. Такой талант к убийству, неужели Имперский Палач его не использовал? А если мог – то женщина эта наверняка сейчас жива. С новыми документами, возможно, с новой внешностью. И возможно, сейчас она в Сенате, мстит победителям.

А ведь там Люк, и не знать его в лицо она не может. На всю ведь галактику кричали, что последний джедай убил Императора и Вейдера… Проклятые пропагандисты, что ей стоило тогда надавить сильнее, заставить их отказаться от кампании, тем более что Люку от нее было так плохо…

Лея кусает губу и возвращается к отчету. Если там был независимый отчет о вскрытии… Но его нет. Тело якобы сожгли. И дело закрыли.

Есть только приписка, что год спустя Вейдер лично позволил производство фильма по этим событиям, с условием, что он сам там фигурировать не будет.

Скромный. Ну надо же.

Лея зло усмехается. Закрывает отчет. Оглядывается.

Аналитики сосредоточенно смотрят в экраны. Печатают что-то.

На ее визоре мигает алым их очень краткий отчет: «Пока не получается, но может получится». Пятиминутной давности. И сводка по ситуации от команды переговорщиков. В последней гораздо больше слов, но смысл тот же.

На сенатском канале огромная простыня текста ползет по экрану.

«…казнокрадов, купивших должность, непотистов, продающих законы за контракты, подделывавших выборы, лжецов, коллаборационистов. Их казни легитимны и должны быть признаны таковыми. Предавшие дело революции должны быть уничтожены. Не должно быть в Сенате истинной Республики нечестных на руку, убийц, дельцов, казнокрадов, купивших должность, непотистов…»

И – по кругу. По кругу.

Идеалист. Или же кто-то им прикидывающийся.

Та убийца, на «Неуловимом», тоже оправдывалась желанием покарать систему. Но на самом деле ей всего лишь нравилось смотреть, как люди умирают. Как и Вейдеру. Наверняка они спелись, наверняка.

Или же Лее просто хочется так думать. Если это правда – она смогла помочь Люку. Если нет…

Конечно, правда. Нужно только проверить, убедиться…

– Проклятье, – шипит УбойнаяСила. – Не может такого быть.

– Не получается? – неуверенно интересуется Лея.

– Такое впечатление, что он изображения посланные вообще не читает. – Аналитик массирует виски. – Что-то мы упускаем.

– А он может их действительно не читать?

– Он на них отвечает, – говорит ВечноДевятый. – Как-то он еще вывернулся, гад…

– Ничего, ничего, – бормочет УбойнаяСила. – Чтоб какой-то там…

– Главное, чтоб он план «Креш» не заметил раньше времени.

План «Креш» подразумевает незаметное проникновение в Сенат из коммуникаций, пока террористу заговаривают зубы. Но предчувствию Леи не нравится план «Креш». Предчувствию Леи не нравится ни один разумный выход. А вот идея проверить, тот ли это убийца, внутреннего протеста не вызывает.

И если она права, то времени терять нельзя.

Она же ничем не рискует. Только задаст один вопрос. Жаль, что задать его придется лично, информация о Сенате слишком важна, чтобы доверять любому, пусть защищенному, каналу. Мало ли…

Ради Люка. Ради Люка она сможет.

========== Часть 2 ==========

За ней присылают курьера. В спидере с черными окнами.

– Может быть, вы и глаза мне завяжете, – язвит Лея. Ей не по себе. В глухом пассажирском отсеке слишком просто представить, что Республика ей пригрезилась, а ее везут на допрос в СИБ.

Хотя и сейчас на допросы наверняка возят так же. Спецслужбы неизменны.

Ей не отвечают. Как и ожидалось.

Спидер садится на безликой стоянке, Лею встречает молчаливый дроид и ведет в глубину здания. Запускает в пустую комнату без окон и остается снаружи.

«Оставьте в контейнере оружие и все средства связи», – говорит механический голос с потолка. Слева от Леи, на уровне ее груди, из стены выезжает коробка.

Сила великая, мысленно вздыхает Лея. Какие предосторожности. Неужели все врачи их проходят, или это только для посетителей?

Она складывает все в коробку, как сказано, и только когда та исчезает в стене, открывается вторая дверь.

В следующую пустую комнату, с кругом на полу.

«Встаньте в центр. Стойте прямо, смотрите вперед. Громко назовите свое имя».

Когда Лея становится в круг и называется, комнату чуть потряхивает. Лифт. С гравикомпенсаторами. Совмещенный с биосканером. И с плазмотронами для не прошедших сканирование, вероятно. Стены металлические, трупы убирать должно быть очень удобно.

Лифт открывается в короткий темный коридор, в конце которого еще одна дверь. С биометрическим замком.

Лея представляла себе тюремную больницу СБ совсем иначе. Как-то… светлее. Это место походит на архив или сейф.

«Подойдите к двери, пройдите сканирование».

Лея подходит и наклоняется над замком. Прижимает ладони к панели. Скан сетчатки, скан отпечатков пальцев. Да, да, это она. Самой не верится. Пустите уже. Ей нужно задать вашему столь охраняемому трофею всего-то один вопрос.

Двери расходятся, и Лея видит тамбур.

«Войдите и ждите закрытия первой двери».

Сила, это уже смешно.

Лея подчиняется. Интересно, что дальше? Защитные поля? Ее заставят переодеться в больничную хламиду, чтобы она точно ничего не пронесла в палату? Что они еще придумали для того, чтобы пациент, не способный самостоятельно дышать, не сбежал?

Она ожидает увидеть очередной коридор. Больничный на этот раз. Дверь в палату. Саму палату, в конце концов. Пленника на кровати. И потому замирает, только шагнув за порог.

Ни коридора, ни палаты. Похожая на склад оборудования небольшая комната заставлена аппаратурой до потолка. А посредине на возвышении – контейнер. Металлический. С прозрачной крышкой. С огоньками приборов в цоколе.

Лея подходит ближе, не ощущая под собой ног. Догадка ее встряхнула, но наверняка она что-то поняла не так, контейнер слишком мал, чтобы…

Она заглядывает внутрь.

Контейнер полон вязкой жидкости, и в ней, словно в смоле – человек. Половина человека. Худое, бесцветное, искромсанное шрамами тело. Какие-то трубки выходят из живота, из ничем не прикрытого пениса прямо перед ней, и Лея спешно отводит взгляд.

Обрубки его рук и ног зафиксированы темными петлями, еще одна пересекает грудь. Он дышит. Движется жидкость, толкается в прозрачную крышку. Лицо закрыто прозрачной маской. Маска совсем не скрывает ни его шрамов, ни его старости.

Лея вглядывается в его лицо.

Вейдер открывает глаза, и она вздрагивает. Он щурится, будто не узнает ее. А Лее хочется хлестнуть его фразой, отомстить за свой страх, но слова не складываются – а потом она понимает, что он не видит ее лица. Не различает, хоть его взгляд и ощупывает ее.

Лея наклоняется ближе – и его глаза расширяются. Вот теперь увидел. Узнал.

Она смотрит в серые, почти белесые, почти мертвые глаза Вейдера и говорит совсем не то, что планировала.

– Почему ты соврал Люку? – и бьет по крышке ладонью. Крышка даже не вздрагивает.

– Поясните, ваше высочество, – произносит синтезированный голос, так непохожий на его бас, что Лею передергивает. Губы Вейдера даже не шевелятся.

Это какой-то абсурдный, безумный сон.

– Ты написал, что тебя лечат! Что с тобой хорошо обращаются. Зачем?.. – и она замолкает, потому что Вейдер щурит глаза, нижняя половина его лица остается неподвижна, но Лея уверена, что он усмехается. И начинает понимать причину.

– У меня нет связи с внешним миром, – озвучивает Вейдер ее понимание. – Люку… писали от моего имени?..

Сила. Люк был так рад. Так счастлив получать редкие, короткие сообщения. Как они могли?.. Почему?

– Я это так не оставлю, – уже произнося слова, Лея ощущает их бесплотность. Глаза Вейдера насмехаются над ней. Лея кусает губу.

– Не советую, – говорит Вейдер. – Подписка о неразглашении вряд ли стала просто формальностью.

– Но он должен знать, что…

– Ваше высочество, – даже механический голос умудряется подчеркнуть эти слова, и Лея осекается. – Какой бы договор ни заключила СБ с моим сыном, он выполняется. Вмешательство приведет к неконтролируемым последствиям. Я сейчас говорю не о своей жизни.

Он прав. Жизнь Вейдера сейчас – контролирующий Люка фактор. С точки зрения СБ – обеспечивающий его лояльность. Если Люк узнает, то попытается отбить отца любой ценой. Если даже ей – ей! – хочется сейчас вытащить Вейдера из этого саркофага, то брат…

Она встряхивает головой. Комнату прослушивают. Вейдер намекнул более чем ясно. Держи себя в руках, Лея Органа. Тебя сюда пустили только потому, что ты ненавидишь Вейдера, и все об этом знают. А ты чуть не проговорилась так глупо, едва не назвала Люка братом.

– Какой доступ к информации у вас есть? – спрашивает она. Знает ли он о захвате Сената?

Визоров не заметно, но возможно, из-за особенностей жидкости… Вейдер смотрит на нее со странным выражением, почти с жалостью.

– У меня нет связи с внешним миром, – повторяет он.

Лея хмурится.

– Не к новостным каналам, хорошо, я понимаю. Но к информаторию?..

Он прикрывает веки.

– Сложно представить, верно, ваше высочество?

Лея смотрит на него, не шевелясь. «Нет связи» – это… совсем нет? Нет доступа ни к книгам, ни к людям, ни к новостям – ни к чему? Это значит, что пять лет, прошедшие с Эндора, он лежал в этом… гробу – в изоляции?

– Вас… хотя бы допрашивали? – ее голос звучит отвратительно беспомощно.

– У меня очень насыщенная публичная жизнь, – едкий взгляд из-под голых век ожигает ее. – Каждые полгода кто-то да приходит. Проверять, не сошел ли я с ума. Наверняка пару статей на мне уже написали, но я не в обиде. И нет – с ума я пока не сошел.

Он явно не желает сочувствия. Лея бы тоже не желала.

– Что вы здесь делаете, ваше высочество? – холодный голос выводит ее из ступора. – Вы не из тех, кто приходит полюбоваться.

И Лея сдергивает ладонь с прозрачной крышки. Которую наверняка сделали для любителей «полюбоваться». Врачам-дроидам датчиков достаточно, не было никакой необходимости… Неужели в СБ есть… Или же кто-то из руководства республики приходил сюда, чтобы… Сила великая. Она не хочет об этом знать.

Дело. У нее важное дело. Время идет. Времени совсем нет. Даже если сейчас кажется, что оно остановилось, а она подвешена в кошмаре.

– Что вы знаете о деле «Неуловимого»?

Вопрос явно застает Вейдера врасплох, и он задумывается.

«Только бы он действительно не был безумен», повторяет про себя Лея, смотря в его лицо. Пять лет неподвижности, изоляции, сенсорной депривации. Как они могли, Люк же просил… Мы же не Империя, мы же…

– «Проклятый корабль»? – Под прояснившимся пытливым взглядом Вейдера Лея кивает. – Да, я его хорошо помню. Что вас интересует?

– Что стало с убийцей на самом деле?

– Вы не верите записи в досье, или она не сохранилась?

– Запись можно подделать, если человек зачем-то нужен.

– Нет, – Вейдер едва заметно качает головой. Насколько позволяют фиксаторы. – Я убил ее с большим удовольствием. И никогда не взял бы к себе, ни в каком качестве.

– Судя по досье, она была гением.

– Она убивала моих людей потому что ей это нравилось. Психопатов невозможно ни контролировать, ни вылечить, только убить.

– Как Палпатина? – не удерживается Лея. Но он отвечает очень спокойно.

– Именно.

– Кто на самом деле нашел ее?

– Я, – говорит Вейдер. И Лея морщится. Сила, она понимает его желание сохранить гордость – и защитить своих, – но сейчас на это нет времени.

– Это очень важно. Кто из вашей команды раскрыл загадку? Я вам обещаю, если он жив и скрывается, то я гарантирую его безопасность, нам нужна его помощь.

– Принцесса, – механический голос напряжен, – у меня нет иного ответа. Нашел убийцу я. Могу рассказать детально, если хотите. – Она смотрит в его лицо, в его внимательные глаза, и внутри нее что-то умирает. Она так надеялась…

– Что случилось? – продолжает Вейдер. – Что-то Люком?.. Что с Люком?

Лея опускает голову, отводит взгляд. И рассказывает. Когда она заканчивает, он молчит. Недолго.

– Он жив, – произносит Вейдер резко. – Я бы почувствовал. Сквозь любой блокиратор.

Лея кивает. Все еще на него не смотря.

– Я дам любую клятву. Я найду как вытащить Люка оттуда. Я вам обещаю.

– Если вы используете этот предлог, чтобы бежать… – и Лея осекается. Ей нечем ему грозить, с ним случилось уже все – кроме смерти. А смерть после таких пяти лет…

Она наконец встречается с ним взглядом. Вейдер смотрит пристально и жестко.

– Я обещаю вам не бежать. Все, что мне нужно – это чтобы он жил.

Лея кивает. Но молчит. Чем в их ситуации поможет военачальник, пусть и талантливый? Пусть даже лучший из живущих? Мадин справится не хуже.

– Спросите у ваших аналитиков, или у кого хотите из СБ, поможет ли им ТН367.

Лея медленно повторяет фразу. Поднимает брови.

– Вы полагаете, они узнают ваш… как это называется? Код? Вы выбрали странное имя.

– Я под ним родился, – отвечает Вейдер.

– Простите?

– Я родился рабом. На Татуине рабов регистрировали как дроидов. Вы не знали?

Она не знала. Информация с трудом укладывается в представление о нем. Совсем, прямо скажем, не укладывается…

Стоп. Это неважно. Время выходит, а она стоит тут и… О чем она вообще думает? О том, как вытащить Вейдера из его – назовем это камерой. Как ей в голову только пришло?.. Только потому, что предчувствие совсем не против, и потому, что она верит в то, что он сможет спасти Люка. Спасет Люка. И чего больше в этой вере – предчувствия Силы или же наивной надежды на то, что этот человек действительно любит сына достаточно, чтобы не разрушить их жизни еще раз?..

Лея Органа, неужели тебе мало досталось?

Лея отворачивается, ничего не отвечая, и уходит прочь. Она пришла проверить, проверка оказалась отрицательной. Теперь нужно переключиться на иные пути и забыть.

Она заставит СБ прекратить подделывать его ответы Люку – и все. Он ей никто, и он получил по заслугам.

Его голос догоняет ее у двери.

– Когда закончится кризис, скажите мне, что с Люком. Пожалуйста. Скажите мне.

Лея сглатывает и молча кидается в шлюз.

Она вернется в штаб-квартиру, и – Сила великая! – пусть кризис уже разрешится, пусть аналитики найдут лазейку, пусть отряды Мадина проникнут в Сенат, пусть все решится само собой.

Когда она возвращается, в штаб-квартире похоронное настроение.

Штурмовой отряд засекли на подходе, план «Креш» провален, а на канале Сената демонстрируется ретрибуция: расстрел пятерых в забитом битком сенатском кабинете. Конкретно и выборочно пятерых.

– Атакует частная система безопасности кабинета, – говорит УбойнаяСила. На экране очередь бьет в тело в кресле. Бьет и бьет, отсекает руку, отсекает голову, расколотая пополам голова падает на колени сидящего в прострации на полу интерна, он даже не отодвигается. Только смотрит на камеру широко открытыми пустыми глазами.

Трупы расстреливают в кашу – и бойня останавливается.

«Так будет, пока мои требования не будут выполнены», появляется на экране. «Так будет, пока…»

– У вас не получилось, – констатирует Лея.

Аналитики молчат.

– Вы… – она колеблется. Но… Но там ведь Люк. Там Люк. И с чувством, что совершает чудовищную и неизбежную ошибку, она все же спрашивает:

– Скажите, вы что-то знаете о человеке под кодом ТН367?

***

– Мы проверили, – говорит Лее куратор «проекта семь» (кодовые названия начинают сильно ее раздражать). – Я вас поздравляю, ваше высочество, вы добыли у него чрезвычайно важную информацию, мы никак не могли идентифицировать этот аккаунт.

– Вы хотите сказать, он шифровался и от своих?

– Судя по всему, в первую очередь от своих. Вы знаете, что именно этот аккаунт взломал защиту тогда еще прототипа Звезды Смерти и внедрил вирус? Постройка ее была отсрочена на пять лет. Мы были уверены, что это – республиканец. Подумать только…

Они сидят в малом конференц-зале переоборудованном в столовую. Военный синтезатор флотского образца, еще имперский, производит протеиновую сладкую массу, которую накладывают в кружки для кафа – тары не хватает. Лея облизывает ложку. Вкусно.

У нее нет сил ни на какую эмоциональную реакцию.

Вейдер ненавидел Звезду Смерти, это никогда не было секретом. Попытка саботажа – возможно не одна, – прекрасно объясняет, почему он угодил в опалу. Почему Палпатин поставил над ним Таркина. И почему в результате Вейдер начал подготовку к перевороту. Но все эти встающие сами собой на место кусочки паззла имперской политики Лее сейчас не интересны совсем.

Он стоял за ее спиной и ничего не сделал, чтобы остановить выстрел. Ничего больше не имеет значения. Даже то, что он дал ей соврать Таркину, хотя не мог не знать, что она врет.

Лея трет лоб.

– Аналитики полагают, он может нам помочь.

Их энтузиазм ее шокировал. Она не ожидала, что они узнают то кодовое имя – и тем более не ожидала, что о хакере и инженере ТН367 в голонете рассказывают легенды.

– Несомненно может, – отвечает безопасник. – Вопрос исключительно в рисках. Сейчас он не представляет опасности. Любой контакт с внешним миром повышает шанс побега. Успешный же побег поставит под удар всю галактику.

– И вы готовы пожертвовать Сенатом из опасения, что ампутант на искусственной вентиляции легких удерет от вооруженной охраны.

Куратор молчит. Вдумчиво доедает сладкую массу из своей чашки.

Лея облизывает губы. Если бы в Сенате не было Люка, она бы думала так же – и Вейдер бы ее понял. Она совершенно в этом уверена. Неужели ей никогда не уйти от голоса его крови?

– Отрядите ему отдельную охрану, отдельное наблюдение…

– Готовы ли вы взять эту операцию под личную ответственность, ваше высочество? – спрашивает куратор мягко. И Лея за его словами слышит уверенность в своем отказе. Действительно, кто же в здравом уме согласится так рисковать. Ради чего?

– Да, – говорит она. – Под мою ответственность.

***

Его доставляют все в том же черном спидере. Первым выходит куратор с датападом в руке, подходит к Лее. И вручает датапад ей.

На экране – схематичное изображение человека в инвалидном кресле. Со статусами систем обеспечения, с процентами концентрации лекарств. Статус блокиратора.

Системы светятся зеленым.

– Управляете креслом вы, – говорит куратор. – Вы контролируете подачу блокиратора. Вы можете отключить пациента в любой момент, нажатием на эту кнопку…

Лея слушает инструктаж. Запоминает. Система управления проста и надежна. Вейдер привязан к креслу и по-прежнему не может шевелиться. И не способен говорить сам: гортань искусственно парализована, а специальная графа пульта управления отслеживает этот показатель.

– Зачем? – не может сдержать недоумения Лея.

– Чтобы он не откусил себе язык, – походя отвечает куратор и продолжает объяснения.

Лея молчит.

– …и самое главное, – говорит куратор, – контроль над системой жизнеобеспечения. Эта кнопка выключит его сердце. В случае угрозы побега немедленно воспользуйтесь.

Лея кивает.

– Немедленно и без колебаний, – повторяет куратор. – Риск слишком высок.

– Конечно. – Лее хочется, чтобы он куда-нибудь исчез. Сейчас же. – Разумеется.

Из спидера выбираются два охранника в глухих шлемах и наставляют оружие на открывшуюся пассажирскую дверь.

И ничего не происходит.

– Креслом управляете вы, – негромко напоминает куратор.

Лея закусывает губу и выводит кресло из спидера.

Слишком маленькое тело в темном комбинезоне встроено в металл и окружено металлом. Слава Силе, они его одели.

Культи закреплены металлическими обручами, тело держат ремни. На лице все та же прозрачная маска. Шрамы на голове ничем не прикрыты и на свету кажутся еще уродливей.

Вейдер смотрит на Лею, и у него живые ясные глаза.

– Удачи, ваше высочество, – говорит куратор. – Держите оружие наготове.

И возвращается в спидер.

Лея судорожно кивает. И как только спидер поднимается над стоянкой, вкалывает антидот от парализатора в гортань Вейдера.

Она всегда успеет парализовать его вновь, но сейчас даже воспоминание о механическом голосе ей противно.

– Люк жив, – говорит она. И направляет кресло к выходу со стоянки. Охрана следует за ними.

Вокруг пусто. На следующие пятнадцать минут весь путь от стоянки до штаб-квартиры полностью очищен от людей. Никто не увидит Вейдера. Никто посторонний не должен знать, что он здесь.

– Это точно известно? – голос Вейдера очень тих, почти шепот.

– Мы видели его живым. Преступник передает визуальный поток с камер Сената.

– Зачем?

– Эксперты полагают, он пытается нас запугать.

По оценкам экспертов, преступник – мужчина средних лет, скорее всего воевал в Альянсе и несомненно республиканец. Наверняка потерял кого-то во время войны. И сейчас мстит виновникам. Тем, кого считает виновниками размывания идеалов революции.

– Странный способ, – говорит Вейдер, выслушав Лею. – Он мог убивать заложников по одному. Так бы их хватило надолго.

Лея сдерживает смешок. Юмор совсем неуместен в их ситуации.

– Почему он не начал с Мотмы? – продолжает Вейдер. – Или с тебя? Или вы уже не при делах?

– Сенат – символ Республики, – говорит Лея назидательно. Честно говоря, она сама задавалась этим вопросом. – Эксперты полагают, именно недостатки сенаторов послужили толчком… Но мы не знаем, что именно.

– Провели закон о восстановлении рабства?

– Культурных особенностей систем, – поправляет Лея. – И… уже давно.

– Вот как, – он кажется странно разочарованным.

– Это не рабство! – восклицает Лея. Его осуждение ей неприятно. Хотя казалось бы. Он не имеет никакого права их судить. После всего, что сделал. И все же…

– Я надеялся, что хотя бы этих ошибок вы не повторите, – говорит он.

Они наконец-то добираются до штаб-квартиры, и Лея проглатывает свой ответ. К лучшему. В нем был перебор раздражения.

Осторожней, Органа. Еще и получаса не прошло, а он уже влез тебе под кожу без всякой Силы. Пульт у тебя – и не забывай об этом. Иначе Вейдер заставит тебя действовать так, как нужно ему, а не тебе.

========== Часть 3 ==========

В штаб-квартире сдержанная паника. Мадин манит Лею к себе, но она качает головой. Она не имеет права отлучаться от кресла. Вейдер должен быть у нее перед глазами.

…Сила великая, ей же придется как-то выступать перед прессой… Нет, выступать можно выпихнуть кого угодно, но ей придется писать что именно этот «кто угодно» будет говорить. Не выпуская Вейдера из зоны контроля. Как она об этом не подумала?

– У нас проблемы, – немедленно говорит УбойнаяСила, увидев их. Оглядывает Вейдера и поднимает брови. – Это вы – ТН367? На какой свалке вас подобрали?

– Какие проблемы? – спрашивает тот, насмешку полностью проигнорировав.

– Сведения об опасности сенаторам, – УбойнаяСила смотрит прямо на Лею, – утекли к журналистам. Можете себе представить, что там сейчас творится.

– Записи? – резко спрашивает Лея.

– Нет. Фактов у них нет.

Но когда это журналистов останавливало.

– Вы в самом деле тот самый? – в голосе Пилота слышится невероятно раздражающее Лею благоговение. Вейдер морщится.

– В самом деле, – говорит он.

– Замечательно, – бросает УбойнаяСила скептически. – И чем вы нам сейчас поможете?

– Сейчас и посмотрим, – говорит Вейдер. – Пододвиньте меня к экранам, ваше высочество.

Лея пододвигает его кресло куда он просит – и переключает визор. За пять минут Вейдер вряд ли куда-то денется, а ей нужно понять, как остановить зарождающийся поток истерии в СМИ.

Лее срочно нужна вторая пара рук, которой можно было бы доверять. И откуда ее взять – незанятую? Все, кто в курсе ситуации, уже работают. И все, кто действительно в курсе ситуации, сейчас под подозрением в утечке.

Хотя… Хотя есть же решение. Действительно есть.

«Мадин, – пишет она на личный канал, – мне все-таки нужен ваш сын. Если вы ему доверяете».

«Вполне, – отвечает Мадин. – Сейчас он у вас будет. Только угомоните журналистов, принцесса, пока я не начал их отстреливать».

Журналисты уже пытались заснять происходящее в штаб-квартире с другой стороны окна, поднявшись с нижних этажей на ранцах, так что это не пустая угроза.

«Непременно», – обещает Лея.

***

Алек вливается в их странную команду так легко, будто всегда с ними был.

Он схватывает на лету, не зря его так хвалили в Сенате (не думать об оставшихся там знакомых, не думать… Не думать о Люке). Приносит Лее каф, когда она только начинает о нем думать, приносит каф аналитикам, записывает мысли Леи лучше, чем смогла бы она сама, подсказывает фразы, слова – и ей становится легче дышать, хотя ничего на самом деле не изменилось.

Журналисты снаружи старательно доводят себя до истерии – еще чуть подождать и можно будет уже выходить с заявлением, – аналитики и Вейдер разглядывают поток изображений из Сената и говорят на непонятном диалекте бейсика. Но никакого прорыва. Ничего. Ничего…

«У вас замечательный сын», – пишет Мадину Лея. Нужно говорить подобное, пока есть возможность. Мало ли… Кто знает, что будет дальше.

Время будто замедлилось, переговорщики старательно рапортуют о небольших успехах, но у Леи ощущение надвигающейся катастрофы. Она выкладывает свой бластер на стол, иногда касается ребристой рукояти. Успокаивает.

Если они ничего не придумают, убийца вырежет Сенат. По одному. В четко контролируемой среде. Что это говорит о преступнике?

Подумав, Лея задает этот вопрос вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. У нее еще десять минут, через пять нужно перечитать написанный Алеком текст, а пока хочется отвлечься от необходимого фигурного вранья. Насколько возможно.

– Мы полагаем, что это – главный техник, – говорит УбойнаяСила. И бросает взгляд на Вейдера. – Поиск по изображениям канала не находит никого из них. Несомненно преступник контролирует камеры и не собирается показывать себя.

– Несомненно, – задумчиво произносит Вейдер. – Вот что… Распределение камер дайте мне. И давайте построим перекрытие зон. Что-то мне в этом всем очень не нравится.

– Что тут вообще может нравиться, – бурчит ВечноДевятый и наклоняется над клавиатурой.

Лея смотрит на них – Вейдер командует тихим голосом, и аналитики слушаются мгновенно, будто его собственные руки, – и начинает понимать опасность. В первый, пожалуй, раз. По-настоящему.

Если он прикажет им отобрать у нее пульт управления, не подчинятся ли они так же легко?

Визор мигает алым – и она отвлекается. Пора.

«Повторяйте то, что у вас на экране, – пишет она Мадину. – Выделенный текст нужно подчеркнуть голосом».

«…»

«Вы не сможете его озвучить?»

«Смогу», – отвечает Мадин.

Позже она смотрит, как он насмехается над страхами журналистов («Я так же слышал слухи о бунте кафных машин, о чудовищном маньяке, пожирающем людей, а еще о внезапно пробудившемся древнем проклятии. Отвечу по порядку. Проклятие…»), и с каждым аргументом ей все страннее его слушать. В первый раз она слышит придуманные ей слова от кого-то другого. Будто Мадин стал ее голосом, изъятым из тела.

Аналогию она отгоняет подальше.

***

Журналисты успокаиваются, как успокаивается на время пожар. Пройдет пара часов и они поймут, что на самом деле Мадин не сказал им ничего важного. И они по-прежнему не знают, что происходит в Сенате и почему отказала связь.

Лея смотрит на то, как Вейдер и аналитики сортируют изображения Сенатского канала. Будто поток воды разделяется на ручейки, вновь сливается, разделяется – а потом камера поднимается, и видна вся река от гор до моря.

…И об Альдераане не стоит думать. Не стоит вспоминать.

– Обратите внимание на движение камер, – говорит Вейдер.

На экранах – убийства сенаторов. Пробитые головы. Настигающие убегающих выстрелы. Полуразрубленные тела, которые кидают к все еще живым и запертым.

– Камеры следуют за жертвами, – говорит Лея. – Но мы это и так знали. Разве нет?

– Время, – отвечает Вейдер, – совпадает до секунды.

– Ты имеешь в виду, что он использует ИИ? Но это очевидно, он использует даже дроидов-секретарей.

УбойнаяСила закрывает лицо руками и стонет глухо.

– Ну конечно, конечно же… И картинку он читал…

ВечноДевятый тихо ругается по-хаттски.

– Согласно профилю, – говорит Вейдер, – убийце доставляет удовольствие наблюдать мучения жертв. Наиболее жестокие мучения.

– И что?

– Он не смог бы наблюдать все убийства одновременно. Если он не инсектоид, конечно, но у их расы нет подобных патологий. Нормальный человек разнес бы экзекуции на пару минут. Чтобы успеть посмотреть их не в записи.

– Хорошо, – Лея хмыкает, – поверю эксперту. И? В самых лакомых ситуациях он управлял сам… – и она осекается. Потому что Вейдер прав. Убийца никак не ограничен во времени, он мог насладиться каждым убийством, но этого не сделал.