Текст книги "Краткая хрестоматия грехов, ошибок и очарований"

Автор книги: Тая Тонкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

I

«Скажите, вы понимаете, как все устроено? У вас нет вопросов к Богу? К Создателю, к Вселенной – как угодно называйте. У меня вот ку-у-у-у-уча вопросов. И если бы я только могла, я б хотела стать секретарем Бога, личным помощником, так сказать. Ну быть им самим – это уж слишком ответственно. Быть одновременно везде и нигде, заваривать судьбы и события, запускать Большие Взрывы, управлять физикой и лирикой… нет… это непосильная ноша для девочки. Другое дело – быть рядом, оставаясь в тени, быть в курсе всего, просто наблюдая со стороны, узреть истину без ответственности за последствия. Я тогда смогу собственными глазами видеть, как из хаоса рождается порядок, буду понимать причину и следствия всего и вся, осознаю, зачем даются испытания и почему посылается боль, постигну сакральный смысл войн и эпидемий. Буду свидетелем повседневного чуда, которое называется Жизнь! Но самое главное – у меня будет возможность от Первоисточника получить ответы на мои главные вопросы, которые меня мучают с раннего детства: зачем я здесь? зачем все мы здесь? это эксперимент? или игрушка? мы – любимые дети? или побочный эффект? А вдруг мы просто нелепая ошибка? я – венец творения или тупик эволюции? биологический мусор или все же по Образу и Подобию? а может вообще, как у Дугласа Адамса – ответ 42??? Я хочу знать все это!!! Господи, коснись меня своим дыханием!!!»

1990 год. И это отрывок из моего школьного сочинения на олимпиаду «Самая лучшая профессия».

– Кол.

– Но почему, Елена Валерьевна? Не раскрыта тема? Слабый словарный запас? Недостаточная аргументация? Много орфографических ошибок? За что кол?

– Ты издеваешься?! Нет такой профессии! И Бога нет.

– Я думала, в сочинениях по русскому языку оцениваются несколько другие вещи…

– От кого от кого, но уж от тебя-то я такого не ожидала… бред какой-то!.. на доске почета же… опозорила школу.

– Елена Валерьевна, я написала честно, то, что чувствую. Неужели вас не волнуют эти вопросы? Ну а если говорить по существу заданной темы, то никакая другая профессия мне не кажется лучшей или такой же интересной. Просто зарабатывание денег и жизнь от зарплаты до зарплаты – наискучнейшее занятие, лишенное смысла. …Кол – это несправедливая оценка.

– Да-а-а-а-а… Ну ты на-а-а-а-аглая. Далеко пойдешь…

* * *

2010, и я взрослая тетя. Но вопросы, не дающие мне покоя с детства и за которые мне поставили кол, не то чтобы исчезли, а наоборот, обострились до края. Сочинение, писанное 20 лет назад, теперь в моей голове заканчивается по-другому:

Ну допустим, я – ассистент Бога. А что мне даст это знание, о котором я так мечтала? Сначала я, конечно, буду просто упиваться самим фактом знания – я знаю, а вы все – нет! я – Перельман!!! А вы – насрано. («Гордыня – пожалуй, мой самый любимый человеческий грех» – прям перед глазами встает Аль Пачино из «Адвоката Дьявола»). Но смогу ли я просто созерцать Истину? Просто видеть ее, отстраненно, своим человечьим сознанием. Возможно, но не долго… я же живое существо, а не трансцендентный Бог… Рано или поздно я начну, пользуясь служебным положением, высказывать свое мнение, советовать, негодовать, помогать людям инсайдерской информацией… Тогда меня уволят… И такое уже случалось – Адам и Ева – их выперли из Рая за знание… Или другой вариант – я все же смирюсь, проникнусь идеей обреченности, и Жизнь моя превратится в Существование… отбывание «от зарплаты до зарплаты»… Чего я никогда не хотела. При первом варианте я теряю работу, а при втором – себя… оба не годятся.

Стоп! Но есть ведь и еще вариант! Какой? Восстать!!! Против… Бога?.. И такое уже тоже случалось… Люцифер… Ну вот я и договорилась… Все-таки правильно мне тогда поставили кол. Нет такой профессии. К счастью. А значит, мой экзистенциальный кризис неразрешим.

Кто я, зачем я, почему все так?! Я не могу есть, спать, работать, любить. И самое страшное откровение, которое на меня вдруг снизошло и добило: материнство, такое желанное для очно и заочно известного мне большинства, меня не радует вовсе. Ну то есть, я безусловно люблю свою дочь, и рада, что она есть… Но мне этого катастрофически не хватает для счастья, для смысла, для цельности. Вечная депрессия, истерики и неврозы в итоге приводят меня в частную психиатрическую клинику. Если я сама не могу выйти из этого состояния, то, может быть, специалисты мне помогут…

Месяц регулярных походов для всесторонних исследований завершается диагнозом, который мне и самой был очевиден: «экзистенциальный кризис на фоне затяжной депрессии неясного генеза»… НЕЯСНОГО ГЕНЕЗА!!!!!!!!

– Владимир Михайлович, вы напрописывали мне наркоманских таблеток, я начала их пить и чуть не умерла – так плохо физически мне не было никогда в жизни. У меня темнело в глазах, была дичайшая тахикардия, я спала сутки напролет, меня рвало. И никто, ни один ваш сотрудник не поинтересовался, как у меня дела, и более того, меня даже не стали соединять с вами, когда я позвонила, чтоб рассказать о своем физическом состоянии! А теперь вы спрашиваете, когда я приду в следующий раз?!

В клиниках к психам привыкшие, поэтому мне очень вежливо желают скорейшего выздоровления и предлагают переключить на ресепшн, чтоб записаться на очередной прием. Но если мой вопрос не смогли решить специалисты за огромные тыщи, то придется мне как-то самой. Без халявы. Я закрываю глаза и просто пытаюсь вспомнить свои ощущения счастья, были ли они когда-то в моей жизни и при каких условиях такое несвойственное мне чудо приключалось. Я делаю это регулярно и методично перед тем как заснуть. И я знаю, согласно законам статистики, рано или поздно количество перейдет в качество. И вдруг однажды меня озаряет – я отчетливо вижу, чувствую и осознаю ощущение полнейшего счастья. Я заново переживаю эти эмоции – мне 16, я стою в земном поклоне на сцене после спектакля в своем школьном театре, ко мне подходят и благодарят, я купаюсь в энергии зрителей, и я счастлива, я чувствую себя на месте, чувствую, что я не зря. Как будто Бог касался меня своим дыханием. Тогда я этого не поняла, не осознала. И вот сейчас он коснулся меня своим дыханием еще раз. Специально для тех, кто не понял с первого раза.

Вот он – мой персональный способ стать ассистентом Бога без отягчающих обстоятельств!

«Почему я хочу стать профессиональной актрисой? В моем случае вопрос более чем серьезный, ибо если в 16 лет ответ почти всегда будет сумбурным, лежащим в области эмоций, удовлетворения эго, тщеславия, самовыражения и прочих пубертатных штампов, то для тех, кому сильно за 30, решение кардинально изменить профессию и образ жизни должно быть подкреплено железобетонными аргументами. Вот мои рассуждения и попытки формулировок пяти причин: цивилизационной, гуманистической, физиологической, экзистенциальной, духовной».

2015, и это начало моего эссе для поступления в актерскую школу.

2019. И каждый раз перед выходом на сцену я обращаюсь к Богу с благодарностью и с молитвой «Господи, коснись меня своим дыханием и дай мне совершить работу свою во славу Твою и людям на утешение».

II

Я смотрю на его тело. Еще час назад оно было для меня воплощением человеческой харизмы, мужской силы и мощнейшей энергии, а сейчас оно лежит на столе. Оно обнажено и выглядит так, будто охотничьи стрелы пронзили дикое животное.

– 18 пуль. 7,62 мм. Очередь, – сухо констатирует опер, будто перехватив мою вибрацию.

И я снова им любуюсь: крепкие икры – раз – упругие бедра – два, три – крутые ягодицы, мммммм любимая широкая сутулая спина, как будто всегда в боксерском блоке, готовая отразить любую атаку, плоский пах – четыре, пять – интеллигентные пальцы, гладкая грудь – шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать – твердые предплечья – тринадцать, четырнадцать – шея в венах – пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… И одно сквозное ровно под текстом “touch of the death”. Да, действительно, восемнадцать… Мой слабо работающий мозг успевает цинично заметить символизм. Напророчил.

* * *

Декабрь, конец моего пятнадцатого года жизни. Совершенно случайно я натыкаюсь на фильм «Лицо со шрамом» и не могу оторваться. Девственная душа и буйная фантазия «девочки-пай» моментально дорисовывает – «рядом жиган и хулиган». Стереотип идеального мужчины сформирован и закреплен. Судьба не заставляет себя долго ждать, и через месяц ОН материализуется.

Я издалека осторожно наблюдаю за ним, как он выходит из спортивной душевой в полотенце на бедрах. Большой, как скала. Очень коротко стрижен. Сломанный нос. Лоб с одной продольной морщиной. Тонкие сосредоточенные губы. Глубоко посаженные серые глаза. Или голубые? Или зеленые? Или карие? Какая-то загадочная хамелеонская смесь. И оттуда, из этого глубокого мутного омута бьет вулканом одиночество, тоска и злоба. Сутулая широкая спина, как будто всегда в боксерском блоке, готовая отразить любую атаку. Шрамы, шрамы. Кинжал и роза на правой голени. Черепа и надпись «touch of the death» на правом предплечье. Скорпион с раскрытыми клешнями над левой грудью. Еще распятье, волк и пики… Жутко.

Весь его вид, манера держаться, голос, взгляд и движения выдают в нем, даже почти голом, стопроцентного Альфу, внушающего страх, уважение и команду подчиниться. Остальные мужчины на его фоне выглядят просто особями мужского пола. Первые мои ощущения, которые я фиксирую – 90 % страха, 8 % восхищения и 2 % любопытства.

Он приближается ко мне очень аккуратно. Сначала узнает у тренеров и одноклубников, были ли у меня здесь с кем-то отношения. Потом заговаривает со мной о спорте и моих тренировках. Затем между делом уточняет мой возраст.

– Мне позавчера исполнилось 16, – дрожащим голосом отвечаю я.

– Это очень хорошо, – как бы для себя отмечает он. И я замечаю, как его жуткое лицо освещает спокойная уверенная улыбка.

Два месяца целомудренных свиданий. На самом деле не свиданий даже, а я просто всегда рядом с ним: на спорте, в ресторанах, в машине, в магазине, на заправке, на всех его встречах. Я просто рядом. Все ко мне привыкли и воспринимают как его часть, даже если видят в городе одну. Я чувствую, как его шлейф покрывает меня даже на огромном расстоянии. Он мало говорит, ничего не рассказывает, но вводит меня в свою жизнь, чтоб я увидела все своими глазами, сама составила о нем свое мнение. Он безоговорочно силен, сильный во всех смыслах, сильный безапелляционно и безукоризненно. Я никогда не вмешиваюсь в разговоры, но жадно впитываю его реальность. Кожей чувствую его радость, сердцем слышу его боль, купаюсь в его щедрости, вдыхаю его благородство, вижу его гнев и злобу. Я разговариваю с ним только тогда, когда он ко мне обращается. И с каждым днем страх уступает свои проценты любопытству и восхищению. Затем появляется нежность. И к концу второго месяца во мне уже живет любовь. Любовь Бэль к Чудовищу. Любовь Собачки ко Льву.

5 марта.

– Сегодня я украду тебя.

Он ведет меня за руку вверх по лестнице. Я покорно иду за ним. Ноги не слушаются, но рука настолько сильно меня держит, что, кажется, я парю. С каждой ступенькой я чувствую, как приближается самый важный момент в моей жизни. На каждую ступеньку сердце отбивает ритм и замирает перед дверью в квартиру.

– У меня тут ремонт, – извиняется он, – ни воды, ни электричества. Прости, – улыбка, – но я лучше приведу тебя в свою берлогу, чем в отремонтированную гостиницу. …Как шкуру…

Я не осознаю, как остаюсь без одежды. Я вообще не знаю, что мне делать. Я просто следую за ним, как я следовала эти два месяца. Он разговаривает со мной, тихо, медленно, уверенно и спокойно. Просто продолжает вести за руку. Я чувствую его нежную силу, и это невероятно приятные ощущения.

– Все хорошо, девочка моя, – и с этими словами внезапная резкая боль рассеивается утренним туманом. Она уже даже где-то далеко, а во мне только счастье принадлежать. Я осознаю смысл слова «отдаться», и это вовсе не синоним к «трахаться». Я отдаюсь нежной силе, красивым рукам, широкой сутулой спине, как будто всегда в боксерском блоке, готовой отразить любую атаку. Я чувствую себя абсолютно защищенной в этот момент. Вот я – такая маленькая, слабая, бестолковая. И вот он – огромный, сильный, вожак стаи. Лежит рядом, его голова в моих руках, на моих коленях. Сражающийся против всего мира, Зевс-громовержец, отдыхает на коленях тщедушной 16-летней девчонки. Вся внешняя вселенная схлопывается до размеров меня и его, а весь мой внутренний мир расширяется до бесконечности. Больше всего на свете я хочу его защитить.

– Пойду нагрею тебе водички в тазик, девочка моя.

Он безоговорочно силен, сильный во всех смыслах, сильный безапелляционно и безукоризненно. Но у него есть одна-единственная слабость – это я…

На следующий день перед выходом на улицу я решаю надеть шляпу – я же теперь женщина! А какая же женщина без шляпы. Глаза излучают свет, кожа радиоактивна, сердце – пламенный мотор. На мне идиотская счастливая улыбка, скрывающая прекрасную тайну.

* * *

– Эй, чего застыла? Давай, нужно опознание подписать.

III

Мне 40 лет, и я – актриса. Ну то есть, любая женщина, имитирующая оргазм – прекрасная актриса, и это с нами с рождения, но я имею в виду, что я – профессиональная актриса. Казалось бы, ну что тут такого, профессия и профессия. Но, как говорится, есть нюанс – еще 5 лет назад я ею не была.

* * *

В Лос-Анджелесе я впервые. Огромный аэропорт. Броуновское движение выгруженных из самолета пассажиров постепенно самоупорядочивается в строгих американских рамках. Все семенят барашками внутри выстроенных с помощью лент и колышков загонов. Три часа в очереди под строгими взглядами собак, аэропортовых и таможенников, которым по уставу не положено понимать шутки. Низенькая женщина-распорядитель молекул в цепочке на паспортный контроль, не глядя, перенаправляет меня к черному островку, внутри которого восседает черный инспектор в черной форме, царь горы. Берет мой паспорт, находит визу – студенческая, 3-летняя, NY Film Academy, расплывается в секундной улыбке (видимо, навеяло о чем-то своем), но, опомнившись, собирает свое лицо обратно в покер фейс, быстренько проверяет остальные мои бумажки, присланные из академии, и, не спрашивая ни о чем, выпускает из этого жуткого бионакопителя. Видимо, его молчаливое благословение обволокло меня защитной оболочкой, потому что все остальные мной тоже не интересовались – ищейка прошла мимо меня, хотя в сумке у меня была запрещенная недожеванная индейка, таможенник не учуял килограмм антибиотиков и анальгетиков, которые меня попросили захватить, т. к. «здесь строго по рецептам», финальный выпускающий не сверил бирку на багаже с квитанцией. Я мысленно благодарю своего вновь обретенного крестного отца, отметив, что это хороший знак, и выхожу из здания аэропорта.

– Привет! Ну наконец-то вас выпустили, я уже тут три часа курю.

– Спасибо большое тебе, что дождался. Прости, но был какой-то коллапс!

– Все нормально. Давай свой чемодан. Че-та маловат для такого долгого путешествия.

– Голому собраться – только подпоясаться.

– Смешно. Мать моя тоже так все время говорила.

Мы с ним познакомились на трехдневном гастрольном интенсиве Киноакадемии в Москве, он был среди режиссеров, а я – в актерской группе. Он уехал почти сразу. А мне потребовался год. Год, чтоб понять, что в российских актерских вузах я в свои 35 уже никому не нужна. И даже за деньги. Американцам все равно, сколько тебе лет, какое у тебя образование и есть ли оно вообще. Для них самое главное – даже не твои финансовые возможности, это само собой разумеющееся начало. Самое главное – это твое стремление, самоотдача и трудолюбие, и в этом случае даже твои начальные способности никому не интересны.

– Я тебе поражаюсь, конечно… Бросила ребенка, мужа, работу, друзей… Как только духу хватило.

– Дочь с бабушкой и со своим папой. Друзей у меня нет. А работа – буду работать на расстоянии. Иначе не смогу платить за эту учебу. Так что не надо! Ничего я не бросила. Все учтено могучим ураганом.

Мы мчали по вечернему городу, я глазела по сторонам, а он охотно давал мне самые первые бытовые инструкции, рассказывал про устои академии и жаловался на проблемы с языком. Я из вежливости старалась впитывать, но понимала, что все равно буду набивать свои личные шишки и переживать свои собственные стрессы. По-другому, к сожалению, опыт не приобретается. Слава Богу, языкового барьера для меня не существует, все-таки первое образование иняз.

Так началась моя любовь к городу ангелов, зафиксировалась моя тяга к искусству и разрушилась моя иллюзия о том, что я – состоявшаяся личность. Я начала свой новый том, аккуратно и уважительно расставив все предыдущие на каминной полке в своем арендованном жилище. Меня принял в свои объятия уютный гостевой домик, который я нашла на AIRBNB. Как оказалось, принадлежал он пожилой супружеской паре продюсер + режиссер, которые в 1993 году сняли в России свой фильм The Ice Runner. Сначала такое совпадение меня потрясло, и я даже подумала, что провидение привело меня за ручку к людям, которые устроят мою киносудьбу наилучшим образом. Но вскоре такие совпадения перестали меня удивлять. В ЭлЭй каждый второй хоть каким-то боком, хоть раз в квартал, но занят в Индустрии, а если не занят, то активно шевелит булками, чтоб туда попасть. Всех много, но всего мало. Поэтому везде здесь попадаются парикмахеры, которые пишут сценарии в перерывах между клиентами, официанты, которые записывают самопробы по дороге на смену, свадебные фотографы, которые покупают наикрутейшие б/ушные камеры в ожидании Проекта, риелторы, которые в своих сутках совмещают 10 показов квартир, домов и бунгало с пятью кастингами. И даже городские власти подбадривают с рекламных плакатов – «Мы знаем, что ты на самом деле актер, просто сейчас временно работаешь таксистом».

От места моего жительства до главного здания академии 5 минут пешком. А до актерского корпуса – 20. И на протяжении всего этого маршрута справа и слева простираются владения студии Warner Brothers. Той самой, которая «Касабланка», «Бэтмен», «Матрица», «Гарри Поттер» и еще несчетное количество эпохальных и культовых шедевров. Пять раз в неделю каждое утро туда и каждый вечер обратно я шагаю вместе с обжигающим или ласкающим меня солнцем и с подгоняющим или препятствующим мне ветром, мимо домов, напичканных «святынями», в самом эпицентре слияния творческих энергий и денежных вихрей. Все встречающиеся на пути прохожие улыбаются мне как старой знакомой, а дворник – высокий крепкий парень в комбинезоне – не только улыбается, но и зачем-то здоровается. Здесь я чувствую себя на своем месте. Здесь я не мать, не дочь, не жена, не босс, здесь я – это я, зерно без шелухи. А, ну еще и студент, конечно.

Бытовые подробности – это то, что меньше всего меня интересует, несмотря на мою неустроенность, но именно это крайне сильно волнует оставленных мной в Москве. Я стараюсь звонить, отвечаю на вопросы про цены и погоду, про то, в каких условиях я живу, слегка приврав, с кем общаюсь, и «вообще». Я даже спрашиваю что-то в свою очередь, но ответов зачастую не слышу, потому что учу текст. Исключение – только моя дочь, для общения с которой я откладываю все свои дела, просто сажусь и вникаю в каждую мелочь. Но после этого я с горечью понимаю, что полчаса – это непозволительная роскошь для меня сейчас, даже если речь идет о родном ребенке. Я испытываю чувство вины, угрызения совести, комплекс неполноценности и все, что может испытывать женщина, самолично разделившая себя и чадо на 10 000 км. Но на это у меня минут десять, не больше. Больше не могу себе позволить – надо учить, читать, да и язык, как выяснилось, у меня вовсе не безупречен.

А вот учеба – это то, что забирает меня целиком. И этим мне не хочется ни с кем делиться. Это настолько мое-мое, что я сначала сама хочу насладиться этим в полной мере, ревностно оберегая это чувство от чьего-то внимания. Группа наша – полный интернационал, крепчайший расовый замес. За Канаду – высокий худой андрогин модельной внешности, говорят, известный телеведущий. Германия представлена пышногрудой и плечистой девушкой с самокатом. Фигурой она похожа на покинувшую большой спорт пловчиху, но нет – в 27 она решила, что больше не может быть начальником стюардов на частных яхтах, а непременно желает в артистки. Колумбия прислала очень юного смазливого мальчика из очень богатой семьи – шуткам о происхождении их богатства не было конца. Из Китая (куда же без Китая) прибыло аж 4 молодца, одинаковых с лица. От Эмиратов заехали три девушки без хиджабов в очень коротких шортах с тоннами косметики на лице – эти нарушили мою привычную картину мира, базирующуюся на противоположном представлении о мусульманках из Ближнего Востока. Вот австралиец был хорош – рыжий породистый самец 190 см ростом. Если его предки и были заключенными, то они точно были матерыми убийцами, бежавшими вплавь и отловленными рыбацким траулером где-то посередине океана. Ну и местные, естественно. Последние кружком в 6 человек держались надменно и настороженно, судя по всему, они чувствовали себя в окружении гастарбайтеров, поэтому пока наблюдали. Россия, понятное дело, в моем лице. А, да. И я – самая старшая из всех, читай – самая старая. Со свойственным мне великодержавным шовинизмом и с высоты моего жизненного опыта я периодически ощущаю, как сильно давит мне на уши корона. Но как только начинаются занятия – она удивительным образом превращается в смешной младенческий чепчик на завязочках.

Все дисциплины мне заходят, все мастера меня восхищают. Им положено сначала похвалить, и только потом высказывать критические замечания, да и то, строго по форме: «я бы на вашем месте попробовал так…», «а что если вы сделаете так…», «вы наверное и сами чувствуете, что… а со стороны это выглядит как…» Иначе суд. Сначала меня это дико раздражало, как любого советского человека, который привык к правде-матке в глаза и к ощущению того, что он говно. Но потом я поняла, что именно такой подход невероятно мотивирует. Он реально работает. Потому что нормальный самокритичный, думающий человек и сам знает, где конкретно и почему конкретно он говно, а бестолковому все равно бесполезно говорить, кто он, он же никогда не поймет. Просто потом капиталистический рынок его не примет, вот и все, жизнь сама всех расставит по своим местам.

– You are a fantastic listener! – если ты криво играешь, но участливо слушаешь.

– Your reaction is very natural, good job! – если ты завис в шоке от неожиданного действия партнера.

– Your English is fabulous, go ahead! – если ты облажался с текстом и приплел отсебятины.

Каждое занятие (буквально) рождает во мне всплеск энергии и выхлоп рефлексии. Я обожаю то, что я делаю, кайфую от того, как у меня получается, и понимаю почему, если не выходит. Каждый мастер – ходячая харизма.

Небольшого роста, худой, лет 60-ти, с модной хипстерской бородкой и ленинским прищуром, интеллигентный. С виду. Заходит и с порога проявляет себя, мягко скажем, странно. Пинает коробки с реквизитом, требует сдать телефоны, ковыряет в носу, во время стандартного представления студентов бесцеремонно прерывает с абстрактными темами и вопросами интимного характера, громко рыгает. Все переглядываются, но молчат, а некоторые терпят из последних сил. Затем повисает тишина.

– Do you like my behavior? No? Really?! You don’t?! So if you don’t like the way I treat you, why you are sitting here like piece of shit? React! Fill your impulse rising inside. Fill what your animal nature says. And react! Just release your true filling.

Он начинает оскорблять каждого по очереди, проходится по каждому основательно и для каждого находит самое больное, он ничего про нас не знает, но попадает точно в цель. Опыт. Каждый справляется с шоком как может. Кто-то хамит в ответ, кто-то выходит из комнаты, кто-то просто молчит и восхищенно за ним наблюдает, кто-то пытается оправдываться, а когда он доходит до меня и задевает мой возраст, мне становится очень обидно, он говорит мне в лицо обо всех моих страхах, прямо, не выбирая выражений. Я впускаю это все в себя, как он требовал, и вдруг неожиданно даже для самой себя начинаю плакать, самозабвенно рыдать, взахлеб, размазывая тушь и давясь соплями. Австралиец реагирует на это замахом для удара, но китаец перехватывает движение в пяти сантиметрах от учительского лица.

Мастер замирает в счастливой благоговейной улыбке. «Во-о-от, – заговорщицки и удовлетворенно шепчет он, – вы прекрасны, потому что вы сейчас – настоящие. Вы наблюдаете, впускаете в себя, честно проживаете и даете истинную эмоцию. Именно этого я и хочу от вас. Каждую секунду на каждом моем занятии. Я хочу вашей правды, а не игры. Домашнее задание – неделю вы живете в импульсе, куда бы вас это ни привело: если вы шли ко мне на занятие, но увидели прекрасную девушку, и ваш импульс заставил вас идти за ней вместо занятия – вы усвоили урок. Если цветок, пронзивший асфальт, выбил вас из бешеного ритма, и в импульсе вы написали хокку – вы усвоили. Если вы дали в морду в ответ на оскорбление – вы усвоили. И если через неделю я вижу только половину из вас в живых – вы тоже усвоили».

В конце, он, конечно, поправился, что по большей части он шутил и преувеличивал, что в обычной жизни, к сожалению, импульс может привести в тюрьму, больницу и т. п., и что именно актерская работа – это то счастливое занятие, когда можно и нужно следовать импульсу, и тебе за это ничего не будет. Но его урок так потряс нашу многоликую многонациональную аудиторию, что этот опыт каждому впечатался в мозг, как раскаленное клеймо хозяина в круп быка.

* * *

Я, пользуясь случаем, выкраиваю неделю и вырываюсь к своей институтской подруге на Гавайи (Лос-Анджелес – Гонолулу – всего 5 часов лету), которая живет там уже даже не один десяток лет. Мы прекрасно проводим вместе время, вспоминаем студенческую юность, пьем и рыдаем о своем, о бабском. В перерывах она показывает мне достопримечательности. В музее истории Гавайских островов я упираюсь в огромную рельефную карту во всю стену, на которой – бескрайный океан с островами-точками и лодочки, двигающиеся по пунктирам по направлению от большой земли к этим крохотным точкам. Я целиком погружаюсь в эту инсталляцию. Я стою, не дыша, не моргая, не двигаясь, и восхищенно-завороженно впитываю в себя эту жирную метафору…

– Вот что заставило человека 4000 лет назад покинуть свой привычный мир и уйти в бескрайний океан искать райские кущи?!?! Знал он, что там есть острова?

– Это вряд ли. Думаю, он просто пошел за своей мечтой, за, как это по-русски, путеводной звездой кочевой.

– Этот безумец просто почувствовал импульс и просто не стал его сдерживать.

– Да, как и ты.