Текст книги "Илья Ильф и Маруся Тарасенко. Мелодия на два голоса"
Автор книги: Татьяна Миргородская
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Илья Ильф и Маруся Тарасенко. Мелодия на два голоса
Ей было семьдесят семь, никто больше не звал Марию Николаевну Марусей. Ночами она теперь не спала, но совсем не мучилась бессонницей. Включала ночник и доставала свое тайное сокровище, о котором не подозревали даже дочь Александра и внук Илюша: пачки писем, перевязанные ленточками. Мария Николаевна знала наизусть каждое, но играла сама с собой. Наугад вынимала из стопки ветхий конверт – руки дрожали так, будто она только что его получила. Взгляд выхватывал написанные любимым почерком слова: «милая моя девочка», «моя маленькая, чудесный, нежный ребенок», «достоевчик мой», «нас ничто не разделит, я никому тебя не отдам»…
Она читала – и переносилась на шестьдесят лет назад. Нужно ответить, ведь он ждет, волнуется! Брала ручку – теперь уже шариковую, а не перышко, – и принималась писать. Как в счастливые роковые двадцатые. Когда влюбленная Маруся Тарасенко садилась за письмо Илье Ильфу, она, словно собираясь на свидание, прихорашивалась у зеркала и шла к столу как к памятнику или тенистому каштану, где условились встретиться. Ни Маруся, ни Иля тогда понятия не имели, что впереди – годы страстной любви и недолгого супружества, всемирная слава и даже бессмертие.
…Если бы не советская власть, одессита Иехиеля-Лейба Файнзильберга ждал удел вечного провинциала, обреченного на предельно узкий выбор образования, профессии, законного брака. Семья жила бедно, мать Миндль занималась хозяйством, отец Арье Беньяминович – хилый, словно придавленный ответственностью за семью банковский бухгалтер, прежде всего думал о том, как подтолкнуть сыновей к более удачливой судьбе. Александра (Сруля) и Михаила (Мойше-Арона) отдал в гимназию в надежде, что они станут бухгалтерами или устроятся в банк. Третьего сына, Илю (Иехиеля-Лейба), – в ремесленное училище. Увы, надежды отца не оправдались: наследники выбрали ненадежное и безденежное искусство. Миша и Александр – он называл себя Сандро – стали художниками. А Иля, поработав чертежником, телефонным монтером, токарем и статистиком, подался в литераторы. И только младший, Вениамин, порадовал родительские сердца: пошел по инженерной части. К слову, все четверо позже стали еще и превосходными фотографами.
Иля учился блестяще, читал запоем и все подряд. Был он рыжим (и конечно, удостоился дразнилки «Рыжий, красный, человек опасный»), близоруким и любопытным. Революционные потрясения, обрушившиеся на Одессу, сказались на его жизни самым непосредственным образом. Одиннадцать раз в городе сменялась власть, а летом 1919 года, когда на борьбу с Деникиным стали мобилизовать даже негодных к строевой службе, Файнзильбергу тоже пришлось встать под ружье. Он явился на сборный пункт в пенсне и с книжкой Анатоля Франса под мышкой. Опыт пережитого в Гражданскую остался с ним навсегда: много позже Иля расскажет любимой женщине о том, как лежал в пшенице, боясь поднять голову, и как доводилось стрелять в людей.
После разгрома деникинцев в Одессе создали телеграфное агентство – отделение РОСТА, куда и устроился Иля. Затем Илья – так теперь его называли – перешел в продкомиссию на должность «письменного работника». А вскоре вступил в клуб «Коллектив поэтов», среди участников которого были Юрий Олеша, Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий, Владимир Сосюра, Семен Гехт. В большой квартире местного авантюриста Мити Ширмахера (он станет одним из прототипов Остапа Бендера) они читали стихи – великих поэтов и собственные – под аплодисменты стекавшихся сюда художников, студентов и восторженных барышень. Уже тогда Илья поражал эрудицией, интеллектом и бритвенным остроумием. Он сидел обычно в углу, но доносившиеся оттуда короткие и едкие суждения задавали тон дискуссии. Его побаивались. Его уважали.
Чуть позже начали появляться и кафе поэтов – сначала «Пэон 4-ый», потом «Мебос», где собирались ежевечерне. Их украшал Михаил Файнзильберг, к тому времени под псевдонимом Ми-фа, и там всегда выступал его младший брат, создавший себе псевдоним из первых букв имени и фамилии – Ильф. Все они жили тогда стихами, рассказами, беседами. Без этого жизнь казалась бы совсем невыносимой: начало двадцатых было временем чудовищной бедности и голода.
Дома у Файнзильбергов стало совсем грустно. В конце 1921 года уехал в Петроград Миша, а в начале 1922-го эмигрировал Сандро – сначала в Константинополь, потом в Париж, где впоследствии стал известен как яркий художник Фазини (он считал, что оставаться в разрушенной России равноценно смерти, но именно из Парижа спустя двадцать лет его увезут в Освенцим). Вскоре под колесами трамвая погибла хлопотливая мама Миндль, а у Ильи обнаружили туберкулез, развившийся от постоянного недоедания и переохлаждения.
Из города разъезжались друзья и подруги. Все стремились в Москву и Петроград: вот где была настоящая жизнь, самые интересные люди и захватывающие события. Почти каждый день Ильф провожал очередного счастливца и на перроне желал одного: «Да пребудет с вами буйство, нежность и путешествия!» А потом возвращался домой к больному растерянному отцу и младшему брату. Теперь Одессу он именовал «мертвым Брюгге»: родной город буквально на глазах сужался, будто выдавливая из себя людей. Больше всего на свете Илья тоже хотел уехать, но его удерживало самое важное и дорогое в жизни: Маруся.
Когда в семь лет Иля на спор ломал сирень за соседским забором, неподалеку, через несколько одесских улиц, над колыбелькой новорожденной Маруси Тарасенко восхищенно агукали мама Елена Андреевна и отец Кузьма Игнатьевич, пекарь родом из полтавских казаков. Марусе суждено было всегда быть любимицей, ее считали особенной и родители, и старший брат Коля, и младшие сестры Катя и Женя. (К слову, дочери сочли имя отца слишком грубым и неизящным и когда выросли, стали называться Николаевнами.)
И речи не велось об участии Маруси в семейном пекарском деле. Хрупкая, утонченная, впечатлительная, она мечтала рисовать и после гимназии поступила в художественную студию. Там образовалась компания из четырех девушек – «Коллектив художниц»: Генриетта Адлер, Тоня Трепке, Рая Менделевич и Маруся Тарасенко. Зимой 1921 года в квартиру, где они занимались живописью, часто заходили молодые люди из «Коллектива поэтов». Среди мольбертов топили буржуйку, жарили кукурузу, варили морковный чай и глинтвейн, читали стихи и конечно завязывали первые романы. С легкой руки Багрицкого высоких и красивых – как на подбор – девушек прозвали «валькириями». У них не было помады, поэтому губы красили красным краплаком – масляной краской с собственных палитр.
«Валькирия» Маруся Тарасенко влюбилась сначала в Ми-фа – своего преподавателя Рыжего Мишу Файнзильберга, талантливого и странного. Когда он уехал в Питер, ужасно загрустила, мечтала поскорее увидеться снова и от тоски тесно сдружилась с Ильфом: он напоминал ей старшего брата. Вот только довольно скоро стало ясно, что сдержанный интеллигентный Иля относится к ней совсем не как к другу.
Постепенно в разговорах, прогулках, взглядах рождалось чувство – робкое, неуверенное, очень невинное. Летом 1922 года Иля и Маруся начали переписку – из Одессы в Одессу. Встречались днем, а ночью писали друг другу послания, чтобы отдать наутро: этот поразительный эпистолярный роман продолжался полгода. На бумаге они признавались в любви, ревновали и свободно обсуждали то, о чем молчали при встрече.
Свидания же оставались предельно сдержанными – прогулки на почтительной дистанции, походы в синематограф, маленькие подарки Или. Он позировал Марусе и читал стихи – от него она узнала о Мандельштаме. Первого октября впервые осмелился дотронуться до ее руки, третьего, в свой день рождения, положил голову ей на колени, и она погладила его по волосам. А шестнадцатого, в день своего рождения, Маруся наконец призналась вслух, что любит. Теперь у встреч выработался ритуал – часами по ночам сидели на подоконнике студии, смотрели в окно и разговаривали. Она знала: Ильфу невмоготу и дальше оставаться в Одессе. Не хотела, чтобы уезжал, но не позволяла себе его удерживать. Ночью в сочельник шестого января 1923 года она тайком провела Илю к себе в комнату, и они долго сидели у докрасна раскаленной железной печки, тихо клялись друг другу в любви и верности и решились поцеловаться. Такое целомудрие поразительно: тогда все только и делали, что демонстративно отвергали «старую мораль», да и у Ильи было уже немало женщин. Но отношения с Марусей стали особенными.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
