Текст книги "Путешествие Одиссея (СИ)"

Автор книги: tapatunya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Еще скажите, что вы мне завидуете.

Одиссей втиснулся в крошечную кухню и попытался как можно компактнее уместиться за небольшим столом.

Гортензия поставила перед ним огромную кружку с дымящимся чаем.

– Будешь пончики?

Он снова засмеялся, до того домашними ему показались эти неожиданные посиделки.

– Давайте. И расскажите, за что вас отправили в эту дыру возиться с каторжниками.

– Мальчишка. Чуть старше тебя тогда. Признаки самообороны. Я скрыла некоторые улики, но и ему не помогла, и себя подставила.

– Кажется, я произвел на вас впечатление.

– Произвел. Меня поразила твоя убежденность в собственной правоте. Точно не хочешь чистосердечно признаться снова, как тогда?

– Пока воздержусь.

– Думаю, что поэтому тебе дали пожизненное. Люди, уверенные, что имеют право убивать – страшные.

– Страшнее чудовищ?

– Равные им.

Когда Одиссей вышел из станции, над планетой уже занимался рассвет.

Задрав голову, он привычно пробормотал: «Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос; ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев»…

Эта ночь обошлась без всяких там лож. Мирный и спокойный треп за чаем.

Драгоценный треп, воспоминания о котором он будет хранить в своем сердце до конца дней.

Но вот уже утро, которое расставит всё по своим местам. Офицеры снова становятся офицерами, а каторжники – каторжниками.

Сонная Нуналуна брела от «Одиссеи» по чахоточной траве, чтобы сменить Мегеру.

– Одди, – удивилась она, – где ты был?

– Гулял.

Она зевнула.

– Только заберу свою косметичку и отправлюсь выполнять свой долг этой станции.

Сделав несколько шагов по направлению к общежитию, Нула вдруг позвала чужим голосом:

– Одди… Что это такое?

Он посмотрел в том направлении, куда она указывала трясущейся рукой.

На оранжевой траве, лицом к небу, лежал абсолютно мертвый Агава Артезиан.– Итак, – в глазах Гортензии Робинс читалась холодная ярость. – Маргарита Белых, Рафаэль Пратт и Нуналуна Осая. Кто из вас взял в руки спицы и воткнул их прямиком в сонную артерию Агавы Артезиана?– Вы дознаватель – вот и выясняйте сами, – ответила Нула с вызовом. Она была бледной и мелко подрагивала.

Неудивительно.

Если каждое утро будет приносить по трупу, то им всем недолго осталось.

– Возможно, вам пора вызвать подкрепление, офицер? – продолжила нападения Нуналуна. – Ваша профессиональная некомпетентность ставит нас всех под удар.

Даже вечно молчащий Раф вдруг заговорил:

– Почему вы исключили из этого списка Одиссея?

– Потому что, – отчеканила Гортензия, – эту ночь он провел вместе со мной.

Нула истерически расхохоталась, перекрывая заунывный вой Коры. Дети вторили ей, и этот невыносимый аккомпанемент причинял Одиссею больше всего душевных терзаний.

Архи Гуд, старчески покряхтывая, вышел со станции.

Решил взять на себя заботу о детях? Или у него были другие дела?

– Теоретически, – сказал Одиссей, – это обстоятельство не снимает с меня подозрений в убийстве Нокса.

Его раздражала бессмысленность обеих смертей.

В те времена, когда он еще был подростком и они с Брадобреем срывали голоса, крича друг на друга, Плюшевый Нокс приходил к нему по ночам с конфетами. Он выпрашивал их или обменивал у тех, кто прилетал к ним за топливом. Раздавал экономические консультации и повышал финансовую грамотность среди населения. Утешал задыхающегося от злости мальчишку.

А Агава тут и вовсе был не при чем. Угораздило же его попасть именно на эту станцию.

Раф. Нула. Мегера.

Мегера. Нула. Раф.

Как не перебирай эти имена в своей голове, понятнее не становится.

Архи Гуд первым делом проверил их браслеты и объявил, что никакой вспышки агрессии за эту ночь не зафиксировано ни у кого.

– Может, это Кора заколола мужа? – спросила Нуналуна. – Может, он ей надоел еще дома, а он и на каторгу за ней поперся?

– Смотрите, – сказала Гортензия, – как будет дальше. Я запрашиваю помощь управления, вас всех забирают отсюда и раскидывают по одиночкам, где вы и будете находиться, пока один из вас не признается.

«Как закономерно, – отрешенно подумал Одиссей, – что погибли самые невинные. А убийцы все еще живы».Планета, которую они вчера обыскали почти всю, выглядела сегодня еще более унылой, чем обычно.Наверное, ей пришлось для этого приложить особые усилия.

Одиссей, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, перегнал свою «Одиссею» в третий терминал, твердо вознамерившись среди всего происходящего безумия заняться полезным делом.

Например, отодрать моллюсков и кудрявую плесень со стен трешки.

Ну их всех к черту с их убийствами.

Достав из багажника все необходимое для очистки, он приступил к работе, однако без привычного шпателя всё было не то.

Послышались легкие шаги, и в третий терминал вошла Гортензия.

– И вот что получается, – сказала она без всякого вступления, – что именно Барнабау подготовил собственное убийство. У него был точильник, с помощью которого он сделал шпатель смертельно острым. На точильнике металлическая стружка от шпателя – и на самом Ноксе тоже. Также именно Барнабау грохнул все данные со своего планшета, учитывая сложность его паролей, никто другой не мог сделать. И главное, вы говорите, что он годами исследовал способ обхода действия корректоров. Думаю, стоит признать, что он его нашел.

– Нокс до ужаса боялся вида собственной крови, – ответил Одиссей, не удивившись её выводам. – Он бы даже иголкой в себя не смог ткнуть. В кого-то другого – тем более. Он был… не из тех, кто причиняют людям боль.

– Тогда ему был нужен помощник.

– Наверняка. Он должен был проверить, что его теория работает.

– Кто-то, кто вместо легкого пореза – убил Барнабау.

– На каких планетах, вы говорите, ритуальное вскрытие живота считается данью почтения воинам?Они нашли Рафа у озера. Он лежал, уткнувшись лицом в землю, и из его спины торчал обычный кухонный нож.Раф так и не выпустил удочку из рук.

Склонившись над ним, Гортензия констатировала:

– Удар нанесен снизу.

– Как будто его наносил какой-нибудь сморчок?

– Или старушка. Или девушка, – нахмурившись, ответила Гортензия.

– Нула высокая и спортивная, – возразил Одиссей угрюмо.

– Между прочим, её блог взлетел бы в топы по популярности, вздумай она однажды написать про убийство.

– Считаете это весомым поводом?

– Для обычного человека? Нет. Для блогера? Кто знает.

– Нуле не хватило бы ума провернуть такое дельце.

– Она самостоятельно собрала взрывное устройство, Блок.

Одиссей вздохнул. Да, это было самым неприятным в Нуналуне.

– С какой стати вы до сих пор не вызвали подкрепление?

– Архи Гуд руководит расследованием. Он считает, что пока рано. Это дело под юрисдикцией системы исполнения наказаний, а не полиции.

– Вот видите. Сморчок, которого вы притащили с собой – зло.

– Аккуратнее с высказываниями, Блок. Гуд – сотрудник системы. Он всю жизнь боролся за то, чтобы убийства происходили как можно реже.

– Ага. И он единственный из всех нас, кто не заинтересован в том, чтобы методика Нокса стала достоянием общественности. Раф знал её…

– Все контрабандисты одинаковы, Блок, – вздохнула Гортензия. – Только дай им что-нибудь, что можно продать на черном рынке подороже. А у вашего Рафа многое разного в анамнезе. Наверняка он решил, что с убийством в качестве доказательства торг получится куда весомее, чем просто с порезом.

Одиссей едва удержался от того, чтобы не пнуть лежавшего на ржавой траве Рафа ботинком. Неужели можно было убить Нокса, с которым они годами делили одну планету, ради каких-то денег?

Но это было бы уж слишком противно. Двенадцатилетним мальчишкой он, кажется, все-таки плюнул в убитого им. Не сказать, что от этого стало легче.

Почему Нокс обратился за помощью именно к нему? Потому что рассчитывал на его молчание? Все-таки дураком был Нокс, хоть и умным, конечно.

– Если… если только допустить малейшую вероятность, что ты можешь быть прав… Тогда на очереди тот, кто убил Агаву? – спросила Гортензия, не найдя новых аргументов в защиту своего Гуда.

– Мегера, – сказал Одиссей осторожно. – Ну, я почти уверен в этом. Слепая вспышка ярости, спицы. Четвертое непреднамеренное убийство.

– Агава Артезиан вышел в четыре утра покурить. Маргарита Белых страдает бессонницей и, по вашим словам, вечно бродит по планете по ночам. Предположим, они встретились. Тогда два вопроса: за что она убила Артезиана и как она получила доступ к методике Барнабау?

– Возможно, Агава просто сказал что-то о том, что надо сваливать с этой планеты. Огляделся по сторонам и пришел в ужас. Жена женой, а жить здесь с потомством – невозможно. Мегера в жизни не выпустила бы из рук детей, так удачно ей доставшихся.

– Значит, у нас остался только один вопрос к Маргарите Белых.

– Если она еще жива.

– Не нагнетай, Блок.

Живее всех живых, Мегера сидела на траве возле общежития и играла со старшими детьми Коры Артезиан.

Оставив Гортензию беседовать со старухой, Одиссей зашел на станцию, где беспокойно металась Нуналуна. Убийства убийствами, а дежурства – дежурствами.

– Нула, – спросил он, – как ты думаешь, если бы Нокс хотел сохранить кое-что, то где бы он это сделал, перед тем, как снести все данные со своего планшета?

– В сети, – сказала она без раздумий. – В каком-нибудь облаке.

– Ноксу был запрещен выход в сеть.

– Он мог бы воспользоваться чужим логином. Например… Мегеры, вот. Она никогда не пользовалась своим планшетом, он у неё просто валялся в общей комнате. Попроси её пройти идентификацию – она даже не спросит зачем. Я-то в свой аккаунт в жизни никого не пущу, а планшет Рафа сломался много лет назад, и он не стал оформлять себе новый.

Одиссей припомнил, что этой ночью, в дежурке, Мегера дремала с планшетом, а не вязанием в руках. Полезла на сайты по воспитанию детей, а нашла что-то совсем другое? Или после смерти Нокса вдруг вспомнила, что он просил её выйти в сеть, и ей стало интересно, зачем?

– А где сморчок? – спросил он.

Нула посмотрела на него длинным взглядом.

– Пару часов назад он изъял планшет у Мегеры и заперся с ним в полицейском катере. Что происходит, Одди?

– Рафа убили.Дверь на станцию с грохотом распахнулась и вошла Мегера. Вместо ребенка на её руках были наручники.– Это полицейский беспредел, – сказала она возмущенно.

– Вы задержаны по подозрению в убийстве Агавы Артезиана, – монотонно бубнила Гортензия за её спиной. – До прибытия моих коллег из управления вы пробудете на станции…

Безмолвно разевающая рот, похожая на огромную рыбу Нула молча села в кресло.

– Никаких коллег из управления, – яростно возразил Архи Гуд, появляясь из первого терминала. – Что вы творите, офицер Робинс? Не можете справиться с горсткой каторжников своими силами?

– Не могу, – ответила Гортензия твердо.

Сморчок посмотрел на неё совершенно безумным взглядом.

– Даже не думайте кого-нибудь вызывать. Вы, – он ткнул трясущейся рукой с планшетом в руках в Мегеру, – вы мне скажите, как это остановить?

С потрясающим самообладанием старуха прищурилась.

– У вас совсем не осталось времени, правда, мистер придурок?

– О чем вы говорите? – спросила Гортензия.

– О Ноксе, – Мегера захихикала. – Он был куда умнее всех вас. Придумал методику обхода корректоров и слил её в сеть. Оставил себе сорок часов на отмену, или ссылка станет общедоступной. Вот уж настанет конец миров! Часа через два примерно, правильно?

Нула вдруг рассмеялась.

– Ай да Нокс, – сказала она, всхлипывая, – наш забавный Плюшевый Нокс!

– Наверное, он просто подстраховался, – сказал Одиссей Гортензии, – на тот случай, если что-то пойдет не так с экспериментом. Не хотел, чтобы все было напрасно.

Он замолчал, думая о том, как иногда самые безобидные люди могут разрушить миры чисто ради собственного любопытства. То, что наступит хаос, было несомненно.

Гортензия смотрела на него широко распахнутыми, испуганными глазами.

– Нужен пароль, чтобы уничтожить эту ссылку, – сказал Архи Гуд. – Думайте.

– Ага, щас, – Мегера демонстративно улыбнулась.

Архи Гуд достал оружие и, поколебавшись, ткнул его в сторону Нулы.

– Ты, – сказал он, – великий блогер. Ты будешь думать.

Нула вжалась в кресло, моментально побелев. Загар просто сполз с её лица.

– Я не знаю, – сказала она. – Нокс был чокнутым. Никто не сможет понять, что творилось в его голове.

– Так нельзя, мистер Гуд, – решительно заявила Гортензия. – Нельзя размахивать тут оружием, словно вы один из них.

Это «один из них» внезапно до ужаса покоробило Одиссея.

– Через пару часов, – сказал сморчок, – все будут размахивать оружием.

Какой сложный выбор.

Одиссей ненавидел свой браслет.

Каждую секунду последние двадцать лет он ненавидел этот мягкий, почти незаметный силикон на своем запястье.

Стоило ради этого умирать, Нокс?

Чтобы всё осталось, как было?

– Ну же, – прикрикнул Архи Гуд на Нулу.

Гортензия мягко, очень плавно протянула одну руку к другой, и сморчок моментально выстрелил в воздух.

– Никакого подкрепления, офицер Робинс, – крикнул он. – Всё это останется на этой планете.

Лицо Гортензии было таким упрямым, что стало очевидно: добром эта история не закончится.

Одиссей вздохнул.

Прости, Нокс.

– Попробуйте Гомера, – сказал он мучительно.

Не сводя взгляда с Гортензии, Архи Гуд бросил планшет Нунелуне.

– Попробуй, – велел он.

Она вскинула брови. Наверное, вот с таким вот безрассудным лицом эта идиотка и мастерила свое самодельное взрывное устройство.

– Не боитесь, что я нажму на кнопку «опубликовать сейчас»?

И тогда он выстрелил прямо ей в лоб.

Красивое, безрассудное лицо, которое в одну секунду превратилось в кровавое месиво.

Стремительно отвернувшись, Одиссей увидел, как Гортензия активирует свой браслет.

– Теперь ты попробуй, – сказал Архи Гуд ему.

Очень стараясь не смотреть на то, что осталось он Нулы, он взял с её колен планшет и ввел пароль.

И даже не слишком удивился, что у него получилось.

Продемонстрировал результат сморчку, тот кивнул.

– Осталось последнее, – сказал Архи Гуд.

Они выстрелили одновременно – Гортензия в сморчка, а сморчок – в Мегеру. Гортензия успела чуть раньше.

Мегера упала сначала на колени, а потом на спину.

На сморчка Одиссей не смотрел.

Он бросился к Мегере, ловя взглядом её уходящее сознание.

– Что это было? – спросил он.

Губы слабо шевельнулись. Ответ прошелестел так тихо, что ему пришлось склониться совсем низко.

– Собранность, звонкость… Гекзаметр. Список…

Последние слова были затоплены кровью, хлынувшей из горла.

Поднявшись, Одиссей посмотрел на Гортензию.

Она стояла возле сморчка и тихо, но очень отчетливо материлась.

Какая очевидная простота решения. Вполне в духе старины Нокса, обожавшего сложные схемы и элементарные выводы из них.

Мысль, в целом, не была новой. Многие каторжники экспериментировали со скороговорками и стихами, надеясь обмануть сознание. Медитировали. Очищали голову от посторонних мыслей. Делали дыхательные упражнения.

Браслеты продолжали работать.

Просто никто не додумался до прочного забытого гекзаметра, который и помнили-то на этой планете по чистой случайности.

Одиссею было четырнадцать, когда они как-то особенно сильно схлестнулись с Брадобреем. Так, что набросились друг на друга с кулаками. Понятно, что их обоих тут же скрутило от боли, но если Брадобрей довольно быстро оклемался и уполз в общежитие отлеживаться, то Одиссея еще долго выворачивало наизнанку, и конца-края этому было не видно.

– Я убью его, – задыхаясь от рвоты, соплей и слез, всхлипывал он, – точно убью.

– Ты не можешь убивать всех, кто тебе не нравится, – похлопывая его по тощей, подрагивающей спине, сказал Нокс.

– Почему каждый придурок, – безнадежно спросил Одиссей, делая большие перерывы между словами, чтобы снова проблеваться едкой желчью, – который просто не попал в систему, может делать со мной что угодно, а я не смогу даже сдачи дать? Встала из мрака…

Тогда-то Нокс и заинтересовался тем, что все время бормочет себе под нос мальчишка.

Одиссей объяснил, добавив, что давно заметил, что, попав в нужный ритм, испытывает меньше боли. У него было полно шансов проверить это до того, как он стал свободным, попав на каторгу.

– Целительная сила искусства? Интересное воздействие заданного ритма на отдельную личность, – хмыкнул тогда Нокс, но чуть позже придумал (а может, где-то вычитал) на основе этих строк забавное упражнение. Он называл это риторикой мозга. «Твердо запомни, что, прежде чем слово начать в упражненьи, следует клетку грудную расширить слегка и при этом низ живота подобрать для опоры дыхательной звуку…»

Собранность, устойчивость, медленность, плавность, короче.

Они уходили к озеру и часами растягивали и ускоряли строчки, пытаясь извлечь Одиссея из того гормонально-злобного сгустка, в котором он тогда пребывал. Альтернативная психотерапия для юных жертв насилия по версии Нокса. А потом Одиссей вырос, и все эксперименты сами собой сошли на нет.

Пока несколько лет назад в руки Нокса, читавшего все подряд, что ему достанется от редких покупателей топлива, не попалась дряхлая книга по электромагнитным частотам. Тогда-то его и перекосило на принципах действия корректоров и волнах их излучения с воздействием на психику. Он просто достал Одиссея, прося ему скачать множество фильмов про серфинг. Ловил, мать твою, волну, пока не поймал ритм.– Что она сказала? – спросила Гортензия, перестав сквернословить. – Что это значит?– Понятия не имею, – ответил Одиссей. – Просто бессмыслица.

Тихо завибрировал его браслет.

– Станция НЗ-115-Р, прием, – сказал мужской голос, – это патрульный катер полиции. Дайте терминал.

– Второй, – ответил Одиссей, некстати подумав о том, что впервые на его памяти во всех трех терминалах стоят корабли.

Список кораблей.

И тут его осенило. Антикварный томик «Илиады» всегда лежал у Нокса под рукой, даже когда он был занят своими непостижимым исследованиями. Одиссей иногда иронизировал над этим, иногда удивлялся, иногда не замечал. Да и какое это могло иметь значение?..

Одиссей вспомнил, что иногда, когда перелистывал книгу, удивлялся внешней нелогичности цифр, проставленных Ноксом в пометках.

Какое значение это могло иметь?.. Определяющее.

Три дня назад Нокс вернул ему книгу. Одиссею даже не пришлось ее искать.

«Одиссея» как будто ждала его в трешке.

Возможно, однажды он и воспользуется подарком Нокса. А возможно, сама мысль о том, что он может им воспользоваться, принесет достаточно утешения.

В конце концов, они все не свободны только в рамках своего самосознания.«Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос; верных товарищей я на совет пригласил и сказал им: «Все вы, товарищи верные, здесь без меня оставайтесь; я же, с моим кораблем и моими людьми удалялся…»Над станцией НЗ-115-Р занимался рассвет.

Проходя мимо песочницы, Одиссей поднял одну из брошенных игрушек и положил её на скамейку.

Дети – это очень беспокойно и хлопотно.

В новенькой, еще блестящей от краски станции, зевала Кора.

– Привет, – сказала она удивленно. – Что ты тут делаешь? Сегодня не твоя смена.

– Поменялся с Гарри, – ответил Одиссей.

– Пойду посплю. Сколько получится, – Кора потянулась, прежде чем покинуть дежурку.

Ничего не менялось.

Никогда.

Рассвет за рассветом, одно и то же.

Кроме, разве что, некоторых дней.

Браслет на руке Одиссея завибрировал.

– Станция НЗ-115-Р, прием, – послышался женский голос, – это патрульный катер полиции. Дайте терминал.

– Третий, – сказал Одиссей. – Ты привезла пончиков?Конец

Конец