Текст книги "Внутренняя жизнь избранные поучения"
Автор книги: Святитель Феофан Затворник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Так было вначале, так есть и должно быть доселе. Господь Иисус Христос воспитывает двенадцать апостолов; апостолы, по сошествии Святаго Духа, образуют Церковь, в коей сердце и душа едина, под их руководством и распоряжениями. И потом, по рассеянии по лицу земли на проповедь, где ни посеявали они семена веры, везде оставляли наставников и руководителей – пастырей и обязывали верных к решительному им повиновению, а на них самих налагали ответственность за души их. В такой именно силе выяснено пастырство в посланиях апостольских; в той же осталось оно понимаемым в Церкви. Посему в послании к Ефесеям святой Игнатий Богоносец увещевал пребывать в подчинении епископу и пресвитеру, для освящения, для того, чтобы, подобно струнам, стройно настроенным, стройно петь. Его Домовладыка посылает для управления домом Своим; смотрите на него как на Господа. Так это делалось и после. Епископ и пресвитеры – не немые свидетели спасения других и не голословные только проповедники пути спасенного, а действователи, возделывающие пасомых, как ниву. Для того-то впоследствии общим судом Церкви усвоены им известные права, с целию иметь в руках возможность спасать других, как бы от огня восхищающе.
Что настоятельство монастырское есть такого же свойства, видно само собою. В этом состоит существенное строение монастырского образа жизни и богоугождения. Вступающий в братство с тем условием и принимается, что не будет иметь воли своей и своего разума, а будет жить в беспрекословном повиновении и под руководством отца-настоятеля. Приходя в монастырь, говорят: спасти хочу душу. Настоятель есть также лицо, могущее управить во спасение; с этим условием он и избирается братиею, c этим они и предаются ему.
Старчество состоит в том, когда не настоятелю, а другому опытнейшему в обители или вне оной предают себя ищущие спасения. Большею частию на деле заменяют его ныне духовники, а в иных обителях старцы, коим благословлено открывать помыслы и на коих разделена бывает вся обитель. Завет друг с другом тут невидимый, совестный, но тем не менее сильный и плодоносный. У пустынников и отшельников это – единственный способ руководства, как видим из истории. К нему идет все то, что пишется в отечниках о послушании. Сила его действия, между прочим, зависит от того, что, не будучи гласно и официально, оно вызывает на большую откровенность и искренность. Посему ныне если есть руководство, то оно проявляется именно в этом виде.
Теперь вопрос – где и как найти руководителя – решается сам собою. Возьми того, кого Бог послал, и ему вверься, как учит святой Игнатий Богоносец. Показанные виды руководства обнимают все христианское жительство. Следовательно, кто бы ни был пробудившийся, он всегда имеет уже над собою руководителя. Кто пробудился в гражданской и общественной жизни, тот пусть следует руководству пастыря; кто – в монастыре, пусть вверится настоятелю или тому, кого он укажет. В немже кто звании призван есть, в том да пребывает и пользуется предлагаемым руководством, не перебегая своевольно из одного места и стада в другое, с кичением, презорством, тем более не оставляя себе самонадеянно своеобразного пути к совершенству. Это очень опасно и есть одно из кознодейств сатаны, что, покаявшись, человек, в чувстве нужды руководителя, хочет бежать от своего законного, не разобравши, не осмотревшись, не исследовавши. Пребывая в грехе, он не думал о спасении; также судил и о всех, всех ставил себе в уровень. Теперь, покаявшись и обратившись к Богу один, как ему кажется, думает, что другие все остались там, где он был прежде, то есть во мраке, в грехе, а сам он возник, приподнялся, вступил в свет Божий. Тогда как на самом деле он, может быть, впервые вступил на то поприще, на котором другие уже давно действуют и стяжали искусство, хотя внешно вращались, в обыкновенной жизни, с ним наряду. Тут очевидна уловка сатаны – оставить его без руководства, одному самому себе, следствием чего уж неизбежно падение и прелесть или переход с места на место, что расстраивает только, а не созидает. После сего покаявшемуся или восприявшему ревность о спасении души своей остается только возобновить союз, или завет, с отцом, который дается от Бога для устроения жизни в лице пастыря, или настоятеля, или духовника. Прежде он не думал об этом и, однако ж, был под ним, но внешно, по заведенному порядку; теперь пусть восстановит веру в истинное его значение и по вере сердечно соединяется с ним, то есть пусть придет и скажет: спаси, вверяюсь, буду обращаться со всякою нуждою, со всяким смущением – и уж потом и поступать так. Со стороны же тех лиц обязательство всегда состоит неизменным; из них никто не может и не должен отказываться от этого. Не должен ссылаться и на невозможность: стоишь на такой чреде, потому как хочешь, а выдерживай свое назначение. И пред Церковию, и пред судом Божиим, и пред судом людским это его дело. Он ответчик за всякую душу, тем более за ту, которая готова предаться ему и предается. При этом только может сказаться истинно и то, оставаться ли навсегда при таком отце. Неспособность руководить сейчас откроется, и добросовестный священник или духовник тотчас сознается: не могу брать этого на себя. После сего хоть и будет перемена, но она будет сделана законно и, главное, с совета. Не могущий может указать могущего, и дело это устроится по-Божьему, а не своевольно, не наобум.
Так бы должно. Но между тем не подлежит никакому сомнению, что очень часто те лица носят только имена своего звания, а не и силу его; часто пастырь – тать есть прелазяй инуде или волк в овечьей одежде; часто настоятель – простой корабельник, вместо кормчего, и старец – старец только по сединам. И это бывает или очевидно для всех, или очень невидно, глубоко скрыто под благовидною наружностию. Потому всегда есть опасность попасть вместо истинного руководителя на ложного и потерпеть потом вместо пользы – вред, вместо спасения – гибель. Неискусный кормчий губит корабль. Много потерпел я, говорил Петр Дамаскин, вреда от тех, к кому прибегал. Многие из старцев, говорит Кассиан, вместо окормления в отчаяние ввергали обращавшихся к ним – и приводит на то примеры. Такие жалобы во всякое время можно слышать и встречать. Одно слово «живи, как живешь» или «что много затевать» – сильно погасить все усердие и, следовательно, опять вринуть бедного, лишь опомнившегося, в то же. Спрашивается: как же поступить в таком случае человеку, который сознает нужду в руководстве и опасность крайнюю оставаться без него, знает также обязанность обращаться именно к тому и тому, а между тем не без основания может страшиться, не потерпеть бы вреда, не быть бы столкнуту опять в пропасть прежнюю?
С другой стороны, нередко – а то и часто – и те, кои стоят на чреде руководителей, вполне сознают свое значение, всю силу обязательства и великость лежащей на них ответственности, имеют усердие, горят ревностию быть тем, чем должны быть, а между тем, по своему духовному возрасту, видят, что еще далеко отстоят от того, чтобы могли безошибочно, как надлежит, руководить других. По неопытности же и безвестности пути, коим должны вести других, справедливо могут опасаться, не сгубить бы других из ревности к их спасению и вместо управления не ввесть их в заблуждение. Спрашивается: как поступить ему в таком случае? Как руководить, сознавая себя неспособным к тому, не достигшим в ту меру?
Очевидно, что тот и другой вопрос прямо касается настоящего порядка вещей. Без руководства нельзя. Но в истинном виде оно очень возвышенно и оскудевает в настоящее время. Спрашивается: как быть именно нам? Куда обратиться – и ищущему руководства, и нареченному быть руководителем?
Что касается до первого вопроса, то в отношении к нему можно приложить мудрое правило святых отец: все делать с пожданием, в богопреданности. Не должно уклоняться, как прежде видели, от нареченных руководителей, но можно не вдаваться им всецело, тотчас, а ждать особенного в этом случае устроения Божия, особенного мановения, сердечного склонения, состоя между тем в преданности в волю Божию, в молитвенном, болезненном взывании к Нему, чтобы Он Сам указал нам путь. Итак, опасаясь прельщения, взывай с болезнию к Богу, да скажет Он путь, воньже пойдеши, всецело предаваясь, в крепком уповании, Его промыслительному попечению,– и Господь никогда не оставит. Священник или настоятель иногда ни для кого не полезен, а для иного единственно он и полезен. Сам изменяется при нем, откуда мудрость берется – и устрояется спасение от Господа и там, где не чается. Вся сила здесь в решительной преданности в волю Бога, всем хотящего спастися. Святой Дорофей решает этот вопрос именно таким образом. Если, говорит, кто не имеет человека, у которого бы спросить мог совета, то что в таком случае делать? Если кто истинно, всем сердцем взыщет воли Божией, то Бог никогда не оставит его, но всяким образом будет руководить его по воле Своей. Если же кто не будет искренно искать воли Божией, то, хотя бы он пошел и к пророку – и самому пророку внушит Бог отвечать ему по желанию развращенного его сердца, как говорит Писание: и пророк аще прельстится… речет слово, Аз Господь прельстих пророка того (поучение 5). Так говорит и Лествичник. Но и тогда, когда ясно видишь, что нареченный не полезен тебе, не решает сомнений, не дает совета, вообще не созидает по неопытности или по невниманию,– не спеши оставлять его или переменять. Ибо на кого переменишь? Около тебя все так же безвестны, как и этот, а этого Бог дал. Он Богом тебе указан, ибо все наше от Бога; а другой что нам! Но как же быть тут? Нужда. Чувствуй ее, боли, сильно вопи к Богу, прося Его не оставить в опасности и не предать прелести: или сего настави, или укажи иного,– а сам все будь под ним, с пожданием, терпением, вопиянием. Что же делать под ним? Ведь надо же действовать во спасение? Надо. Но порядок благочестной жизни известен; ходи в нем и будь покоен. Этого на первый раз предостаточно. У покаявшегося все покрыто мраком безвестности, неопределенности. Пусть не выдвигается из своего, промыслом устроенного, порядка. Это смиреннее, безопаснее, прочнее. Кто во мраке, тот лучше делает, оставаясь на одном месте, нежели перебегая с места на место, ибо может статься, что в яму упадет. Предпринимать что-нибудь особенное, отличное, великое очень опасно; оставайся смиренно в простоте. Начнешь с самого начала переменять – уж и не остановишься. В мыслях можно, положим, прилепиться к другому, но опять к тому, кого Бог пошлет; можно даже искать его деятельно, особенно молитвенно, да укажет Сам Господь, но все же ждать и терпеть, пока придет указание решительное. Богом дан – не противься, не суди, не пренебрегай. От Бога жди иного. Не оставит Господь, а даст, если нужно.
Это должно принять законом в избежание самочиния, невнимания к промыслу Божию, опасности быть запутанным от врага. Но вот еще что: время от времени мрак начнет редеть, более и более разоблачаться строй жизни, яснеть видение опасений и уклонений; множатся потребности, недоумения, сомнения. Все это требует разъяснения, вразумлений, умирения духа. Нареченный наставник не решает, не внушает доверия, не располагает к откровенности. Что же делать в таком случае?
Некоторые советуют, оставаясь под данным руководителем относительно общего порядка, в частных, собственно нас касающихся случаях все делать с рассуждением – рассуждение определит, что полезно и что вредно,– и приводят на это слова апостола: вся… искушающе, добрая держите (1 Сол. 5, 21), и особенно общее мнение всех святых отец, что высшая из всех добродетелей есть добродетель рассуждения. Но это мнение святых отцов не должно брать без ограничений, какие они же полагают. Притом святые отцы утверждают, что рассуждение есть дар, стяжаваемый долгим трудом, смиренномудрием и прилежным молением. Кто приобрел дар сей – храни его и употребляй во благо свое и других. Кто же не приял, да не дерзает ни в каком случае составлять своего разумения, или слова, или дела. Его дело вопрошать искусных и опытных. В отношении к начавшему должно положить такое правило: все твори с рассуждением, но все твое рассуждение должно состоять в одном правиле – ничего не творить по своему рассуждению, а обо всем спрашивать, хорошо ли то, и идет ли то, и идет ли к тебе,– ибо не все всем хорошо, но, как указывает Петр Дамаскин, время, начало, состояние, возраст, сила, здравие, воспитание и прочее делают многое в этом различие. Почему знать, что ты все это решишь как должно, незаблудно? Рассуждение должно поставить целию, нужно искать его, а для того и опытно упражняться в нем, но не самим собою, а по тому, как рассуждают другие, надо обучаться рассуждению. Итак, рассуждение хорошо и велико, упражняйся в нем, но никогда ему не доверяй, пока опытом и советами других не укрепишься в нем.
Другие говорят: внимай Божественному Писанию и учению отеческому – и всему научишься. Нет сомнения, что и чтение поставляется между первейшими средствами образования христианского духа и столько же нужно, сколько для тела глаз, для мира свет. Святой Нил Сорский учит: ныне один указатель – Писание Божественное и отеческое. Паисий старец так же учил и действовал. И точно: оскудели зрители пути спасенного, но, по смотрению Божию, оставили нам описания этого пути. Придерживайся их. Движимые Духом Святым, они написали законы окормления и на путь спасения руковождение. Если не можно найти наставника, говорит старец Серафим, могущего руководить к умозрительной жизни, то в таком случае должно руководствоваться Священным Писанием, ибо Сам Господь повелевает нам учиться от Священного Писания, глаголя: испытайте… Должно также тщательно прочитывать отеческие писания и стараться сколько можно, по силе исполнять то, чему научают они и таким образом мало-помалу восходить к совершенству.
Но опять: что, кому и как читать? И потом: что из прочитанного и узнанного взять себе в правило и чего не брать? Кто скажет неискусному и неопытному? Правило само по себе хорошо, но не для меня; будет оно идти ко мне, но не теперь. Сколько гибнущих именно оттого, что они все вычитываемое хотят взять на себя! Есть, говорят, люди такого сложения, что, о какой бы болезни ни услышали, тотчас переводят ее на себя и начинают болеть. То же может быть и с чтением, которое не управляется советом. Итак, читай, вникай, исследуй, обогащайся духовною мудростию, но что именно исполнить самому, что поставить себе в правило, это решай не сам собою; иначе: все твори с совета, а не по своему разумению. Вычитал – поди, спроси, как оно есть, идет ли к тебе и как можешь ты исполнить то.
Но спрашивается: кого же спросить? Нареченный молчит, потерял доверие – боишься открыться ему. Оставаться в нерешительности опасно: это застой, пустое медление. Что же делать? Тут одно: все твори с совета, с пожданием. Никогда, ни на что не решайся вдруг – сам ли рассудил что или вычитал,– но жди, пока установится, а между тем ищи совета и решения. Во всякое время и во всяком месте можно найти людей, упражняющихся в благочестии, ревнующих, ищущих Господа и всегда более или менее опытных. Надлежит войти с ними в сношение братское и сообращение сердечное и потом всякое недоумение и сомнение поверять им. Один, другой, третий, как-нибудь разберут, поодиночке или все вместе, и решат. Как решат, так и поступи – и ты поступишь не по своей воле и разуму. Все сделанное в предании себя Богу не по своему разумению есть богоугодно и спасительно. Потому, когда нареченный не решает, а другого, кому предаться, не указал еще Господь, мудрые люди советуют поступать так: если есть что сомнительное и не имеем, кто бы решил, воззови к Богу о нужде своей и иди к тому или другому благоговейному и уважаемому и будь уверен, что Бог, все блюдущий и все содержащий, не оставит тебя без истинного решения, не пустит в прелесть, только бы была болезненна нужда и крепко упование.
Это касается частных случаев, но и вообще можно оставаться при этом законе, ибо и вся наша жизнь сложена из частных случаев. И составится таким образом особенная жизнь, по совету. Это новый, преимущественно приличный настоящему времени образ руководства. Человек, в предании себя Богу, вразумляется Писанием Божественным и отеческим, употребляет и свое рассуждение, но ничего не решает сам, а творит все с совета и вопрошения. Здесь руководитель – Бог и Писание; отречение воли и разума – в совете; сила же исходная – богопреданность с болезненным, опасливым взыванием об избавлении от прелести, заблуждения и ошибок.
Такая жизнь бесхитростна и смиренна, а для смиренных Господь открывает тайны и уповающего не постыждает. Младенца научит сказать, что тебе нужно, говорит святой Дорофей, а если не веришь, то и пророк не упользует. Когда, напротив, кто спрашивает и наперед уже желает и чает определенного решения, то это уже прелестное правило действования. В таком случае лучше не вопрошать. Когда же спрашиваешь, пусть весы сердца стоят ровно, не склоняясь ни на десно, ни на шуе,– и Господь управит. Безвестен путь истинно христианской жизни, и нельзя идти по нему с собственным усмотрением.
Сокровенно водительство Божие – иди, как во мраке, только руки своей не отрывай от руки Божией. Из жития старца Паисия видно, что он образовался именно этим путем. Он встречал множество советников, и по советам всех слагал себя, и хотя не имел одного окормителя, чем нанес себе, как сам сознается, большой вред, но образовался в одном духе и созрел в мужа совершенна. Исходным его началом во всю жизнь было болезненное припадание к Богу. Оно и наставляло его, и единило дух его при всем разнообразии. Наученный опытами целой жизни, он наконец вот до какого дошел закона и начала руководствования. Выяснив всю нужду в руководителе, изобразив, каков он должен быть, с плачем помянув, что ныне негде обрести такого, он выводит: «Отсюду убо крайняя нам, брате, ныне нужда Божественным и отеческим Писанием со многою печалию и со многими слезами день и нощь поучатися и, с тождемыслящими ревнители, старейшими отцы советующеся, наставлятися на заповеди Божии и на делания святых отец наших. И тако, милостию Христовою и понуждением нашим, можем спасение получити». Так советуют все отцы; так советовал и делал святой Нил Сорский: «Прежде духовные отцы всех наставляли; в нынешния же притрудныя времена, еже многому плачу и рыданию достойно, до зела таким оскудевшим ревнителем, Сам Бог и Божественное учение преподобных отец есть учитель и наставник».
Так вот какой ныне лучший, благонадежнейший способ руководствования или воспитания в жизни христианской! Жизнь в преданности в волю Божию, по Божественным и отеческим Писаниям, с совета и вопрошения единомысленных. По милости Божией, она может и должна быть благоуспешна, ибо содержит все условия усовершенствования, отсечения своей воли и разумения. Но очевидно, что она далеко стоит ниже личного, деятельного руководства и воспитания. В нем нет всезрящего, а только как бы гадающие; нет решительно действующего, а движущиеся с робостию. Нельзя так решительно и скоро врачеваться и совершаться, так успешно поддерживать дух ревности, так безопасно входить в созерцание. Оттого так мало ныне успевающих и совершенных. Правда, они суть Божии, но кого Бог совершит, того не станет держать под спудом. То только надобно прибавить, что способ этот является гораздо плодовитейшим, если кто стяжет одного советника и, соединясь сердечно, будет жить с ним во взаимно откровении и вразумлении, или духовном дружестве. Один другого видит и знает и, таким образом, скорее и благонадежнее может советовать. Писание в богопреданности – свет для них. Умудряясь взаимно, они взаимно и руководят друг друга в предании себя Богу и Господу, Который обещался быть посреде двоих, собранных во имя Его. При этом, однако ж, должно не отделяться от нареченного Богом, но всякое взаимное решение и определение хорошо, если можно поверять ему и с его разрешения исполнять. Взаимный любовный союз даст крепость, а прибегание к духовному отцу – Божие благословение. Такого рода совещание, или взаимно руковождение – опять-таки если подается, ибо Бог дает друга,– очень плодно. Припомните двух монахов, живших во времена Макария Великого во взаимном союзе и взаимно руководствовании и укреплении,– до какой они достигли меры совершенства! Старец Паисий рассказывает о себе, что он, с самого начала прилежно искав окормителя с болезненною молитвою к Богу, скитался там и сям: и у нас, и в Молдавии, и Валахии, и на Афоне – и все не находил. Нашел только, говорит, обратившись к чтению писаний отеческих, что очень много я потерял оттого, что сначала жил без деятельного руководства. Чем же он кончил? "Не обретши,– говорит,– где бы повинутися, умыслих царским путем житие свое проходити, с единым, единодушным и единомысленным братом, вместо отца; Бога имети себе наставника и учение святых отец и повинутися друг другу и послужити", не отделяясь, однако ж, от своего духовного отца, как он в другом месте говорит. Такой путь, говорит он, благословен всеми отцами. Он был монах, и такое правило более идет к монашеской жизни. Но оно не невыполнимо и в жизни общественной и, сколько видеть можно по настоящему ходу дела и состоянию нашему, должно быть признано единственно верным. Единодушно ревнующие, наставляемые писаниями отеческими в предании Богу, мирно и безбедно оставаясь в том же порядке, шествуют прямым путем к христианскому преспеянию. Сюда можно отнести великую похвалу дружеству, воспетую Сирахом, которая здесь только вполне и приложима. Друг верен – кров крепок… Боящийся Бога обрящет его (Сир. 6, 14, 16).
Итак, касательно руководства можно положить такие правила: бойся оставаться без всякого руководства; взыщи его как первого блага. На первый раз ходи в определенном порядке благочестном, под нареченным отцом. Когда назнаменует Господь пользою от него очевидною, великою, испытанною, что это есть твой окормитель,– предайся ему. Скажется противное – желай иного, но ищи его с опасением, терпением, пожданием, чая указания Божия или сретения кого Бог пошлет, оставаясь все в том же порядке благочестной жизни и под тем же отцом, в неотделении от него. Между тем вступи в союз откровенный с единомысленными и с их совета по Богу под отцом духовным ходи, уповая. Сретишь единого единомысленного, приобщись к нему искреннее, не оставляя других, и живи с ним душа в душу, Господа ради, во спасение. Только главное держи – решительную богопреданность с болезненным взыванием об избавлении от прелести, и ни в чем никогда не следуй своему разуму и воле, а все, что ни делаешь, делай с совета – и Бог устроит путь невидимо, незримо, неосязаемо, безвестно для тебя.
При этом припоминается само собою еще особенный способ руководствования себя и воспитания посредством собеседования или вопрошения не одного, а многих подвижников-отцов, известных в свое время в своем ли месте или и в других. Так преподобный Антоний Великий ходил по всем и добродетели всех их усвоял себе. Так святой Василий Великий обтек Египет, Палестину, Сирию, вопрошая и советуясь со святыми в то время отцами, и таким образом и сам себя образовал, и составил систему подвижнической жизни, которую осуществил в своих монастырях и пастве, которою руководствуемся доселе и мы. У святого Кассиана Римлянина составлена из этого целая книга совещаний; то же делали Софроний и Иоанн, составившие свой "Лимонарь". Преподобный Нил Сорский ходил по Востоку, научился и других научил скитской жизни. Такой способ обучения и руководствования может употребляться и ныне. Но очевидно, что он должен быть предпринимаем мужем крепким в вере, уже успевшим, особенно призванным, горящим любовию к мудрости духовной, с крепким разумом и в тех местах, где ожидается подвижная жизнь,– иначе мало ли что может встретиться? И опять, из действительно подвижничествующих сколько есть разнодействующих? А не соблазняться этим многообразным, провидеть единство кроющегося под ним духа – какая для этого требуется крепкая душа! Это подвиг странничества с целию умудриться духовно. Робкий не решится на него, но и другой всякий нелегко придет к этой мысли. А кто придет и созреет в ней, тот пусть действует с преданием себя Богу, решением себя на всякого рода лишения – и Бог устроит путь его во благо. Нужны бывают такого рода странствователи в свое время, чтоб познать виды настоящего подвижничества, увидеть, в каком оно состоянии именно ныне, и потом, применительно к настоящему состоянию христианства, к его внешнему быту, определительно выяснить и установить правила подвижничества, удобоприменимые ныне по возможности. Хотя существо подвижничества едино и неизменно, но внешний вид его может быть разнообразен.
Таково же решение и второго вопроса – как руководить других сознающему, что он сам еще не вошел в меру руководителя истинного, надежного? По Божественным и отеческим Писаниям – в богопреданности. Помянутый старец Паисий говорит: "В древния времена, много от святых отец, от просвещения благодати Божией ученики своя поучаху, и не книжни сущи. В нынешняя же времена отнюдь не повелевают святыя отцы от себе кому поучати, но от Священнаго Писания и от учения преподобных отец".
Взывание к Богу о вразумлении ради спасения душ, Им Самим ему вверенных, не может оставаться неуслышанным: призови, и услышу. Это больше всего может идти к стоящему на месте руководителя. И то еще – из таковых большая часть стоят уже выше других тем, что имеют в своих руках более способов, более видали и слышали, прикасались хоть к образованию и опытности духовной. Теперь, возникши к ревности о спасении своем и других (о нерадящих нечего говорить), он вступил в должный путь и лучше других может видеть и взад и вперед. Пусть предметы сбивчивы еще и нераздельны, он имеет Писание, описывающее их,– углубится, рассудит и, может быть, узнает. В то же время пусть поставит и себя на чреду руководимых и с большим усердием взыщет совета одного или многих – и, таким образом, сам преуспевая более и более, вместе с собою будет влечь и вести и всех приходящих чрез него к Богу. Когда, сознавая свою немощь, он внушит руководимым, что путь спасения ныне один – чтение и слушание Божественных и отеческих Писаний, и расположит их к тому, то составится, таким образом, союз людей, вникающих в Писание для открытия спасенного пути и взаимного руковождения под нареченным главою и наставником.
Вот окончательное определение спасительного, безопасного руководствования в настоящее время. Им руководствовался святой Нил Сорский, который говорит: я не исполняю, но указываю Писания. Кто хочет жить со мною, вот ему правило – исполни; нет – отойди. То же и в житии старца Паисия; оно выяснено подробно и им самим, и современным ему старцем Михаилом. И священноинок Дорофей, составляя руководство к подвижничеству, вместо предисловия поместил убедительное наставление о прилежном прочитании и послушании Писаний Божественных и отеческих, внушая, что это есть единственно благонадежный и безопасный путь спасения.
Таким образом удовлетворится первая неминуемая потребность покаявшегося, именно: руководствование, пестунство. Другая существенная его потребность – это правила жизни, определение, как что делать.
