Текст книги "Куча стихов. Часть первая"
Автор книги: Светлана Вайчунас
Жанр:
Поэзия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Светлана Вайчунас
Куча стихов. Часть первая
Стихи. Часть 1
Тонкости стихосложения (291)
Другие минуют,
а ты – замечаешь
и суть вдохновенно
в стихи воплощаешь.
Пришлось разрываться,
чтоб быть однозначным –
меж столь замечательным
или изящным.
Вещицей стих в мире
теперь пребывает,
вниманье прохожих
едва ль привлекает.
Другие минуют,
заметь, лишь всеядно –
в стихах твоих тонкости
вовсе не явны.
Ведь ты минованье
всего-то удвоил…
и зря, мимовиршами,
обеспокоил.
Шарлотта
Звёздный причал (148)
Отчалил в ночь причал, и тихий берег
исчез в тень леса, мы одни…
к ногам её льнут звёзды, я уверен –
знакомы с ней давно они…
Сидим на тесном краешке вселенной,
и холод млечного пути
нас прикасает к тайне сокровенной –
дано… и можем обрести…
Ужель так хороша пора ночная,
и мы в ней, словно бы, свои…
Нас, жизни полная река качает
и шёпот звёзд в себе таит…
Не расплескай я звёзды, знал бы тоже
и чувства глубину, и свет,
что до сих пор мерцанием тревожит
несбывшихся десятки лет…
Когда впервые (205)
Когда вы̀пал нам первый наш снег,
ты в руке мою руку согрел.
На меня ты так нежно смотрел…
Если б вечной была та зима…
Сам промок, но меня ты укрыл,
когда выпал нам первый наш дождь.
Ты промок – от дождей не уйдёшь…
Но скупала с тех пор я зонты.
Солнца первый был нашего жар,
как же хочется жить так… и жить!
Как же хочется светлыми быть,
солнцем греть, утомлять и любить …
Разбросал первый ветер слова,
и увлёк за собой без труда…
Он не стихнет уже никогда
и тебя он, боюсь, не вернёт…
Если вдруг ничего не случится (323)
Эта глупая нежность не ведает звуков и букв,
Но её немоту обретая, как редкую милость,
Ничего не ответь на мою тишину, если вдруг
Ничего не случится. Уже ничего не случилось.
Елена Касьян
Молчу, хоть мучительно это.
Молчу, хоть несложно сказать –
исчезло у нас пониманье,
и ты перестал замечать
обычные знаки вниманья,
обычный приязненный взгляд,
ведь было всё это недавно,
вошло в нашей жизни уклад.
Вот ты, в подтверждении мысли,
молчишь… можешь не отвечать
тиши моего вопрошенья,
и что замерла́ я опять…
И длят тишину – ожиданья,
и проблеск надежды иссяк,
опять ничего не случится,
и вот… не случилось опять…
От полуночи до утра (161)
Возвратилась в полночь. До утра
Подходила к синим окнам зала.
Где была? – Ушла и не сказала.
Александр Блок
Независимо странные,
невзаимностью ранены,
между утром и полночью,
отчуждённые полностью,
об упрёках молчащие,
обречённо неспящие,
поутру охлаждённые,
а ведь были влюблённые…
Зачем мы мучаем друг друга (408)
Любовь моя тебя ещё волнует,
не равнодушен к ней пока,
припоминая сладость поцелуя,
забыв, как стала я хрупка…
Среди знакомых общих наших
меня заметив, невзначай,
ты распрямляешься, не сдавшим
позиций, взятых сгоряча.
Наверно ждёшь, что перестанет
тебя от действий отвлекать
удел во мне твоих желаний
и сумасбродство, лишь слегка.
Надеешься, что я при встрече,
вдруг с равнодушием взгляну,
и, удержать мне больше нечем,
а был всё время ты в плену…
Наивная, я жду того же…
Тебя мучителем зову.
И на комедию похоже,
что я вернуть всё не могу.
Близится осень (143)
Всё на той же скамейке
дня полудни мои,
словно стрелки застряли –
память в лето манит…
Я сижу – осень близит
желтизной издали́,
подступают деревья,
тучи дождь обвалил…
И, минута в минуту,
на недвижной скамье
не сбываясь, дождусь я,
как настигнет обмен:
птиц пролёт завершится,
паутинок пора…
И без чувства деревья –
смысл в листве потеряв,
облегчат мне печали,
распрямив ветви плеч,
всё, что здесь накопилось,
по минутам тех встреч…
И уйдёт в снег скамейка,
забывая меня,
уступив непогоде,
а потом временам…
Хрустит как корочка застывших облаков (178)
Плутаю, зимний сад ещё раз обходя,
но в этот раз чуть выше, чуть по насту –
одна…
Легчает холодом объятая душа,
дыхание, как льдинок перезвон…
где он…
Под птицей белой обломилась ветка,
но не упала под ноги, а всё летит…
куда…
И в корке облаков застывших,
вдруг хрустнуло – и снег посыпался густой…
пушистый…
И ждать бы, ждать, когда он сад укроет,
чтоб не помять собой порошу, и над ней легко…
парить…
Просвет поверх деревьев отыскался,
он для меня окошком показался
на небеса…
Слишком сладок здесь сон (209)
Лишь бы только не спать –
слишком сладок здесь сон…
из того, что не сбы̀лось в горячке…
Где-то рядом здесь ты –
пробуждать не спешишь
от смертельной любви моей спячки…
* * *
Быть может здесь, в твоих снегах,
душа остудится от пыла.
И, если снег не сможет растопить она,
хотя бы холод отстраненья пересилит…
Дождаться весны (390)
За холодными дождями –
неизбежные метели,
но весны мы не дождались –
мы по-разному хотели
ветру каждому перечить
и решать кому что надо…
Отстранённы каждый вечер
и весне уже не рады.
Комфортно отдаляясь друг от друга (090')
Приняв слова твои, как неизбежность,
что обрекают на невозвращенье
от дома, от вокзала, безуспешно
считаю километры отреченья.
Оставшись в тамбуре я вспоминаю,
отчаянно прижав к стеклу ладони,
и думать о себе не начинаю –
я просто привыкаю быть в вагоне.
Мелькают полустанки, как страницы
дописываемой без чувства жизни,
когда-то не смогли остановиться
в предпочитании своих лишь истин.
Мы непрерывно удаляться стали –
ты предложил мне вёрсты расхождений,
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
я их теперь годами наверстаю,
мой милый, доберусь я до забвений.
В купе все спят, так в беззаботность веря,
погоды смена их не впечатляет.
И нам с тобой теперь неважны ветры,
нас механизм комфортно отдаляет.
Всё ж кажется – сомнения нагонят,
что путь мой бѐга за̀мкнут лишней думой,
но, если окажусь на том перроне,
где ты стоишь… то я не выйду, друг мой.
Прикосновение лета (140)
Вновь летнего дождя прикосновенье
кровь охладит от сонной неги,
глаза расширит, запахи очистит,
а ветерок, объятьем платья, вдруг прижмётся…
И вздрогнешь ты, вдруг, ощущая
нежданность близости непостижимой…
Фотиния
Прошедшей весною (403)
Знаешь, весь день было тёплое солнышко,
и побежали ручьи.
Лёгкой надеждою белые облачки
взялись чему-то учить…
Знаешь, дождались весны наступления –
наши цветы всё ж взошли.
Только трава не спешит плотной зеленью
шёлком ковра заплести.
Знаешь, в саду нашем буйноцветение –
помнишь, какой аромат!
Словно, обретшие в жизнь продолжение,
запахи эти манят.
Знаешь, когда-то наступят дни летние,
и навсегда год прожит.
Что-то ведь было меж нами заветное…
Малость прошу – не молчи.
Исчезнувшие в тумане (303)
Туман над утренней рекой
прохладой влажной ощущаем,
он нас всё больше поглощает,
а тверди пристань далеко.
Непроницаемость ночи́,
взаимных грёз очарованье,
и не сдержать уже признанья,
и мы расстаться не хотим…
Рассвет, нежданный озорник,
в саду беседку выделяет
и нам за речкой предлагает
страну созревших земляник.
Птиц щебетанье, за стеной
молочной зыбкости тумана,
с той стороны, нас не обманет,
приблизит берег нам иной…
Мани́т виденьями вокруг
тумана магия, так странно
их растворяет очертанья…
нас перепутав с ними вдруг…
Тебя предвидеть начиная (339)
Твой образ чудится невольно
Александр Блок
Как странно было познавать тебя,
и лишь тебя – предвидеть начиная.
Угадыванья в ком-то так манят,
но слабо о тебе напоминая.
Среди обычных и знакомых лиц
шаги столь постепенны узнаванья,
что ты, мой друг, всё более вдали –
я ж суетна в недвижном ожиданьи.
Без перемен удачи нет во всём,
но лишь в толпу огромную вливаюсь,
так тут же, как и ты, в ней растворяюсь,
предчувствуя – друг друга не найдём…
Но, в череде присущих нам миров,
мы верим – к совпаденью путь не долог,
что рок не будет завтра к нам суров –
твой образ обретёт реальный облик.
Птичье – Состояние полёта (259)
Сегодня у тебя рутина дел,
а у меня весь долгий день свободен.
Мне места не найти – дом опустел,
занять себя бы – отдых безысходен.
Как хочется вдруг высказать всё то,
что изнутри меня переполняет,
но с кем-нибудь делиться – моветон,
что между нами – я оберегаю.
Мне на простор так хочется скорей –
вдоль нашей речки, где лугов свобода…
Вдали от слушателей у дверей,
поближе к соучастию природы…
Простора мне хватило лишь на миг –
бегу, кричу я небу бестелесно:
как удивительно прекрасен мир,
а жизнь, порой, становится чудесной.
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
Себя увлечь, надеждами маня,
за поле, облака, чтоб всё продлилось
насколько взгляда хватит и меня,
насколько чувств и сил во мне таилось.
И птицей, так похожей на меня,
в полёте, страсти утолить избыток…
Тебя дождаться тихо, чтоб ты внял
и нежности вкусил хмельной напиток.
Почувствовать желаньями тебя,
как будишь сдержанную отчего-то
мощь ощущений… радость торопя,
испытанного всей собой полёта…
И станет утро твоим (322)
Проснись, пойдём… мы можем не успеть –
светает и прохлада будоражит.
Мне важно, чтоб запомнил ты рассвет,
но прежде хочется, чтоб стал он нашим.
Не отставай, я рядом затаилась
за пеньем птиц, вещающих о нём.
Я шорохами сада раздвоилась
и растворилась в эхе озорном.
Свою, ты видишь, скрытность утолив,
там ветви проявляются туманно,
деревья друг от друга отдалив,
но между ними всё пока обманно.
Безлунное в провалах серых небо
вдруг проясняется голубизной,
с прозрачной глубиной, меримой ветром,
под облачной чистейшей белизной.
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
Рассвет рисует красками спонтанно.
И проступают зыбко сквозь эфир
начала дня иные очертанья,
и заново мы обретаем мир.
И возникают го́рода дома́,
и улиц лабиринт, и тротуары,
чтоб быть опорой, зримою весьма,
поосновательней ночных кошмаров.
Вот наш черёд явиться в этом дне.
И всё вокруг в движение приходит
касаясь, вовлекая в эпизоды
и вскоре призывая жить вполне.
Участие моё здесь так мало́,
но всё ж мы заодно с рассветом этим –
ты сущее, чудесное заметил,
чтоб утро каждое тебя нашло.
Моя тайна (012')
Как хранить мне эту тайну
я пока ещё не знаю…
Тайна эта долгожданна –
я стою во всё вникая.
Посвящать в неё кого ли,
ведь все те, кто знает это,
с облегчением вздохнули:
вот и ты… Но нет совета.
Солнца зайчик – он проныра,
хоть всё знает – не болтун он,
и подмигивает хи́тро
мол всегда благоразумен.
Через ветер пронесла я
радости мои, печали,
и себя я не скрывала –
мы с ним с самого начала.
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
·
Наша кошка, примостившись,
промурлычет – знаю тайну.
И часы всегда правдивы –
каждым тиком намекают.
Прошумел неспешно дождик:
как всегда привет от тучек –
от тепла твоих ладошек
и от тайны всем нам лучше.
Пусть мне тайну повторяли
лишь участливые очень,
ведь её беречь вверяла
тем, кто мною озабочен.
От тебя не скрою милый,
обнимая с нежной лестью…
Я на ушко изумила
радостью чудесной вести.
