Текст книги "Damn your eyes (СИ)"
Автор книги: StrangerThings7
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Расскажу по дороге, – спокойно говорит Чон и забирает у него поварёшку. – Сейчас ты идёшь со мной.
– Я с места не сдвинусь, пока ты мне всё не расскажешь! – с нотками надвигающейся истерики в голосе заявляет Пак. – Надо вызвать полицию, скорую, надо позвонить… мне надо сообщить, – тараторит Чимин и пытается дотянуться до мобильного, но Чонгук перехватывает его руку и тащит к выходу.
– Они пришлют ещё, потом ещё и ещё, тебя надо спрятать, очень хорошо спрятать, – говорит Чонгук и, вытащив парня наружу, толкает к чёрному рейндж роверу без номеров.
– Кто ты такой? – продолжает спрашивать Пак, но позволяет усадить себя на переднее сиденье и даже пристегнуть ремень. Чонгук опускается на сиденье водителя и сразу выезжает со двора.
– Я Чон Чонгук, мне двадцать четыре года, и я влюблён в тебя, – начинает он, выруливая на просёлочную дорогу. – Как видишь, в этих трёх пунктах я тебе не лгал, а это, мне кажется, самое главное.
– Ты убил человека, ты выстрелил ему в затылок, откуда у тебя эта машина, и что, блять, вообще происходит? – уже в истерике кричит Чимин.
– Тебе надо успокоиться, – Чонгук кладёт руку на ладонь парня и сжимает её. – Ты пережил не лучший момент в своей жизни, и мне жаль, что ты это увидел. Просто я бы не успел сделать всё по-другому, он бы тебя убил. Это был один из киллеров Квона. Дальше его жирное высочество будет высылать других, поэтому твоя основная цель сейчас хорошо спрятаться.
– Откуда ты знаешь это всё?
– Меня выслали за тем же, за чем и его, но я с работой не справился, – усмехается Чонгук и заезжает на подземную парковку высотки.
Дальше Чимин почти ничего не помнит и ни на что не реагирует. Чонгук тащит его к лифту, что-то говорит, спрашивает, а у Пака в голове набатом по вискам «меня выслали за тем же». Значит, Чонгук – наёмник, из тех же, что убили его родителей. Тот, кто должен был убить и его. Чимина резко тошнит, он даже прикладывает ко рту ладонь и садится на корточки в лифте, пытаясь унять поступивший к горлу приступ паники, но Чонгук мягко поднимает его на ноги, прижимая к себе, выводит из лифта и открывает ключами массивную дверь. Чимин оказывается в огромной квартире на чёрт знает каком этаже, его шатает, он с трудом проходит к бежевому дивану посередине гостиной и опускается на него.
– Я летал в Гонконг пару дней назад, решал кое-какие дела именно по этому поводу, просто я не думал, что Квон так быстро нового киллера вышлет, – Чонгук передаёт парню стакан мутной воды и опускается рядом.
– Они убили мою семью, – еле заставляет себя говорить Пак и залпом выпивает воду. – Может, и не они, а ты и такие, как ты.
– Я знаю, – Чонгук опускает взгляд на ладони. – Я должен был убить тебя на следующий день после доставки цветов. Я так хотел убедиться, что это и вправду ты. Но я пришёл домой и понял, что не смогу. Потом я стал следить за тобой, круглосуточно, даже когда мы прощались, я никуда не уходил. Мне не положены чувства и всё такое, но сейчас мне легче умереть самому, чем увидеть твою смерть, – обрывисто говорит Чонгук, а потом опускается на пол напротив Пака и берёт в руки его ладони. – Я не мог рассказать тебе правду, я боялся, что ты закроешься, что оттолкнёшь меня. Я хочу, чтобы ты понял, что я лгал из-за тебя и твоих чувств, не мог набраться смелости, а сегодня всё пошло к чертям. Я бы мог опоздать, если бы мне не доложили, что тот киллер в Скотсдейле. Я сразу к тебе сорвался и времени придумывать новую ложь уже не было. Я всю жизнь был один, у меня не было семьи, отношений, друзей, но ты для меня пахнешь домом, я не знаю, как он пахнет в реальности, но мне кажется, тобой.
– Чонгук, – Чимин тяжело вздыхает, обхватывает голову руками и пытается собраться с мыслями. – Я под защитой государства, у меня на хвосте киллеры, а ты…
– Похуй! – прерывает его Чон. – Я обеспечу тебе защиту, у меня есть пара мыслей, главное, успеть, пока полиция меня здесь не нашла. А государству на тебя плевать, иначе мне бы не было так легко найти тебя.
– Но что мы можем против них всех, тебе же не простят, что ты меня не убил. Я наслышан про этого Квона, – растерянно говорит Пак.
– Это не твоя забота, я же сказал, что всё решу, просто поверь мне и не звони своему куратору. Никто, кроме меня, тебя защитой не обеспечит. Завтра приедет Марк, он мой знакомый, он должен мне помочь с бумагами, а пока прошу тебя успокоиться.
– Я боюсь, как ты можешь доверять кому-то, я всё это время даже на улицу почти не выходил.
– Марк обязан мне своей жизнью, у нас в клане это самое главное. Он умрёт, но поможет. Так что выбрось все мысли из головы и пойдём, я покажу тебе спальню.
– Но сейчас только шесть вечера, и у меня в голове третья мировая, я не усну, – пытается воспротивиться Пак.
– В том-то и дело, что твой мозг сейчас перевозбуждён, и чтобы ты перестал думать о последних событиях, я дал тебе успокоительное – ты поспишь пару часов и проснёшься с ясной головой, – Чонгук поднимается на ноги и хватает парня в охапку. Чимин решает, что идея поспать совсем не плохая, лишь бы на время забыть картину чужих мозгов на своём паркете.
Пак просыпается через пару часов и, соскользнув с огромной кровати, на цыпочках пробирается в гостиную. Чонгук сидит в кресле напротив низкого столика, на котором собрано самое разное оружие и несколько мобильных телефонов. Чон так сосредоточен на проверке пистолета в руках, что не замечает подобравшегося к креслу парня.
– Знаешь, если бы не ты, я бы уже был мёртв. Лежал бы посередине кухни с простреленной головой, – тихо говорит Пак и опускается на диван рядом.
Чонгук откладывает пистолет, отодвигает всё оружие к середине столика и просто говорит:
– Иди ко мне.
Чон раскрывает объятия, обхватывает руками подползшего парня и перетаскивает себе на колени.
– Я ведь серьёзно, – надломлено говорит Чимин и зарывается лицом в шею Чонгука. Чон крепче обнимает его, поглаживает по волосам, чувствует, как вздрагивают его плечи, как мокнет рубашка на груди.
– Я ведь только понял, осознал, – воет ему в грудь Чимин. – Видимо, меня только отпустило, только дошло. Они… – Пак отрывается от груди и смотрит на Чонгука. – Они сказали, что защитят меня, что никто меня не найдёт, и я верил, а теперь я боюсь, я очень боюсь.
Чонгук утирает пальцами слёзы с лица Пака, шепчет слова успокоения и продолжает поглаживать спину.
– Я хотел умереть, – Чимин размазывает ладонями слёзы по щеке и пытается нормализовать свой дрожащий голос. – Я думал, что мне незачем жить, ведь у меня никого нет, а теперь смерть подобралась так близко, и я испугался. Я не хочу умирать, мне очень страшно, и мне стыдно перед тобой за это.
– Перестань, смерти только глупцы не боятся, – Чонгук снова притягивает его к себе и обнимает. – Вот только скажу один раз, и ты запомнишь – я тебя даже ей не отдам, надо будет, на дуэль вызову, – Чонгук улыбается, услышав, как сквозь слёзы хихикает Чимин, и продолжает, – Потому что ты мой маленький принц, и я тебя люблю. Только посмей обозвать меня розой, – Чон щекочет бока уже заливающегося смехом парня и валит его на диван.
Небольшой бой на диване заканчивается долгими поцелуями, которые прерывает урчащий живот Чимина. После ужина, наспех приготовленного Чонгуком, Пак уходит в спальню перечитывать «Маленького принца», а Чонгук долго разговаривает по телефону. Чон уходит на важную встречу, которая должна помочь парням выбраться из всей этой передряги, а Чимин, так и не дождавшись его, вновь ложится спать. Чимин просыпается ночью от того, что кровать рядом с ним прогибается, он сонно потягивается, поворачивается к улёгшемуся рядом Чонгуку и сразу взбирается на него.
– Я думал, ты спишь, – усмехается Чон и, притянув парня к себе, легонько касается губами его губ.
– Я выспался, а тебе спать не дам, – торжественно объявляет Пак и, сидя на бёдрах Чонгука, стаскивает с себя футболку и отшвыривает на пол.
– Детка, – облизывается Чонгук. – Ты ведь понимаешь, что, обнажаясь, ты одними поцелуями не отделаешься.
– Я на это и рассчитываю, потому что завтра может и не наступить, – уверенно говорит Чимин и поглаживает ладонями обнажённую грудь парня. – А ещё, если нам удастся спастись, то я решился на татуировку.
Чонгук присвистывает.
– Ага, набью себе на запястье кое-что, – продолжает Пак.
– Property of Jungkook?* – приподняв бровь, спрашивает Чон.
– Нет, – смеётся Чимин. – Живём один раз.
– Ну да ладно, – пожимает плечами Чон, приподнимается и, перевернувшись, вжимает Пака в белые простыни, сразу сминает его губы в голодном поцелуе. Он опускается вниз, покрывает поцелуями-укусами горло, ключицы, зависает на секунду, чётко видит на дне чужих зрачков искрящееся и грозящееся в самое ближайшее время перерасти в настоящее пламя желание, довольно усмехается. Чонгук целует скулы, языком по губам скользит, проскальзывает в рот, исследует, целует мокро и долго – Чимин от одного такого поцелуя кончить готов, но у Чонгука другие планы. Он просовывает руки в одолженные Чимину свои же шорты, грубо сминает его ягодицы, разводит половинки.
Весь пыл Чимина моментально куда-то улетучивается, он резко дёргается назад и испуганно смотрит на озадаченного Чонгука.
– Ты никогда не был с парнем? – аккуратно спрашивает Чон и кладёт ладонь на его бедро, будто боится, что тот в любую секунду спрыгнет с постели и убежит.
Чимин мотает головой.
– А с девушкой ты был?
Чимин мотает головой.
У Чонгука внутри буря поднимается. Он в сотый раз говорит себе, Чимину больше не удивляться, привыкать, что с ним каждая минута – что-то новое, что-то и вправду прекрасное. Чимин только что последние блокпосты прошёл, все те оставшиеся границы уничтожил, своим испуганным и одновременно жаждущим до познаний взглядом на лопатки уложил. У Чонгука в голове не укладывается, как можно выглядеть так потрясающе и быть девственником, но в нём собственник просыпается, внутренне торжествует, что он будет первым, что никто этого ангела со внешностью искусителя до него не трогал. Один взгляд на него уже человека в грех окунает, но Чонгук в такой грех головой нырнуть готов – хоть век потом в адском огне гореть – Пак Чимин этого стоит.
– Ты точно хочешь этого со мной? – мягко спрашивает Чонгук и костяшками пальцев проводит по щеке Пака.
Чимин кивает.
– Тогда доверься мне.
Пак выдыхает, расслабляется и опять откидывает голову на подушку. Чонгук вновь целует его в губы, с трудом себя оторваться от них заставляет, спускается к груди, обхватывает губами по одному соски, засасывает, языком играет. Покрывает поцелуями впалый живот и медленно, без резких движений, стаскивает вниз его шорты, Чимин порывается прикрыться, но Чонгук хватает его за руки и, рыкнув, заставляет их убрать. Пак прикрывает лицо ладонями, выгибается, стоит Чонгуку обхватить ладонью его член и чуть ли воздухом не давится, когда Чон совсем не нежно давит большим пальцем на головку. Чонгук широко разводит его ноги – Чимин сгорает от стыда, он лежит абсолютно раскрытый под Чонгуком и даже двинуться не может. Он сам этого хочет, всё последнее время в своих мокрых снах именно Чонгука видит, но маленький трусишка в нём заставляет все внутренности трястись, и Чимин сам себя уговаривает не спрыгнуть с кровати и не сбежать. Он не знает, откуда Чон достаёт смазку, только чувствует, как тот размазывает прохладную жидкость по его проходу, как, не выпуская из рук его член, шепчет «потерпи» и проталкивает внутрь первый палец. Чимин выгибается, шипит от жжения внизу, но Чонгук, придавливая локтем его к постели, толкает палец глубже и, поймав из паковских губ первый стон удовольствия, понимает, что нащупал простату. Он, не меняя угла проникновения, проталкивает и второй палец, и начинает в быстром темпе трахать его ими, одновременно надрачивая. Чимин мечется по постели, скулит и хватается руками за свои волосы, чуть ли с ума не сходит от новых ощущений и такой близости. До сих пор Чимин никому не позволял так к себе прикасаться, взаимная дрочка с одногруппником в колледже не считается. Чонгук будто знает его на ощупь, касается всех тех правильных мест, играет на нём, как на любимом инструменте, и Чимин, запихав в рот кончик подушки, с полузадушенным хрипом кончает себе на живот. Чонгук ещё пару раз проводит по его члену, а потом, легонько поцеловав его в губы, встаёт за салфетками. Чимин дышит через раз, вытирает капельки пота на лбу и всё пытается отойти от оргазма. Чон возвращается с коробкой салфеток, вытирает его живот, подтягивает парня под себя и заговорщически подмигивает:
– Хочешь ещё?
– Угу, – кивает Пак. – Только тебя.
– Ты сам напросился, – ухмыляется Чонгук и резко разворачивает его на живот. Шлепает по ягодице, наслаждается красным отпечатком своей ладони и повторяет, вот только Чонгуку долго играться не хочется. Не сейчас. Он и так еле терпит, Чимин под ним такой доступный, взмокший и призывающий. Собственный член грозится уже боксеры разорвать, хочется ощутить Чимина ближе, хочется стать с ним единым целым, прочувствовать его узость и жар. Каждый участок кожи, которой касался Чимин – горит, будто кипятком ошпаренный. Так никогда не было раньше – настолько сильно, как сейчас, этого мальчика-солнце – он никого не хотел. Чонгук впервые своё желание с трудом контролирует, оно только разрастается, чуть ли с болью не граничит. Кажется, Чонгук фразу «умереть у его ног» теперь и понимает. Потому что если вот так вот, лежа с ним в одной постели, обнимая его и любуясь, то тут никакая смерть не страшна, тут вообще хоть один против сотни выходи – всё равно вернёшься, лишь бы его улыбку ещё раз увидеть. Чонгук влюблён, одержим, болен – он уверен, человечество правильное слово ещё не придумало, потому что он чувствует к Чимину всё и одновременно, и это, что бы это ни было, сильнее его, сильнее даже смерти.
Он оставляет поцелуй на взмокшей спине Чимина и давит на поясницу, заставляя выпятить попку. Стаскивает с себя боксеры, разводит аппетитные половинки и снова обильно смазывает смазкой, а потом повторяет то же самое со своим членом и пристраивается. Чимин выгибается до хруста в пояснице, сам пытается насадится, удивляется, что кончил всего пару минут назад, а одно шумное дыханье Чонгука в его шею, и у Пака снова стоит. Чонгук проталкивается медленно, аккуратно, старается не порвать, не сделать больно. Чимин жмурится, потому что несмотря на то, что его растянули – всё равно больно, потому что член у Чонгука здоровый – Чимину кажется, он сейчас по швам разойдётся, но принять его не сможет. Чонгук замирает на половине, целует его в лопатки, заносит под него руку и обхватывает его член, пытается отвлечь, но Чимин всё равно поскуливает и вперёд поддаётся, всё с члена соскочить пытается. Чонгук не отпускает, обещает, что боль пройдёт, и резко дёргает на себя, до упора толкается, вырвав стон боли. Чон ложится сверху, не двигается, позволяет ему привыкнуть. Чимин сам задницей двигает, к размеру привыкает, а потом шепчет, что «можно». Чонгук начинает толкаться, ищет правильный угол и, найдя его, переходит на глубокие и размашистые толчки. Чимин опирается на локти, сильнее выпячивает задницу. Чон обхватывает его за бёдра и с наслаждением следит за тем, как легко его член проникает в уже растраханную дырочку. Чимин комкает в руках простыни, постанывает, требует больше, глубже, резче, и Чонгук обо всей осторожности забывает – сопротивляться мольбам «трахнуть глубже» никаких сил не хватит. Он трахает его так, что огромная кровать ходуном ходит, зато Чимин доволен, он уже на крики срывается и нарочно Чонгука в себе зажимает, недовольный рык позади слушает. Чонгук переворачивает его лицом к себе, закидывает ноги на свои плечи и, придерживая за лодыжку, продолжает трахать и любоваться открывшейся перед ним картиной. У Чимина взмокшая чёлка, распухшие губы и блестящее от пота тело. Чонгука от этой картины кроет, он нагибается, впивается в эти сочные губы, ворует его стоны, топит крики, ловит розовый язычок и, не переставая двигаться, посасывает. Чимин за сладкие мучения всю его спину ноготками исполосовывает, в сильные плечи цепляется, чуть ли кожу на лоскутки не рвёт. Но Чонгук не чувствует боли, он ничего кроме кипящей внутри жажды не чувствует и утоляет свой голод, остервенело втрахивая Пака в кровать.
Чонгук трахает его ещё два раза: в душе, перед которым Чимин пробует позу наездницы, потом обещает ему в следующий раз станцевать стриптиз, так как оказывается, что Пак занимался танцами. Чонгук этому не удивляется, так как за ночь сам в его растяжке убеждается – как только он его за это время не складывает – Чимин, как пластилин.
Утром Чимин не выспавшийся, с ломотой в костях и всё ещё пытающийся сползти с постели. Чонгук же напротив, стоит рядом с кроватью в тёмно-сером костюме, с уложенными волосами, на запястье Ролекс застёгивает и, чмокнув парня, просит из дома не выходить.
Чон возвращается под вечер с незнакомым Чимину парнем, который и оказывается тот самый Марк и который последнему сразу не нравится. Марк вальяжно разваливается на диване, смеряет Чимина презрительным взглядом и просит бутылку пива. Чимин вновь уходит в спальню, а когда выходит оттуда через час, то Марка уже на месте нет. По словам Чонгука Марк поможет с паспортами и билетами, и если всё пойдёт, как надо, то уже к завтрашнему вечеру они будут в Торонто.
Чимин только кивает в ответ, взбирается на колени Чонгука и, обняв его, пару минут сидит с ним в тишине.
Чонгук уезжает за документами с утра, а Чимин собирает в небольшой чемодан те вещи, которые по словам Чонгука нужно забрать из этой квартиры. Чон приходит к обеду с паспортами и билетами, и только они с Чимином заканчивают освобождать сейф с деньгами и оружием, как в дверь стучат. Чонгук прикладывает указательный палец к губам, указывает Чимину на кухню, а сам, прикручивая к пушке глушитель, идёт к двери. Пака от страха парализует, он в тот момент сам не понимает зачем, но уходя на кухню, берёт с собой один из пистолетов, даже не уверенный, что тот заряжен. То, что он оружие даже держать в руках правильно не умеет – тоже не учитывается. Грустного опыта с поварёшкой ему хватило. Чимин слышит выстрел сразу же, стоит Чонгуку открыть дверь. Чон видит в глазке Марка и поэтому, опустив пистолет, открывает дверь и сразу получает пулю. Чимину много времени, чтобы сложить картинку воедино не нужно, тем более Марк сам помогает, ядовито прошипев:
– Дружба дружбой, но пятьсот кусков от Квона ценнее, так что сорри нот сорри, – Марк целится в голову лежащего на полу и отчаянно пытающегося дотянуться до валяющегося рядом оружия раненого Чонгука, но Чимин успевает раньше – выпускает в Марка всю обойму, а потом, задыхаясь от приступа удушья, сползает по стене на пол.
Два года спустя. Блумингтон, Миннесота. Придорожное кафе.
– Ты прям светишься, – усмехается Юнги другу и нарезает щедро политые кленовым сиропом панкейки.
– Ещё бы я не светился, – улыбается ему Чонгук. – Наконец-то я увижу своего маленького принца.
– Я фейспалмить сейчас буду, будто ты его год не видишь, подумаешь, всего десять дней, – кривит рот Мин.
– Заткнись, ты сутки без Намджуна прожить не можешь, пьёшь, как лошадь, скоро и профессию бросить придётся, а то руки трясутся, оружие не держишь. Ей богу, как баба какая-то – мужик за дверь вышел, а ты спиваешься от горя, – издевательски тянет Чонгук.
– Не пизди, – огрызается Юнги. – Я пью, когда у него задания сложные, так не приходится сидеть, уставившись в телефон. Кстати, твой молодец, о нём уже на южном побережье говорят, как бы он не стал любимым карателем латиносов.
– Он быстро учится, плюс у него цель, а нам-то не знать, как мы ради цели пробивными становимся.
– Кстати о цели, – Юнги откладывает приборы и впивается в друга мрачным взглядом. – Ты ведь понимаешь, что он когда-нибудь узнает, что это был ты, что именно ты убил его родителей.
– Не узнает, – резко отвечает Чон.
– Он ради этого одним из нас и стал, – пожимает плечами Мин и возвращается к панкейкам. – Он хочет доказать Квону, что он лучший, и чтобы тот его нанял, а потом он узнает у Квона, кто был послан на заказ в тот день и всё.
– Значит, я убью Квона, – не задумывается Чонгук.
– Даже тебе такое не под силу, – отмахивается Мин.
– Если я буду работать один, то да, но если, пока ты будешь отвлекать моего мальчика, я уговорю помочь мне лучшего киллера Азии, то смогу, – щурит глаза Чон.
– Не смей! – восклицает Юнги и бьёт кулаком по столу, привлекая внимание посетителей. – Моего не трогать! Я же сопьюсь, если вы на такое задание отправитесь.
– Не сопьёшься, всё потом обсудим, он подъехал, – Чонгук видит, как из припаркованного прямо у входа в кафе красного мустанга выходит Чимин и, поправив на носу зеркальные очки, вальяжной походкой идёт к двери.
– Какой же он у меня красивый, – Чонгук не может скрыть довольную ухмылку.
Чимин подходит к парням, попутно толкает бедром Юнги в плечо, слушает порцию ругательств от него и плюхается на сиденье рядом с Чонгуком, который сразу притягивает его к себе и глубоко целует. Юнги изображает рвотные позывы, официантка, явно страдающая от лишнего веса, проходит мимо и укоризненно качает головой.
– Как же я скучал, – Пак, наконец-то, отрывается от его губ и стаскивает с себя кожанку. – Жду не дождусь, когда этот карлик съебётся и мы поедем в мой номер, – томно шепчет он Чонгуку и косится на Мина.
– Этот карлик тебя пистолетом выебет, гном хренов, – ругается Юнги и просит Чонгука унять «свою сучку», пока он его не пристрелил.
– Ты поосторожнее с Юнги, – смеётся Чон. – Он стреляет, а потом думает.
Мин в подтверждении кивает и, схватив мобильный, начинает улыбаться.
– Великий Ким Намджун своему котику написал, – язвит Пак и сразу извиняется, получив пинок под столом.
– Любимый, я сделал тату, – резко поворачивается Чимин к Чонгуку и поднимает футболку, обнажая живот. Под рёбрами слева красуется надпись «Property of Jungkook». Чонгук обещает набить такую же с именем Чимина у себя на лбу и подзывает официантку. Юнги, улыбаясь во все тридцать два, продолжает чатиться с Намджуном, Чимин заказывает омлет из двух яиц, бекон, панкейки с шоколадом, тосты со сливочным маслом и мёд. Чонгук долго ругается на дурацкую привычку его парня есть одни гадости, но Чимин говорит, что Чон всё равно из него эти калории сегодня вытрахает. Чонгук тут не спорит, обещает вдобавок ещё и выпороть и сам его кормит.
