Текст книги "Цвет счастья. Красно-черный (СИ)"

Автор книги: stezia

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Она ведь всегда знала, как на Эрика реагируют женщины. Он всегда им нравился. Красивый, дерзкий, обаятельный, но они видят только верхушку айсберга, не желая заглядывать под воду. Ведь он еще и внимательный, нежный заставляет ее улыбаться и плакать.

Они столько всего пережили вместе, даже победили смерть. Почему же прочитав эту желтую статейку, она так по-идиотски расплакалась?

Хорошо, хоть Джеса с няней отправила к своим родителям, и он не видел маминой истерики.

Миа снова взяла в руки журнал, «заботливо» всунутый в их почту каким-то ушлым журналюгой.

На первой полосе красовался снимок полуобнаженной красавицы у трейлера ее мужа.

В статье писалось, что Эрик Метьюз (в свое время ее муж иронично выбрал фамилию Джанин, создавая новую жизнь), лидер и звезда команды Феррари закрутил роман со знаменитой киноактрисой и самой красивой женщиной Голливуда, в то время, как его жена, преподаватель университета, сидит дома и страдает послеродовой депрессией.

Миа снова в бешенстве ударила журналом по столешнице, они даже антрополог написать не в состоянии, может не знают значение слова.

Она, действительно, сидела дома, изредка проводя семинары и лекции. Пока Джес был маленький – отказалась от всех экспедиций и по возможности посвятила себя семье. Она наслаждалась беременностью и материнством, они с Эриком старались каждую свободную минуту проводить вместе, желая компенсировать месяцы расставания. Он возил ее с собой на все благотворительные вечера, встречи со спонсорами и просто светские мероприятия, на которые его приглашали.

Бывший бесстрашный умудрился не только в короткий срок попасть в Ф-1, но и вернуть успех, сдающей свои позиции из-за неудач последних лет, команде Феррари. В первый же год своего выступления он выиграл чемпионат, став сенсацией.

Его уважали в команде за работоспособность и волю к победе, его боготворила публика, у него была армия фанатов и не меньшая армия поклонниц, которых совсем не смущало наличие у их кумира жены и ребенка. Эрик всегда был отстранено холоден с обожательницами, а Миа принимала их, как неотъемлемую часть его успеха.

Все было отлично до момента посещения вечера, на котором команда представляла новый болид полностью модифицированный к новому сезону. После мероприятия несколько светских изданий написали статьи, в которых достаточно жестко и бесцеремонно раскритиковали внешний вид Мии.

Да, она поправилась на пятнадцать килограмм за беременность, а после родов не могла вернутся к оптимальной форме, хотя ни ее, ни Эрика это не волновало и не смущало, но после той статьи у нее пропала уверенность в себе.

Миа понимала, что это все глупо, но ничего не могла с собой поделать. Она отказывалась выходить в свет, боясь насмешек, на что Эрик злился, но переубедить жену не мог.

И вот, пожалуйста, полуголая красотка! Обида опять стала поднимать голову, а на глаза навернулись слезы.

***

Эрик любил Сепанг, трасса вообще была мечтой почти любого гонщика: достаточно широкая, она давала возможность для обгонов и борьбы, пятнадцать поворотов, два скоростных участка, возможность разогнаться до трехсот километров в час.

Если бы не погода, он бы был почти счастлив.

Жара и высокая влажность могли вымотать кого угодно, но к этим неудобствам можно было привыкнуть, а вот к идиотизму некоторых в команде – нет.

Лоренцо – глава их пиар службы, притащил в паддок свою знакомую американку. Актрису, которая оказалась огромной поклонницей Ф1, вернее Эрика.

Барышня была навязчива и настойчива, он злился, но терпел, насмешливо взирая на все ее попытки флирт. Но когда неугомонная девица была обнаружена полуголой в трейлере – он взбесился, стащив ее за волосы с кровати, вышвырнул за дверь. И, конечно, этот кадр был сфоткан кем-то из вездесущих папараци, и на следующий день только ленивый не писал о их романе с этой не то Амандой, не то Анитой.

Когда он на пару дней смылся домой, как всегда делал, если Миа не могла присутствовать на гонке, то ожидал разборок, но тот скандал, который ему закатила жена, стал полной неожиданностью.

Разозлившись, что она даже слушать его не захотела, Эрик на следующий день улетел обратно злой и уставший от смены часовых поясов и климата.

Логично, что он не смог пройти в третий сегмент квалификации, заняв тринадцатое место, ведь голова была забита другим. Хорошо, хоть во время гонки смог финишировать четвертым, на последнем круге обогнав соперника.

Первое место занял главный оппонент Эрика в этом сезоне – пилот Рэд Булла Зак Адам, второе пилот Мерсседес, третьим стал коллега по команде Жан-Лука Коста

Горацио Марчетти, глава команды, рвал и метал, но Эрику было плевать, он равнодушно слушал крики итальянца, а на новом витке скандала просто достал из куртки сигареты и закурил. Горацио замолк, внимательно всмотрелся в лицо своего лучшего пилота и отправил того собираться.

Их ждала Судзука.

***

В Японии Эрик полностью погрузился в работу, но кураж был утерян, а как его вернуть он не знал.

Проехав очередной тестовый круг, он вылез из болида и дал возможность механикам подкорректировать настройки. Глотнув воды, увидел движение в конце бокса, в зоне для гостей, где сейчас стояла та самая американка, что преследовала его.

Теперь он вспомнил – Аманда Роу, кинозвезда и лицо самого модного бельевого бренда, она считалась одной из красивейших женщин мира. Высокая брюнетка, кареглазая с аристократическим лицом и пухлыми губами, в ней была некая харизма и сексуальность, но Эрику она не нравилась.

В боксе сразу заметили гостью, и рабочие засуетились, бросая заинтересованные взгляды на Роу.

Из боковой двери ужом выскользнул Лоренцо.

– Эрик, не хочешь пообщаться с нашей гостьей? – вдруг громко спросил итальянец.

– Отвали!

– Да ладно, она от тебя без ума, совсем голову потеряла. Твой отказ в Малайзии ее еще больше распалил! – доверительно сообщил ему пиарщик.

– Это ее проблемы! Пусть поищет кого-нибудь другого! Если она не в курсе, я женат! – ответил Эрик делая еще один глоток из бутылки.

– Ой, да ладно! Неужели ты откажешь самой красивой женщине в мире из-за жены, на которую после родов «без слез» не взглянешь? – поиграл бровями Лоренцо и подмигнул пилоту.

В боксе вдруг стало неимоверно тихо, или это у Эрика в голове отключились все звуки. Он нарочито аккуратно поставил бутылку обратно на стол и медленно, почти с ленцой повернулся к говорившему. Краем глаза заметил, как один из рабочих кинулся в сторону кабинета Марчетти.

– Что ты сказал? – спокойно, почти с любопытством поинтересовался он.

Итальянец, видимо, так был уверен в своей правоте или порция кокса, что он нюхнул час назад, притупила инстинкт самосохранения, но опасности он не почувствовал.

– Миа подурнела после родов.

В следующую секунду кулак Эрика врезался в его нос.

Итальянец был любителем бокса и очень неплохо дрался, но даже он не смог понять, как этот австралиец умудрился так быстро подскочить к нему, а о блокировке удара даже говорить не приходилось.

Следующий выпад пришелся на солнечное сплетение, Лоренцо поперхнулся воздухом и обмяк, Эрик присел перед ним на корточки и схватил рукой за горло, сжимая пальцы словно клещи. Мужчина забарахтался, как рыба в сетке, в попытке освободится, а взглянув в серые глаза гонщика, заорал на одной ноте – Метьюс рассматривал его взглядом профессионального убийцы, размышляющего, как лучше лишить жертву жизни. Пиарщик видел такой взгляд у киллеров Гатти, мафиозного клана на Сицилии.

– Эрик! – спасительно раздалось из-за спины.

***

Горацио примчался, как только один из механиков рассказал ему, что Лоренцо провоцирует Метьюса. Но когда он увидел Эрика, у него волосы на голове зашевелились, от мужчины физически ощущались волны с трудом контролируемого бешенства, а когда он повернул голову, в глазах плескалась ярость сдобренная чем-то диким и смертельным.

Метьюс молча и без видимых усилий потянул пиарщика одной рукой за шею, поднимая на ноги и заставляя стать на носочки, буквально повесив на своей руке. Даже через ткань было видно, как перекатываются стальные мышцы под красным комбинезоном гонщика.

Он несколько секунд сверлил взглядом хрипящего и задыхающегося итальянца, а потом разжал пальцы. Марчетти видел, как Эрик, буквально, заставил себя вернутся обратно к столу, брезгливо вытер руку о салфетку, а потом бросил ее под ноги скулящему Лоренцо.

– Утрись! – зло и спокойно выплюнул Эрик. – Запомни, если еще хоть раз, из твоего поганого рта вылетит хоть одно слово о моей жене – я тебе язык вырву! – предупредил он и, взяв бутылку со стола, вышел на пит-лейн.

В боксе, за его спиной, была могильная тишина.

***

Миа резко распахнула глаза, на тумбочке разрывался мобильный телефон, в Лос-Анджелесе был час ночи.

– Миа, извини, что разбудил! – она узнала голос Горацио.

В Японии сейчас день, холодок липкой змеей прошелся по позвоночнику.

– С Эриком все в порядке! – поспешил заверить ее мужчина, верно оценив ее молчание. – В некотором смысле!

– Что случилось?

– Миа, прилетай! Я тебя прошу как друг, а не его начальник! Ему плохо! Я знаю, что вы в ссоре из-за этой американки. Это моя вина! Я знал, что она преследует его, и вовремя не вмешался… Сегодня он чуть не убил главу пиар службы, тот, конечно, сам его спровоцировал… Но черт!.. Я видел его разного, но этого Эрика я боюсь до усрачки! – тяжело вздохнул мужчина. – Я бы не просил тебя, но он как тигр в клетке, разве что пока на людей не бросается. Пожалуйста! Если ты решишься, самолет будет ждать тебя! – и Горацио повесил трубку.

Миа уставилась на часы, Горацио всегда занимал правильную позицию, он был своим людям другом и начальником в одном лице, никогда не влезал в семейные разборки и ссоры. И если сейчас он позвонил, да еще и за день до гонки, значит все совсем плохо.

Она сама хотела поговорить с Эриком, извиниться за ту вспышку ревности, за то, что устроила скандал, даже не дав ему и слова сказать, он вправе на нее злится и обижаться. Но это только их разборки и не надо, чтобы от них страдали окружающие, а тем более карьера и жизнь ее мужа.

В три ночи она вылетела из Международного аэропорта Лос-Анджелес на личном самолете Горацио и через десять часов приземлилась в Кубу Централ Интернейшенал Аэропорт в двадцати километрах от Судзуки. Ее встретил секретарь Марчетти, и через час она уже входила в бокс команды Феррари.

Через тридцать минут начиналось Гран-при Японии.

***

В боксах перед гонкой царила нервно-возбужденная атмосфера, обычно Эрик ее любил, она напоминала ему Бесстрашие, но сегодня это раздражало.

После вчерашнего инцидента его не трогали, стараясь меньше попадаться на глаза. Эрик их понимал, он сам чувствовал себя, как взведенный часовой механизм, что в любую минуту сдетонирует от малейшего движения.

В таком состоянии опасно садится за руль, на скорости триста километров в час голова должна оставаться «холодной», но как успокоиться и привести чувства в порядок Эрик не знал.

Он сложил руки на груди, блуждая взглядом по красному боку болида, и, кажется, этим движением напугал механиков еще больше.

Он почувствовал ее присутствие скорее, чем увидел или услышал.

Вскинул голову, Миа стояла у двери, она была одета в легкое платье ниже колена с игривым цветочным рисунком, от влажного воздуха несколько прядей волос прилипли к ее шее, и ему захотелось убрать их, а потом прижаться губами, пробуя кожу на вкус.

Он оттолкнулся от стены и подошел к дверям, посторонним запрещено было перед гонкой находится в боксах, по этому Миа топталась на пороге.

Эрик взял ее за руку, убеждаясь, что она не мираж и, изогнув бровь, спросил:

– Горацио нажаловался?

– Он переживает! И я тоже! – тихо призналась она. – Прости, что устроила скандал, не знаю, что на меня нашло. Это было глупо! Я доверяю тебе! Всегда доверяла!

Эрик обнял ее и прижал к себе, вдыхая знакомый запах и чувствуя, как напряжение покидает его, словно на бушевавшем еще пять минут назад океане наступил полный штиль. Он невесомо поцеловал Мию в висок, потом губы сместились к скуле, щекоча дыханием.

– Эрик! – негромко рассмеялась она. – Прекрати! На нас люди смотрят!

– Пусть смотрят! – он нашел ее губы и поцеловал. – И завидуют! – снова поцеловал.

– Думаю, не многие согласятся с твоими словами, – в ее голосе была знакомая Эрику самоирония и смех.

Он ухмыльнулся, одной рукой обнял ее затылок, фиксируя голову, а вторую положил на поясницу, крепко прижимая к себе, и прошептал в губы:

– В моей жизни было много женщин. Тебе ли не знать! Я могу считать себя экспертом в этом вопросе. Так вот поверь мне, ты очень красивая! И твои, как ты говоришь, лишние килограммы тебе очень идут, делая твою грудь еще соблазнительней, а попу столь аппетитной, что я держусь из последних сил. И если ты еще раз так прикусишь губу, я отнесу тебя в комнату отдыха и разложу прямо на столе, на глазах удивленных механиков, – он уже рычал ей это на ушко.

Миа счастливо улыбнулась, уткнувшись носом в татуировку на его шее, и проговорила:

– Сейчас гонка начнется! Иди в бокс, а то Горацио удар хватит!

Она поправила ворот мужского комбинезона, застегнула молнию с липучкой и, не сдержавшись, прошлась руками по обтянутому красной тканью торсу.

– Удачи, Лидер! – Миа улыбнулась и собралась двинуться в сторону зоны для гостей, но Эрик снова взял ее за руку и, не дав и шагу ступить, поцеловал.

– Где ты остановилась? – он никак не хотел ее отпускать, игнорируя маячившего у входа гоночного инженера.

– Горацио дал запасные ключи от твоего номера, – Эрик молча изогнул бровь. – Моего мнения не спрашивали, если бы я отказалась, он бы привязал меня к кровати, – его глаза возбужденно блеснули. – Даже не думай об этом!.. Хотя… Если выиграешь гран-при можешь привязать, – и, чмокнув обалдевшего мужа в нос, Миа удалилась в VIP – зону.

***

Гостей у Феррари сегодня было достаточно много, поэтому в VIP-ложе было не протолкнутся. Миа взяла себе стакан с соком и пристроилась возле балюстрады, имея возможность наблюдать старт и по телевизору, и в живую.

Она рассматривала стартовую прямую, когда увидела недалеко от себя оживление, к перилам подошла та самая актриса, что была запечатлена на той злосчастной фотографии.

Действительно, она была очень красивая, высокая, стройная, с шелковыми каштановыми волосами и немного надменным выражением лица. На ней был одет светлый, кремовый костюм, что выгодно подчеркивал ее фигуру. Может быть час назад Миа и расстроилась такому соседству, но после слов Эрика она волшебным образом успокоилась, былая уверенность вернулась, так что она просто кивнула головой девушке, здороваясь и усмехаясь, повернулась, выискивая взглядом красный болид.

Ее муж стартовал с седьмой позиции, но для Судзуки это ничего не значило. Трасса была скоростной и достаточно удобной для обгонов, она имела форму восьмерки и пользовалась особой любовью гонщиков и зрителей.

Загорелись красные огни, и болиды, взревев моторами, поехали на прогревочный круг.

***

Смеясь, они ввалились в номер, наконец-то оставшись наедине. Эрик сходу подхватил Мию под ягодицы и, целуя, тихо прохрипел:

– Где мой обещанный приз?

– Ты уже получил свой кубок и выиграл весь чемпионат!

– Я хочу самый главный приз! Тебя! – он отнес Мию на кровать, уложил, зафиксировав ее руки своей ладонью и развязав узел галстука, обмотал женские запястья.

– А платье, как снимать будешь?

Эрик нахмурился, чертыхнулся, размотал галстук и, расстегнув молнию, снял с Мии платье, под ним оказался нежно голубой комплект белья. Он выпустил воздух через сжатые зубы, стянул лямки лифчика с рук и снова привязал ее за запястья к кровати.

Она жадно на него смотрела, ерзая по покрывалу, Мию заводила эта ситуация, ее частичная неподвижность и этот мужчина, такой невероятно соблазнительный в этом черном костюме.

Эрик блестяще выиграл гонку, доказав всем кто чемпион, и что все неудачи последних двух этапов – только досадное недоразумение. Феррари досрочно получили кубок конструкторов, а Эрик Метьюс был объявлен двух кратным чемпионом Формулы-1. После награждения и всех интервью их пригласили на званый ужин мэр префектуры Миэ, и Эрик, как победитель, должен был присутствовать, и она, конечно, его сопровождала.

На приеме присутствовала и Роу, непонятно каким образом относившаяся к команде, но Мию это уже не волновало, она только поражалась настойчивости и навязчивости актрисы.

Эрик весь вечер не отпускал ее от себя, держа за руку и шепча на ушко такие слова и обещания, что ей казалось, что еще немного и она либо кончит прямо там от его слов, либо «сгорит» от стыда и возбуждения.

А ее муж тем временем стаскивал себя пиджак и расстегивал рубашку, не сводя с распластавшейся перед ним на кровати женщины темного взгляда, в котором искорками вспыхивало вожделение. Она, прикусив губу, вытянулась в полный рост и пальчиками ноги дотронулась до его паха, слегка надавливая и дразня, Эрик рыкнул, поддавшись ближе и позволяя ей ласкать себя.

Он стоял, обнаженный по пояс, закинув голову назад, наслаждался, немного поддаваясь бедрами навстречу, и был такой красивый, что Миа, не сдержавшись, застонала:

– Эрик! Я не могу больше ждать! Пожалуйста! Я хочу почувствовать тебя в себе! Я хочу ощутить твой вкус! Я хочу кончить для тебя, под тобой, с тобой!

Он шумно втянул воздух носом и, мигом освободившись от одежды, навис над ней, целуя, стягивая с нее белье, гладил кожу, оставляя на ней отметины, словно печать «мое».

Ласкал ее пальцами и языком, заставляя захлебываться стонами удовольствия, двигался в ней так, что Миа почти плакала от наслаждения, кусая губы, чтобы не перепугать своими криками весь отель. Он развязал ей руки и, усадив к себе на бедра, заставил двигаться, прижимая к себе и целуя до головокружения, выстанывал ее имя, когда очередная волна удовольствия простреливала позвоночник.

Они не могли насытиться друг другом, застряв еще на час в душе, и просто обессиленные рухнули в кровать, проспав на следующий день свой самолет.

Через год с небольшим…

Техас встретил их жарой, не свойственной для этого времени года, но Эрик был доволен. Они впервые приехали на гонку всей семьей и не хотелось омрачать такой момент дождем и пасмурным небом.

Джес во всю рассматривал паддок, куда Эрик сводил его за пару часов до начала. Малыш с восторгом осматривал папин болид и даже посидел в нем, пытаясь рулить и нажимать кнопки. После прогулки он отвел малыша в детскую комнату, где пилоты оставляли своих детей под присмотром большого штата воспитателей и аниматоров, что развлекали их все время гонки. Джес сразу же убежал играться с другими мальчишками.

Эрик неспешно прошелся обратно до боксов, раздавая поклонникам автографы и фотографируясь на память и пройдя внутрь мимо работающих механиков и членов команды, замер позади гостевой зоны.

Там, расположившись на одном из кресел, сидела Миа, склонив голову к младенцу, что пытался ручкой поймать прядь светлых волос и весело агукал.

– Ты думаешь ей не будет мешать звук болидов? – бесшумно подкравшись, спросил он.

– Она вся в папу! Любит эту атмосферу, – рассмеялась Миа.

Эрик склонился над своими девочками, они обе смотрели на него серо-голубыми глазами, и у мужчины сердце затопило волной нежности. Он легко поцеловал Мию в висок, а потом взял с ее рук дочку, малышка сразу потянула ручки к отцовской шее – Амае очень нравились его татуировки.

Он прижал ее к себе – дочка пахла молоком, Мией и еще чем-то трогательным и дорогим, вызывая бурю таких эмоций, что на глаза наворачивались слезы, и он, не стесняясь, ловил кайф от этого.

– Эрик! Все готово! – сказал, зашедший в комнату, гоночный инженер.

– Сейчас иду, – ответил он, а потом, приподняв Амаю к своему лицу, серьезно спросил. – Пожелаешь папе удачи?

Малышка растянула рот в улыбке и заагукала, Эрик усмехнулся, поднял дочку над головой, от чего она радостно запищала, вызывая улыбки механиков, а потом поцеловав в макушку отдал Мии.

– Удачи, Лидер!

– Какой приз меня ждет, если я выиграю чемпионат в этой гонке? – самоуверенно проговорил Эрик.

– Я привяжу к кровати тебя! – улыбаясь, прошептала Миа ему на ухо.

Эрик весело рассмеялся и, еще раз ее поцеловав, ушел готовится к старту.

Гонку он выиграл с перевесом почти в сорок секунд.