Текст книги "«Откровения о…» Книга 2. Милаха"

Автор книги: Стася Андриевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Денис… – голоса, кроме шёпота, не осталось. – Господи, Дении-и-ис…

Всхлипнула. Он развернул меня к себе, обалдело заглянул в глаза:

– Что, опять?!

Я отрицательно замотала головой и бросилась к нему на шею.

– Спаси-и-ибо, спасибо, спаси-и-ибо!

А по щекам действительно катились слёзы. Что-то я и правда стала какая-то слабонервная.

Глава 3

– Ты крещёная?

Вопрос выдернул меня из мягких барханов самого первого, сладкого сна. Я непонимающе уставилась в темноту, туда, где напротив кровати, светился фосфорными красками морской пейзаж на картине.

– Милаш, спишь уже, что ли? Я говорю, ты крещёная?

– Угу… – и чуть было не провалилась обратно в сон, но, сделав усилие, всё-таки всплыла. – Бабушка крестила, давно уже. Года три мне было.

– А почему тогда крест не носишь?

Ну да, самое время для теологии, ага.

– Не знаю. У нас в семье к этому как-то ровно.

– А это что? – Денис поддел пальцем цепочку на моей шее. В темноте я почти не видела его лица, но чувствовала, что он усмехается. – Ключ от сердца? Не друг ли из песочницы, случайно, подарил?

И остатки сна мигом слетели.

– От какого, нафиг, сердца, Денис?! Ты меня разбудил, между прочим!

Он отпустил цепочку.

– Чтоб завтра же сняла. Закажу тебе крест со Святой земли, его будешь носить.

Ох, как мне не понравилось то, КАК он это сказал! Таким безапелляционным тоном, словно я была ему… Дочкой! Взыграло. Я инстинктивно, накрыла ключик ладонью.

– В смысле? Мне он вообще-то нравится, а цепочку вообще Медведь подарил, на память, так что…

– Чем нравится?

– Просто нравится! Красивый! А твой крест я даже не видела ни разу!

– А кресту и не обязательно быть красивым, ему важнее просто быть. Это символ веры, и если ты православная, ты обязана его носить и точка. Серьёзно, малыш, не обсуждается. Единственное – ладно, можешь таскать свой ключ, пока придёт крест, но потом чтобы поменяла, ясно? Цепочку, само собой, можешь оставить.

Я промолчала, но что творилось у меня внутри! Натянула одеяло до ушей и отвернулась.

– Кстати, что ты там про таблетки-то говорила?

Я, помедлив пару секунд, снова повернулась к нему.

– Контрацептивы что ли?

Вот прикольно-то будет, если он сейчас и за это меня нахлобучит.

– Угу…

– А ты в курсе, что их надо не один месяц пить, прежде чем действовать начнут?

– А вот представь себе, не дура! Только если б я знала, что тебе это нафиг не надо…

– Погоди… – Денис приподнялся на локте, всматриваясь в моё лицо, – так ты из-за этого, что ли, психанула?

– Ничего я не психанула!

Он рассмеялся, и, откинувшись на спину «зачерпнул» меня с постели здоровой рукой, притянул к себе:

– Вот ты дурочка, а… Можно было как-то заранее это обсудить? Откуда ж я знаю, может ты их вчера пить начала и думаешь, что уже действуют? Ну? Я ж тоже не идиот, чтобы так тебя подставлять! Милаха, Милаха… – Поцеловал в макушку. – Сама придумала, сама обиделась, да? Как дитё малое, честное слово. – Снова поцеловал. – Что за таблетки-то хоть? Нормальные, надеюсь?

Я прижималась к нему и таяла. Вот уж правда – дурочка. Ведь даже в голову не пришло, что это был не отказ, а забота. И если бы он этого не объяснил, сама бы ни за что не догадалась.

– Марвелон.

Денис хмыкнул.

– Да мне это ни о чём, я в них вообще не разбираюсь. Мне главное, чтобы ты себе не навредила, гормоны всё-таки. С Боярской лучше посоветуйся, она наверняка всё знает.

Я выбралась из его объятий и, демонстративно накрывшись с головой, снова отвернулась.

– Ну чего опять?! – словно через вату, донёсся до меня возглас Дениса. – Ээй… – Одеяло настойчиво поползло вниз. – Если честно, ты меня задолбала своей таинственностью! Я прям в растерянности: чего от тебя дальше-то ждать? Ау, слышишь меня? Что опять не так?

Я подумала-подумала, да и решила, что мне и самой эта загадочность надоела. Пусть будет правда в лоб, как он любит:

– Вот скажи, пожалуйста, а можно твою… бесценную Боярскую хотя бы в постель к нам не тащить, а?

– У-у-у… понятно. Ну-ка, иди сюда. Иди, иди сюда… – Заставил меня повернуться к нему, притянул голову так, что мы коснулись носами: – Прошлое – это прошлое. А в настоящем – ни Боярская, ни хренарская, ни какая, блядь, другая, будь она хоть мисс Вселенная, с тобой даже рядом не валяются, поняла? И чтобы я вот этих глупостей больше не слышал!

– То есть, у вас с ней всё-таки что-то было?

Он выдержал паузу, возможно даже обдумывая – послать меня на хер или ещё дальше? – но всё-таки ответил:

– Было, но давно. Теперь только деловые отношения. И давай-ка я повторю ещё раз, а ты услышь меня, пожалуйста, это важно – с Боярской ничего личного! Только деловые, ясно?

Я кивнула, и вроде бы разобрались, но когда уже легли, и я удобно устроилась на его плече, не выдержала:

– А ты её любил?

– Фф-ф-ф… – раздражённо выдохнул Денис: – Давай спать, завтра ранний подъём и куча дел.

И вот он уснул, а я валялась без сна и всё крутила в мыслях эту проклятую Боярскую. Это ведь она ему про голубую норку рассказала, больше некому! И как это понимать? Денис попросил её затащить меня в тот салон, чтобы подобрать подарок, оставив его сюрпризом, или она сама подкинула ему эту идею уже после магазина? Но в любом случае, пока я его тут ждала и изнывала от тоски, он успел пообщаться с ней и, возможно, даже, увидеться. Нет, деловые отношения это, конечно, очень хорошо… но лучше бы Боярская была бритоголовым мужиком, вот правда!

Глава 4

Рано утром, когда на улице было ещё темно, за нами подъехал Медо́к – тот бритоголовый бугай, что спорил с Медведем, не желая втягивать меня в историю с пистолетом. Мы ехали куда-то добрых пару часов, я даже задремала на заднем сиденье. Оба они, и Денис, и Медо́к, были хмурыми, напряжёнными. Изредка переговаривались о чём-то вполголоса, но больше молчали. Наконец машина остановилась, Денис вышел. Я вроде засуетилась, не понимая, что делать мне, но Медок успокоил:

– Посиди, он быстро.

Помолчали, при этом Медок смотрел на меня сидя вполоборота, как всего пару дней назад смотрел Саня… Земля ему пухом.

– Ну что, как сама вообще?

– Нормально.

– М… – он побарабанил пальцами по спинке пассажирского кресла. – Не разболелась?

– Пфф… Разболеешься тут, как же – меня Медведь в скипидаре вымочил.

– А, да, он может, – хохотнул Медок. – Он мне как-то чиряк лошадиным говном вытягивал – тоже забавно было. Но, что интересно – помогло.

Помолчали. Чувствовалось, что этот бритоголовый, в общем-то, и поболтал бы со мной… но о чём? Впрочем, и я бы с ним пообщалась, но тоже – о чём? Не о Сане же и его жене.

– А куда мы едем?

– В церковь.

– Это я знаю, но куда именно? Что-то далековато.

– Да уже, считай, приехали. Перевалово, слыхала о таком селе? Ну вот, – кивнул Медок и добавил: – Надо, обязательно. Я вот когда помру, за меня братаны тоже свечку поставят. И похоронят по-человечески. Ну там, памятник красивый, берёзку над ним. Чтобы было, куда прийти потом, и сказать: Привет, Андрюха, мы тебя помним. Классно же, правда?

Значит, всё-таки о Сане…

– А почему именно сюда надо ехать, почему не в городе?

Он задумчиво огладил свой мясистый затылок, вгляделся в подёрнутое розовым светом небо – день обещался быть ясным – развёл руками:

– А куда ж ещё? Саня тут и сам крестился и дочку крестил, и с Наташкой они здесь венчались. Даже жаль, что отпевать там, в городе, будут, но это уже мелочи… Сейчас Дёне лишний раз светиться ни к чему, а не проводить братана тоже нельзя. Не по-пацански. Считай, все наши сегодня по церквям разбрелись. Им-то там, – указал глазами вверх, – наверняка один хрен с какого аппарата звонят, главное, чтоб чтоб всё по чину было: свечка, там, молитва, поминки.

Вернулся Денис, а с ним поп. Забрались в машину, снова поехали. Я сидела на заднем сиденье рядом со стареньким бородатым батюшкой, и почему-то радовалась, что, не смотря на опасение обидеть Дениса, не вырядилась сегодня в новую шубку.

На этот раз добрались быстро: всего парочка заваленных снегом улочек, и мы остановились возле небольшой обшарпанной церквушки, к которой стекались на воскресную службу местные жители.

Раньше я была в церкви только один раз, в три с половиной года, когда меня крестили, и помнила только то, как орал крещаемый вместе со мной грудничок, а я смотрела на него и тоже готова была разораться от страха – мне казалось, что ему больно. Ещё помню, как долго тянулась та служба, как мне было скучно и я развлекалась тем что висла на деревянных перилах ступеней, ведущих на второй этаж, туда, где пел хор. Перила отчаянно скрипели, и тётенька, та, что следила за свечечками, неустанно шикала на меня и грозила пальцем. В конце концов, бабушка не выдержала, вывела меня на улицу и отчитала так, что я заревела. После крещения ко мне подошёл батюшка, и я, уверенная, что это и есть разгневанный моим поведением Бог, о котором говорила бабуля, забилась в истерике. А он сложил на груди руки и сотворил вдруг настоящее чудо – вынул откуда-то из недр широких рукавов шоколадную конфету…

После службы Денис и батюшка долго беседовали, стоя под потемневшей от времени иконой. Церковь была скромная, гораздо меньше, чем в Разгуляевке. Местами на стенах и потолке цвели бурые пятна, свидетельства былых дождей, гуляли, срывая пламя со свечей, сквозняки. В конце беседы Денис маякнул Медку и тот поднёс ему дипломат. Денис вынул него брикет, похожий на кирпич, замотанный в газету и передал священнику. Тот, перекрестившись, принял деньги, а то, что это были они – почему-то было для меня очевидно, потом перекрестил Дениса, Медка, меня и удалился в неприметную дверку за церковной лавкой. Вернувшись, пригласил нас в трапезную – отобедать, но мужики спешили и поэтому отказались. Батюшка провожал нас до машины, а когда мы уже выходили из кованых ворот, протянул вдруг мне три грецких ореха на ладони. Теперь-то я знала, что это вовсе не чудо, но в носу всё равно засвербело.

***

Вернулись в город около двух дня. Остановились на улице Мира, у неказистого высокого забора. Справа через большой перекрёсток раскинулась шумная привокзальная площадь и здание центрального железнодорожного вокзала. Где-то за спиной, дальше по аллее Героев, стоял ЦУМ, недалеко от него, в палисаднике, возвышался постамент могилы Неизвестного солдата с вечным огнём перед ним, а ещё чуть дальше – бронзовый знак «Нулевого километра» вмонтированный в гранитную плиту. Центр, самое сердце города.

Через прореху в заборе мы с Денисом вошли на территорию сровнённого с землёй парка, остановились. Ни одного дерева не осталось, ни одной дорожки или клумбы. Подчистую. Но Денис шмыгнул носом, и, сунув руки в карманы, как-то по-особенному гордо выпрямился, расправил плечи. Окинул разруху оценивающим, полным любования взглядом. Я улыбнулась – он был сейчас по-настоящему счастлив, и от этого была счастлива я. Могла бы сумничать, конечно, зарядить ему про исторический, пятикупольный храм тысяча девятьсот шестнадцатого года… но благоразумно промолчала, отдавая эту честь ему. Он повёл рукой, означая пространство от забора до забора:

– Вот это и есть то, о чём я тебе говорил, помнишь? То, что важнее любых денег, то за что я буду грызть глотку до последнего. Здесь в шестнадцатом году возвели храм – самый большой во всей области. В восемнадцатом, под рёв революции, освятили, а уже в тридцать втором взорвали – ну, борьба с ересью и всё такое. Парк на этом месте разбили. После Великой Отечественной парк восстановили, но к нашему времени видела, во что он превратился? Ну вот. А я однажды в Афгане зарок дал, что церковь поставлю – тогда даже не знал где, как, на какие шиши… Просто цель, которая душу грела, может, даже, выживать помогала. Я даже не мечтал об этом месте, да и бабла поначалу вообще не было. Но Господь услышал, и когда время пришло, послал и средства и место. Нет, правда, как будто сверху всё спустилось, как-то вдруг – Раз! – и все карты легли как надо. Просто ушлые ребята из Администрации поколдовали с ваучерами, – Денис усмехнулся, мотнул головой, – нда… Приватизация, блин… Короче, переоформили назначение земельного объекта и на торги выставили, а ко мне просто за дешёвым забором обратились, я как раз тогда деревообработкой занялся… Представляешь? Не забор бы – и не видать бы мне этой землицы… Но я у спел. Пришлось, конечно, и с другими желающими пободаться, и на лапу нехило кинуть, но вроде склеилось. А когда у меня уже на мази всё было – влез Филиппов, по матери – Киперман. Та ещё еврейская морда. Пока мы с тобой в Сочи, он тут поперёк течения. И знаешь, чего хотел? Центральный рынок сюда перенести! А Боярская, с-сука… Кстати, – повернулся ко мне, – как вы с ней, ладите?

Я пожала плечами:

– А как с ней ладить Денис? На какой почве? У нас вообще ничего общего… – насупилась и буркнула уже себе под нос: – Кроме тебя.

Он притянул меня к себе, потёрся щекой об макушку.

– У меня прошлый год вообще как никогда благодатный был. И бабла хорошо поднял, и с землёй сложилось, и ты, вот… – прижал меня ещё сильнее. Помолчал. – И хрен его разберёт, что от чёрта, что от Бога, но, Милаха, честно тебе скажу, иногда даже страшно бывает. Такая пруха, она ж как карточный выигрыш – просто так не даётся, её с процентами отработать надо.

– Ещё бы! Я Саню не знала, но до сих пор в шоке, а уж ты-то…

Он мотнул головой:

– Да не только в этом дело. Все под Богом ходим, в любой момент можем к нему отойти, и пацаны знают, на что идут. Нет, не в этом страх, а в том, что… – Помолчал, задумчиво дёрнул плечом. – Не знаю, может, в том, что упущу волну? Земля, деньги – это же ещё самое-самое начало только. Работы предстоит столько, что голова кру́гом, а ещё база – её тоже замораживать не хочется, такую здравницу там отгрохать можно! А ещё производства: чуть хватку ослабишь, тут же растаскивать начинают, причём свои же. Шакалы. Так что пахать и пахать, а мне, веришь, как пацану-переростку, только одного сейчас хочется: уехать с тобой куда-нибудь подальше и забыть обо всём. Как специально знаешь, – открыл ладони, и будто взвесил на них что-то: – Тут ты, а тут всё остальное, и надо выбрать. Просто засада.

Я уткнулась лицом в его грудь.

– Медведь говорил, ты теперь заляжешь на какое-то время?

– Нет, – подумав, мотнул он головой. – Не буду прятаться. Я ж тоже не пальцем деланый, и хотя до самых верхов ещё не дошёл, но и далеко не Дёня Кирпич уже. Перерос. Надо теперь и масть другую держать. Бегать и прятаться не буду – пусть считаются с тем, что я есть.

– Это опасно?

Он пожал плечами.

– Будем разговаривать.

Понятно. Сердце тревожно сжалось, но я велела ему молчать, попыталась отвлечься.

– А почему Кирпич?

– Потому что всё началось с кирпичного завода. На «Тяжстроевских» дачах знаешь, глиняный карьер есть?

Конечно, я знала, и Ленка, кстати, тоже: на «Тяжстрое», если что, была Лёшкина дача. Кивнула.

– Ну вот. Там, если видела, заводик стои́т.

– Хочешь сказать, он твой?

– Угу. И карьер тоже.

– Ничего себе…

– На самом деле херня – глина там не очень-то оказалась, а везти откуда-то из другого места на данный момент нерентабельно. Так, для бытовых целей кирпич подходит, конечно, но за него нормальной цены не возьмёшь, но хорошо и то, что в минус не падаем. А так, у меня ещё три карьера с щебнем и деревообрабатывающий завод. И новую линию штукатурок по итальянской технологии налаживаем. Парк стройтехники под аренду, четыре большие бригады строителей: от инженеров до разнорабочих – хоть высотки строй, не говоря уж о коттеджах, хоть мосты, хоть дороги. Всего понемногу, а в целом неплохо выходит, только возни много. Просто охрененно много. А Боярская…

Я невольно скривилась.

– …Она почти с самого начала в деле. С восемьдесят восьмого, когда я всего лишь год, как Дёней Кирпичом стал. Ей тогда лет двадцать шесть, наверное, было, но работала за семерых, хватала всё на лету. – Почти беззвучно рассмеялся своим воспоминаниям. – А видела бы ты меня тогда: кучерявый, с чёлочкой. Понтовый такой! А всех умений-то – только и есть, что воевать, а бизнес исключительно через шишки… Н-да, уж… – Помолчал. – А ещё Медков Андрюха, ну, Медок, – кивнул головой в сторону оставшейся за забором машины, – тоже с тех пор. Климыч – Климов Олег, счетовод наш или как это теперь модно – финансист. Был ещё Юрка Худяков, мы с ним вместе первый завод отжимали у прежнего руководства, так нет его уже, в девяносто втором не тем людям дорогу перешёл… Ещё Володька Немцов – он сейчас на Краснодарском карьере управляющим сидит. Это мой костяк, и, как видишь, не так и много, на всё хозяйство.

– А Медведь?

– Мишка друг, а с друзьями бизнес не делают.

– Почему?

– Потому, что бабло – лицемерная сука, из-за него не одна дружба похерилась, да что там дружба – кровные родичи убивают друг друга. Нам этого не надо. У него в Подмосковье своё хозяйство, оружием торгует. Легально конечно, охотничьи магазинчики держит, целую сеть. А я, вот, здесь. Слава Богу, хватает толкового молодняка на подхвате, они и работать и зарабатывать хотят, а время такое, что в одиночку никак. – Подумал, усмехнулся. – Они на нас, стариков, как на небожителей смотрят, вот эта вся ерунда, типа «Батя» – это ж они придумывают, мне это нахрен не надо, лишь бы субординацию соблюдали и по понятиям держались. А уж у них там свои игры в крутотень. Жаль только и на пулю первые лезут. И тоже – от понтов больше. – Отстранил меня немного, заглянул в глаза: – Ты вообще понимаешь, ЧТО я тебе рассказываю?

– Да вроде. Но ты же говорил, что мне вопросов твоего бизнеса касаться нельзя?

Про личную жизнь и семью я благоразумно промолчала, хотя понятно было, что куда уж больше, итак – влезла в них не то, что с головой – с ногами…

– Уже касаешься. И, что интересно, отгонять тебя не хочется. А вот некоторых «старичков» наоборот бы уже… Зажрались и забылись, того и гляди утопят, но так просто не выдернешь из связки, вот в чём проблема. Хочу, чтобы ты поняла это и запомнила.

– Это ты сейчас про Боярскую?

Он усмехнулся:

– Это ты сейчас про неё. И вчера тоже. И, если не объяснить тебе что к чему – и завтра, и через месяц, потому, что ситуации в моём деле бывают разные. Запомни одно: в плане личных отношений Боярская для меня отработанный материал, но она вросла в бизнес так, что не выдрать без больших потерь. Ну то есть, избавиться от неё возможно, конечно, но не сразу, не резко. И основания должны быть железные. – Взял меня за подбородок, заглянул в глаза. – Понимаешь?

Я отвернулась, порассматривала заснеженный пустырь, из-за которого столько шума, нервов и даже человеческие жертвы. Но мысли всё равно были не о том.

– Значит, я была права, и ты действительно хочешь, чтобы я её пасла, да? Тогда уточни, пожалуйста – я-то у тебя в какую сферу попадаю? Личная жизнь или всё-таки бизнес? Или и то, и другое, типа, ассистент по делу Боярской с функцией потрахаться, когда приспичит? – Довольно резко выбралась из его рук, обиженно прикусила губу. – А вот интересно, эта вакансия новая, или были уже до меня счастливицы?

Денис спокойно сунул руки в карманы, изучил меня долгим, задумчивым взглядом.

– Я тебе сейчас интересную вещь скажу: на самом деле, то, кем ты для меня будешь, от меня уже не зависит. Просто потому, что со своей стороны я уже сделал всё для того, чтобы у тебя не возникало больше глупых вопросов. – Пожал плечами. – Похоже, ты этого не видишь. Жаль. Но и бегать за тобой с транспарантами я не буду, даже если очень захочу. Не та у нас с тобой ситуация, уж извини. Поэтому, ты либо доверяешь мне, либо нет. И я тебя не держу.

– Да причём тут доверие, я просто не понимаю! Ну то есть, я прекрасно вижу и квартиру, и шубу, и то, что ты рассказываешь мне больше чем положено, но… – задумалась на мгновенье.– Ну вот, например, Боярская – она у тебя в личном или в бизнесе? Такое ощущение, что и там и там.

– Так я об этом и говорю, теперь всё зависит от тебя. Я же не скрываю, что Ольга была в личном – да, была, но потом, видно, решила, что этого мало. Её право, теперь она в бизнесе. Просто иногда ведёт себя так, словно не понимает, что в моём случае, и там и там – невозможно. Но это её проблемы, а я для себя давно уже всё решил.

– Ну а я? Я-то где?

Денис улыбнулся и притянул меня к себе.

– Какая же ты у меня дурочка ещё…

И мы целовались – долго, с наслаждением, потеряв счёт времени, и всё не могли остановиться. А за забором шумела жизнь: сигналили машины, ходили люди, гудели, отправляясь в дальние дали, поезда. И казалось – теперь-то город точно знает о нас всё, всё видит, всё понимает, но никому не скажет, потому что в безумной суете ему нет до нас дела. И никому нет, просто потому что кроме нас двоих – в целом свете тоже никого нет. И от этого словно вырастали крылья.

– Кстати, – шепнул мне в макушку Денис, когда кровь закипела настолько, что нам пришлось оторваться друг от друга, – мне очень понравилось, что ты сегодня не вырядилась в меха́. Боярская не догадалась бы. В этом и разница, огромная разница между вами! А что будет дальше, зависит от тебя, но я уверен, что ты не подведёшь.