Текст книги "Эффект бабочки (СИ)"

Автор книги: Stasy Evans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

В пятнадцать лет у мальчишек обычно наступает период полового созревания, гормоны бушуют в крови, и думают они не головой, а тем, что ниже пояса. Я же не вписывался в привычные рамки понимания, но лишь до определенного момента.

Когда Джеймс начал носиться за Лили, а Сириус менял девчонок, как перчатки, я зубрил параграфы, идеально знал материал, писал все контрольные и экзамены на «превосходно», ложился спать вовремя и высыпался, а главное – так гордился тем, что я другой, будто мало мне ликантропии. Иногда свою рутинную жизнь, которая меня, кстати, устраивала, я разнообразил всякими приключениями и выходками вместе с друзьями, гулял по Хогсмиду, один раз даже напился до зеленых чертиков и розовых пони, а потом, пока шел до школы, придерживаемый ржущими друзьями, заблевал всю округу. Не было ни одного куста, куда бы ни стошнило Ремуса Люпина. Но вместе с этим я упорно трудился и шел к должности старосты школы, ведь одного факультета мне уже было мало!

А потом все полетело к фестралу в задницу.

Был пятый курс. Декабрь. Конец первого учебного семестра. На носу куча контрольных, от которых голова шла кругом, и запредельное количество домашнего задания. После ЗОТИ я, уставший до изнеможения от вечной зубрежки, голодный до чертиков, аккуратно сложил книги в сумку и собрался было побыстрее пойти в Большой зал, но очень «удачно» развернулся и буквально чуть не снес с ног Ее. Учебники девушки повалились на пол, и она опустилась на корточки, чтобы их собрать. Чертыхнувшись, я тоже присел и заметил на полу небольшой томик Гюго. Позабыв о голоде и усталости, я тут же уставился на обладательницу этой прекрасной книги и узнал в ней охотницу гриффиндорской сборной по квиддичу – единственной девчонки в команде, той, на которую Джим готов молиться во время игры – Хейзел Вальдес.

Она никогда не была красивой, но ее внешность запоминалась надолго: округлое лицо, светлые карие глаза, пухлые губы и роскошная копна русых волос. Ее улыбка была заразительна и озаряла все вокруг самым настоящим теплом. Хейзел, казалось, никогда не грустила и не унывала, у нее всегда прекрасное настроение, она дружелюбна и отзывчива. Вокруг нее постоянно много людей, поэтому мне казалось, что Вальдес любит быть центром внимания, чего как раз не любил я.

– Это твое, – сказал я, протягивая ей книгу.

Хейзел посмотрела на меня своими большими шоколадными глазами и улыбнулась краешком губ, но мне было этого достаточно, чтобы забыть все слова, потерять дар речи и открыть рот. Только вытекающий слюны для полного ощущения, что я даун, не хватало.

– Ты читаешь книги, – кое-как выдавил я, совсем позабыв употребить слово «такие», а когда понял, то готов был провалиться от стыда. Хейзел же хихикнула и лукаво взглянула на меня.

– Представь себе, я не только играю в квиддич и сшибаю с метел габаритных парней.

– Я не это имел в виду… – начал оправдываться я, неловко почесав макушку. – Хотел сказать, что это очень хорошая книга, и я восхищен тем, что ты ее читаешь, ведь это магловская литература, и не все интересуются ею. Уверен, она тебе понравится! Это почти классика, даже, я бы сказал, не почти, а всецело.

Я не знал, почему меня вдруг прорвало, слова слетали с языка сами по себе, а я лишь пытался не забывать дышать и все смотрел на нее, на то, как она слегка удивленно слушает мой бред и снисходительно улыбается.

– Спасибо за столь красноречивую рецензию, – усмехнулась она, а я вновь почувствовал, как кровь приливает к щекам. Я ненавидел себя. – Увидимся.

Она ушла, оставив после себя шлейф ароматной и спелой вишни, так напоминающей мне о доме. Так просто и совсем глупо я почувствовал в Хейзел нечто родное, близкое, теплое, но в тоже время такое далекое и недостижимое.

Было в этой девушке что-то притягивающее, от чего я совсем потерял покой. Я наблюдал за ней везде, где бы мы ни были вместе. Как она ест и не боится показаться смешной, испачкаться, как размахивает ложкой, а потом бьет ею по лбу Марка Лоуренса за то, что тот съел последнее тыквенное пирожное. Я наблюдал за ней в гостиной, и мне уже не казалось, что она так сильно старается стать центром всеобщего внимания, мне хватало того, что она стала центром моего внимания. Мне нравилось слушать ее мелодичный голос и звонкий смех, и я с каким-то изощренным удовольствием ждал, когда же она посмотрит на меня. Но Хейзел была слишком занята другими, чтобы обратить внимания на такого, как я. Я следил за ней на занятиях, отчего моя успеваемость слегка снизилась, наблюдал, как она заправляет за ухо непослушные волосы, как покусывает кончик пера, хмурит брови, а потом расслабляется, слабо улыбается и записывает на пергамент окончательный вариант. Больше всего я люблю, когда ее лицо приобретает нашкодившее выражение, что случается зачастую на уроках, стоит ей отвлечься и быть пойманной с поличным.

Один раз на шестом курсе я сильно оштрафовал какого-то парня с Рейвенкло за то, что тот пытался приударить за Хейзел. Я так и не смог ему внятно объяснить причину моего внезапного порыва отнять у его факультета аж тридцать очков. Когда он удивленно спросил: «За что?», я пожал плечами и ответил: «Ты просто меня бесишь». Такое со мной было впервые.

Хейзел Вальдес казалась мне нереальной, каким-то моим сном или полетом фантазии, но уже через несколько месяцев ее боготворения мне захотелось большего – прикоснуться к ней, ощутить мягкость ее кожи, вдохнуть запах ее волос, узнать, какие на вкус ее губы… И когда по вечерам она передвигалась по гостиной на своих длинных стройных ножках в коротеньких шортах, закидывала их на колени то Алисе, то Лили, мне хотелось выть. Иногда ее широкая футболка на пару размеров больше небрежно сползала, открывая моему взору тонкое плечико с очень соблазнительной родинкой и выступающую ключицу, к которой так и хотелось припасть губами.

Зачастую мне было просто не уснуть, так как мысли о недоступной гриффиндорской красавице стремительно разъедали меня и с болезненным наслаждением отдавались в паху.

Как глупо быть влюбленным в девушку и при этом только следить за ней, как какой-то маньяк, и обмениваться дежурными фразами однокурсников.

Первого сентября шестого курса я ждал с невероятным трепетом и поэтому был единственным из нас четверых в хорошем настроении. Мы стояли у вагона, когда я увидел ее миниатюрную подружку с Хаффлпаффа, а затем и саму Хейзел. Она уже была переодета в школьную форму и куталась в мантию, так как на улице было довольно прохладно.

– О! А вот и моя незаменимая охотница! – заголосил Сохатый, увидев ее. Девушка улыбнулась и позволила себя обнять. А я старался не придавать значения этому жесту и тому, как хочется оторвать ему руку за то, что до сих пор держит ее на плечах Хейз.

– Здравствуй, Поттер, – улыбаясь, приветствует она. – Блэк, – кивает Сириусу и смотрит на меня. – Привет, Ремус.

– Ты переобщалась с Эванс, дорогая, – возмущается Джеймс.

– Только не думай в меня влюбляться, а то я тебе палочку запихну знаешь куда?

– Как это двусмысленно звучит, – театрально вздыхает Сириус, и его взгляд цепляется за подружку Хейзел. – А это кто у нас?

Вальдес закатывает глаза и отходит, чтобы не слышать и не видеть того, как Бродяга пытается охмурить эту девочку.

Мы нашли свободное купе и уселись там все вместе. Сириус пристроился к Клэр (так ее звали) и не обращал ни на кого внимания, заставляя девушку хихикать и смущаться едва ли не каждым своим словом. Джеймс, увидев Лили, со всех ног понесся за ней с воплями: «Эванс! Я соскучился!», а мы с Питером сидели молча, чувствуя невероятную неловкость, тогда как Хейзел сначала сидела напротив нас, а затем, устав от томного шепота Бродяги, пересела к нам на сидение. Рядом со мной. И тогда-то я почувствовал себя жалким третьекурсником, которого впервые в щечку поцеловала девочка. Только вот незадача – Хейзел просто села рядом со мной, касаясь плечом моего плеча. И все.

– Как каникулы, парни? – вдруг спросила девушка, повернувшись к нам. Я посмотрел ей в глаза и очень быстро об этом пожалел, так как опять почувствовал, что сейчас начну нести бред, если не возьму себя в руки. Ситуацию, как ни странно, спас Пит.

– Скучно. Я почти не покидал дом. Все жду момента, когда можно будет свалить от матери и не слушать ее брюзжание.

Веселая улыбка Хейзел вдруг сползла с ее губ, и девушка как-то нервно повела плечом, словно замерзла, хотя в купе было очень тепло.

– Не говори так! Мама у тебя одна, и нужно ценить ее и любить не только, когда она в хорошем настроении.

И в этот момент я полюбил Хейзел Вальдес еще сильнее.

– Прости, – пискнул Питер. – Ты не так меня поняла.

– Давай не будем об этом? – предложила она, снова широко улыбнувшись. Мы синхронно кивнули. – А твои каникулы как, Ремус?

– Ничего особенного, но зато я теперь староста школы, – зачем-то похвастался я и поспешил добавить: – Хотя тебе, наверное, нет до этого дела.

– Поверь, если бы мне было все равно, я бы не спрашивала, – заверила она. – Меня вполне устраивало сидеть в тишине, изредка нарушаемой этими голубками. – Хейз кивнула в сторону Сириуса и Клэр.

– Как тебе Гюго? – неожиданно выдал я и только потом подумал, что она наверняка уже забыла о том дне, когда все началось. Но девушка очень тепло улыбнулась и поправила волосы.

– Ты был прав, книга мне очень понравилась. Может, еще что-нибудь посоветуешь?

И в этот момент я забыл обо всех книгах, которые когда-либо читал. В голове судорожно роились мысли, всевозможные выходы из этой щекотливой ситуации, а время шло, и Хейзел ждала ответа.

– Напомни мне об этой просьбе в школе, я покажу тебе, что у меня есть из литературы.

– Хорошо, – кивнула она. – Не зря тебя выбрали старостой. Поздравляю, кстати!

– Спасибо. – Я улыбнулся. – Всегда этого хотел.

– Хотел почти неограниченной власти или наказывать? – невинно поинтересовалась Вальдес, а я почему-то отчаянно покраснел, ненавидя себя за пошлые мысли, но глухой смех Сириуса убедил меня в том, что об этом подумал не я один. Хотя лукавый взгляд Хейзел, в котором плясали чертята, говорил о том, что я правильно ее понял. И от этого мне становилось все больше не по себе, я старался ничего не представлять, но не получалось, а она все смотрела и очень соблазнительно улыбалась. Или мне так казалось. Почувствовав, что все совсем не в порядке, я закутался в мантию и молил всех богов убрать от меня Хейзел Вальдес сейчас же, иначе случится что-то не хорошее. И главное, чтобы она не поняла.

– Мне нравится следить за порядком, – хрипло отозвался я и прокашлялся.

Пит, смекнув что к чему, издал смешок и отвернулся к окну, стараясь не заржать в голос, тогда как я мечтал провалиться сквозь землю к самому дьяволу, лишь бы подальше от нее.

– Судя по тому, как ты нарушаешь правила вместе с друзьями, я бы не сказала, что ты пай-мальчик. – Хейзел завязала волосы в узел и сняла серый кардиган. Ворот ее белой рубашки сильно отогнулся, открывая моему взору, вероятно, очень красивый белый бюстгальтер и прикрытую им небольшую, но уже оформившуюся грудь. Поняв, что еще минута, и у меня будут большие проблемы, я бросил наспех что-то о том, что мне надо выйти, еле перелез через нее, чуть было не повалившись на пол, и бросился со всех ног в туалет.

Так стыдно мне не было очень давно.

С тех пор наше общение оставалось все таким же никаким, как раньше, несмотря на то, что она общалась и с Джеймсом, и с Сириусом, которым злые языки приписывали с ней роман, но они утверждали, что это не так. И я им верил. Хотел верить.

Все мои попытки заговорить с ней заканчивались провалом, так как я вел себя, как идиот. Наверное, она считает меня полным придурком, забитым сопляком, который до сорока лет будет девственником. Я и сам так думал, пока не напился в «Трех метлах» и не переспал в туалете с какой-то девчонкой на курс помладше. Как выяснилось, ее звали Вероника Крамер, и она была очень хорошенькой. Но она – не Хейзел. Наш с ней роман продолжался около месяца, а перед зимними каникулами я дал ей понять, что мы больше не будем вместе. Так в определенных узких кругах я и прослыл уродом вроде Сириуса Блэка. Я надеялся лишь на то, что Хейзел ничего об этом не узнает, но зато, по крайней мере, у меня больше не стоял член, стоило ей только посмотреть на меня.

На Рождество я загадал желание: стать смелее и заговорить, наконец, с Хейзел Вальдес, и уже в конце февраля оно исполнилось. Я поздно возвращался с обхода школы и наткнулся в гостиной на нее. Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и читала книгу. Сделав глубокий вдох, я шагнул к ней, и мы встретились взглядом. На мгновение у меня перехватило дыхание, но затем она улыбнулась, потерла сонные глазки и заговорила:

– А вот и наш, жаждущий власти, староста, который снимает баллы просто так с тех, кто его бесит!

Я скривился и уселся в кресло рядом, снимая, наконец, теплую мантию, так как в гостиной вовсю горел камин.

– Не называй меня так, это неправда.

– Да? – Она ухмыльнулась. – Но если это так.

– Это случайность, и мне очень-очень стыдно, Хейзел. – Я вздрогнул от того, как ее имя звучит из моих уст, и еще два раза тихонько его повторил, пробуя на вкус.

– Я же шучу, Люпин! – Она внезапно громко расхохоталась и также резко замолчала, прикрыв рот ладонью. – Я такая шумная! Сейчас весь факультет разбужу.

Она хихикнула, а я улыбнулся, чувствуя прилив невероятной нежности и простое человеческое желание крепко обнять ее и никуда не отпускать. Никогда.

– Что читаешь?

– Вальтера Скотта. – Для наглядности она покрутила в руке потертую книжечку.

– Знаешь, если выяснится, что ты читала Майна Рида, то я женюсь на тебе, – ляпнул я и удивился, что не покраснел, но очень быстро прикусил язык.

Хейзел несколько секунд помолчала, а затем рассмеялась и поправила спавшую с плеча футболку, но я успел с тоской проводить взглядом исчезающую родинку.

– Я читала «Всадника без головы», но ужасно готовлю, поэтому сто раз подумай, прежде чем брать меня в жены!

Я усмехнулся и смущенно покачал головой.

– За честность спасибо, но, думаю, это не проблема.

– Мы будем читать книги, обнявшись и лежа на широком диване, отвлекаться, чтобы поделиться впечатлениями, питаться тем, что готовится в два счета, и умрем от язвы желудка? – Она изогнула бровь, а я засмеялся.

Да, мне бы хотелось именно этого. Только желательно без летального исхода.

– А ты не рассматриваешь вариант, что я умею готовить? – ухмыльнулся я. Она задумалась.

– Ты умеешь готовить?

– Нет, – хохотнул я, а Хейзел кинула в меня подушку.

– Мне не пойдет твоя фамилия, – совершенно серьезно и вдумчиво выдала девушка, отчего я даже опешил. – Мое дурацкое имя заканчивается на ту же букву, с которой начинается твоя фамилия. Глупость какая-то.

– Я готов взять твою! – с готовностью ответил я.

– Ремус Вальдес? – проговорила она, а затем мы одновременно громко рассмеялись, и на этот раз высунулась чья-то недовольная рожа из спален и пробурчала что-то вроде того, чтобы мы, наконец, заткнулись.

– Действительно, пора спать, – с неохотой сказал я. Мне показалось, будто Хейзел погрустнела, но тут же улыбнулась.

– Ты приятный собеседник, Ремус. Я бы взяла за правило наши ночные беседы. Если ты, конечно, не против и хочешь этого так же, как и я.

– Хочу! – слишком громко воскликнул я, а она прислонила указательный палец к своим губам, призывая меня к тишине.

– Тогда до завтра. Пусть тебе приснится что-нибудь прекрасное, чего бы ты сам хотел. – Она мне подмигнула и поднялась вверх по лестнице, топая босыми пятками по ступеням.

Я еще некоторое время посидел в гостиной, стараясь сохранить то тепло, что она мне подарила за целый диалог, а затем с глупой улыбкой побрел в спальню и засыпал, как и всегда, с мыслью только о ней.

И приснилось мне действительно нечто прекрасное – улыбающаяся Хейзел Вальдес, державшая меня за руку.

И, действительно, мы с Хейзел стали иногда засиживаться в гостиной допоздна, разговаривать обо всем на свете. Чем больше я узнавал о ней, чем больше видел ее улыбку, тем скорее понимал, насколько она совершенна во всем. Я жил только нашими моментами вдвоем, от разговора до разговора. Но посиделки со временем становились все реже, так как она очень уставала на тренировках, постоянно жаловалась на Сохатого, который словно с цепи сорвался. Я-то знал, что только на поле он находит отдушину и старается хоть как-то выместить злость и отчаяние из-за своих неудач с Лили.

Я предлагал Хейзел свою помощь с домашним заданием, но она отказывалась, предпочитая все делать сама.

– Рем, я привыкла полагаться только на себя. Так было всегда. По-другому мне было не выжить.

– О чем ты? – недоумевал я.

Девушка отвела взгляд, а затем сделала глубокий вдох, будто намереваясь мне о чем-то сообщить. О чем-то очень важном.

– Мало кто знает, что я выросла в детдоме. А там, знаешь ли, всем по сути нет до тебя дела.

Я уперся взглядом себе в колени, чувствуя себя ослом, потому что совсем не представлял, что ей ответить. Мое восхищение этой сильной и неунывающей девушкой продолжало расти.

– Теперь тебе есть на кого положиться. Я буду только рад, – с готовностью заявил я.

Хейзел тепло улыбнулась и ласково погладила меня по щеке.

– Спасибо, я буду иметь в виду.

Так в редких встречах проходили дни, недели, месяцы, и, наконец, в окрестности Хогвартса ступила весна. Солнце все чаще радовало обитателей замка, птицы пели так громко, что служили мне будильником каждое утро.

В один из субботних апрельских вечеров, когда за окном лил дождь, и наш запланированный поход в Хогсмид отменился, мы с друзьями расположились в спальне, решив хоть как-то скоротать время.

– И все же самой лучшей у меня была… Угадайте кто? – спросил Сириус, вытаскивая зубами пробку из бутылки.

– Слушай, мы не в состоянии запоминать всех твоих пассий, Бродяга, – издевался Джим, и тот заливисто хохочет, а затем отпивает виски и передает ее Сохатому.

– Мы что, из бутылки пить будем? – возмутился я.

– Мои микробы – твои микробы, и наоборот. Что ты ломаешься? – ответил Блэк, ухмыльнувшись.

– Как-то звучит это… – мрачно протянул я, и парни начинают ржать.

– Ну, так кто у тебя там была самой лучшей? – интересуется Питер, принимая бутылку из рук Джеймса. – Марлин? Мэри? Хейзел?

– О, нет, с последней я не спал, это все слухи! – отнекивается Сириус. – Я слишком уважаю малышку Хейзи, чтобы использовать ее.

Я немного расслабился, но в груди остался неприятный осадок от упоминания ее имени. Мне было невыносимо слышать, что она когда-то могла спать с Сириусом или Джеймсом, с которыми ей вечно приписывали романы из-за тесного общения. Я бы, наверное, не пережил, если бы узнал, что все эти слухи – правда.

– Вы же знаете Вайолет Лэнг? – В ответ мы дружно закивали. Все знали эту симпатичную девочку из Рейвенкло, которая подтягивала Бродягу по трансфигурации в прошлом месяце. – Не девушка, а золото. И при этом прекрасно понимает, что я спал с ней не с серьезными намерениями.

– Бродяга, ты когда-нибудь остепенишься? – улыбаясь, поинтересовался я.

– Ты что? – сделал страшные глаза тот. – Я еще стольких девочек не попробовал!

Наша комната вновь озаряется громким смехом и одобрительным гулом голосов.

– А меня задолбала Эванс! – слегка обиженно возмутился Джеймс.

– Да неужели? – перебивает Сириус, ухмыляясь.

– Что бы я ни делал, слышу это вечное: «Поттер. Опять ты», или «Поттер, сделай доброе дело – исчезни с глаз моих». Вот что я делаю не так?

– Быть может, стоит перестать вести себя, как идиот или клоун, и дать ей понять, что ты настроен серьезно? – флегматично предположил я, подняв бровь.

– Я уже думал об этом, – задумчиво ответил Сохатый. – Но в этом же моя фишка! Всем девчонкам нравится.

– Да, но тебе-то нужна Лили, – справедливо заметил Питер и передал бутылку мне.

– В этом вся проблема. – Поттер делает глубокий вдох и качает головой.

– А у вас-то там что с девушками? А то сидите, отмалчиваетесь. – Сириус обращается к нам с Питом. Я невозмутимо отдаю ему бутылку и пожимаю плечами, ничем себя не выдавая, а Питер краснеет и опускает глаза. – Опа! Старина Хвост, рассказывай!

– Да тут нечего рассказывать… – мямлит он.

– Мы твои друзья, совет, может, какой дадим! – вмиг оживляется Джим.

– Ну… Мне нравится одна девушка, но она ни за что на меня не посмотрит. – Бутылка вновь возвращается к Питеру, и он делает внушительный глоток, от чего закашливается.

– Да брось! Для мародеров нет ничего невозможного! – голосит Сириус.

Я принял виски и поднес стеклянный сосуд к губам, снисходительной улыбнувшись.

– В общем… – нерешительно начинает Питер. – Мне очень-очень нравится Хейзел Вальдес.

Я тут же подавился виски и выплеснул его прямо на Сириуса, который не знал, чему больше удивляться: тому, что Питеру нравится Хейзел, или тому, что я выплюнул на него виски.

– Лунатик, ты бы хоть не так ярко демонстрировал свое удивление, – хохоча, оповестил Джеймс.

– И не на меня желательно, – недовольно буркнул Блэк, вытирая лицо.

Питер, нервничая, теребил края футболки и все еще краснел, как первокурсница.

– Хейзел классная девчонка, Пит, – уже серьезно проговорил Сириус. – Но не думаю, что она посмотрит в твою сторону, – а затем, заметив недовольный взгляд Джеймса, исправился: – Она не посмотрит в сторону ни одного из нас, потому что это мы.

– Ну да, Пит, раз она не поддалась на обаяние Сириуса, то нам всем стоит вообще помалкивать, – язвительно ответил я, чувствуя, как раздражаюсь все сильнее с каждой секундой.

Внутри все кипело. Я злился на Бродягу, который считал, что только он из всех присутствующих достоин иметь красивую девчонку. Злился на Питера, который невольно стал мне соперником, хотя при этом у обоих, признаться, действительно не было ни одного шанса, даже несмотря на мои довольно хорошие отношения с ней. Злился на себя за то, что не смог сохранить спокойствие. Злился на Хейзел за то, что она такая замечательная.

– Лунатик, ты чего? – изумился Джеймс. – Никто и не имел в виду ничего такого.

– Все нормально, ладно? – осторожно сказал Блэк. – Ладно?

– Все нормально, – уже спокойно ответил я, стыдясь своей несдержанности.

– Пригласи Хейзел куда-нибудь, – предложил Джеймс. – Она не из тех, кто будет высмеивать и трепаться.

Мои руки сжались в кулаки. Непроизвольно. И очень захотелось разбить Сохатому нос.

– Я боюсь… Не хочу услышать в ответ: «Извини, но я не могу», когда на деле просто не хочет. Кто захочет со мной встречаться? – грустно спрашивает Питер скорее самого себя.

В спальне воцаряется гробовая тишина. Каждый обдумывает услышанное. И каждый пытается придумать, как помочь. Кроме меня. Мне больше всего на свете хотелось потрясти Питера за плечи и проорать: «Оставь ее! Не смей приближаться!», но понимал, как все это глупо и мерзко.

– Не попробуешь – не узнаешь. Мы тебя поддержим в любом случае, – серьезно говорит Сириус, впервые не имея желания подтрунивать над незатейливым другом. Лучшим другом.

– Да! – воскликнул Джеймс. – Иди и прямо сейчас попытайся!

– Прямо с-сейчас? – испуганно переспросил Хвост.

– Именно, – широко улыбнулся Сириус. – Рем, а ты что думаешь?

Я сглотнул противный ком и поднял тяжелый взгляд на друзей. Взгляды Сохатого и Бродяги горят от возбуждения и предвкушения, а Питер смотрит на меня с надеждой, которую почему-то разрушить не получилось.

– Конечно. Иди и пригласи ее погулять.

Советы парней я не слушал и старался вообще отрешиться от реальности, дабы не представлять, как у меня из-под носа собственный друг уводит любимую девушку. Я знал, что сам виноват, но что теперь сделаешь? Опоздал.

И вот, Питер, заметно нервничая, покидает пределы спальни под одобрительные возгласы друзей. И только когда дверь за ним закрывается, на меня устремляются две пары недовольных взглядов.

– Не мог по-человечески поддержать? – возмутился Джим.

– Ну да! Значит, когда вы над ним ржете – это нормально, а стоило мне холодно отреагировать, так все, сделаем из меня крайнего! – взорвался я.

– Мы над ним прикалываемся по мелочам, а здесь все серьезно, – покачал головой Сириус.

– Какие, мать вашу, благородные, – едко усмехнулся я.

После минутной паузы Джеймс делает тяжелый вздох, а затем отвечает:

– Скоро полнолуние, Бродяга. Он просто не в состоянии контролировать себя.

Моя болезнь стала моим же оправданием. Хотелось закричать, что дело не в этом, совсем не в этом, но я благоразумно промолчал, продолжая изучать взглядом узор на стене.

Спустя десять минут в спальню вернулся взвинченный Питер, и парни сразу же накинулись на него с вопросами, перебивая друг друга, а когда я услышал голос Хвоста, все внутри рухнуло.

– Она согласилась пойти со мной погулять завтра! Представляете? – радостно вопил Пит.

Даже представлять не хочу, – подумал я и спешно покинул спальню, дабы не рисковать, иначе вполне мог быть дать кому-нибудь из них в морду.

В гостиной я увидел смеющуюся Хейзел в окружении кучи ребят. На мгновение наши взгляды встретились. Девушка улыбнулась и кивнула мне, но я отвернулся и вышел в коридор, имея в запасе лишь одно желание – утопиться.

Весь следующий день я старался вообще не находиться в обществе друзей. Торчал в библиотеке, делая домашнее задание на неделю вперед, и внушал себе то, что у Питера все равно ничего не получится. Мне было стыдно за эти мысли, стыдно за то, что я не мог справиться с собой.

Поздно вечером я вернулся в гостиную, где наткнулся взглядом на Хейзел, которая писала эссе и задумчиво покусывала кончик пера. Разговаривать не хотелось, поэтому я попытался незаметно проскользнуть в спальню, съедаемый ревностью, завистью и злостью.

– Привет, – крикнула мне девушка, оторвав глаза от пергамента. Я замер и обернулся.

– Привет.

– Посидишь со мной?

Мне хотелось сказать, что я собираюсь спать, что у меня совершенно нет желания сидеть с ней, смотреть на нее, но я кивнул и уселся в кресло. Хейзел покосилась на свободное место рядом с собой, но тактично промолчала.

– Не умею я распределять время и делать домашнее задание вовремя, – усмехнулась она.

Я молчал, впервые не зная, что ей ответить. Хейзел тоже молчала, изучая взглядом написанное. Я догадывался, из-за чего ей не хватило времени сегодня, и меня это раздражало еще больше. Наверное, мне стоило уйти, но я не мог.

– Как с Питером погуляли? – как можно равнодушнее поинтересовался я.

– Нормально, – пожала плечами она. – Он забавный.

– Какой изысканный комплимент, – язвительно ответил я, не сумев вовремя прикусить язык. Девушка удивленно вскинула брови.

– Ты ревнуешь что ли?

– Нет.

– Да ну? – Вальдес хитро улыбнулся.

Она все также смотрела на меня, и в ее взгляде плясали смешинки. Я устало выдохнул и отвел взгляд. Глупо скрывать очевидное.

– Все думают, что я пошла с ним из жалости, но это не так.

– Он тебе нравится?

– Да. – У меня внутри все похолодело, и я вцепился в подлокотники, лишь бы не сорваться. – Но не так, как ты думаешь.

– А зачем ты тогда пошла с ним гулять? Он же сейчас подумает, что есть шанс. – Я нахмурился.

– По тому же, почему Блэк так не думал в свое время.

– Сириус – это другое. Для него нет проблемы найти кого-то другого.

– Ты хочешь сейчас мне морали читать или что? – строго спросила девушка. – Я как-нибудь без этого разберусь, ладно?

– Извини, – стушевался я. – Просто он мой друг.

Мне стало невероятно противно от самого себя, от своего лицемерия. С одной стороны, мне действительно было жаль Пита, безусловно, но с другой – маленькое ревнивое чудовище внутри меня ликовало.

– Не переживай, – улыбнулась Хейзел. – Я не причиню ему боли.

Она ведь даже не подозревает, насколько это в ее власти. Но это я говорить, конечно, не стал.

– Знаешь, – смеясь начала девушка, – мне сегодня снилось, как мы с тобой укрощали кальмара на Черном озере, а потом улетели на драконе в закат.

Я искренне засмеялся, вмиг позабыв о нашем неприятном разговоре.

– А тебе что снилось?

Я подумал, ну не говорить же ей, что мне снился сон эротического содержания, где она в главной роли. Поэтому я улыбнулся и ответил:

– Не помню. Фигня какая-то, как обычно.

Зато на следующий день, пока в спальне был только Сириус, я все ему рассказал. Удивления на его лице я не заметил. Он внимательно меня слушал с серьезным видом, а затем усмехнулся и покачал головой.

– Мы с Сохатым так и подумали. Твоя истерика не могла быть вызвана только лишь полнолунием.

– И что мне делать? – обреченно спросил я. – Это бесчестно по отношению к Питу.

– Знаешь, возможно, это хреновый совет, но в этом деле все средства хороши. Тем более, у Хвоста нет шансов, мы все это прекрасно понимаем. Уверен, что он тоже в курсе.

– Я не смогу так.

– Тогда продолжай дальше дрочить на малышку Хейзи. – Я поморщился. – Тут либо ты берешь дело в свои руки, либо не делаешь ничего. Подумай об этом.

И я задумался. Несколько дней я размышлял, наблюдал за Хейзел, за Питером, десять раз принимал решения и ровно столько же менял их. Я действительно не знал, как мне поступить.

– Эй, Лунатик, дай списать, будь другом, – попросил Сириус, проведя расческой по густым смоляным волосам.

– Нет, меня задолбали твои постоянные блуждания по ночам, а утром эти просьбы. Раз считаешь себя таким самостоятельным, то, будь добр, делай ВСЕ сам, – раздраженно ответил я, застегивая пуговицы на рубашке. Постоянные раздумья и бессонница давали о себе знать.

Глаза Блэка округлились.

– Ты чего? Я же просто попросил! Тебе жалко, что ли?

– Мне надоело, – спокойно ответил я.

– Пожалуйста, – наседал Бродяга, но я отрицательно покачал головой.

Тогда Сириус, поджав губы, схватил мои форменные брюки, аккуратно сложенные на стуле, и побежал к выходу из спальни, бросив на ходу:

– Тогда мы оба не пойдем на занятие.

– Бродяга, хватит валять дурака, отдай мне штаны, – нахмурившись, попросил я.

– Нет. – Сириус пожал плечами и задорно улыбнулся. – Догонишь и отберешь – тогда можешь идти, куда хочешь.

– Что значит… – Но я не успел договорить, так как Блэк выскочил из спальни и побежал в гостиную. – Я его убью.

Наплевав на все, я ринулся следом и нагнал его внизу. Сириус весело пританцовывал и размахивал моими штанами, как британским флагом. Шумно выдохнув, я резво перескочил две ступеньки, радуясь, что в гостиной пусто, и тут же влетел в кого-то, едва не сбив с ног.

– Ауч! – возмутилась Хейзел, нахмурив брови. Но стоило девушке осмотреть меня с ног до головы, она ухмыльнулась. – Классные трусы.

Я опустил глаза вниз и едва не простонал от негодования, тут же схватил с кресла подушку и попытался прикрыться. Сириус же стоял неподалеку и покатывался со смеху.

– Спасибо, – все, что мог ответить я.

Хейзел не сдержала смешок и покосилась на Блэка, не скрывая задорного взгляда. Тот ей подмигнул. Недолго думая, девушка выудила из-под мантии волшебную палочку и внятно произнесла: