Текст книги "Я тебя помню"

Автор книги: София Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Саш, кстати, давай я завтра отдохну, раз ты не против, хочу встретиться с подругой, посидеть поболтать, хорошо? – естественно мужу о встрече с Даней знать не нужно, лишняя ревность, лишние ссоры.

– Завтра? Ну хорошо, – немного неуверенно, но отпустил.

– Спасибо, ты лучший! – сказала с улыбкой и чмокнула в щеку.

Натирая хайболы задумалась о том, что пора встряхнуть отношения, съездить куда-нибудь вдвоем, отдохнуть. Это прекрасно обновит наши отношения, заодно игры отойдут на второй план, хоть временно. Многие твердят, что нам пора детей, может они и правы. Я бы хотела ребенка, а лучше троих. Но речь об этом пока не заходила. Наверное, пора поднять вопрос. Поставила галочку в своей голове, и твердо решила наладить свои отношения, и встряхнуть чувства. Все таки столько лет вместе, жалко бросать все в топку.

– Маш, ты чего? – заметила на себе странный, как будто изучающий взгляд. – Что-то случилось?

– Нет, Олеся Вик…Олеся, все в порядке, просто задумалась, – ответила уклончиво, как бы со страхом.

Работалось на удивление легко, вечером было много клиентов, сидеть и размышлять было некогда. Это спасало и отвлекало от желания достать телефон, и посмотреть ответ.

Домой вернулись с мужем уже за полночь, все же правило до последнего клиента – непоколебимо.

– Родная, я поиграю немного? Отдохну от рабочего дня? – такой вопрос, как будто от моего ответа что-то зависит.

– Иди, – надула губки, показав недовольство в голосе, но мужа это не смутило.

Он быстро плюхнулся в кресло-мешок, а я пошла в душ, хочу смыть с себя весь этот странный день. Может мне вообще все привиделось с утра? Ну конечно. Если бы, сообщение ждет меня, на почту пришло уведомление, еще днем.

"Одно непрочитанное сообщение от Даниила Астахова"

Сначала душ или хоть одним глазком взглянуть?

Ну конечно женское любопытство не унять никакой силой воли, сообщение нещадно было открыто и прочитано раз на пятьдесят.

Горели щеки, горели уши, горел воспаленным воображением мозг, вот теперь пора в душ, в холодный, нет – ледяной.

"Я приду, малышка, и сделаю с тобой все то о чем мечтал все эти годы, прямо там. И ты больше не сбежишь, я хочу тебя всю, и увезу оттуда к себе, даже если придется тебя похитить против воли. Ты моя, девочка!" – гласило сообщение.

Лаконично, сладко и приторно. Как в романе.

Так бывает, серьезно?

Глава 7

Вот так девочка, вот так удивила.

Какая храбрая, пару часов назад убегала от меня, как ужаленная, а теперь встречи захотела. В паху заныло. Я ведь прямо там тебя разорву на части, малышка. Я ждал этой встречи девять гребаных лет.

Место то какое выбрала: "Эклер". Кондитерская на окраине, приторно сладкая, как она сама. Знает, что там никто не увидит, боится, что до ее муженька донесутся слухи о нашей встрече.

Ничего, девочка, завтра я заберу тебя к себе и это не будет обсуждаться. Я смогу ее убедить, что она моя. Мы уладим все формальности с разводом, я заберу ее. Я эгоист. Я не живу без нее – я подыхаю. Написал сообщение в ответ, немного приторное, немного самоуверенное. Пусть она почувствует моё возбуждение и мою власть над ней. Я уверен, что власть осталась в моих руках.

Затрезвонил телефон.

– Ну что тебе еще? – Мира звонила каждый час, это бесило.

– Я звоню сказать, что сегодня пойду с девочками в клуб, сиди дома один, и подумай над своим поведением, Астахов! – голос Мирославы звучал издевательски и залихватски, было слышно, что она уже надралась.

– Мира, время 2 часа дня и ты уже пьяна? – сказал с отвращением и безразличием. – Тебе не кажется, что у тебя проблемы с алкоголем?

– У нас проблемы, Астахов, у нас, – сказала с мерзким смехом и бросила трубку.

Отбросил телефон на стол со злостью. Мерзкий голос, слишком звонкий, слишком металлический. Я ненавидел свою жену, с каждым днем все больше ломая ее своей ненавистью. Она не уходила, она гуляла за мой счет, покупала шмотки и побрякушки в магазинах, ходила по барам и мужикам, а после возвращалась, как нагулявшаяся кошка и ластилась у ног. Как я вообще ее выбрал, уму не постижимо. Мы друг друга стоили, это уж точно, и я это понимал.

Ее едкое: "у нас проблемы, Астахов", никак не шло из головы. Казалось мерзкий, звенящий голос въелся в мой мозг до самого основания. Скоро я избавлюсь от нее, и никакие угрозы и жалобы не изменят этого положения вещей. Все, что сейчас грело душу, это мысли о Лесе. Моя девочка всегда была другой, чистой и неискушенной. С каждым годом она расцветала все больше и становилась все краше. Я не мог сказать точно, когда наша дружба стала мне в тягость, потому что хотелось касаться ее и ласкать двадцать девять часов в сутки. Ее голова, склоненная на бок, когда я играл на гитаре приносила мне массу эстетического наслаждения. Я был готов играть век, два, десять, лишь бы она сидела напротив и так же смотрела на меня. Смотрела, как будто я Бог, как будто я её всё.

К сожалению, или счастью, в жизни все не так просто. Неизвестно как я сломал бы свою девочку, если тогда не разрушил иллюзии своими же руками. Я ломаю все, чего касаюсь. Я видел, как отец сломал мою мать, как она увядала от постоянных измен, а после и вовсе зачахла. Она заболела раком. Для меня был шок, но отцу все равно, он продолжал ломать ее. И после ее смерти, он привел любовницу уже через неделю. В их общий с матерью дом, в котором все было устроено ее заботливыми руками, в котором хранился ее запах, ее вещи. Он посмел. Он сказал, что это жизнь. И я почувствовал себя таким же, как он. Я предавал свою мать, я жил с этой женщиной под одной крышей и позволял касаться вещей матери. Я ненавидел их, но жил. Я ломал себя. И мог сломать Олесю. Я любил ее, но не мог пустить в свою жизнь. Слишком чиста и слишком дорога мне. Дорогое лучше отпустить, чтобы не уничтожить.

Все девять лет я отпускал, и так и не отпустил. Ее образ был всегда передо мной. Ее горящие глаза, ее отзывчивое на ласки тело. Она была такая громкая и такая настоящая. Мира скорей, как робот, все движения отчеканены до автоматизма. Олеся же мягкая и честная.

– Даниил Андреевич, у вас совещание через десять минут, – от размышлений оторвал голос Оли.

– Хорошо, подготовь все документы. – собраться с мыслями, все, что сейчас нужно.

– Ольга.

– Да, Даниил Андреевич?

– Какие ты любишь цветы? – странный вопрос, но Мира любила исключительно алые розы, думается, Олесе нравились другие и мысль узнать любимые цветы секретаря показалась мне здравой.

– Цветы? – девушка растерялась, виден был румянец на щеках. – Ну…наверное розы…белые…

– Спасибо, – вздохнул, нет, это не то, я помню, что было что-то другое.

Совещание прошло на ура. Время близилось к шести вечера, нужно было ехать домой, моё сообщение так и висело непрочитанным. Неужели струсила и не придет. Ну тогда ее будет ждать сюрприз у дома. И так целые сутки ждать встречи, нужно срочно себя чем-то занять, иначе я приеду прямо сейчас, и заберу к себе.

Поехал домой. Мира отрывалась в очередной раз, поэтому одному было спокойно. Так и не дождавшись ответа от Олеси, лег спать. Как там говорят? Утро вечера мудренее. Ночью моя благоверная вернулась домой и почему-то мысль начать сосать мой член, пока я сплю, показалась ей здравой. Кошка, как я и говорил. Такую не страшно ломать, она уже сломана. Она уже в игре. Всегда готова, всегда доступна.

Я занялся с ней сексом, быстрым, неистовым, как обычно. Я как будто наказывал ее, за то, что это не Олеся. И ей нравилось. Нравилось ли мне? Я просто снял напряжение. Мира в конце довольно заурчала и вырубилась, слишком пьяна. А я еще долго лежал смотря в потолок и не мог уснуть. Что я делаю? Зачем лезу в мир Олеси? Мы здесь по уши в своей грязи. Я и Мира. Мы стоим друг друга. С этими мыслями я отключился. Провалился в сон.

Утро выдалось сложным…

Мне не удалось незаметно уйти из дома. Мира проснулась пока я был в душе. Когда выходил, она уже мирно попивала горячий кофе на кухне.

– Что Астахов, ночью все же захотел меня? – в глазах пляшут черти.

– Не бери на себя слишком много, если ты подняла мой член, это еще ни о чем не говорит.

– Ну-ну, – встала со стула и обошла меня сбоку с хитрой ухмылкой, встала сзади, обняла и скинула своей рукой полотенце.

– Стоп! – я перехватил ее руку за запястье и откинул. – Руки держи при себе, – нервно выплюнул ей в лицо.

Только собирался выйти из кухни, как…

– Стой, Данил! – ее голос звучал слишком серьезно. – Я беременна.

Что, черт возьми? Что, блядь?

– Ты же на таблетках? Мира твою мать! Ты же знаешь, мы обсуждали миллион раз!!! – сказать, что я был ошарашен, не сказать ничего.

– Да, дорогой, так уж бывает, поэтому привыкай к роли папочки! Ты скоро им станешь, милый! – ушла в комнату, зло ухмыльнувшись напоследок.

Чертова сука знала, как привязать меня. Долбанная стерва, почему именно сейчас. Она знала, что я никогда не смогу бросить ребенка, знала.

В голове только одна мысль, Олеся, черт. Ударил кулаком в стену. Сила растеклась струйками крови по костяшкам и оставила кровавый отпечаток на стене.

– Сука!!! – выкрикнул в воздух.

Глава 8

Утро началось спокойно и мирно. Я решила хорошо выспаться, и когда встала с постели, дома стояла тишина. Она была уютной и приятной. Очень давно не находилась дома одна, наедине со своими мыслями. После водных процедур прошла на кухню и в миллионный раз перечитала сообщение в телефоне. Внутри что-то трепетало, носилось кругами, а после, с обрыва падало вниз. Я знала, что должна прекратить этот абсурдный, и довольно странный порыв Данила, но так не хотелось. Моя внутренняя маленькая девочка получила мороженко для своей души и я не могла отобрать его, уж очень хотелось ее полакомить.

Налила кофе и встала напротив окна. Все та же осень, но заиграла новыми красками. Завибрировал телефон

– Алло, – ответила на незнакомый номер.

– Лесь, привет! – голос подруги звучал весело, было понятно, что она рада до беспамятства.

– Привет, Катюх, не слышала тебя сто лет, ты где пропала? Я звонила раз сто!

– Слушай, тут такое дело, помнишь я познакомилась с Марсело, когда отдыхала в Риме?

– Нууу да. – что-то смутно припоминала, как подруга протрещала мне все уши о своем новом бойфренде по переписке, пока я судорожно заканчивала проект. Кажется она говорила, что он горяч в постели, и совместная ночь не выходила из ее светлой головы.

– Что значит нууу да? Я тебе миллион раз рассказывала, – сказала наигранно обиженно, было слышно, как Катя надула свои сделанные губки.

– Да помню, Катюш, помню, давай ближе к делу.

– В общем мы переписывались пару месяцев и однажды утром я открываю дверь, а он на пороге с цветами! Ты представляешь? Он прилетел ради меня!

– Круууто, как в кино, блин – Кате постоянно везло на таких Марсело, Арнольдо, а также на Иванов, и Сергеев, к слову последние не особо учтиво относились к ее высоко почтению и регулярно посылались в далекое путешествие.

– Да погоди, еще не все! – говорит даже повизгивая. – В общем я улетела с ним!

– Куда улетела? – утренний мозг тяжело соображает.

– Ну как куда? Ты совсем не слышишь меня что ли? В Рим конечно!

– Рим? Ты серьезно? Кать, ты как всегда. – сказала, как строгая мамаша, даже испугалась своего тона.

– Ой, зануда была, занудой и помрешь! Короче у меня скоро свадьба, детка.

– Свадьба? Господи, ты серьезно?

– Да да да. Угадай кто окольцует самого красивого итальяшку?

– Не верю, блин! Ты же не хотела замуж?!

– Ой, брось, было бы за кого! Толи дело тут – перспективы. – последнее слово было протянуто ее аккуратным ротиком с пухлыми губами.

– Кать, если ты счастлива с ним, я тоже счастлива! – сказала с улыбкой, в этом вся Катюша, уже завтра она может передумать и сорваться к своему очередному Ивану.

– Ну все, моя красота, целую, люблю и жду в гости, созвонимся!

– И я тебя люблю, Катюх! – сказала с горестью.

Катя – моя подруга с универа. Осталась одна единственная, с кем я общаюсь. И та теперь за тридевять земель.

Испытав гордость и радость, вперемешку с опасением за подругу, принялась за свой кофе и снова погрузилась в думу о прошлом.

Время шло нарочито медленно, тянулось как липкая нуга. Оно было сладким, тягучим, его хотелось тянуть еще дольше. Ожидание приятней встречи. Всегда. Ты знаешь, что встреча все расставит по своим местам и мужчина из прошлого казнит тебя на месте, а время до нее подарит приятные мурашки и бабочки. Сколько раз я мечтала о таких словах от него, да миллионы. Но сейчас они не несут той важности, что девять лет назад.

Стрелка медленно подбиралась к 17:00, пора собираться.

Глава 9

Твою ж мать. Умудрился так влететь, что за несправедливость в жизни.

Какие дети? Столько лет не могла, а теперь по взмаху волшебной палочки! Как раз, когда я нашел Олесю, когда я все решил, когда я, блядь, осмелился послать к чертовой матери эту дрянь, она оказалась беременна моим ребенком.

А моим ли? Черт, даже не подумал, Мира та еще шлюха, но не могла приписать мне чужого ребенка, не могла же?

Такой пиздец.

Опустился на рабочее кресло, облокотился локтями на стол и уронил голову. Крепко тер виски, долго и мучительно. Никаких идей в голове. Аборт – точно нет. Бросить ребенка я тоже не смогу, чертова ситуация. Впечатал кулаком в стол со всей силы, чтобы ломило костяшки, но не душу.

– Олесяяя, моя Олесяяя, – прошептал, глядя опустевшим взглядом. Душа ныла, сердце тоже, разум ретировался с места преступления, не оставив и капли здравого смысла.

Мне нужно ее увидеть, нужно поговорить с моей девочкой. Я должен.

Отвлек звонок. Мирослава.

– Да! – рявкнул так, что стены взвыли.

– Ну, милый, не надо так резко, я беременна ТВОИМ ребенком, ты не забыл? – сладко пропела, знала куда давить, всегда знала и всегда пользовалась.

– Это еще надо доказать! – ляпнул на автомате.

– Хм, докажу, котик, не переживай. Это твой ребенок и ты это знаешь, малыш! – я слышал даже через километры ее довольную, лисью улыбку, я знал, что она торжествует. – Мы муж и жена, любовь моя, жду тебя к ужину, помни об этом, целую.

В трубке послышались гудки.

Сукин сын. Настроение – ноль. Желания идти домой – ноль. Но я не могу бросить ребенка, отец поступал гадко с моей матерью всю жизнь, я не могу, даже с Мирой. Но Олеся, я должен поговорить.

– Ольга, я ушел, у меня встреча. До завтра, – сказал сухо, обыденным голосом.

– Хорошо, Даниил Андреевич. Завтра у вас встреча в конференц-зале в девять.

– Спасибо.

Вышел из душного офиса, на автопилоте дошел до машины. Руки были непослушными, деревянными.

Цветы, ведь нужно купить цветы, для Леси. Заехал в цветочный. Никак не мог вспомнить ее любимые, я знал, но мозг не хотел выдавать нужную информацию.

– Розы, всем девушкам нравятся розы, ведь так?

Продавщица только пожала плечами, ей было не интересно, скучно. И зачем такие работники.

Купил маленькие розочки нежно-розового цвета. Мило и не пошло.

Подъехал к Эклеру в 18:30…раньше…хотел ждать ее. Когда вошел, понял, что Олеся уже здесь. Она сидела спиной ко входу, в углу кондитерской, и смотрела задумчиво в окно.

– Здравствуй, Олеся. – сердце ухнуло вниз, когда она повернулась и обратила на меня свои большие карие глаза. Я утопал в них, я сходил с ума от них, они вызывали пожар в душе, в сердце и даже в моем разуме.

– Привет. – ответила холодно, но волнение выдавало то, как дрожали ее руки. Она скрепила их в замок и буквально ломала свои пальцы.

– Это тебе. Цветы, – наклонился и легонько коснулся носом нежной кожи возле уха, я почувствовал запах ее волос, жар ее тела, то как напряглась жилка на шее.

– Спасибо, они прекрасны, правда, мне такие никогда не дарили. – щенячьи глаза выдавали такой восторг от простого букета. В моих штанах стало тесно. Разум поплыл, от близости, от запаха, от эмоций, я скучал. Да, черт возьми, я не скучал, я подыхал от тоски. Неужели ее муж не дарит ей цветов?

– Я рад, – не скрыл эмоций, нежно улыбнулся и поправил ее прядь волос, заправив за ухо.

Моя девочка покраснела, не отпрянула, не сбежала, но краска залила лицо.

– Садись, Даня. Ты ведь хотел поговорить, а я хотела вкусный чизкейк. – хитро и мило прищурилась, кусала губы. Я понимал, что нервничает.

– Отлично, – сказал с щедрой улыбкой. – Принесите, пожалуйста два черничных чизкейка и два кофе, черный без сахара.

– Ты помнишь? – удивление отразилось на ее лице.

– Конечно, я жил этой памятью, – протянул руки через стол и заключил ее пальцы в свои, такие холодные, поднес к губам и поцеловал. – Я умираю без тебя, моя девочка.

– Прекрати, – зло прошипела и оторвала руки, без них стало пусто, как будто ее пальцы давали мне тепло и уют, а теперь стало холодно.

– Черт, ты серьезно? – сказала это со злым удивлением. – Ты понимаешь, что опоздал на девять лет? На ДЕВЯТЬ долбанных лет? – сказала четко, каждое слово, чтобы они вбились гвоздями в мою грудь и в мою голову, чтобы дошло до сердца и там отразилось осколками по всему телу. Больно, сделала больно.

– Понимаю. Но я до сих пор помню, какая ты.

– И какая же? Ну? Ответь? От какой, "такой" ты ушел? Какую выкинул, как ненужную собачонку? – она взрывалась, тихо кричала, почти шепотом, но это был крик, крик ее боли. От этого мне было больней в тысячу крат.

Наклонился к ней и произнес прямо в губы:

– Какая ты громкая и вкусная, – шепотом, произнес сладким шепотом, уже хотел ее прямо на этом столе, прямо среди этой кондитерской. Плевать на всех: на людей, работников, прохожих за окном, хочу разложить здесь и сейчас, и снова выбивать громкие стоны из ее губ.

Покраснела жутко, ее щечки просто залило краской, а глаза расширились, дыхание сорвалось.

– Ну круто, что. Ты не знаешь кого трахнуть, Дань? Иди к Мирославе!

Брезгливо поморщился, прямо в точку, туда где ноет.

Она вскочила и побежала к выходу. Ну уж нет, девочка, не сегодня.

– Стой! – догнал на улице у входа, резко за локоть повернул к себе.

Пощечина, еще одна.

– УУУУУ, черт, девочка! – сказал строго, заломил руки назад и прижал всем телом к себе.

Она так близко, упирается грудью в меня и резко дышит. Ее глаза скользят по моим губам. Грудь вздымается.

– Черт, что ты творишь со мной.

Я больше не мог терпеть, я набросился на ее губы, как жадный зверь. Поцелуй не был нежным, он был крышесносным, бешеным, я вбивался в ее рот языком и она отвечала, отвечала так неистово, и стонала, Боже, она стонала мне в губы. Только от поцелуя стонала, как будто я трахаю ее членом и она дрожит от оргазма, это сносило крышу. Планку сорвало, я больше не мог терпеть, я хотел ее всю. Поцелуя становилось мало, я понимал, что одежда мешает и мне и ей. Как бы девочка не врала о том, что забыла и не хочет, ее тело говорило по-другому. Оно выдавало все примитивные желания. Моя девочка, моя страстная маленькая ведьмочка.

– Стой, милая, меня рвет, слышишь, я не могу остановиться, – шепчу ей в губы и продолжаю трахать ее рот языком. В ответ только сдавленные стоны. Моя, вся, без остатка.

Не помню, как отпустил, как довел до машины. Помню, как снова прижал ее к двери автомобиля и долго терзал, мучительно долго. Ласкал ее губы, ее нежные пухлые губки. Она сводила меня с ума, смотрела щенячьими глазами, в них любовь, я видел в них любовь, чувствовал.

– Ты поедешь со мной, слышишь? Я забираю тебя! Ты моя девочка, хочу ласкать тебя, хочу осыпать тебя цветами, дарить любовь и заботиться, ты понимаешь меня? Ты только моя!

– Я не могу, Данил. Мы не можем. Я замужем. Замужем, а ты женат, – ее слова звучали обреченно.

Они отдавались эхом в моей голове, их смысл вернул мне разум. Мира. Ребенок. Черт.

– Я не готов тебя отпустить! – почти прорычал, мне хотелось вдолбить ее в эту дверь, увезти в тайгу, в дом на отшибе цивилизации и навсегда запереться там вдвоем.

Она сама обвила мою шею и припала к губам, я чувствовал соленые слезы. Целовал соленым поцелуем. Не могу осознать, не могу принять эту обреченность. Еще вчера был уверен, что заберу, спрячу, а сейчас я не знаю как поступить.

– Нам нужно, Дань, нужно. Прости. – оттолкнула, так неожиданно, что я пошатнулся. И побежала, резко рванула. Снова, убежала.

– Твою ж мааать! – удар, кулаком, припечатал. Почти взвыл от боли, нет, не рука, сердце, душа…

Домой ехать отчаянно не хотелось. Ужин с женой в семейном кругу. Хм, усмехнулся своим же мыслям. Какой нахрен ужин. Эмоции не утихали, жгучая смесь адской боли, безумного желания и разрушающей злости. Как вам такой коктейль? Невыносимо. Сердце рвалось из груди прямиком к моей девочке, а голова судорожно соображала о Мирославе и нашем ребенке. Черт бы ее побрал. Выбор между разумом и сердцем – вечная дилемма, неразрешенный вопрос бытия. И в данную секунду, именно он решал мою судьбу. Я выбрать не мог. На одной чаше весов лежала любимая девушка и мои чувства, на другой Мирослава и ребенок. Самое главное, что перевешивало – это МОЙ ребенок. Я не смогу жить далеко от него, не смогу жить, зная, что его воспитывает другой человек.

От злости свело скулы. Захотелось напиться.

Сам не заметил, как завернул в бар.

– Давно тебя не было видно, – дружелюбный бармен подмигнул и растекся улыбкой.

– Чего не скажешь о моей жене да, Ден? – произнес с ухмылкой. Мира постоянно тусила в этом баре.

В ответ Ден только усмехнулся с понимающим кивком.

– Сделай как обычно.

Я любил этот бар, уютная атмосфера, вежливый персонал и бармен, который всегда знает, что тебе налить. Что еще нужно в тяжелые дни?

– Как ты? На тебе лица нет. – озабоченно произнес Ден, попутно наливая второй бокал виски.

Вы никогда не замечали, как бармен, со временем, становится для вас и психологом и другом? Он в курсе вашей жизни, он в курсе вашего состояния и самое важное в курсе, чем это вылечить.

– Ты как всегда прав. Со мной приключилась чертовски увлекательная жизнь, – склонил голову и глубоко вздохнул. – Но я не унываю – теперь с улыбкой поднял голову и опрокинул второй бокал.

– У нас у всех чертовски увлекательная жизнь, не находишь? – весело хмыкнул.

– Это точно.

Ден увлекся вновь присевшими, а я задумался о своей жизни.

Домой вернулся далеко за полночь. Пьяный и разящий женскими духами. Я скотина. Я лечу одну девушку многими другими. Говорят помогает. Говорят.

Мирослава отчаянно делала вид, что спит.

– Притворяемся? – сказал, на ходу стягивая пиджак и расстегивая часы.

– Приходим за полночь? – язва. Всегда была ей, и всегда будет.

Глядя на Миру можно подумать, что перед вами шикарная женщина: красивая, сексуальная, умная и невероятно хитрая. Что еще нужно? Особенно если учесть, что она скоро родит мне ребенка.

И я так думал. И я так думаю до сих пор, черт возьми, но сердце ноет и твердит: "Не она".

– Наверное были деловые встречи, да, дорогой? – язвительно и хитро произнесла, прищелкнув языком, и склонив голову на бок.

– Нет, шлюхи не способны к деловым встречам, даже очень дорогие.

– Так я и думала. Ужин на столе, Астахов. Извини, но к ужину не шлюхи.

Ухмыльнулся. Идеальная женщина, не правда ли.

– Кстати, Астахов, она забыла свой букет, ты же не против, что я отдала ее мужу, не смогла удержаться – такой красивый и не у хозяйки. Не переживай, я обязательно упомянула от кого он.

Сердце застучало в ушах.

Начало конца…

Глава 10

От кондитерской я не шла – летела. Сломя голову, не видя ничего на своем пути.

Блин, я ведь забыла букет, а он такой красивый. Хотя, как же я принесу его домой, муж не поймет. Наверное к лучшему.

Сразу пойти домой не могла, слишком потрепанная и взвинченная.

Я только что целовалась с другим мужчиной. Так страстно, как никогда со своим мужем. Эта мысль не давала покоя, и доводила до исступления. Было решено прогуляться, пройтись по вечернему городу и отвлечься от Данила.

Интересно, что бы было, если бы я сегодня не остановила Даню? Разорвала бы отношения с мужем, ушла от него? Блин. Почему я вообще об этом думаю? Откинула мысли подальше и пошла просто по тротуару, глядя вперед. Пустой, неживой взгляд. Начал закрадываться липкий страх, а что если узнает Саша? Он же убьет меня. Не то чтобы он слишком агрессивен, скорее вспыльчив, но руку поднять бы мог. И такое у нас бывало. Не из-за измен конечно, бытовые мелочи раньше доводили его до диких всплесков агрессии, я его побаивалась, и даже собиралась уйти. От страха потерять, муж исправился, переключив свою агрессию в игровое русло. Синяков на моем теле больше не появлялось, и я продолжила жить с ним дальше. Подруга крутила у виска имитируя свист и называла дурой. Но я не могла его бросить, и боялась. Я терпила. Терпила по жизни, усмехнулась сама себе.

Слишком много вопросов в голове, слишком мало ответов на них. О чем я вообще думала, когда назначала встречу. В глубине души я надеялась на такой исход, но не могла уложить в своей глупой голове.

Понимала, что просто так я этого не забуду, не смогу. Но и бороться за чужого мужчину, и бросить своего я не смогу. Я не конкурент Мирославе. Я закомплексованная женщина, черт возьми. Кому я такая нужна. С твердым осознанием своей никчемности двинулась в сторону дома. Даже веселей стало, в своем русле, никчемная, никому не нужная, ни на что не способная женщина. И это я, приятно познакомиться, Олеся Самохина.

Снова усмехнулась.

Открыла дверь. Муж уже стоял ожидая возле порога. Что-то в его выражении лица было странным и пугающим.

– Привет. – сказала как можно более будничным тоном.

– Где была? – произнес грубо и отрывисто.

– Я же говорила, с подругой встречусь, прогулялась потом, – только не выдать себя.

– Тебе "подруга" букет передала – швырнул в лицо розы, которые подарил Даня.

Не может быть. Черт…

Глава 11

Девять лет назад.

Мое счастье длилось ровно три дня. Три дня удовольствия, любви, и бесконечных поцелуев. Губы были ярко-розовыми, даже без помады, а глаза сияли, как звезды. Вот такое попсовое сравнение. Ровно три дня мы с Данилом не расставались ни на секунду: мы ели в постели, пили в постели, а выходили только принять душ, но и там долго и истошно занимались сексом.

Но был день третий…

Мне нужно было сходить домой, наконец-то переодеться, и собрать сумку для следующих ночевок. Перед уходом я сказала лишь одну фразу, она вырвалась сама, вырвалась у маленькой влюбленной девчонки.

– Я люблю тебя…

– …

В ответ была тишина, неловкая, смутная тишина. Я видела, как его взгляд изменился, как он был напуган, глаза перестали смотреть с обожанием, они превратились в холодные голубые льдины. Льдины, на фоне смуглого лица и каштановых волос, были невероятно глубокие и неживые. Знаете это чувство, когда вы в музее восковых фигур, и там глаза, неживые глаза, пугающий жуткий взгляд у экспонатов. Это он.

Я почувствовала внутри, что что-то произошло. Сломалось, три дня он был теплый и нежный, я в нем читала любовь, или хотела читать, уже не знаю. Я тонула, и в итоге разбилась о лед. Он холодно чмокнул меня в нос, и я ушла. На пару часов…ушла из нашей теплой постели, из сладкой ночи и надуманной самой себе розовой жизни.

Все это время, вне Даниного дома, я чувствовала, что что-то было не так, мое сердце плакало. Даже рыдало. Это слово вернее оттеняет чувство внутри, проклятые колючки. Но что может случиться за каких-то пару часов? Ведь так? Или может.

Я ругала себя за произнесенные утром слова о любви, но ведь я люблю, об этом нельзя молчать. Я счастлива и хотела кричать об этом, а сейчас чувствую мертвецкую пустоту. Она заражает меня постепенно. Началось все с глаз, спустилось на горло, на сердце, теперь пошло в разум. Как будто его взгляд, как взгляд снежной королевы из сказки, заразил меня ледяным бесчувствием. И оно росло и пускало корни.

Меня мутило…желудок вертело и крутило, как перед экзаменом.

Когда я возвращалась, уже на подходе к его дому чувствовала нутром, что мир не будет прежним.

И я была права, как же была права.

Открыла дверь, споткнулась о женские туфли, прошла в комнату, уже зная что меня ждет, но мне нужно было окончательно сделать себе больно. Я не могла уйти, как долбанная мазохистка я шла в его комнату. Я шла, и каждый шаг казался непосильным, как будто к моим ногам были привязаны огромные камни, и я должна их дотащить.

Мои очки спали.

Розовые очки спали.

Они трахались. Просто неистово трахались. Я помню этот момент так четко. Помню, как Мирослава сидела на нем, а он крепко впился своими длинными пальцами в ее задницу. Единственное о чем я тогда подумала: "У нее останутся синяки, отметины".

Он видел, он повернул глаза на меня, обжег льдом и отвернулся.

У меня не было сил уйти, ноги приросли. Я волокла их, задыхаясь. Волокла и держалась за стену одной рукой.

Слез не было, боли не было, было лишь трудно дышать и идти. Туман плыл перед глазами. Я вышла на воздух и глубоко вздохнула. Слезы. Они пришли позже. Когда я бежала, как сумасшедшая по каким-то дворам, улицам, дорогам. Я не видела куда, я не видела людей вокруг, только чувствовала слезы, которые лились по щекам. Я чувствовала только мокрое лицо и не понимала, что плачу. Мне понадобился месяц, чтобы прийти в себя. Первые три дня я лежала. Лежала, не вставая с постели, укутавшись в одеяло с головой. Потом начала ползать на кухню. Потом выходить на улицу.

На удивление жизнь продолжалась, все вокруг куда-то спешили, думали о своих проблемах, работали, смеялись. Мир не раскололся и не рассыпался. И это было больно.

Я проверяла почту, телефон, даже почтовый ящик в доме. Ничего.

Он просто выкинул меня из своей жизни.

Столько лет дружбы и три дня счастья посыпались. И я была уверена, что навсегда.

Глава 12

– Какого черта ты сделала? – я орал на Миру, не мог поверить, что она следила, и провернула такой фокус. Твою ж мать.

– Ну а что? Дань, ну такие цветы. Я же знаю, что такие цветы шлюхам не дарят, да и у машины вы неплохо целовались. М…так миленько, – этот язвительный голос, эти победные нотки в нем. Мне хотелось свернуть ей шею.

– Ты знаешь, я кстати, сразу ее вспомнила. Ну та, миленькая, лет 10 назад ты ее отшил, потом пил и трахал меня, – почти поющий голосок. И как ей удается сохранять спокойствие?

– Ты отнесла ее мужу цветы? Ты дура? Ты что творишь? – зло схватил ее за горло, чувствовал как билась жилка, Мира смотрела в мои глаза с вызовом.

– Ну да! Хочешь трахать чужих жен, умей отвечать! – прохрипела мне в лицо.

– Сука! Ты сука! Ты испортила мне всю жизнь! Я тебя ненавижу, Мира! – последние слова уже просто выдыхал. Я не знал как поступить. Что делать с Олесей, что делать со своим браком, ребенком. Ничего не знал.

– Пф, удивил. Ты меня ненавидишь так же сильно, как я тебя, любовь моя! Но ты мой! И у нас будет ребенок. А она никто, пустышка,– снова этот поющий голосок.

– Это ты себя пытаешься убедить?

– Чего тебе не хватает, Дань? Я всегда готова для тебя, всегда ухожена и выгляжу как дорогая женщина, а не как малолетка под тридцатник. Что тебя в ней заводит? Ты ж всю нашу жизнь поглядываешь на нее. Думаешь я не знаю? Я все вижу, милый.