сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Однажды летом ==========
Гермиона осторожно шла по темному коридору Малфой-мэнора. Ей уже давно хотелось спрятаться хоть куда-нибудь, лишь бы не слышать громких звуков музыки, бьющей чуть ли не по мозгам. Толкнувшись в несколько дверей подряд, волшебница обнаружила, что все они предусмотрительно заперты, и продолжила путь дальше. Наконец, в самом конце коридоре, дверь поддалась, и, облегченно выдохнув, Гермиона скользнула в темную комнату, встретившую ее благодатной тишиной. Закрыв ее за собой, она прислонилась к тяжелой дубовой древесине и с облегчением поняла, что в комнату не доносится ни единого звука разудалой вечеринки, с которой пришлось сбежать. Ничего… кроме ее собственного дыхания.
«Ну и зачем, спрашивается, я позволила мальчишкам уговорить себя притащиться сюда? Подумаешь, окончили университет Мерлина. Подумаешь, выпускную вечеринку решил провести у себя дома Драко Малфой. Никто, кстати, и не сомневался, что она будет шикарной, все-таки Малфои до сих пор остаются одной из самых богатых семей волшебного мира. Наверняка, папочка Люциус отстегнул немало денежек на радостях, что сынок мало того что благополучно окончил университет, так еще и подружился наконец с самим Гарри Поттером. Нет, ну молодец семейка! Что бы ни случилось — всегда будет на плаву!»
Этим летом все они окончили университет Мерлина, обучаясь в котором наконец-то смогли оставить прошлое в прошлом и прекратить ту нелепую вражду с Драко Малфоем. Хотя, надо отдать должное, благодарный за спасение жизни, он и сам сделал для этого немало. Да и отец Драко казался очень обрадованным, когда Гермиона увидела его на церемонии. Теперь, после того как овдовел почти три года назад, Люциус Малфой редко покидал Малфой-мэнор и показывался на людях. Однако пропустить церемонию вручения сыну степени, конечно же, не мог и даже просиял от нескрываемой гордости за наследника в момент получения Драко диплома.
К сожалению, на вечеринке Гермиона его не видела и расстроено решила, что Малфой-старший предпочел провести этот вечер в городской квартире, дабы не смущать молодежь своим присутствием.
«Или, чтобы самому не оглохнуть и не сойти с ума от этой вакханалии…»
Гермиона откровенно не любила многолюдные вечеринки, а уж громкую музыку и разнузданные танцы любила еще меньше. Она открыла глаза и попыталась присмотреться к темноте, в которую была погружена комната.
«Похоже, я оказалась в библиотеке или нет… скорее, в кабинете мистера Малфоя…»
В комнате пахло вишневыми сигарами, заглушавшими запах старых книг, и Гермиона с наслаждением вдохнула — этот аромат очаровывал. Оттолкнувшись от двери, она начала неспешно прохаживаться мимо высоченных стеллажей, заполненных старинными фолиантами в кожаных переплетах.
— Заблудились, мисс Грейнджер?
От звуков знакомого голоса, идущего из темного уголка, Гермиона вздрогнула, едва не подпрыгнув. Затем повернулась и пристально вгляделась в темноту, сумев наконец разглядеть небольшой диван, стоящий у самой стены. На нем растянулось длинное тело, которое после заданного вопроса начало медленно подниматься.
— Мистер… Малфой? — не веря своим глазам, спросила Гермиона и невольно шагнула ближе.
— Совершенно верно. Так что вы искали? Туалетная комната находится внизу в точно таком же коридоре, и она должна быть открыта, — Люциус включил на стене небольшой светильник, озаривший комнату мягким рассеянным свечением, и, положив ладони на затылок, облокотился на спинку дивана.
Гермиона смогла увидеть графин виски и пустой бокал, стоящие на журнальном столике перед диваном вместе с пепельницей, из которой торчала погасшая сигара.
— Нет-нет, я не заблудилась, просто… хотела немного побыть в тишине, — негромко засмеялась она, а увидев приглашающий жест, присела в одно из кресел, стоящих рядом, и с удовольствием скинула босоножки, потирая ноющие от каблуков ноги одна о другую.
— Что, не понравился праздник? — в вопросе Малфоя прозвучало удивление, смешанное с легким любопытством.
— О, праздник великолепен. И заметно, что вы не пожалели на него денег, мистер Малфой. Просто… по-видимому, вечеринки такого рода — это все ж таки немного не мое. Я предпочитаю небольшую компанию, бокал хорошего вина и негромкую красивую музыку, — улыбаясь, ответила Гермиона, попутно замечая, что и на Люциусе нет обуви.
«Ой, божечки… Босой Люциус Малфой! Вот это да… Нет, я, конечно, допускаю, что в собственном доме большинство людей бродит босиком, но босые ступни Люциуса Малфоя, обычно одетого с иголочки, сводят меня с ума… Кажется, сводят. Или еще нет?»
— Что ж… Тогда у нас есть нечто общее, только вместо вина я предпочитаю прекрасный виски, — Люциус махнул рукой в сторону графина. — Не составите компанию? Или попросить принести вам из подвала бутылку вина, разумеется, на ваш вкус? Думаю, Драко и его друзьям вообще ничего более тонкого, чем банальное пиво, сегодня не понадобиться, — по его губам скользнула легкая усмешка.
— Пожалуй, составлю. Я бы не прочь выпить бокал хорошего мерло. Если у вас оно найдется, конечно.
Люциус выпрямился и недоверчиво приподнял бровь.
— Найдется ли у меня хорошее мерло? Мисс Грейнджер, винный погреб Малфой-мэнора хранит более пятидесяти тысяч бутылок вина, некоторые из которых старше, чем вы и я вместе взятые.
Он призвал домового эльфа, который быстро принес требуемую бутылку и еще один бокал. Еще минута, и Люциус уже наполнил его темно-рубиновой жидкостью.
— Спасибо, и зовите меня Гермионой, пожалуйста. Мне жутко неудобно, что нарушила ваше одиночество, — она приняла протянутый бокал.
— Тогда ответная просьба — звать меня Люциусом. Никакого неудобства, прошу вас. Я просто полагал, что скоротать время здесь будет приятней и спокойней, чем наверху, в своей спальне. Видите ли, домовики доложили, что близлежащие комнаты уже стремительно заполняются нетерпеливыми двадцатилетними любовниками, — Люциус иронично закатил глаза, потом налил себе еще стакан виски и вернулся на диван.
— М-м-м… боюсь, у меня для вас неприятная новость, Люциус, но ими заполнены не только спальни. А еще и гостиные, будуары и ванные комнаты. Боевое крещение принял даже бассейн, в котором некоторые решили искупаться нагишом, — Гермиона подняла бокал, будто произнося тост за развратность своих однокурсников.
— Вот как! Спасибо, что предупредили. Завтра утром придется озадачить эльфов генеральной уборкой. Черт! Я все-таки надеялся, что это будет вечеринка по случаю окончания университета, а не оргия, — он качнул головой, пригубливая глоток виски и наблюдая за ней через край бокала.
«Хм… А девочка-то хорошенькая какая выросла… Миниатюрная, соблазнительная. И улыбка ей безумно идет. Какие губки! И ведь не вертихвостка, смотри, какой недюжинный интеллект светится в этих глазах. Глазах цвета моего виски. Будто вся мудрость веков собралась в них…»
Малфой пробежался взглядом по фигурке, облаченной в нарядный сарафан, который облегал ее словно вторая кожа. Тоненькие бретельки, казалось, были готовы скользнуть с плеч, но все же поддерживали лиф, эффектно заполненный полушариями молодой упругой груди. Люциус мысленно пожелал, чтобы они соскользнули — так хотелось увидеть ее соски, и мысленно же рассмеялся, почувствовав, как напрягшийся пах заломило от вожделения. Слишком давно он не желал женщину, и теперь испытывал некоторую неловкость, чувствуя плотское желание к юной девушке, младше его чуть ли не вдвое. Он опустил жадный взгляд на ее ноги, глядя, как сбросившая босоножки прелестная чаровница сжимает и разжимает пальчики, играя с пушистым ворсом ковра.
— А скажите, Гермиона, ваш молодой человек, наверное, будет расстроен тем, что вы пропали с вечеринки без вести? — решился наконец осторожно забросить удочку Люциус.
— О! Никаких спутников сегодня вечером у меня нет, да и не только сегодня, — заразительно засмеялась та. — Молодые люди, как правило, не просят меня о свиданиях. Вот если нужно что-нибудь списать, это ко мне… а отношения… нет, не мое, — и прижала ко рту ладошку, понимая, что сболтнула то, о чем предпочитала молчать.
Люциус довольно кивнул, отвечая ей негромким смехом.
— Мне кажется, вам пора остановиться в употреблении вина, по-моему, вы ничего не ели. Что скажете? Не думаете, что уже немного навеселе? — он потянулся и, забрав у Гермионы бокал, поставил его на стол.
— Нет… я не пьяная, так… просто хорошо вмазана, как сейчас называют подобное состояние, — послушно отдав бокал, та закрыла глаза и откинула голову на спинку кресла.
— Вмазана? Хм-м… Очень напоминает «смазана». Интересно звучит. Я б даже сказал — возбуждающе, — не удержался и обжег ее взглядом Люциус.
— Мистер Малфой… вы никак пытаетесь соблазнить меня? — от удивления Гермиона подняла голову обратно.
— А вы готовы к тому, чтобы вас соблазнили? — задав столь провокационный вопрос, Малфой лениво глотнул виски и внутренне напрягся в ожидании ответа.
Пару мгновений Гермиона молча глядела на него. Одному Мерлину было известно, сколько лет образ Люциуса Малфоя волновал воображение золотой девочки магической Британии.
«Конечно же да! И давно!» — ужасно хотелось воскликнуть ей, но остатки здравого смысла настоятельно не рекомендовали делать этого.
Нарочито не торопясь, Гермиона скользнула взглядом по длинным платиновым прядям, сознательно избегая следящих за ней серых глаз, по широкой груди и плечам, скрытых застегнутой шелковой рубашкой, по длиннющим ногам, одетым в черные брюки, пах которых ощутимо выпирал, пока не дошла до голых ступней. Эти ступни стали последней каплей, закончившей ее внутренний спор с самой собой.
— Попробуйте… — улыбнувшись, Гермиона поднялась с кресла и подошла к нему почти вплотную. — Может быть, и получится.
— Неужели надеетесь, что не получится? — от мягкого окутывающего аромата жасмина голова Люциуса ощутимо закружилась.
— Не знаю. Мой опыт ограничен юнцами, мало чего понимающими в том, что может понравиться и не понравиться женщине. Поправьте, если я ошибаюсь, но, кажется, вы знаете об этом немного больше… — она медленно расстегнула пуговицу на лямке сарафана. — Так что, если сможете пообещать, что я не пожалею об этом опыте, то я ваша…
Договорив фразу, она уже покончила со второй лямкой, спустила сарафан к ногам и вышла из него, аккуратно отбросив носочком в сторону.
Глядя на молоденькую ведьму, стоящую перед ним лишь в крошечном клочке голубого кружева, изображавшего трусики, Малфой понял, что ответить ничего не может. Да что там ответить! И дышалось то с трудом. Девчонка оказалась еще прелестней, чем рисовало возбужденное донельзя воображение. Небольшие, но аппетитные грудки с уже слегка затвердевшими розовыми сосками были просто обворожительны. Мягкий изгиб талии словно звал прикоснуться, переходя в красивую линию бедер, а на плоском животике не красовалось ни малейшей выпуклости. Словом, вся она оказалась мягкой и нежной, и Малфой откровенно не мог дождаться, когда же это воплощение расцветающей женской чувственности окажется у него в руках.
Он подался вперед и поставил свой бокал на журнальный столик.
— Могу лишь поклясться, что ни одна женщина не расставалась со мной неудовлетворенной, — голос его звучал низко и чуточку хрипло. — Да, я не мальчик, Гермиона, уверяю тебя.
Не выдержав, Люциус обхватил ее за талию и уткнулся лицом в живот, целуя и облизывая мягкую бархатистую кожу в области пупка.
— О-о… — по телу Гермионы пробежала дрожь, и она запуталась пальцами в длинных светлых прядях, прижимая его к себе еще крепче. — Люциус...
Малфой же кружил и кружил языком, оставляя на ее теле невидимые следы, а потом скользнул пальцами по бедрам и, стянув полоску кружева вниз, усадил Гермиону на себя верхом.
— Наклонись ко мне… Ниже, — он коснулся ладонью шеи и заставил девушку опустить голову вниз.
Их поцелуй был жарким и страстным, почти свирепым, и Гермиона отстраненно подумала, что от него наверняка останутся синяки и распухшие губы. Но как же не хотелось прекращать этот поцелуй! Как хотелось отдаться на волю давно желанного мужчины — мудрого и опытного, игравшего в любовные игры в совершенно другой лиге.
А Люциус, чувствуя себя почти опьяненным этим молоденьким отзывчивым телом, уже скользнул пальцами вниз, раздвигая влажные горячие складочки. И отстранившись от губ, поцелуями опустился к шее, а потом и к торчащим пикам сосков, принявшись лизать, посасывать и даже слегка покусывать их. С наслаждением слушая тихие стоны Гермионы, звучащие в его ушах музыкой. В конце концов он ловко расстегнул брюки, высвобождая член, заставил ее приподняться, а потом медленно… мучительно медленно насадил на себя.
— Боже мой! — громко вскрикнула Гермиона, когда он вошел до конца, и Малфой отстранено порадовался оглушительной музыке, рев которой не позволит услышать ее крики.
Девчонка оказалась настолько тесной, узкой и сладкой, что его охватило восхищение, почти граничащее с болью — так хорошо было в ней. Так хорошо, что казалось, это горячее гладкое влагалище, обволакивающее член тугой шелковистой перчаткой, создано специально для него! И Люциус приподнял ее, следом снова опустив на себя, только уже сильнее, резче.
— Ты невероятна… Просто невероятна! — прошипел он, сжимая ее бедра и толкаясь с дивана прочь — вперед, одной рукой с силой отодвигая журнальный столик со стоящими на том бутылками и бокалами. Столик, конечно же, опрокинулся, разливая содержимое всего, что можно, но это не волновало Люциуса совершенно. Уложив Гермиону на ковер, он начал двигаться — стремительно, глубоко, жестко, каждым своим толчком задевая клитор. И с наслаждением ощущал, как маленькие ладошки гладят его по спине, иногда царапая ногтями, как Гермиона отвечает, гостеприимно двигаясь навстречу и выгибаясь под ним.
— О-о-о… Да! Да-да-да… — уже скоро ее крики слились в один долгий пронзительный, но почти невнятный звук.
Люциус почувствовал, как по спине пробегают обжигающие волны, как мошонку начинает ломить, предупреждая о том, что оргазм совсем близок. К счастью, мышцы Гермионы тоже начали трепетать, свидетельствуя о том, что и она на грани. Он, двигаясь все сильнее и сильнее, наклонился и слегка прикусил мягкую плоть. Там… между плечом и шеей. И Гермиона дернулась, прокричав его имя, отдающееся в ушах звоном, а его собственный крик сорвался с уст вместе с оргазмом, который подхватил волной их обоих.
— Люциус… Люциус… — уже тихонько всхлипывала она, дрожа и уткнувшись куда-то в его плечо.
Тяжело дышащий Малфой с трудом приподнялся на локтях.
— Ну что? Удовлетворена? — спросил он, пытаясь восстановить дыхание.
— Боги… и ты еще сомневаешься? — счастливо засмеялась Гермиона, но смех тотчас сменился разочарованным стоном, когда Люциус скатился с нее и лег рядом.
— Просто хотел проверить: готова ли ты к продолжению банкета, — на губах его играла весьма самодовольная ухмылка.
— Даже так?! — задохнувшись от неожиданности, Гермиона посмотрела на него расширившимися глазами. — Звучит пугающе заманчиво…
_____________________________________________________________________________
— Да она, наверное, где-нибудь в библиотеке или в кабинете. Я уверен, Грейнджер нашла себе интересную книгу, зачиталась, да так и уснула. Вот увидите! — по коридору северного крыла Малфой-мэнора Драко Малфой вел Гарри, Джинни и Рона. Вчера, будучи здорово подшофе, они потеряли Гермиону из вида, но настало утро, и, проснувшись, решили все-таки выяснить, куда же подевалась дорогая подруга. — Вот! Это малая библиотека, отец использует ее как кабинет.
Драко распахнул дверь и принюхался — в комнате пахло пролитым спиртным.
«Черт! Он же рассвирепеет, если узнает, что кто-то проник сюда, да еще и насвинячил», — пытаясь оценить ущерб, Драко быстро огляделся вокруг и нахмурился.
Журнальный столик перевернутым валялся на полу вместе с бутылками и бокалами, к счастью, не разбившимися. Зато их содержимое липкими лужицами растеклось по половицам и дорогущему ковру. На диване он увидел голую спину отца, слегка прикрытую лишь знаменитыми светлыми прядями. Люциус лежал лицом к спинке дивана, а на его бедро была заброшена чья-то (явно женская) нога. Кстати, и маленькая ручка (тоже женская) свободно покоилась у него на спине, покрытой длинными свежими царапинами.
— Ого… По-видимому, этой ночью у папы была собственная вечеринка, — хохотнул Драко, правда, не очень громко.
Этого оказалось достаточно, чтобы Гермиона проснулась и подняла голову, до сих пор спрятанную за широкой грудью Люциуса.
— Доброе утро, — зевнув, улыбнулась она и снова улеглась обратно.
— Гермиона? Папа? — изумленно пролепетал Драко, глаза которого от увиденного зрелища вытаращились окончательно. Так же, впрочем, как и глаза его приятелей.
