Текст книги "Наследие безликого (СИ)"

Автор книги: Sky 09

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Аки́р сидит на крыше трактира. Его высокую фигуру от мира идеально скрывают поздний летний вечер и тень широкого дымохода. Цветом одежды слившись с каменной кладкой, он терпеливо смотрит вдаль на одну улочку. Там, в сотне шагов от него, среди множества построек стоит небольшой двухэтажный жилой домик. Издали он похож на маленький кубик, из пары окошек которого льётся свет. Акир ждёт, когда погаснет последний огонёк и сон окутает жильцов.

Подобные посиделки давно стали для него обыденным делом. Даже крыша под ним заметно подтёрлась от времени. Конечно, оставлять следы за собой не в его правилах, однако уже несколько лет подряд излюбленное место властвует над ним. Да и удобно тут – трактир единственное высотное здание в округе да ещё и на возвышенности, а с него открывается просто прекрасный вид на крыльцо домика-кубика. Ну, а днём картина ещё краше: нежно-бежевая каменная кладка скрывается под разросшейся лозой, внизу яркие клумбы и низенький белый заборчик, который Акир сам же и ставил когда-то давным-давно. Вот только при свете солнца его легко увидит всякий, кого заинтересует старый трактирский дымоход.

Огоньки в окошках постепенно начинают гаснуть один за другим – жильцы наконец укладываются спать и не подозревают о позднем госте, что никогда не стучит в дверь. Но Акир бездействует. Жизнь давно научила его, когда надо быть стремительным и даже смертоносным, а когда неспешным. Благодаря этому он ещё ни разу не оказался пойман внутри бежевых стен этого домика. Но когда-нибудь это всё же может случиться…

Акир усмехается от такой нелепицы – чтобы он, да был обнаружен собственной дочерью? Это что-то совсем уж невероятное!

В этой стране таких как он считают детьми войны, а за её пределами – безликим кошмаром для взрослых, и страшилкой на ночь для непослушных детей. Такая репутация объясняется десятками и сотнями поколений, которые лишь приумножают и приукрашивают слухи, а те со временем превращаются в совсем уж фантастические легенды. Но для них есть и обобщённое название, единое на всех языках – сабиа́рис. Запредельный контроль над собственным телом позволяет им никогда не стареть, даря возможность годами оттачивать навыки и накапливать знания. Благодаря этому на поле боя они стоят сотни лучших солдат, владеют самыми разнообразными заклинаниями, умеют менять внешность и становиться кем угодно – от ребёнка или дряблой старухи, до беспощадного здоровяка-убийцы.

Акир и сам внёс лепту для поддержания столь кровавой репутации себе подобных. Когда-то давно данная им клятва вынудила его сражаться за свой народ на чужой войне. Часто вспоминая те события, он сравнивает их с колоссальной стеной, на которую обрушилась волна цунами. В конце концов стена пала, и богоподобная раса стала пеплом прошлого. К радости многих, война, больше похожая на полномасштабное истребление, длилась недолго – едва год. Тогда Акир потерял многих друзей, сам едва не погиб и утратил веру в своего короля. Но теперь это прошлое – очень далёкое прошлое, а за прошедшее время успело родиться новое поколение, вырасти, и умереть от старости. Весь мир успел измениться, и не так давно он тоже решил попробовать.

Акир предвкушал своё будущее без оружия и чужой смерти. И всё для того, чтобы оставить после себя нечто большее, чем горы трупов и титул «дитя войны». Возможно, умереть когда-нибудь от естественной старости в кресле-качалке у камина и в окружении внуков. Он даже начал воплощать безумную идею в реальность. Плодом его стараний стала Ка́йра – малышка, которую он намеренно обделил своим бременем. Дочь стала для него тем самым наследием, не опороченным судьбою каждого сабиариса. Лучше уж так, чем позволить ей пойти по своим кровавым следам – тогда бы всё не имело смысла.

Акир встаёт с любимого места на крыше трактира. Придерживаясь одной рукой о дымоход, другой чертит перед собой, мысленно бормоча заклинание. В воздухе, следом за его пальцем, начинает проявляться линия из чёрно-пурпурного дыма. Она трижды изгибается и замыкается в идеальный квадрат. Достаточно большой, чтобы в него можно было без особого труда пролезть. В ту же секунду очерченное пространство заполняется абсолютно чёрной пеленой, Акир делает лёгкий прыжок в неё и почти сразу приземляется босыми ступнями на мягкую травку. Запланированным местом прибытия оказывается укромный закуток под густой кроной дерева позади дома-кубика. Он прислушивается, принюхивается и проверяет окружение с помощью магии воздуха. Убедившись, что его прибытие осталось в тайне, бесшумно подходит к двери со стороны заднего дворика.

Прислушиваясь к ощущениям, Акир отказывается верить в то, что Кайра забыла закрыть обе щеколды. Да, в богатом опыте его тайных встреч с дочерью случалось много забавного. Вплоть до ниточек с колокольчиком у самого пола. А однажды в его по обыкновению босые ступни вонзилось стеклянное крошево – было не больно, но очень обидно. Это был его первый и последний прокол с Кайрой. Она та ещё хитрюга, вся в покойную мать, но после того случая больше ни одна её выходка не увенчалась успехом. К счастью, магией она не владела. И жаль, ведь не покинь он семью, то мог бы такому научить свою дочь, что любой древний заклинатель помер бы от зависти!

Акир осторожно открывает будто нарочно незапертую дверь, готовясь услышать скрип петель. Отсутствие всяких там трещоток и верёвочек он уже проверил. Его встречает тишина, лишь шелестит листва на дереве и стрекочут насекомые в траве. Даже если это не случайность, он больше не поведётся на очередную гостеприимную западню, и Кайре придётся ой как постараться, чтобы просто узнать, что он в доме.

Оказавшись внутри, Акир снова изучает окружение. Обоняние, что острее звериного, выхватывает сотни запахов: тушёное мясо, свежие цветы, фруктовые сладости, гарь из очага, травы для ванны и множество мелочей, каждую из которых он легко узнаёт. Но ничего незнакомого, что уже хорошо. Кроме него в доме ещё двое – Кайра и её малышка. Его тайные проникновения начались много лет назад, когда мать Кайры неожиданно умерла. До этого он часто крутился где-то рядом и принимал всевозможные обличья, лишь бы искренне улыбнуться дочери из-под очередной маски сабиариса и увидеть, как та растёт и постепенно забывает, что у неё когда-то был отец. Однако в ту ночь он пересилил свой страх и снова переступил порог этого дома, чтобы увидеть её, успокоить и пообещать никогда не бросать. Но не смог. Оказывается, убивать чужих детей проще, чем покаяться перед собственным ребёнком. Та встреча закончилась его безмолвным просиживанием рядом с её кроватью и долгим-долгим мысленным монологом с самим собой. Сегодня всё будет точно также, как и тогда. Только тайна собственной личности перед дочерью помогает ему не испытывать отвращения к самому себе.

Ноги привычно ведут его в сторону комнаты на втором этаже и заученно перескакивают скрипучие половицы, а совершенное зрение помогает не зацепиться за что-нибудь в кромешной темноте. Ни единого звука, лишь чёрная бесшумная фигура, застывшая перед распахнутой дверью. В дальнем конце просторной спальни в обнимку спит его наследие. Он не видит их лиц, но чувствует их дыхание и свою лёгкую улыбку.

Акир подозрительно щурится от такой гостеприимности и шарит глазами в поиске ловушек. Ладно незапертая входная дверь: городок безопасный, а против него две щеколды никогда не спасали. Но на этот раз всё слишком подозрительно, небрежно и словно нарочно гостеприимно. Он присаживается на корточки и проводит кончиками пальцев по полу, а потом принюхивается к ним. Напоследок набирает полную грудь воздуха и резко, едва слышно выдыхает. Лёгкий ветерок позволяет с помощью магии оценить недоступное глазу и носу пространство. Странно – вообще ничего. На секунду ему становится не по себе – неужели Кайра догадалась, кто она для него и что он такое? Нет, это исключено и невозможно!

Шаг, ещё один, третий, обход оброненной игрушки, последний рывок, и вот он уже затаивается на полу, прислоняясь спиной к изножью кровати. Выглядывать сверху не нужно – никто не шелохнулся, даже сердцебиение не изменилось. Точно спят. Акир облегчённо выдыхает и подтягивает одну ногу к груди. Сейчас ему не нужны ни магия, ни силы сабиариса. То, что он ощущает рядом с ними, намного глубже и растёт по мере приближения к родным. А сейчас и вовсе бурлит, наполняя его безграничным умиротворением.

Он с детства привык притворяться кем-то другим, носить маски, быть никем и всеми одновременно. Вот только отречься от своей сущности оказалось сложнее, чем виделось на первый взгляд. Битвы и сражения не отпускали его, пропитывали собой каждое его действие и мысль. Он жил ими, дышал ими и никак не мог избавиться от них. Даже приготовление завтрака для избранницы находил схожим с разрезанием ещё живой плоти. Ассоциации при кормлении маленькой Кайры с ложечки и вспоминать не хочется – хоть память стирай. Акир сбежал и оставил семью, заменив спокойствие на оружие и ежедневные опасности. Но его тянуло обратно, и он прятался среди прохожих, держал дистанцию, никогда не выдавал себя словом, взглядом или жестом. Сейчас, слушая два сопения вразнобой, Акир понимает, что всё сделал правильно. Он монстр и чудовище, способное в одиночку перебить пару десятков врагов. А сейчас его посещают мысли о том, сколькими способами можно убить свою дочь и внучку. Считает и не может, даже не хочет останавливаться, да только на третьем десятке сбивается со счёта. Они настолько слабы и беззащитны, что без жалости о них и не подумаешь.

Вопреки этим мерзостям, Акир находит происходящее здесь и сейчас сродни чуду. Он, несущий лишь смерть, получил столь прекрасную дочь и не менее прекрасную красавицу-внучку по имени Со́а. Малышка, как идеальный топаз, одним своим существованием ослепляет его своей чистотой и поражает в самое сердце задорной улыбкой. Видимо, сабиарисам не чужда сентиментальность. Ему страшно прикасаться к ней, лишь бы не осквернить её чистоту своей грязью и чужой кровью на руках. Для него это сродни святотатству в храме, как если бы он верил в одного из Богов. Поэтому Акир и навещает свою семью вот так: либо ночью тайком, либо при свете солнца пряча безликое лицо за очередной маской. Наверное, он здесь именно за этим – своим собственным маленьким чудом.

Ближе к рассвету Акир размышляет о себе, рассматривает свою трёхпалую руку. Она чиста и отдаёт едва уловимым запахом пепла от прикосновения к дымоходу. Увидь Кайра своего отца прямо сейчас даже без оружия, то пожалела бы о забытой ловушке и умерла от страха. В конце концов, его нынешний облик со множеством шрамов на коже был слеплен для устрашения любого противника. Когда он выйдет отсюда, бледно-синеватая кожа снова окрасится кровью, и эта мысль не вызывает у него никакого отклика. Таков его мир, предрешённый ещё до рождения. Такова его суть. Но своему наследию он смог подарить достойную жизнь, сломав бесконечную петлю.

Он бесшумно встаёт и едва не ударяется лысой макушкой о потолок – рост подстроен специально под высоту комнат этого домика. Кайра и Соа безмятежно спят, соприкоснувшись лбами. Обе – как идеальные копии его избранницы в разном возрасте. Уходя, Акир нарочно прикрывает за собой дверь и спускается на первый этаж, по пути ведя кончиками пальцев по стене, чем нарушает тишину едва слышимым шуршанием огрубевшей кожи. Вдыхая собранный аромат, заходит на кухню и с лёгким звоном оставляет белый мешочек с монетами на столе. Там достаточно, чтобы никто не заметил наличие лишних финансов в этой семье.

А рядом кладёт плюшевого зверя. Сегодня день рождения его внучки. Совсем недавно Акир чуть было не вручил эту игрушку ей на рынке, когда был в облике дряхлого старикашки. Глаза малышки загорелись, она тут же побежала делиться радостью с мамой, вот только Кайра наотрез отказалась принимать подарок. Возможно, он как-то выдал себя той настойчивостью. Ему остаётся только надеяться, что попытка от лица ночного гостя будет иметь совершенно другой результат.

Покинув домик-кубик, Акир возвращается под дерево. На душе у него опять это тоскливое чувство. Но в той комнате не его мир. Они не знают настоящего его, и будет хорошо, если никогда не узнают. Здесь его личный храм, а он для них кто-то неизвестный, что помогает монетой и надоедает вот такими визитами. Порой между ними всего лишь деревянное изножье и, одновременно, бесконечная пропасть его тайны. И в отличие от последней войны, этот бастион никогда не рухнет, уж об этом-то ему удастся позаботиться. Напоследок взглянув в окно спальни, Акир снова чертит квадрат и делает шаг в него. Проход схлопывается пурпурно-чёрной дымкой, отправляя его на тысячи километров прочь от мира, частью которого ему никогда не стать, не разрушив.

Место назначения кардинально разнится с тихим городком его родины: вокруг густой лес, поросший на каменистом склоне. А ещё тут далеко за полдень и осенняя прохлада далёкого континента. Прислонившись к дереву, Акир снова изучает окружение – звуки, запахи, движения, магию. В кронах заливаются птицы, в кустах шныряют мелкие звери, и больше ничего – только он, и природа. Сойдёт, хотя ловушка была бы кстати – не придётся далеко ходить за будущими трупами. О том, что лагерь всё ещё активен, говорит лёгкий аромат костра и похлёбки. Без труда найдя свой тайник, он обувается и вооружается: два парных меча на поясе и кинжал на пояснице. Говорят, что сабиарис сам себе оружие, и это правда. Акир способен любую часть своего тела сделать смертельной или превратить дыхание в опаснейший яд. Что уж говорить о пальцах-когтях или острейших наростах на черепе из полувыдуманных про них историй? Только кучка лесных бандитов недостойна такого представления перед смертью.

Он поднимается вверх по склону, без труда различая следы головорезов – те даже не озаботились маскировкой своего укрытия и какими-либо ловушками. Акир мог уже давно их перебить, но спешить в каком-либо деле не входит в его любимые занятие. Несколько дней слежки под самым носом и подслушивание непринуждённой болтовни помогли ему вычислить имена и местонахождение тех членов банды, что промышляли вне лагеря. Если сейчас их не окажется здесь, на поиски не уйдёт много времени. Только что он проведал свою семью и пребывает в прекрасном настроении, так что ни один ублюдок не получит от него ни шанса уйти безнаказанным.

Первый заметивший его противник получает точный бросок кинжала в горло. В лагере воцаряется секундное оцепенение, которое быстро перерастает в ярость и контратаку. Желая прикончить Акира деревянными дубинами и топорами, каждый из бандитов получает стремительный и смертоносный удар. Всего через минуту всё кончено. Вокруг него дюжина трупов и тишина затаившегося леса, лишь похлёбка бурлит да костёр трещит.

Акир смотрит на свои руки. Всё именно так, как и всегда.