Текст книги "Отрезок времени (СИ)"

Автор книги: Silver Angel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Очередная затяжка, лёгкие наполняются тяжёлым дымом, горло, как и всегда, немного першит. Вообще я не получаю особого удовольствия от курения, просто это привычка. Мой отец – маньяк-курильщик, а я, кажется, перенял эту дурную привычку лишь потому, что всё же хочу быть похожим на него. Только сильные получают всё, что хотят, только хитрые побеждают всегда, и только подлые могут оставить всех вокруг с носом.

Отец… Я восхищался им и ненавидел одновременно. Наверное, благодаря ему я стал ничтожеством, полнейшим отморозком. Он холоден, силён и властен. И он абсолютно не способен любить и сочувствовать. А я, как оказалось, далеко не так харизматичен и непоколебим как он, зато целеустремлён и упорен.

С раннего детства я был мелким чудовищем. Видел, как он ведёт себя со всеми вокруг, как он ведёт себя со мной, и учился, копировал и даже немного переиначивал в своей детской головке. Как же я мечтал стать достойным наследником. Как же я хотел, чтобы он мной гордился.

Мама… Эта женщина бросила меня, когда мне было всего два с половиной года. Точнее отец отобрал меня у неё. Прошла любовь, начались ссоры – и папочка быстро избавился от помехи, отобрав при этом у женщины её маленького сына. Всё моё детство папа рассказывал мне, что мамаша моя – похотливая сука, бросившая меня ради любовника. И я верил. Я ненавидел, я презирал. А потом, в шестнадцать лет, я узнал правду, и это стало ударом для меня.

К тому моменту я уже всерьёз баловался наркотой и вовсю прожигал свою никчёмную жизнь. Отцу было плевать на мои выходки, хотя он и вытягивал меня постоянно из неприятностей. Но я был бы больше благодарен ему, если бы он хоть раз начистил мне рожу. Я действительно нуждался в том, чтобы меня остановили. Безнаказанность способна превратить человека в монстра. Но отец со снисхождением смотрел на меня – маленького шакалёнка. Он не видел в моих поступках и поведении ничего дурного.

В один день я встретил её. Она сама нашла меня. Красивая, но постаревшая женщина. Тяжело ей пришлось. Отец всё сделал для того, чтобы мама никогда не смогла выбраться из той провинции, в которой родилась и выросла. Но мама не забыла меня, мама любила меня, мама рассказала мне правду. Конечно, вначале я ей не поверил, обматерил и прогнал, но потом благодаря своим друзьям узнал, что, вполне вероятно, она не врала мне. Отец и правда буквально вышвырнул её из города, а про её любовника никто и никогда не слышал. Да и маловероятно, чтобы у неё были сторонние связи: отец ведь конченый собственник, он с неё глаз не спускал. Просто игрушка в какой-то момент ему надоела. И он выкинул её, тут же найдя замену. А я, как никто другой, был осведомлён о привычке папаши менять своих тёлок каждые два-три года, ну это кроме шлюх, услугами которых он пользуется постоянно.

Впервые за всю мою жизнь в сердце проснулись чувства… тёплые и нежные. И чем больше я узнавал маму, тем больше начал осознавать, что из меня выросло нечто отвратительное, ужасное, мерзкое и гнусное. Мама была такой светлой. Она подарила мне любовь и нежность. Именно тогда я и начал меняться. Отцу, как и всегда, было плевать на всё, что касается его единственного сына, а у меня впереди было время. Его осталось не так уж и много: скоро должна была закончиться моя свобода. Но пока я сполна использовал каждую свободную минутку.

Мама видела, чем и кем я стал, и решила спасти меня. Она поверила, что сможет превратить мразь в хорошего человека. Она сама – женщина бескорыстная и слегка наивная – всегда была воплощением света и добра. Вскоре она устроилась на работу в моём городе, сама же снимала квартиру на окраине. А я старался помогать финансово со своих карманных денег, хотя она и отказывалась от них. Мама лишь изредка просила помочь в том реабилитационном центре, где она работала. Соцработников было мало, а нуждающихся в помощи людей очень много. Я не мог отказать единственному солнышку в своей жизни.

Вместе мы ходили по квартирам разных больных людей, помогали им, чем могли. Но и тогда я был мразью. Я помогал им всем лишь для того, чтобы в лучшем свете предстать перед мамой. Чтобы сделать хоть видимость, что я могу измениться, стать «хорошим». Я про себя материл и проклинал стариков и инвалидов, на которых приходилось тратить драгоценное время, но всегда беззаботно улыбался матери, делая вид, что возня с больными и умственно отсталыми приносит мне удовольствие, ведь я «доброе дело делаю».

Олежка. Именно благодаря матери я и познакомился с этим пареньком. В первый раз я увидел его в центре. Высокий, но очень худой, с тёмными очками на глазах и тонкой тростью в руке. Он был абсолютно слеп и очень молод. Всего на год младше меня самого, ему было двадцать. Рыжая шевелюра, лицо всё в веснушках.

Мне впервые стало жалко другого человека. Олежка был слишком молод, слишком красив и удивительно жизнелюбив. Он всегда улыбался, когда разговаривал с матерью, а я наблюдал за ним издалека. Довольно странно, как бывает: у меня руки, ноги на месте, у меня есть деньги, неплохое жильё. Работы пока нет, но скоро папаша возьмёт меня в свою фирму. Так почему я чувствую себя инвалидом и уродом, когда этот искалеченный паренёк так искренне улыбается, несмотря на страшное увечье?

– Олежка – хороший мальчик. – Мама обожала его, потому с радостью рассказывала мне всё об этом парне. – Он жил с дедом. Родители погибли, когда он был совсем маленьким. А два месяца назад умер и дед. Олег ослеп ещё в детстве, у него была травма головы: упал с детской горки. Он хорошо ориентируется, несмотря на свою незрячесть, но помощь ему всё равно нужна, особенно сейчас, когда он остался совсем один. Олег говорит, что скоро должен приехать его троюродный брат, который теперь будет ему помогать. Хотя сомневаюсь я, что это произойдёт. Мне приходилось общаться с его родственниками, они много чего обещали, но пока ни одного обещания не сдержали. Жалко мальчишку, добрый он очень и приветливый. Боюсь, неоткуда ему помощи ждать.

Я сам не знал, почему меня заинтересовал этот рыжий. Наверное, потому что он был моим сверстником и он был совсем другим. Человеком, настоящим человеком, в отличие от такого ничтожества как я.

Олежка забыл передать в соцслужбу какой-то документ, и мама, видя мою заинтересованность в этом парне, попросила меня сходить к нему домой за этой бумажкой. Я сразу же согласился.

Мне было интересно, где живёт этот рыжий. Как он сам управляется? Что ест? Как ходит в магазин и покупает всё необходимое? Откуда у него деньги? Неужели ему хватает тех минимальных выплат, которые начисляет ему государство как инвалиду? Должно быть, он живёт в бедности.

– Кто там? – Услышал голос из динамика домофона.

– Меня зовут Миша, я по поручению Марьи Петровны, за документами.

– Заходите.

Мне пришлось подняться на второй этаж, дверь мне он открыл тут же. Олег вновь был в очках, в домашней мешковатой одежде. Он отступил назад, попуская меня в квартиру. В помещении, как ни странно, было очень чисто.

– Простите, что вам пришлось из-за меня идти сюда. Я говорил Марье Петровне, что и сам смогу дойти, но она настояла, чтобы я сидел дома. Ей богу, обращается со мной как с немощным. Подождите, сейчас принесу нужные документы.

Олегу даже не нужно было касаться стен, он прекрасно ориентировался в помещении. И вправду вскоре он вынес мне кипу документов и попросил взять необходимые. А я с интересом осматривал этого интересного человека. Немного растрёпанный, но чистый и ухоженный. Заботится о себе. Он стал для меня загадкой – абсолютная противоположность меня самого.

– На улице прохладно, у меня горло болит. У вас не будет чаю? – Я решил идти напролом, и благовоспитанный Олежка не смог мне отказать.

…

Он тяжело вздыхает во сне, и я вновь глажу его плечо. Какой же он худой, совсем как дистрофик, и это при его немаленьком росте.

Олег ненавидит, когда я курю, но он терпит этот мой недостаток. Он вообще очень многое терпит. Иногда я прихожу к нему пьяным, даже ударил его разок, когда был совсем не в себе. И каждый раз я ненавижу себя за это, но прощения отчего-то не прошу никогда, а он будто забывает и утром вновь улыбается мне. Вот только улыбка в последнее время становится всё грустнее и грустнее.

Как начались наши сексуальные отношения? Я всё чаще и чаще стал навещать Олега. Врал ему, что делаю это по поручению матери и соцслужбы. А матери говорил, что с Олегом подружились, потому я ему помогаю.

Я действительно ему помогал, хотя первое время это очень его злило. Он действительно практически со всем прекрасно справлялся сам, но я видел, что ему не хватает общения, он был очень одинок. Я не считал себя хорошим собеседником, но приходилось выдавливать из себя разные бессмысленные фразы, лишь бы был повод находиться рядом.

Неожиданно я осознал, что отдыхаю рядом с Олежкой. Мне нравилось быть его поддержкой, его опорой. Особенно сложно ему приходилось, когда он выходил на улицу, и тогда я действительно становился его глазами. В такие моменты я как никогда чувствовал себя живым. Я был его глазами, и от этого внутри зарождалось какое-то странное чувство.

– Мне кажется, ты слишком много времени со мной проводишь, Миш. Не то чтобы я был против, но как же твоя жизнь?

– Сейчас ты моя жизнь.

Фраза прозвучала очень двусмысленно, но в какой-то степени она была правдивой. Я действительно всё свободное время уделял этому парню, и мне это нравилось. Я чувствовал свою власть над ним. Понимал, что моя помощь ему необходима. Чем дольше, тем более зависимым он от меня становился. Будто я приручил бездомного котёнка, который без меня не выживет теперь. Нет, конечно, Олежка выжил бы, если бы я исчез из его жизни, но меня ему уж точно бы не хватало.

– Ты мне как брат, – как-то сказал мне Олежка, а мне было горько от того, что я воспринимал его не просто как брата.

Я плохо помню наш первый раз. Кажется, я с друзьями нажрался как свинья и поздно ночью ввалился к Олежке домой. Вроде бы как это было даже не изнасилование, во всяком случае, он мне о подобном не говорил. Но поступил я всё равно не очень красиво, воспользовавшись его доверием и уязвимостью. Я совратил мальчишку-девственника. Кажется, до анального секса дело не дошло, но полапал я его здорово.

Когда проснулся на следующий день, то плохо помнил, что было накануне. И был шокированным тем, что спал на диване у Олега. Парень обнаружился в своей комнате, весь в синяках и засосах. У меня тогда внутри всё похолодело, мне не хотелось его терять.

Олежка тогда сказал, что ничего особо страшного не произошло и он прощает меня, ведь я был сильно пьян и не соображал, что творю. А я лишь ответил Олежке, что я бисексуал и давно его хочу в плане сексуальном. Тогда он прогнал меня из своей квартиры, а через неделю позвонил.

В тот момент кроме него у меня была куча партнёров, и я прекрасно понимал, что ни к чему мне принуждать невинного, ничего не знающего об отношениях мальчишку к подобному. Но секс с ним также дарил мне новые, непередаваемые ощущения. Абсолютно зависимый партнёр, у которого до меня не было никого и вряд ли появился бы кто-то после. Ну уж точно не парень, хотя и с девушкой я представлял его с трудом. Несмотря на свою внешнюю жизнерадостность и некоторую наивность, Олег был очень умным человеком, очень понятливым. И он всегда прятал своё одиночество за маской беззаботности.

– Олежка, сколько можно спать? – Я затушил сигарету о блюдце, которое стояло на тумбе возле кровати и нежно погладил парня по плечу.

Парень сонно потянулся и натянул одеяло себе на голову, пытаясь спрятаться от моих посягательств. Наивный.

– Олежка, хватит дрыхнуть. Вот уйду – и отоспишься, – продолжал я приставать к соне.

Я прижался к спине парня, зарылся носом в его волосы, вдыхая цитрусовый запах его любимого шампуня. Прошёлся ладонями по его бёдрам, положил руку на пах. Нет, всё же мне очень нравилось заниматься с ним сексом, хотя он и совсем не опытный и не умелый любовник. Но я точно знал, что единственный у него, и это дарило необычайное удовольствие, осознание собственной значимости. Мой Олежка, погружённый во тьму.

– Миш. – Услышал я хриплый голос своего партнёра. – Такое ощущение, что в последнее время ты только за этим и приходишь. Мы больше с тобой почти не разговариваем.

Желание отпало. Вот и начались разборки. А я думал, что только бабы могут наезжать по подобным поводам, но нет же. Мой Олежка решил испортить наши прекрасные отношения.

– Тебе скучно? Смотри телевизор. – Я осекся. Такое привычное выражение для полноценных людей имело совсем другой смысл для него.

А ведь правда, что он делает целыми днями? Слушает музыку на старом рыпящем кассетнике, слушает то, что говорят по телевизору. Специальной литературы для чтения у него нет. Нужно будет хоть ноут ему подарить и диски с фильмами принести или аудио книги скачать. Наверное, он очень скучает, когда остаётся один.

– С дедом мы много раньше разговаривали… – произнёс парень. – Прости, я знаю, что ты и так многое для меня делаешь и я не имею права требовать от тебя большего.

– Ничего. Это я виноват. Прости.

Кажется, до этого я только один единственный раз просил прощение искренне: у своей матери за то, что сразу ей не поверил.

Жизнь становится совсем другой, когда у тебя появляется человек, который от тебя зависит. Теперь ты думаешь не только о себе, живёшь не только своими желаниями и потребностями. Твоя жизнь делится надвое. И порой неясно, в какой момент обычная прихоть превращается в непонятные, но такие крепкие чувства. В какой момент тело в твоих руках становится продолжением тебя самого. Нет, я не хотел, чтобы Олежка был моим постоянным партнёром. Сначала не хотел… он был лишь развлечением, диковинкой, а стал…

– Мы обязательно будем больше разговаривать. – Так непривычно для меня – идти на поводу у своего партнёра. Наверное, просто до этого я был слишком эгоистичен.

– Ага…

Олежка лишь сильнее прижался ко мне.

Я знал, что насилую его в каком-то смысле. У него до меня не было отношений с мужчинами, и вряд ли бы они появились. Конечно, сложно назвать его натуралом после всего, что у нас было, но я просто не оставил ему другого выбора. Он подчинился моей прихоти, чтобы не потерять меня. И за это я тоже чувствовал свою вину. Да, без меня он не погибнет, но жизнью это тоже будет сложно назвать…

На следующий день я не смог попасть к Олежке, потому что меня к себе вызвал отец. Раньше я старался во всём копировать его поведение, манеры и привычки. Мне казалось, что только так я смогу стать таким же могущественным и непобедимым. Но два человека, которые совсем недавно появились в моей жизни – мама и Олежка – изменили это. Только сейчас я начал осознавать, что в действительности мы с отцом совсем не похожи. Я-то понимаю, что почти всю свою осознанную жизнь вёл себя как дерьмо, а вот отец – нет. Такое ощущение, что у него нет души.

Я постучался в кабинет и сразу же без разрешения зашел в него. В широком кресле за столом сидел немолодой поседевший мужчина в очках. В этот самый момент он просматривал какие-то бумаги, а потому не удостоил меня даже крохи своего внимания.

– Я пришёл, отец, – произнёс я, разрывая тишину.

– Присаживайся, Миш, – сказал папаша своим обманчиво мягким голосом.

Я послушался и занял место напротив. Он внимательно уставился на меня, будто видел в первый раз. Ну, не странно, если он вообще забыл, как я выгляжу.

– Сынок, помнишь наш уговор, который мы с тобой заключили, когда ты закончил школу?

Я лишь молча кивнул. Конечно, забудешь о таком…

– Время пришло, – безапелляционно заявил папаша.

Внутри всё оборвалось. Я немного очумело взглянул на него, не принимая его слов.

– У меня ещё три месяца, – довольно зло произнёс я. – Целых три месяца, чёрт побери!

– Ситуация изменилась, так что к работе приступаешь с завтрашнего дня. Закончились твои каникулы. Я пообещал, что ты можешь творить что угодно во время учёбы в институте, а также целый год после. Но вот потом… ты становишься моим рабом и отрабатываешь все те бабки, которые я вложил в твоё воспитание. Твоя свобода слишком дорого мне обошлась, к тому же те глупости, которые сейчас вытворяешь, не лезут ни в какие рамки!

– О чём ты?

Он терпел всё. Много раз вытаскивал меня из милиции, да даже из притонов он меня вытаскивал, и учёбу пришлось проплачивать полностью, ведь я не явился ни на одну пару, а взятки нынче дорого стоят. В последнее время я как раз вёл себя тихо и почти всё время проводил с Олежкой…

– Я о твоём новом увлечении, Михаил. О том парне-инвалиде. В последнее время за меня взялась пресса из-за одного проекта, поэтому и ты тоже под ударом. И если вдруг станет известно, что мой сынок-мажор трахается с парнем-инвалидом, поднимется такая буча, что мало не покажется.

– Мы просто друзья… – сделал попытку я.

– Ага, как же. В общем, твои свободные деньки закончены. С этого дня ты становишься моей послушной собачонкой и прекращаешь все отношения с тем калекой и со своей мамашей-шлюхой.

Этого я уже не выдержал. Нет, я ещё не перестал быть мразью и конченным эгоистом, но где-то в глубине души уже существовали две ниточки, которые привязывали меня к самым важным людям на свете.

Потасовки особой не получилось, правда я успел раз ему врезать. Но подоспевшая вовремя охрана оттащила меня, ещё и по рёбрам надавала, чтобы неповадно было нападать на их босса.

Я валялся на полу, пытаясь превозмочь боль от сильных ударов, когда ко мне подошёл отец. Он прижимал руку к тому месту, куда я успел его ударить. Глаза его полыхали яростью.

– Я всё сказал. Если узнаю, что ты всё ещё встречаешься с тем мальчишкой, его случайно собьёт машина. То же касается и твоей мамаши!

Отец говорил правду, он без зазрения совести мог лишить человека жизни. И, наверное, в этой ситуации его не так уж и пугала возможность того, что журналюги узнают о нетрадиционной ориентации его сынка, как то, что я всё же изменился. Он понимал, что ещё чуть-чуть – и его аморальный, способный абсолютно на всё сынок будет потерян. Наверное, он всё же знал, кого вырастил из меня. Он сделал меня таким намеренно. Слабый и уязвимый отпрыск ему не нужен. Нет, он терпел мои выходки, потому что растил шакала, а Олежка мог помочь мне стать человеком.

***

С того дня Олега я не видел. Даже не позвонил ему, просто сломал свою симку. Я выбросил его из своей жизни, думая, что мои чувства к нему утихнут. Я не считал их любовью, просто интересом, поступил очень жестоко, прикрываясь тем, что защищаю его. Это была ложь. Я просто сбежал.

Тяжелей оборвать отношения было с мамой. Мне вновь пришлось послать её матом и сказать, чтобы она больше даже не подходила ко мне. Она делала несколько попыток поговорить со мной, но я всегда посылал её. От неё я тоже сбежал.

Для себя я решил, что защищаю их таким образом. Отец действительно был на многое способен, лишь бы держать меня в узде. Но на самом деле я воспользовался угрозой отца как поводом для того, чтобы бросить тех, кто делали меня слабее… тех, кто чуть не убили во мне подонка и эгоиста.

Я стал помогать отцу с делами, коих было много и которые не всегда были легальны. Вскоре я женился на дочери партнёра по бизнесу. Через год у нас родился сын, а ещё через месяц мы развелись, потому что я искренне ненавидел женщину, которая так и не смогла заменить мне Олежку.

Шесть лет спустя

Иногда я забирал малого Ваньку на выходные, чтобы сын не забывал, как выглядит родной папаша. Иначе, побаиваюсь, что он скоро отчима папой называть начнёт, а я этого не хочу.

Хотя я и не испытывал особого энтузиазма, когда в моей квартире появился маленький, вечно орущий и что-то вымогающий человечек, но со временем сына полюбил и даже очень сильно. Ваня завершил то, что начали те два человека из прошлого – мама и Олег.

Я знал, что мама вернулась в свою провинцию и там жила в старой квартире вместе с моей бабушкой. Олег так и жил в своей квартире – всеми брошенный и одинокий.

Множество раз я порывался всё бросить и рвануть к нему. Я не знал для чего. Наши отношения были обречены с самого начала, я лишь играл с ним. Да и Олег, наверное, не смог бы простить меня. Я просто исчез из его жизни, ничего не сказав. Даже представить не могу, как больно ему было. Как страшно…

– Туда хочу! – Звонкий голосок сына прервал мои невеселые размышления. Мальчишка указал пальцем в сторону качелей.

– Ну, иди тогда, а я в теньке посижу пока.

Нечасто выводил сына на такие вот прогулки, он предпочитал смотреть мультики на огромной плазме у меня дома. Но в этот раз мне захотелось прогуляться. Слишком уж засиделся в офисе, а погода хорошая. Еле уболтал малого. И что за поколение растёт? Ему лишь мультики и игрушки подавай…

Я разместился на лавке неподалеку и уставился на ровно выстриженный газон напротив. Тяжёлая выдалась неделя. Отец попал в больницу. Он всегда слишком много курил, и, как результат, – рак лёгких. А я вот бросил, когда Ванька родился. Никогда не получал удовольствия от курения и с облегчением вздохнул, когда осознал, что это бремя спало с меня. Я всё же стал меняться. Пусть медленно и мучительно для себя, ведь становиться ответственным очень сложно. Легче не чувствовать ничего, кроме презрения к окружающим. И так сложно делить своё сердце на части и дарить его другим. Легче быть эгоистом. Легче быть одиночкой.

Громкий лай отвлёк меня на секунду от моих размышлений, и я взглянул на нарушителя спокойствия. Ещё не хватало, чтобы Ванюшку собака покусала. Большая овчарка была на поводке, что сразу меня успокоило, а когда я поднял взгляд на её хозяина, сердце вдруг замерло на мгновение.

Молодой мужчина с огненно-рыжей головой вёл пса на поводке. Ну а точнее пёс вёл его, потому что в другой руке Олег держал длинную трость, которой он хаотично водил по земле впереди себя. На глазах его были тёмные очки. На самом деле глаза у Олега не страшные, вполне обычные, но это правда может вызывать удивление, когда собеседник не смотрит на тебя, а будто в пустоту. Потому Олежка и носил очки.

Я ещё раз взглянул на пушистого друга моего Олежки. Пёс весело вилял хвостом и неспешно шёл вперёд. Внезапно мне стало чуть легче на душе. Всё же Олег не совсем один.

Я не знал почему, но глаза внезапно наполнились влагой, а сердце отчаянно забилось в грудной клетке, порываясь вырваться наружу. Я не видел его шесть лет… шесть мучительных лет. И сейчас окончательно осознал, как сильно мне его не хватало.

Добрый. Светлый. Тёплый. Отзывчивый. Родной. Любимый. Одинокий.

Хотя сердце сжималось от страха, но я заставил себя встать на ноги, заставил себя подойти к нему. Пёс отреагировал очень дружелюбно. Он потянул Олежку в мою сторону и тут же начал обнюхивать мои руки.

– Барон? – немного растерянно спросил мужчина.

Какая любопытная и общительная собака. А если бы я был каким-нибудь ублюдком, намерившимся обидеть его хозяина? Разве должен пёс-поводырь так реагировать?

– Привет, – все же выдавил я из себя.

Даже не уверен, что он узнает мой голос. Столько же времени прошло…

Олег не ответил. Ни одной эмоции не было на его лице, будто он кукла.

– Давно не виделись… – Я вновь запнулся, осознавая всю глупость своей фразы.

– Да уж… давно, – тихо произнёс Олег. – Я очень волновался. Боялся, что с тобой что-то случилось. Еле связался с твоей матерью, и она сказала, что с тобой всё в порядке.

– Прости… – Это слово слишком легко сорвалось с моих губ, но оно не могло передать и крохи той вины, которую я испытывал по отношению к нему.

– За что? – Олег в самом деле выглядел удивлённым. – Я всё понимаю, так что не нужно просить прощения. Хотя ты мог мне хотя бы позвонить. Этого было бы достаточно. А в остальном я не злюсь. Зачем тебе возиться с калекой, чужим для тебя человеком? В том, что ты отказался от такой ноши, нет ничего зазорного. Я всё понимаю.

А как ещё он мог понять мой побег? Нет, дело было не в том, что он слеп. Мне не было с ним тяжело. Наоборот, мне нравилось о нём заботиться.

– Дело во мне, – сказал я. – Я просто не был готов тогда к нашим отношениям. Были ещё причины, но это основная. Ты никогда не был для меня обузой…

Мимолётом бросил взгляд на Ваньку, который уже нашёл себе друга, и вместе они бегали по детской площадке. Ну и отец! Забыл о ребёнке. Хорошо, он хоть не совсем уже малыш.

Пёс уже обнюхал меня и теперь сидел на пятой точке, с интересом осматривая округу. Видимо, совсем молоденький, хочется побегать.

Я снова перевёл внимание на Олега. Он молчал. Просто стоял на месте. Но это и ясно… Что ему мне говорить? Я злодей в этой истории.

– Изначально мне просто было интересно, каково это быть с таким необычным тобой. – Возможно, мы больше не увидимся никогда, а я больше не могу держать это в себе. – Я просто развлекался таким образом. Ты казался мне забавным. Так что обузой ты не был никогда. – Я прекрасно понимал, насколько мерзкие слова я говорю, но я обязан быть честным. Он и так понимает, что я ничтожество. – Но мне очень не хватало тебя все эти годы. Я постоянно думаю о тебе, хотя и прошло уже так много времени. Прости за то, что так жестоко бросил тебя. За то, что не попрощался. Я сбежал, как трус. Но если это возможно, я хотел бы всё вер…

– Папа! Папа! – Топот маленьких ног – и сын схватил меня за руку. – Я хочу пить! Купи попить!

Я почувствовал себя разочарованным. Это были самые важные слова, и меня прервали. Но злиться на Ваню не получалось, наоборот, его появление отрезвило меня. Слишком много времени прошло, слишком многое изменилось в наших жизнях. Прошлое не вернуть, его не изменить.

– Домой, Барон, – тихо произнёс Олег. – Нам пора домой.

Пёс тут же подскочил на ноги и повёл Олежку за собой. А я лишь сжал тонкую ладонь сына в своей собственной.

– Пошли, куплю тебе попить, мелкий, – ответил я ребёнку.

И мы пошли. Каждый своей дорогой, своим путём. Олежка со своим преданным другом, а я со своим маленьким сыном. Но внутри меня росла уверенность. Сегодня сама судьба вновь столкнула нас. Раньше я не осмелился бы даже подойти к нему, теперь же был уверен, что уже не смогу больше быть без него. Я обязательно вымолю прощение. Докажу, что стал нормальным человеком, способным любить. А ещё я обязательно должен позвонить маме…