Текст книги "Витязь в камуфляже (СИ)"
Автор книги: sillvercat
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– Я не понимаю, почему это тебя не стремает. Весь этот публичный акт, имею я в виду. Интимная жизнь, она ведь потому и интимная, что только одному человеку предназначена. Ну или двум, – через силу хмыкнул он, вспомнив собственный и очень приятный опыт «тройничка» с Кариной и Людой, девки были просто огонь. – Это же всё равно что на площади трахаться. У всех на виду.
– Ты романтик, Хани, – прозвучал ласковый голос Реджи откуда-то сзади, и Хан стремительно обернулся. Реджи стояла на крыльце и тоже улыбалась – почти растроганно. Даже с каким-то мечтательным умилением. В точности как Рик – с новым приливом досады и смущения констатировал Хан. Зря он затеял тут это обсуждение, но теперь ему ничего не оставалось, как до конца выяснить сакральные истины.
– Никакой я не романтик, – хмуро проворчал он. – Но есть вещи, которые я никогда не вынесу на люди.
– Я тебя понял, – кивнул Рик. Теперь взгляд его карих глаз стал испытующим. – Ну, во-первых, на нашей съёмочной площадке всегда минимум посторонних. Никакой толпы, если ты так думаешь.
– Всё происходит настолько интимно, насколько это вообще возможно при съёмочном процессе, – подхватила Реджи, сбегая с крыльца и подходя к ним. – А если ты о том. что потом этот, как ты выразился, акт увидят сотни и тысячи людей, так ведь и великие актёры снимались – пусть не в порносценах, но в эротических, и сотни тысяч людей во всем мире точно так же видели, как они целуются… замирают… прерывисто дышат…
«Если я романтик, то ты поэтесса», – сумрачно подумал Хан. Он чувствовал, что сейчас сам начнёт прерывисто дышать.
Рик протянул руку и на миг коснулся его локтя прохладными пальцами.
–Те десять минут нашего фильма, что ты всё-таки посмотрел, – негромко спросил он, – показались тебе пошлыми? Грубыми, отвратительными, грязными?
При каждом его слове Хан отрицательно качал головой.
– Нет, – наконец решительно сказал он и неловко кашлянул, чересчур ярко вспомнив всё увиденное. – Не показались. Всё там было… наверное, нежно, как ни странно.
Рик и Реджи переглянулись.
– Вот потому я и снимаюсь в таких фильмах, – произнёс Рик почти торжественно. – А Реджи их снимает. Потому что мы хотим, чтобы люди видели – в любви между мужчинами нет ничего грязного и противоестественного, это такая же человеческая любовь, как всякая другая.
Хан опять кашлянул и сказал деревянным голосом:
– Многие с тобой не согласились бы. И у нас, и у вас.
– Знаю, – с грустью ответил Рик. – Мы получаем много писем, и электронных, и обычных, в которых говорится, что нас всех надо линчевать. Не только за то, что мы показываем любовь между мужчинами, а за то, что мы показываем ее просто человеческой.
«Ударим порнофильмами по нетолерантности и гомофобии!» – подумал Хан, даже слегка развеселившись. Нехилая философия была подведена его випами под простую порнуху. Было в этой философии что-то, заставляющее её уважать.
– Всё понятно, – бодро провозгласил он. – В сухом остатке – шокировать нас с Лордом соответствующими съёмками в этом доме вы не собираетесь?
Рик и Реджи опять переглянулись и синхронно покачали головами, а потом Реджи засмеялась и кинулась тискать Лорда, который стоически переносил это, вывалив розовый язык.
– Когда мы отсмотрим всех, кто есть в нашем списке, а это… – Рик порылся в своём смартфоне, – ещё одиннадцать человек, мы вернёмся домой, снова всё обсудим и примем решение, кого из них пригласить в Нью-Йорк.
– Они ведь и из других городов сюда приезжают, – осенило вдруг Хана. На его взгляд, в столице Сибири просто не могло проживать столько желающих сниматься в голубых порнушках.
Хотя не исключено, что он ошибался.
– Ну да, – с некоторым недоумением согласился Рик. – В Москве или Санкт-Петербурге нам было бы куда труднее сохранять инкогнито.
– И нам нужно было увидеть настоящий русский, сибирский антураж! – азартно выпалила Реджи, вскочив и рассеянно прихлопнув комара у себя на шее. Никакие привезённые с собой американские средства от сибирских комаров не помогали, а мазь «Тайга» привела Рика и Реджи в священный ужас своей ядрёной вонью.
Хан подумал, что комары прекрасно вписались бы в сибирский антураж, мысленно поржал, вспомнив хоевское «комары жопу грызли, как бобры», а вслух степенно проговорил:
– Пойду я… тут по хозяйству кое-что нужно сделать.
И пошёл – рубить дрова. Как Адриано Челентано в известном фильме про строптивого. Из всех этих щекотливых разговорчиков он вынес самое главное – у него слишком давно не было секса. Что-то он заработался совсем.
*
Отношение Хана к сексу было довольно-таки простым и практичным, хоть Реджи и обвинила его в романтизме. Больше всего оно напоминало знаменитую теорию двадцатых годов прошлого века о стакане воды. Секс должен быть обоюдно приятен и без застревания друг на друге – утолили жажду и расстались друзьями. Таких дружеских связей у Хана в последние годы было немало, достаточно долговременных. Некоторые из его подруг состояли в вялотекущих браках на грани развода. Сам Хан связывать себя отношениями через ЗАГС или того пуще, через церковь, не собирался. Его в этом убеждал именно пример подруг. Как можно жить с одним и тем же человеком много лет подряд, когда и ты, и этот самый человек, и мир вокруг всё время меняются? Спасибо, нет.
То, что принято называть любовью, налетевшей из-за угла и поразившей сразу обоих, случилось с ним сразу перед армией с соседкой по подъезду Любой Дорониной. Люба была старше него на год, и первый неловкий поцелуй, и первый неумелый секс случился у Хана именно с нею, в её квартире на третьем этаже, в отсутствие родителей, на её диванчике под постерами с Мадонной и Майклом Джексоном из журнала «Все звёзды». Ладони Хана до сих пор помнили прохладную упругость её маленькой груди, до которой он, едва дыша, дотронулся дрожащими руками. Блузку и лифчик Люба расстегнула сама.
Ещё Хан до сих пор помнил её голос. Она прекрасно пела есенинские романсы под гитару, всегда стоявшую у изголовья её дивана. Пела на институтских концертах, а дома – для одного лишь Хана. И гитара жалобно дребезжала, когда они занимались любовью на этом диване. Любовью – с Любовью.
«Отговорила роща золотая берёзовым весёлым языком, и журавли, печально пролетая, уж не жалеют больше ни о ком…»
Провожая его в армию, Люба так рыдала на перроне, так цеплялась за него, разевая рот некрасиво, как птенец, что Хану было ужасно неловко перед другими новобранцами, их родителями и военными. Он всё пытался её урезонить, угомонить, гладил по голове, целовал в мокрые щёки под недоумевающим взглядом собственной мамы.
Мама сама почти не плакала, так сильно было её недоумение по поводу неожиданно открывшейся и столь пылкой привязанности соседки к её сыну. Она, очевидно, считала, что хорошо знает их обоих. И Люба, и Хан учились в той школе, где она всю жизнь преподавала русский язык и литературу. В любви к книгам Хан пошёл в неё.
Погрузившись наконец в вагон вместе с остальными стрижеными под «ноль» пацанами-«земелями», Хан смотрел, как медленно, а потом всё быстрее удаляется перрон с застывшими на нём мамой и Любой. Отца на перроне не было, он ушёл из семьи давно, Хан его и не помнил толком.
Через год его службы в Чечне – это как раз была вторая кампания – он узнал, что Люба вышла замуж и уехала из России. Вообще. В бывшую прибалтийскую республику, а теперь страну – в Литву. Написала ему об этом мать, а сама Люба и словом не обмолвилась. Писем от неё вообще больше не было.
Хан так и не понял, отчего всё это произошло, и куда делась любовь, сиявшая в глазах Любы, когда она пела для него. Когда рыдала на перроне, расставаясь.
Срок службы Хана закончился, но он остался на Кавказе, теперь уже по контракту. Возвращаться ему стало не к кому – мама тоже вышла замуж и уехала – не за рубеж, но во Владивосток. Далеко, в общем.
Тогда-то он и встретил Кэпа и других ребят, которые потом собрались в «Витязе». С ними Хан вернулся наконец домой.
Он гостил у матери с отчимом пару раз. Мать расцвела, помолодела, не сводила с отчима влюблённых глаз, и Хан был за неё ужасно рад, со смехом игнорируя её заботливые расспросы о том, когда же, мол, Славочка, ты сам женишься? Он не хотел связывать себя ничем и никем. Он был вполне счастлив один в своей холостяцкой квартире – в компании Лорда и случайных подруг.
А мимо Любиной двери он с замиранием сердца не ходил – она ведь жила этажом выше. Повезло. С матерью её он просто здоровался и ни о чём не спрашивал, да и она, торопливо кивнув в ответ на его «Здрасте», пробегала мимо. А потом продала квартиру и уехала к дочери в Литву. Наверное, нянчить внуков. Должны же были у Любы родиться дети.
«Я полон дум о юности весёлой, но ничего в прошедшем мне не жаль…»
Хан и вправду ни о чём в своей жизни не жалел. Он считал так: за то, что он нагрешил – убивал людей на войне или спал с чужими жёнами, – Бог на том свете простит его или не простит. Чего рефлексировать зря? Молодой, здоровый, свободный, работа денежная и интересная, вон, даже порнозвёзд выпало охранять!
Усмехаясь этим мыслям, Хан прошёл на задний двор особняка и выдернул колун из берёзового чурбака.
– Челентанить так челентанить, – весело сказал он вслух и, поразмыслив ещё немного, стащил с себя футболку. Солнце жарило вовсю.
Оказалось, поразмыслил он плохо. Вообще непонятно, каким местом он размышлял. Или это были шутки невесть с чего дуркующего подсознания, возжелавшего, чтобы Реджи Белл, режиссёр, на минуточку, гей-порнофильмов, ладно бы просто порнофильмов, сбежала к нему со второго этажа по наружной лестнице, восхищенно ахая и чуть ли не облизываясь, как кошка, зачуявшая ливерную колбасу.
Хан немедля выпрямился, снова воткнул колун в чурбак и, неловко ухмыляясь, потянулся за футболкой, брошенной на соседний чурбак. Но Реджи ловко перехватила её – точь-в-точь, как кошка лапкой. И промурлыкала:
– Погоди. Хочу на тебя ещё посмотреть, Хани.
«А чего тут смотреть?» – чуть не брякнул Хан. Ну, спортивное телосложение, как в ориентировках пишут. Загорелый, само собой. Смуглый от природы, он хватал загар сразу и накрепко. И татушки, которые он сдуру на бицепсах набил, не русалок каких-нибудь, а узоры – то ли индийские, то ли индейские, в общем, те, что ему в тату-салоне на картинках самыми красивыми показались.
Он торопливо придал физиономии самое что ни на есть чурбачное выражение – хоть колун втыкай. И стоически перенёс нежное поглаживание пальчиком своих татуировок. Реджи обошла его кругом, как ребёнок – новогоднюю ёлку. Когда она зашла со спины, Хан коротко выдохнул, повыше поддёрнул штаны и попытался опять развернуться к ней боком, но она проворно ухватила его за ремень.
– Так ты не… не преувеличивал? – спросила она дрогнувшим голосом. – Когда рассказывал, что был ранен в позвоночник?
Хан опять коротко вздохнул, вспомнив, сколько лишнего наплёл ей и Рику при встрече в аэропорту.
– Нет, – лаконично отозвался он, зная, что сейчас видит Реджи – шрам, перечеркнувший его поясницу сзади, как раз на уровне ремня. Вернее, мешанину шрамов – от осколка, рассадившего ему спину, и от хирургического скальпеля.
– И тебя в самом деле парализовало? – прозвучал голос Рика, тоже спустившегося по наружной лестнице.
– Ненадолго, – ответил Хан, прямо взглянув в его серьёзные глаза. – Операции помогли, потом восстановился. Всё нормально, не… – аналога русскому «не парься» он, конечно, не нашёл и бодро закончил: – Не беспокойся.
Но Рик не отставал, сказанув вдруг такое, от чего у Хана едва челюсть не отвалилась:
– Так ты поэтому не женился? Ты думал… думал – мало ли что?
Реджи отступила на шаг, глядя на Хана так же тревожно, как и Рик. Хан, так и не ответив на последний вопрос, быстро натянул футболку. А потом бодро сообщил, твёрдо намереваясь отвлечь гостей от ненужных переживаний:
– По-моему, пора познакомить вас с русской сауной. У нас это называется баня. А?
Собственно, он отправился рубить дрова как раз с этой целью – затопить випам баньку. По-белому.
Заслышав про «русскую сауну», Реджи моментально оживилась и ткнула пальцем в сторону банной избушки за домом:
– Там?
Хан утвердительно кивнул, сообразив, что насчёт бани випов уже просветил вездесущий Кэп, который, видимо, хотел помочь гостям в поисках пресловутого «нового антуража».
Випы опять переглянулись и согласно закивали, а Рик спросил:
– Ты дрова для этого рубил? А мне можно?
– Можно – что? Дрова? – не понял сперва Хан, а потом хмыкнул: – Ну, давай, попробуй.
Он не был уверен, что заезжая звезда справится с топором, чурбаком и поленьями. Он буквально видел заголовки новостей на сайтах: «Рик Тайлер, звезда гей-порно-индустрии, поранил ногу на сибирской заимке вылетевшим из руки топором».
Но ничего подобного не произошло.
Рик преспокойно стянул свою серую футболку с эмблемой бейсбольного клуба на груди и взялся за топорище колуна, торчавшего из чурбака. Хан поспешно сказал:
– На ладони поплюй – контакт будет лучше.
Рик послушно поплевал и очень даже споро застучал топором. А Хан, глядя на татушки, красовавшиеся вдоль его левого бицепса до самой лопатки, во-первых, сразу вспомнил, при каких обстоятельствах их видел (в проклятом порнофильме, где же еще), а во-вторых, мрачно подумал, что произнесённые им только что слова про контакт вызвали самые что ни на есть пошлые ассоциации только у него одного.
Кошмар, короче. Ужас. Зажмуриться и бежать в тайгу – вот всё, что ему оставалось.
Но какое там бежать! Ему, напротив, предстояло демонстрировать гостям процесс мытья в «русской сауне» и приёмы обращения с веником, ковшиком и квасом. Кому же, кроме него? Не Лорду же.
– Я молодец, – тоскливо пожаловался он Лорду, который, совершив привычный обход участка, теперь возлежал на ступеньках бани. – Вечно куда-нибудь вступлю – не в говно, так в партию.
Это было одним из любимых выражений Кэпа.
Лорд сочувственно постучал хвостом по ступеньке.
Баня пропыхтелась как раз до ужина, и Хан торжественно объявил гостям, снова спустившимся во двор и во все глаза на него глядевшим:
– В ночь не парятся – банник обидится. Пойдёмте сейчас.
– Бан-ник? – живо переспросила Реджи, удивлённо моргая, и Хан невозмутимо пояснил:
– Помывка в бане – священный ритуал для каждого русского человека, а значит, есть сверхъестественное существо, которое за баней присматривает. Банник то есть.
Он стойко выдержал изучающе-скептический взгляд Рика и так же, не спеша, закончил:
– Ополоснуться и в душе можно. А это баня.
– Ты с нами пойдёшь? – с резонным любопытством поинтересовалась Реджи, этим самым вопросом удовлетворив столь же резонное стремление Хана узнать, будет ли режиссёрша париться вместе со своей звездой. Будет, будет. И Хан с ними. Шашлык из тебя будет, короче, – вспомнил он джинна из мультика.
– А как же, – подтвердил он, подавив невольную ухмылку. – Чтобы банник вас не тронул.
– Что же он может сделать? – всполошилась Реджи.
– Ну… штанины узлом завязать. Или того… веником по заднице хлестнуть, – важно объяснил Хан.
– О-о, – протянула Реджи, и на её остроносом лице вспыхнул нескрываемый интерес к экзотическому русскому садо-мазо с использованием магических существ. Рик тоже хмыкнул и покрутил головой.
Поздно вечером Хан исправно отчитался Кэпу по телефону:
– В Багдаде всё спокойно. Съездили в город, встретились в кофейне с двумя кандидатами. Вернулись. Перед ужином парились в бане.
– Ты тоже парился? – после паузы уточнил Кэп, и Хан воочию увидел, как тот озадаченно снимает роговые очки.
– Само собой, – лениво отозвался Хан и прикусил губу, чтобы не заржать. – А то вдруг бы банник на них наскочил и того… выпорол.
– Слава, – кашлянув, сказал Кэп, – ты там не очень-то… раскрепощайся. Я начинаю за тебя волноваться. Не хочется, знаешь ли, лишиться лучшего сотрудника, в одночасье ставшего… м-м-м… кинозвездой.
– В кои веки от тебя комплимент услышишь, – Хан подпустил в голос укора, от души наслаждаясь этим диалогом. – Ради такого можно и кинозвездой заделаться, ну.
– Слава… – настороженно повторил Кэп. Чувствовалось, что легкомысленный настрой лучшего сотрудника ему решительно не нравится.
– Да ладно, мыло с пола я при них не поднимал, – заверил начальника Хан вздрагивавшим от смеха голосом. – Зато показал, что значит «прилип как банный лист к заднице».
– Сла-ва!
– Слава, слава Айболиту, слава добрым докторам! – отчеканил Хан и торопливо нажал на «отбой», хохоча уже во всю глотку. Ему несказанно нравилось дразнить озаботившегося его моральными устоями Кэпа. Это был просто праздник какой-то! Он в очередной раз от души пожалел, что не может рассказать остальным ребятам «Витязя» эту хохму.
Как не мог он рассказать Кэпу о том, что в бане все трое: он, Реджи и Рик, были целомудренно замотаны в полотенца. Это свело бы хохму к нулю.
Хан вздохнул и почесал в затылке. Он отлично справлялся тут вместе с Лордом. И вообще это была не работа, а сплошное удовольствие, благодаря милягам-клиентам. И нехилые деньги опять же. Но он снова подумал, что любые деньги отдал бы за то, чтобы сейчас рядом с ним так же весело ржали Тошка, Цыган и Прохор. Остальные «витязи».
Это, очевидно, и было пресловутое «шестое чувство», только как-то очень уж хитронавороченно выраженное, и Хан не придал ему значения. Поэтому, когда его пришли убивать, рядом с ним никого не оказалось.
Даже Лорда.
Только Рик Тайлер.
*
О том, что должны прийти двое кандидатов на кастинг, Хану накануне сообщила Реджи.
– Будут пробоваться двое, – она заглянула в смартфон. – Глеб и Айвен.
– Иван, – машинально поправил её Хан.
Реджи согласно кивнула и заправила за ухо прядь волос.
– Окей, Глеб и Иван. Видеоматериала нет, просто персональные данные. Мы списались через фейсбук. Иван – двадцать пять лет, пять футов восьми дюймов роста, волосы тёмные, глаза карие. Глеб – двадцать восемь лет, пять футов шесть дюйма, волосы светлые, глаза серые. Они интересно рассказали о себе. Обычно мы такого не практикуем, но можно попробовать. Придут в восемь часов пополудни.
– Понял, – кратко ответствовал Хан и отправился к монитору проверить камеры, которые, как обычно, не показывали ничего подозрительного, только воробьёв и скворцов на заборе. Дорога, ведущая от дома к посёлку, была пуста. Хан немного поразмыслил и решил, пока суть да дело, потренироваться в полевых условиях. Не в подвальной тренажёрке, где иногда он вместе с Риком тягал железяки, а по-настоящему.
На обрыве.
Замечательной особенностью дома в Заречье было то, что его задний двор выходил к обрыву, под которым плескалось Сибирское водохранилище. Местные жители гордо именовали его морем. Считалось, что с этой стороны особняк неприступен по естественным причинам, и камер тут стояло всего две. Вот Хан и собрался выяснить, насколько же дом неприступен.
Он ещё раз проверил на мониторе в дежурке, как функционируют камеры, сообщил Лорду, что тот остаётся на хозяйстве, и отзвонился Кэпу.
– Хочу попробовать попасть к нам в нору с моря, – деловито сообщил он. – А то мало ли.
«Мало ли» было сказано для проформы, но Кэп проникся.
– Ай, молодца, – весело похвалил он Хана. – Давай, работай, чадо. Сколько ты там проболтаешься? Час, два?
– Да за час, наверно, управлюсь, – бодро пообещал Хан. – В восемь две кандидатуры на просмотр придут, надо встретить.
– На медосмотр, – сострил Кэп, что Хана вдруг как-то неприятно царапнуло. Прежде шеф таких шуточек в адрес випов себе не позволял. – Ладно, держи в курсе.
И в трубке запипикало.
Задумчиво потерев переносицу, Хан отправился в гараж, где хранилось всякое специфическое снаряжение. Набрал шнуров, крючьев и другого добра. Потом вернулся к себе, переобулся в прочные ботинки. Вышел было из дома, направляясь к обрыву, но, повинуясь какому-то непонятному импульсу, вернулся обратно и, стараясь не топать, поднялся на гостевой этаж.
Из спальни Реджи неслась оживлённая болтовня – режиссёрша трындела с кем-то по скайпу, а вот из-за полуоткрытой двери Рика доносилось пиликанье игровой приставки. Хан заглянул туда – Рик валялся на кровати и мочил каких-то монстров на экране. Завидев Хана, он заулыбался и сел, застопорив свою стрелялку.
– Хай, – весело провозгласил Хан. – Не хочешь живьём погонять, не в виртуале? Возьмём наше логово штурмом с моря, вернее, выясним, можно ли это сделать. Ребята говорили, что нет. Но я решил… вот.
Он потряс рюкзаком со снаряжением. Глаза у Рика так и вспыхнули, он закивал и слетел с постели, а Хан довольно засмеялся. Он почему-то не сомневался, что Рик к нему присоединится. А как звезда выдюжит болтание на скользком склоне, ему как раз предстояло узнать.
– Башмаки покрепче обуй, – посоветовал Хан. – И куртку надень, чтобы шибко не ободраться.
Сам он экипировался, как тру-ниндзя – в чёрную водолазку, такие же штаны и ветровку.
Чёрт, всё-таки это было чистым, беспримесным безумием и головотяпством, сумрачно подумал он. Узнай про этакое Кэп – порвал бы его на лоскуты. Тащить знаменитого и, прямо скажем, дорогостоящего клиента, вверенного его попечению, на штурм какой-то скалы! А если…
– Я застрахован, – сообщил Рик, высовываясь из двери, от которой Хан деликатно отступил. Он улыбался во весь рот, застёгивая рубашку. – Но Реджи лучше не знать, куда мы полезем. Пусть думает, что мы… м-м-м…
«В бане!» – чуть было не брякнул сдуру Хан, но вместо этого рассудительно подсказал:
– Что мы поехали в посёлок за молоком.
Рик снова энергично кивнул. На местное молоко он прямо-таки подсел, Хан не представлял, как тот будет жить на америкосовской бледной жиже.
Рик и вправду просунул голову в комнату к Реджи и весело крикнул:
– Мы за молоком!
– С тобой Лорд останется, – торопливо добавил Хан, всовываясь туда же, и Реджи, обернувшись к двери, показала кружок большим и указательным пальцем, мол, всё окей.
Ну и слава Богу, с облегчением подумал Хан.
Миновав лесок, они спустились на берег по расшатанной деревянной лестничке с почерневшими ступенями, причём Рик даже не запыхался, что с одобрением отметил Хан и прищурился на солнечную рябь на воде. Волны накатывались на узкую полосу серого песка прямо-таки прибоем, как на настоящем море.
Вдоль этого прибоя пришлось идти довольно долго. Наконец Хан опустил на песок своё псевдоальпинистское снаряжение и ещё раз оценивающе осмотрел Рика: правильная одежда, то есть плотной ткани ковбойка и такие же рабочие штаны, правильная обувь – удобные ботинки на ребристой подошве. Пожалуй, парень и лазить умел. Хан в очередной раз вспомнил, что до того, как стать порнозвездой, тот вообще-то работал на стройке и служил в армии, если верить Интернету. Хана всегда подмывало уточнить, так ли это, но было неловко.
Он вытряхнул снаряжение из рюкзака и деловито сказал, переведя взгляд на особняк, белевший на вершине скалы, под которой они стояли:
– Ну что, погнали?
Рик только улыбнулся в ответ и тоже задрал голову, ища в скале слабые места. Он вправду умел лазить, и наверх они пошли на равных – не друг за другом, а рядом, на расстоянии вытянутой руки. Хан всё равно был настороже, держался слева и чуть ниже, готовый Рика подстраховать.
– Не сорвусь, не бойся, – проговорил Рик. Теперь он, разумеется, запыхался, не Терминатор же он был, в конце концов, но улыбался всё так же ясно и доверчиво, глядя на Хана из-под повязанной вокруг головы синей банданы. Хан, несколько успокоившись, улыбнулся в ответ.
Крюк за крюком – Хан подумал, потом надо будет, уже спускаясь сверху, выбить из утёса всё это добро, – один виток шнура за другим. Да, чёрт дери, тут можно было подняться – тем, кто сильно хотел это сделать. Следовало усилить здесь видеонаблюдение. Срочно. Позвонить Кэпу… возможно, прямо сейчас.
Он не позвонил, потому что Рик попросил:
– Хани? Давай передохнём.
Меряться письками – кто дольше вытянет без отдыха – он, слава Богу, не собирался. И это «Хани» в его устах прозвучало совсем не так, как звучало у Реджи. Странно трогательно.
Они стояли, держась за выступы, чуть развернувшись друг к другу и прильнув боками к тёплому шершавому лбу утёса. Рик смотрел на Хана задумчиво и мягко. Оставалось только спросить: «О чём ты думаешь?». У Хана была девчонка, обожавшая так допытываться. Хан быстро с ней расстался. О чём он думает, было исключительно его личным делом.
– О чём ты думаешь? – спросил Хан и неловко улыбнулся.
– О том, что мы скоро уезжаем, – медленно произнёс Рик. – И о том, что всё это было интересным опытом.
Он мельком взглянул себе под ноги. Сверкающая водная гладь, корявый утёс, поросший стлаником – это тоже, наверно, было для него интересным опытом, как комары и баня.
– Вы нашли то, за чем приехали? – нерешительно осведомился Хан. На самом деле он хотел сказать «того» и «за кем», но постеснялся. И вообще… «Нашёл ли ты себе партнёра для потрахушных съёмок?» – самая подходящая тема для светской беседы. Особенно когда висишь на вертикальной стене, цепляясь за неё, как летучая мышь, только что не вниз головой.
– Пожалуй, нет, – спокойно ответил Рик, правильно поняв Хана. – Не нашли, но это всё равно интересный опыт, который был не зря.
Ну вот, здрасте-приехали в прямом смысле слова.
– Ну, может, найдёте ещё, – брякнул Хан. – Вот сегодня, например, двое приходят…
Про себя он предположил, что дело наверняка оказалось в пресловутой «химии», о которой они уже когда-то толковали и которая, видать, не возникла. Сложное это дело – в порнухе сниматься, кто бы мог подумать…
Он так и заявил, не утерпев:
– Никогда бы не подумал, что это всё… так сложно. Найти партнёра для… ну… – он прикусил язык.
– Это же не просто кино, – серьёзно сказал Рик, быстро взглянув Хану в глаза. – Ты отдаёшь человеку себя. Как и он. Это полное доверие, абсолютное.
И кто здесь романтик, спрашивается?!
Хан что-то неопределённо промычал и решительно указал подбородком на вершину утёса:
– Отдохнул? Полезли тогда, а то Кэп там небось уже икру мечет, я его предупредил, что снаружи побуду с часок.
– Икру? – Рик поднял брови, с любопытством уставившись на Хана, и тот, прыснув, пояснил:
– Красную и чёрную. Это так говорится.
Рик согласно кивнул, и они так же, бок о бок, достигли края обрыва. Но Хан всё-таки вскарабкался туда первым и выпрямился, машинально отцепляя страховку. Он снова шагнул к обрыву, чтобы помочь Рику, который уже ухватился за край… когда с забора, окружавшего особняк, спрыгнули две фигуры.
Два парня, улыбающиеся во всю ширь симпатичных физиономий и вполне себе цивильно выглядевшие. Вот только на руках у них были тёмные перчатки. В конце августа!
«Иван – двадцать пять лет, пять футов восьми дюймов, волосы тёмные, глаза карие. Глеб – двадцать восемь лет, пять футов шесть дюйма, волосы светлые, глаза серые. Придут в восемь часов пополудни…»
Пришли они не в назначенное время, не с положенной стороны, и у одного из них, темноволосого, – видимо, как раз Ивана – в руке появился пистолет с навинченным на дуло глушителем.
Негромкий хлопок, второй… Тело Хана среагировало само, и он извернулся кошкой, пытаясь уклониться от неизбежной смерти, но даже пришедший вскользь удар пули в правый бок швырнул его вниз с обрыва.
Он ещё успел увидеть расширившиеся от ужаса карие глаза Рика.
Рик. Реджи. Лорд. Он отвечал за них… за каждого из них, а теперь ничем не мог им помочь! Прогнался как последний лох, как размазня малолетняя, в отчаянии думал Хан, когда не самая чистая и довольно холодная вода родного водохранилища сомкнулась над его головой. Тем не менее, сознания он не потерял и воздуха в лёгкие набрать сумел. И перевернуться на глубине – тоже.
Как и проплыть под берегом так, чтобы вынырнуть с другой стороны утёса.
Лёгкие горели огнём. Хан хватал воздух широко раскрытым ртом и не мог надышаться, мучительно соображая, почему же всё-таки из раны в боку не течёт кровь, хотя бок болел так, словно по нему с размаху зафигачили молотком.
Держась как можно ближе к скале и не выходя из воды, он осторожно засунул руку за пазуху и даже на миг зажмурился от облегчения. Пуля попала в жизненно важный орган – в айфон, находившийся в металлическом кейсе, вернее, даже не попала, а чиркнула по нему, срикошетив.
Жизнь Хану спасло изделие трудолюбивых китайских ремесленников, купленное на «Алиэкспрессе» – в этом месте могла бы быть ваша реклама!
Он отрешённо подумал, что, когда и если выкарабкается из случившейся жопы, непременно напишет продавцу. И закажет у него ещё один такой же кейс. Нет, два.
Один подарит Рику.
Рик. Реджи. Лорд. Неизвестно, кто из них останется в живых из-за его долбоебизма и головотяпства. Но сейчас не время было думать об этом.
Он прислушался – наверху было тихо.
Айфон спас его, но связи с внешним миром Хан лишился напрочь. Значит, следовало вернуться в особняк.
Вернее, здраво рассуждая, следовало двигать в посёлок и вызванивать оттуда ребят. Да хоть ментов, на худой конец. А вызвонив, тихо сидеть там и не питюкать, дожидаясь прибытия конницы Будённого.
Ясно же было, что заезжих звёзд вот так вот сразу убивать никто не собирался, кто же убивает курицу, несущую золотые яйца? Судя по глушаку на стволе и стремлению мочить охрану без колебаний, нападавшие готовились к операции всерьёз. Они наверняка не являлись членами кружка «Духовные скрепы», борцами с развратом. На разврате они хотели заработать, выбив из американцев выкуп. Благо всё, что для этого требовалось – номер оффшорного счёта где-нибудь на Багамах, куда и откуда деньги Рика или Реджи, переведённые по Интернету, уйдут с концами. Хан тоже был с концами списан ими со счетов.
Суки.
Итак, самый рациональный вариант дальнейших действий Хана был прост, как мычание: проваландаться под скалой до темноты, потом аккуратно добраться до посёлка, разыскать там местного участкового Федотыча, взять у него мобилу и отдать ситуацию в другие руки.
Что Хан мог поделать в одиночку?!
Рик. Реджи. Лорд. Они надеялись на него. Надеялись прямо сейчас.
Хан медленно, осторожно выбрался из-под скалы. Вокруг стояла тишина, только какие-то птички цвикали, попрыгивая по узкой полоске гальки, да мерно плескалась вода. Солнце клонилось к закату. Сощурившись, Хан поглядел на бегущую по воде дорожку, пощупал немилосердно дёргающий болью бок, тоскливо выругался и начал взбираться на скалу по собственноручно вбитым крючьям. В конце концов, он изначально занялся этим именно потому, что наверху стояло всего две камеры.
Всего две. Вот об этом и надо было думать. О том, что всё у него получится.
Подгоняемый отчаянием и тревогой, он на сей раз буквально взлетел по стене, как ящерица, отстранённо размышляя о том, что бы он сам стал делать на месте нападавших. Телохранителя, бесспорно, следовало ликвидировать, коль на кону стояли бешеные бабки, а в том, что это было именно так, Хан не сомневался. Американцев налётчики будут обдирать по полной. Их следовало разделить, активно долбая ту из жертв, которая покажется послабее яйцами, то бишь Реджи. Ради своей звезды режиссёрша согласилась бы отдать что угодно, как, впрочем, и Рик ради неё.
