Текст книги "Космолёт за горизонт"

Автор книги: Шурочка Матвеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

***

Эту голографию Кира установила на рабочем терминале давно, даже не вспомнить сколько лет назад. Никто так не делает? Все меняют фон примерно раз в месяца три, так даже психологи рекомендуют. Пусть. Ей не надоедало. Ей не примелькалось. Напротив – смотреть на полуразрушенную, засиженную птицами белую башню было спокойно и радостно. Будто бы возвращало в детство, когда мечты были о воплощенных в реальность сказках, а вселенная, пусть и бескрайняя, казалась чем-то близким, своим. Захотел и в любую сторону отправился, всё тебе подвластно, везде успеешь побывать. Сохраняла в особый альбом изображения мест, особо зацепивших душу. Обязательно. Не в этом году, так в следующем.

Годы шли. И уже понятно было, что во все уголки галактики не успеть даже за сотню жизней. И смешными казались те детские мечты. Жизнь, она ведь не из них строится. А из более простых и важных вещей. И даже их не всегда хватает.

А белая башня стояла на далёком мысе, и ветра крошили её стены, холодные волны с грохотом разбивались о подножие.

Пусть стоит. Ждёт.

Когда-нибудь, может, и дождётся. Кого-нибудь.

У Киры других дел много. Три вялотекущих проекта на основном месте, маячивший на горизонте левый заказ. Мартино соревнование по дельтапластике. К маме бы заглянуть, а то она в своём фермерском раю сама скоро корни в землю пустит.

Вызов от Катьки пришёл среди ночи. Кира, неисправимая «сова», понятное дело, не спала. Но всё равно возмутилась. Слишком уж шикарно смотрелась подруга на экране: загорелая фигуристая блондинка с прорисованным прессом и длинными стройными ногами, ступни которых тонули в облаке серебристо-лиловых брызг, поднятых водными лыжами.

– Мать, – мрачно протянула Кира, старательно изображая зевок и сощуренные спросонья глаза. – У тебя совесть в принципе есть? Я понимаю, что на Каледонии белый день, но так наговорила бы сообщение, а я утром посмотрела бы!

Катька улыбнулась.

– Ой, тебя, птица-ёжик, если напрямую не пнёшь, хрен ты летать станешь.

– А надо? – вяло отмахнулась Кира.

Весёлый порыв ветра взлохматил Катькины волосы, бросил песочно-русую прядь на лицо. Катька фыркнула, смешно встряхнула головой.

– Короче, Склифосовский… Рейс на Скеррих послезавтра в одиннадцать утра. Да, я помню, что в это время ты только продираешь глаза. Ничего, на борту отоспишься. Я забронировала тебе место. С документами у тебя вроде всё в порядке было, верно? В пределах Союза передвижение беспрепятственно?

– Да, но…

Кира ошалело попыталась сложить в голове обрывки извивавшейся с терминала информации. Получалось плохо.

– Вот и славно. Собирайся, и мы тебя ждём. Хорош киснуть. В Скеррихе как раз сезон цветения. Тебе понравится.

– Кать, но… у меня работа!

– У тебя всегда работа. От недельки в самых красивых горах Тридцать второго сектора у тебя только склеенные извилины расклеятся и распрямятся. Будешь лучше функционировать.

– Катя, но…

– Сколько ты уже никуда не выбиралась? Полгода? Не ври, больше. И, вообще, кто мне ныл, что вооот, жизнь заканчивается, ничего-то в ней нет и не будет? Не ты?

– Не я, – из чувства противоречия отмахнулась Кира.

– Вот и не выпендривайся, – заключила подруга и оборвала связь.

Кира откинулась на спинку кресла. Закрыла файл с правками к «Танцевальной алхимии» которую они с Симоной вычитывали уже девятый раз.

Красивая была идея. Расшифровать сигналы танца: звуки музыки, движения танцора – перевести в текст. Потом, быть может, сделать версию для кинестетиков. Если получится. Нет, не просто переписать, а найти те ключевые точки, которые воздействуют на восприятие. Это было сложно и невероятно интересно. И, да, Кира задумывалась об отпуске. Ну, не полноценном, конечно, а так – слетать куда-нибудь на пару дней. К тем же Катьке с Антоном в гости. Но не сейчас же, верно?

Или сейчас?

Эта мысль была не то, чтобы оригинальной. Просто давно забытое ощущение, как будто подталкивает в спину невидимый ветер. Да, вот так просто взять, собрать рюкзак и рвануть в экологически чистый, далёкий от основных турмаршрутов Скеррих. Чтобы – небо с облаками над головой. Острые красные зубы скал. Тайные тропки. Кристальные водопады. Набродиться так, чтобы ноги отваливались. Искупаться в ледяном озерке. Посидеть в хорошей компании у лижущего брёвна костерка. Песен попеть в кои-то веки. И уснуть в гамаке под звёздами. Разве это какие-то неестественные желания? Разве она так уж много хочет?

Рассвет и заспанная Ринка застали Киру увлечённо ковырявшейся в ворохе тряпья всех оттенков хаки. Выбрать из этого что-то подходящее к терракотовым снимкам Скерриха, мелькавшим на терминале, представлялось маловозможным.

– Что ты делаешь? – сонно пробормотала сестра.

– Глупости, – вздохнула Кира. – Разумеется, я делаю глупости. В первый раз в этой жизни, что ли?

Катька оказалась права, Кире как раз хватило дня на сборы. Впрочем, подруга в таких вещах ошибалась редко. Сама она облетела столько планет, что уже даже не хвасталась этими цифрами – боялась испугать собеседника. В юности Кира часто составляла ей компанию, но потом всё закрутилось по-другому. Она выбиралась всё реже, придумывала какие-то нелепые отговорки, потому что настоящие причины Кате казались несерьёзными. А потом на какой-то из дальних, почти не освоенных планет Катька встретила Антона. И каким бы скептиком ни была Кира, всё это слишком походило на судьбу. Надёжный, сильный, привыкший к суровой жизни колонистов, Антон был именно то, что надо. Ветреную самоуверенную Катьку он взял под крыло решительно и непререкаемо. Кира сначала забеспокоилась, даже взревновала. Потом привыкла, а, присмотревшись, поняла, что дружить можно и втроём. В чём-то даже лучше получалось.

Выдав Ринке и Марте целый список инструкций по совместному выживанию, Кира вскинула на плечи старомодный рюкзак (никаких чемоданов на антигравах, а то Катька с Тони засмеют) и села в флаер. Чувствовала себя при этом дурой, которую подбили на ерунду.

Свободной и почти счастливой дурой. Как в юности.

***

Летать Кира любила ещё с детства. Видимо, передалась эта страсть от отца, избороздившего полгалактики в маленьком старкаре-единичке. Привозил ей из поездок всякую ерунду: камешки, зёрнышки неведомых растений, закупоренную в контейнер воду чужого моря. Думал, что Кира будет, как он, наверное. От слабой. вечно болеющей Ринки никто ничего подобного, понятное дело, не ждал, а вот Кира…

Отца уже не было в живых, когда она подала документы в лингвистический. Ей до сих пор казалось, что он её выбора бы не понял. Иногда она сама себя не понимала. И мысль – даже тень мысли – о далёких путешествиях и межзвёздных перелетах до сих пор вызывала в душе какую-то невнятную тоску.

К Дэну Киру когда-то швырнуло по тем же причинам. Было в нём что-то такое… Знакомое с детства. Неуловимо родное. Актёр, музыкант, космический автостопщик и великий забиватор на все правила, Дэниэл Салливан, был именно тем, чего не хватало в Кириной одинокой и размеренной жизни. Она с головой окунулась в его увлечения, жила его интересами, дружила с его друзьями. Может быть, в этом было что-то не совсем правильное. Но Кире нравилось. В конце концов, с Катькой её познакомил тоже именно Дэн.

Место на лайнере экономная Катька взяла в общем салоне. Кира могла бы доплатить и поменять билет, но, подумав, не стала. Перечислила больше денег на Ринкин счёт. Пусть им с Мартой будут тоже весёлые каникулы. С каруселями и большими порциями мороженного. А она как-нибудь так. Если соседи попадутся нормальные, можно будет выспаться впрок. А то потом, зная Катьку, начнётся такой экстрим с дурдомом, что не то, что спать, даже дышать будет некогда. Все примечательности, досто и не досто будут осмотрены, изучены. общупаны со всех сторон.

Кстати, о примечательностях.

Кира откинулась на спинку кресла, надела очки, включила заранее скачанный рекламный буклет Скерриха. До старта ещё оставалось двадцать минут, можно было снова полюбоваться красными скалами, ослепительными снежными шапками вершин на горизонте и попытаться понять, почему выбор неугомонной Катьки пал именно на эту отдалённую от цивилизованных планет экзотику. Что во всём этом могло быть такого особенного, что стоило двух (в Кирином случае трёх) немалых перелётов? Или это была очередная безумная идея романтика Тони?

Планета действительно была очень красива. И очень похожа на Землю. Если точнее – на Землю прошлого, ещё не превращённую в один огромный мегаполис. Природа Скерриха была практически нетронутой. Когда-то жадные до любых ресурсов земляне радостно колонизировали каждый новый мир, более или менее пригодный для жизни. Потом выяснилось, что таких миров во вселенной не так уж и мало. Тратить лишнее не хотелось никому, так что основные финансы потекли в ближайшие к Солнечной системе колонии. Скеррих остался исключительно для туристов, да и то пользовался популярностью разве что у экстремалов и всяких там просветлённых, ищущих особенной атмосферы для своих медитаций и прочих благоглупостей.

Буклет оказался дешевенький. Из тех, что студенты на коленке клепают. Много пейзажей, понадёрганных из мегасети. Какая-то этническая ненавязчивая музыка. Улыбающиеся лица «самых квалифицированных проводников» на фоне многоступенчатых водопадов. Хрупкие, словно из бумаги вырезанные домики, парящие над цветущими полями, или наоборот затерянные в лесной глуши среди высоких сосен. Много света и цветов.

И никакой объективной информации. Сплошная лирика.

Кира отключила рекламу и сняла очки.

Сосед уже пришёл. Молча занял своё место и уткнулся в планшет. Кажется, с ним всё-таки повезло.

Кира скользнула рассеянным взглядом по невыразительному лицу, расстёгнутому вороту куртки из модного электрика и тонкому, прозрачному как стекло планшету. Кира такие не любила, предпочитая надёжные уродливые неубивайки. Ну и что, что не в тренде, зато практично. Можно ронять, совать под подушку, использовать как поднос, а то и треснуть по черепу какого-нибудь разбойника. Разбойники Кире пока не встречались, но она не теряла надежды.

Объявили старт.

В отдельной каюте можно было бы наблюдать феерическое зрелище в иллюминатор, в общем салоне окна предусмотрительно затемняли. Мало ли у кого какие фобии и прочие нежелательные реакции обнаружатся. Было чуть-чуть жаль. Зато план по старательному высыпанию можно было начинать воплощать в жизни прямо сейчас.

***

Конечно, на космодроме никто не встречал. Не в характере Катьки было отвлекаться от своих дел ради каких-то там гостей. Тем более ради Киры, которая почти член семьи и пыль ей в глаза пускать совершенно незачем. Так что Кира послушно села в таксофлайер и влилась в поток одинаковых машин. Действительно одинаковых – здесь, на Фениксе, инопланетная техника была не в чести, а собственное производство раз и навсегда было ограничено рамками установленных ещё лет двадцать назад стандартов. По счастью, это казалось только внешнего вида. Возможности у местных леталок были вполне современными.

Феникс Кире нравилался. Да, планетка была довольно таки захолустной. В сравнении с бешеным ритмом жизни центральных систем, даже в сравнении со старушкой Землёй, здесь было тихо, спокойно и как-то – безмятежно что ли? По крайней мере, другое слово Кире на ум как-то не приходило. Здесь как-то легко было забыть обо всей зыбкости жизни. Земля – снизу, небо сверху, завтрашний день будет лучше вчерашнего. Никаких непоняток и сомнений. Глупое, на самом деле, ощущение. Но Кире нравилось ему поддаваться и гулять пешком по длинным-длинным улицам больших и маленьких городков, таких разных и чем-то неуловимо похожих.

Катька с Антоном жили в небольшом посёлке на южном побережье. Катька всегда предпочитала тепло.

Таксофлайер плавно опустился на площадку перед домом. Кира вышла, отпустила машину и бодро зашагала по дорожке, выложенной плитками из синтетической древесины. Такая могла бы стать украшением великолепного сада, но практичная Катька, конечно, же разбила здесь плантацию со всякими полезностями. Эстетическая сторона её занимала гораздо меньше. Единственным декором были разнообразные светильники, их Катька обожала.

Дом был двухэтажный, созданный из современных материалов, но в стиле ретро. Эдакая избушка с мозаичными стенами и большими окнами в затейливых переплётах. Балкон. Дверь тоже ретро, но её Тони делал сам. Синтодревесина поддавалась резьбе так же, как и настоящее дерево. И выглядела – не отличить. Катька знала, она видела в музее драгоценные образцы старинного искусства.

Замок был обычный, электронный.

Кира приложила ключ и вошла. Это, конечно, считалось невежливо, надо было сначала позвонить. Но с Катькой они давно привыкли не обращать внимания на условности.

– Где тебя носит? – звонкий Катькин голос уже раздался из глубины дома.

– Нигде, – пожала плечами Кира, разуваясь и проходя в большую уютную кухню. – Из космодрома сразу сюда.

– Ой ли, – Катька шагнула из-за кухонного островка и крепко обняла Киру перепачканными в муке руками. – Небось тащилась, как сонная муха, залипая у каждого поворота. Тут лететь-то всего пять минут, а ты…

Насчёт пяти минут подруга немножко так преувеличивала. Раза в три примерно.

– А давай лучше чаю, потом в душ, а потом обсудим наши планы, – отмахнулась Кира, нахально усаживаясь в кресло у окна.

– Да какие планы! Так, пикничок в приятной компании…

– На Скеррихе? Не далековато ли для пикничка?

Катька неопределённо пожала плечами. Чего-то она не договаривала, это было ясно.

– Да это не я придумала. Это всё Корнилов. Привязался, как репей к собачьему хвосту. Хочу, мол, днюху в девственных горах Анчальи. Мечта детства, всё такое. И без меня никак не обойтись. Сказал, если не прилечу, сам за мной явится и привезёт в грузовом отсеке.

Произносилась эта тирада как бы шутя, но Катька слишком нервничала и отводила глаза. Как будто за всем этим скрывалось куда больше, чем она хотел сказать. И вообще, Катька выглядела как-то необычно. Сразу не разглядишь, но что-то изменилось.

– Кто этот Корнилов? Я его знаю?

Катька опять как-то неопределенно отмахнулась. Сделала вид, будто отвлеклась на свои кулинарные подвиги.

– А, если не знаю, зачем вам там я? ты же знаешь, я не умею с незнакомыми людьми. Я унылое говно.

– А тебе трудно составить мне компанию? Всё равно сидишь, мхом порастаешь. А так… Ты развеешься и развлечёшься. Я не буду одной бабой среди выпендривающихся друг перед другом павлинов.

– Что? – Кира давно привыкла к неожиданным идеям подруги, но в этот раз Катька превзошла саму себя.

– А что тебе не нравится? Билеты я оплатила? Оплатила. До Скерриха тоже довезу. С комфортом. И будут горы, лес, посиделки у костра – всё, как ты любишь. Можешь с Корниловым не разговаривать, он даже не заметит. Будешь моей группой поддержки. На всякий случай.

Вот.

Вот оно.

– На какой ещё случай? Что ты затеяла?

Катька рассмеялась.

– Ничего такого, о чём бы я не могла рассказать своей маме!

Кира криво усмехнулась. Маму подруга строила на раз-два и заставляла ходить по струнке. Поэтому смело могла ей рассказывать всё, что угодно, даже самое сомнительное.

– А ты как бабка на лавочке, – фыркнула Катька, наконец отмывшись от муки и специй и выставляя на стол перед гостьей ведёрные кружки в крупный белый горох. – Сплетен тебе подавай, да попикантнее. А не будет остренького, сама напридумываешь, к любому поводу прицепившись.

Опровергать настолько грубую клевету Кира не стала. Взяла двумя руками кружку, придвинула поближе.

Катька села напротив. Открыла коробочку с крекерами.

– Ты, может быть, нормально поесть хочешь? Нет? Тогда бери печеньку. И забей ты на этого Корнилова. Он вполне себе котик, когда трезвый.

– Прелестная рекомендация, – рассмеялась Кира. – Особенно принимая во внимание, что мы отправляемся на Скеррих как раз ради пьянки.

– Ну почему сразу пьянки? Там совершенно обалденные туристические маршруты! – неубедительно заверила подруга. – Ты ешь, ешь…

Кира наконец поняла, что изменилось в Катькином внешнем виде. Обычно пренебрегавшая декоративной косметикой, подруга сделала брови. И ресницы, кажется, тоже. Совсем немного, у хорошего мастера, если не знать, и не догадаешься.

Да и в целом – такая мелочь…

***

Тони пришёл уже совсем вечером. «Ночером» – как они обычно называли такое время. Большой, шумный, чем-то напоминавший не то особо добродушного медведя, не то пса земной водолазной породы. С порога облапил сначала жену, потом гостью.

– Всё купил! Всё заказал! С утра вылет.

И должно было это прозвучать весело, но как-то не получилось. Не прозвучало. Кира поостереглась спрашивать. И так взвинченная до предела Катька носилась по дому, собирая какие-то супер-важные вещи. Помочь в этом было невозможно, только не попадаться на пути. И под стрелой не стоять, ага.

На правах гостьи Кира уволокла термос с травяным чаем и какую-то смешно закрученную булочку и сбежала на берег. Она, конечно, не Катька, чтобы рассекать часами на лыжах. Она просто нашла уютный укромный уголок среди камней и уселась так, чтобы волны лизали босые ступни. Планшет захватила с собой. И флешку с фотками. Смотреть их в компании с комментариями и весёлыми воспоминаниями было бы интереснее, но слишком уж хотелось занять себя чем-нибудь прямо сейчас.

Флешка была Катькиной. Подруга любила снимать всё вокруг, без каких-либо претензий на искусство. Просто на память. Чтобы было.

Первые несколько десятков примеров разнообразной Каледонской флоры и фауны (фауну представляли ящерки и лягушки всех цветов радуги) Кира пролистала быстро. Нет, она любила природу. Но живьём, а не на экране.

Было несколько снимков самой Катьки – на лыжах, на дельто-пластинах, на каких-то смешных пузырях, на которых она каталась на Фениксе в последней поездке. Это, конечно, Антон снимал. Видно было что сделано, если не с любовью, то с любованием каждой чертой. Кире это не казалось удивительным. Катька была красавицей всегда. А то, что она сама как будто вовсе этого не ценила, словно делало эту красоту ещё заметнее. Ведь когда неогранённый камень сияет так ярко, если огранить, больно глазам же будет!

И снова горы, водопады, разогнавшийся сквозь Радужные врата флайер с открытым верхом. Хм. А флайер-то не Катькин. Незнакомый какой-то и явно крутой. Нет, Кира в них не очень разбиралась. Не её профиль. Но машинку повышенной проходимости от стандартной легковушки отличить всё же могла. Этот серебристый монстр явно был из везделётов. Как у Кириного отца, только новой модели.

Покататься бы на таком. Вспомнить, как оно, когда пределов почти нет.

А это ещё кто?

С планшета смотрел незнакомый парень с длинными, заплетёнными в модные в этом сезоне наивельские косички, волосами. Пижон. На Земле подобные веяния прижились поскольку-постольку, всё же древняя планета, консервативная. Для Каледонии тоже было неожиданно, конечно. Но кто сказал, что этот чувак с Каледонии? Мало ли где социально активная Катька его подцепила?

И это явно был не случайный кадр. Потому что дальше была ещё его голография. И ещё. В разные дни – потому как в разных шмотках, и антураж кругом тоже явно разный.

Симпатичный парень. Молодой. Ринкиных лет, наверное. Где Катька его взяла?

Улыбчивое лицо с чересчур правильными чертами. Голубые глаза. Прямой нос. Открытая улыбка. Грива этих волос медовой рыжины, в косичках бусины, пёрышки, переливчатые диоды. Яркие рубашки, распахнутые на груди. Брюки «лётного» фасона. Тяжеленные ботинки. Явно рисуясь перед зрителями, незнакомец то стоял, крыльями раскинув руки на краю какого-то обрыва. То целовал мраморную руку древней статуи на развалинах Ли-Маамэ. То кружился в лихом, хоть на Кирин взгляд и слегка нелепом танце, на светящейся переливчатым светом прозрачной площадке. Ему всё это, безусловно, очень шло.

Вот только у Киры с некоторых пор образовалась аллергия на красивых мужиков. Особенно на тех, кто о своей красоте давно в курсе и умеет ей пользоваться.

Следующий кадр был портретом.

Нет, всё-таки симпатичный. Лицо, привлекающее не только чертами, а какой-то неожиданной теплотой. Искренностью. Сложно было не улыбнуться в ответ.

Глупости. Это всё тоже прекрасно играется на публику. При желании. А глупая публика женского полу покупается и просит ещё. Уверенная, что это всё предназначено только ей одной. И эти всё понимающие глаза. И добрая улыбка. И возможность зарыться лицом в волосы, обхватить руками сильные плечи… Впрочем, последние мысли к парню с экрана отношения уже не имеют.

Антон подкрался почти незаметно, при своём немалом весе и росте, он умел ходить практически бесшумно. Если бы не случайно упавшая на песок тень, Кира бы не заметила.

– Да. Ты правильно поняла. Это и есть Корнилов-младший, – вытаскивая изысканную трубку, как у киношного пирата семи морей, сказал Антон. – Наслушалась уже?

– Нет, – покачала головой Кира.

– Странно. Последние пару месяцев кое-кто способен говорить только про него.

– Интересные дела. Нет, как-то меня пока небеса миловали.

Тони вздохнул. Ему явно хотелось нажаловаться на неугомонную Катьку. Вот только он не очень это умел. Поэтому просто присел рядом. Глядя на горизонт, раскурил свой раритет.

Густо фиолетовое море сливалось с небом, и только где-то по самому краю мерцали огоньки.

– Так кто он всё-таки? Этот Корнилов? И почему младший? Есть ещё и старшие?

– Не знаю, – пожал плечами Тони. – Если и есть, мне не предъявляли. Мы познакомились на гонках. На Фениксе.

– Он что, пилот?

– Музыкант. Болел за кого-то. Ну и вокруг этих гонок всегда так много движа разновсякого. Концерты. Танцы. Конкурсы. Просто весёлые посиделки по всем возможным углам. Их там была целая компания, Катька как-то быстро с ними спелась. Они ничего такие ребята оказались. Интересные. Но с остальными она по мегасети поболтала недельку, ну две… А с этим… Умел бы, начал бы ревновать.

– А ты не умеешь? – глупо переспросила Кира.

Тони только покачал головой. Врать ему не хотелось. Говорить правду было неловко.

– Да ладно тебе, – искренне сказала Кира. – Лучше тебя она всё равно никогда не найдёт.

***

Кораблик у Катьки был совсем небольшой, для комфортного многодневного перелёта совсем неподходящий. Но когда это кого останавливало! Соорудили в единственной каюте дополнительное спальное место. Полёт требовал человеческого контроля только на сложных участках, в остальное время всю работу выполняла программа. Так что было время и поспать, и пообщаться. Это даже при том, что недоверчивая Катька предпочитала страховать искусственный интеллект девять часов из десяти. Кира составляла подруге компанию и сидела рядом. Тони, выполнявший обычно роль навигатора, охотно уступал ей место.

О загадочном Корнилове-младшем речь больше не заходила. Впрочем, Кира поддалась любопытству и пошарила в сети. Мало ли, вдруг, правда, музыкант известный?

Оказалось, неизвестный. Да и фамилия такая стандартная. Были Корниловы-пилоты, Корниловы-бизнесмены, Корниловы светила медицины. Даже режиссёр попался. Вот он как раз был известен и популярен. Только лет ему было за шестьдесят.

Никаких патлатых рыжих не нашлось.

Оно и к лучшему. Даже если этот рыжий тип всерьёз зацепил Катьку за женский охотничий инстинкт, у неё это скоро пройдёт. Если только трофей не окажется особо ценным.

– Кать, – уставившись в кромешную темноту за окном, спросила Кира. – Почему всё-таки Скеррих? Ведь несусветная же глушь!

Катька что-то увлечённо высчитывала на вирт-экране.

– Красиво там. Ты же сама наверняка уже все завлекалочки туристические пересмотрела, я ж тебя знаю.

– Пересмотрела. Потому и задаюсь вопросами.

– Но ведь красиво?

– Я не спорю. Но красивых миров много. Очень много. Почему Скеррих?

– Мне о нём много рассказывали. Давно мечтала туда попасть. А тут как-то так сразу всё совпало. Компания опять же подходящая…

– Угу.

– Там вулканические озёра в тайной долине в горах. Местные йогнутые туда что-то вроде паломничества регулярно организовывают. Типа энергетическое место. Не хочешь подзарядиться?

– Да как-то не думала об этом…

– А зря, – обидно хохотнула подруга. – Тебе б не помешало.

– В смысле?

– В прямом. Посмотри на себя. Какой ты была раньше, и что ты из себя сделала теперь. Тётка. Замученная жизнью, проблемами, разочаровавшаяся во всём на свете унылая тётка. И даже то, что ты выглядишь младше своих лет, уже не спасает. Сейчас косметология такая, что даже из пенсионерки можно инженю сделать. А молодость должна быть в душе.

– Да иди ты… Философ.

– Я серьёзно. Где свет в глазах? Где натянутая струна обаяния? С тобой же незачем и не о чём общаться. Мы-то ладно, мы тебя за прошлые заслуги полюбили. Ну а новые люди? Как они поймут, что им зачем-то нужна ты в их жизни?

Кира отвернулась от бескрайней космической тьмы и посмотрела на Катьку. Та улыбалась совершенно невинно.

– А как я пойму, что мне кто-то там сильно нужен? – Кира постаралась тоже улыбнуться как можно более безмятежно, но получилось скорее ехидно. – Вроде прекрасно живу без всех.

– Очень ты распрекрасно живёшь, я и вижу.

– Не жалуюсь.

– Ёжик птица гордая…Так одна и прокукуешь до старости.

Кира, до этого не очень понимавшая, что Катька имеет в виду, облегчённо выдохнула.

– А, ты вот о чём! Ну и кто из нас бабка на лавочке? В наше время это совсем необязательно вообще-то. Можно жить хоть одному, хоть с котиком, хоть с марсианским химероидом. Базовой потребностью витие гнезда с особью противоположного пола больше не является.

– Это называется «зелен виноград».

– Он не зелен, Кать. Он пластиковый и несъедобный.

– Да ты просто повесила на грудь табло-идентификатор с посылом по всем известному адресу и живёшь так уже который год.

– Кать, брось… Ну какое табло?

– Светящееся такое. Чтобы точно всем видно было. А то вдруг кто случайно за женщину примет.

– Кать. Ты несёшь чушь. Вот сниму я это твое гипотетическое табло, и что? Посыпятся на меня предложения руки и сердца от инопланетных принцев из сияющих галактических далей?

Катька снова хохотнула.

– Ага, принцев. Щаз. Прям в очередь будут строиться. Ты бы хоть захудалого свинопаса для начала поймать попыталась. Ну так, чтобы проверить: а вдруг уже и не умеешь? Навыки-то теряются быстро.

Очень чесался язык спросить: уж не эти ли самые навыки Катька тренировала на рыжем Корнилове. Проверяла, поведётся ли кто на растопыренные пёрышки. Женскую раненную самооценку лечила. Но говорить такие рискованные вещи единственному пилоту космического корабля, на котором летишь, было бы неправильно. Ещё высадит на первом попавшемся астероиде.

– Ну и не умею. Было б чего уметь. Кого ловить. Кать, поверь, как только попадётся достойный внимания объект, я тут же вздребезнусь. А пока зачем?

– Да так… – скептически усмехнулась Катька. – Чтобы увидеть, чего ты ещё стоишь.

– Да я как-то привыкла это проверять другими способами. Хочешь, когда прилетим на Айфер, с вышки там спрыгну?

– С двадцатиметровой? – ухмыльнулась Катька. – Что в «Аквамарианне»?

– С неё, с неё. Я именно её имею в виду.

– Замётано. Прыгай.

Вышка на Айфере была Кириным давним вызовом. В отличие от той же Катьки, Кира не ценила все эти экстремальные игры. Плавать она любила. Летать тоже. А вот прыгать в невидимую в клубах перламутровых облаков воду ей не нравилось. Зато испытание на прочность из этого якобы развлечения выходило отменное.

На Айфере они планировали остановиться на денёк. Будет время на аттракционы.

***

Всё-таки у Катьки для её роста были очень длинные ноги. Закинутые на пульт управления они впечатляли. Антон смотрел весьма одобрительно, сама Катька – скептически. Вышедшая из каюты Кира даже зависла слегка, созерцая эту идиллическую картинку. Можно бы было уйти обратно, но запах свежесваренного кофе был сильнее любой щепетильности.

– Что тебе не нравится в твоих коленках? – поинтересовалась она, наливая себе полную кружку. – Вроде загорелые и в целом ничего такие…

Катька самодовольно улыбнулась.

– Это я знаю. Потому что надо иметь правильные хобби.

– Ну и что тебе не так?

– Всё так. Только эту красоту надо как-то одевать, наверное. Правильно одевать. А не в драные шорты.

Это тоже было ново. Катька среди всей их компании всегда ставила себя именно свои в доску парнем, плюющим на условности и одетым в простые штаны и рубаху из ткани-хамелеонки. Золотистый загар, песочные растрёпанные волосы, насмешливый взгляд.

– Купим платье в перьях и поедем на Скеррих? – предложила Кира.

Искусственные перья из полупрозрачной стеклонити были чем-то страшно модным среди подростков этой весной. Катьку хотелось бы представить в яркой лазури. Только Кира не без причины полагала, что в таком виде подруга сможет разве то постоять пару минут перед камерой. Вот носить – это вряд ли.

А кофе Антон сварил, как всегда, прекрасный. Ни одна специальная кофемашинка так никогда не сумеет.

– Да нет, платье это ты лихо хватила, – отмахнулась Катька. – Штанишки хочу красивые. Такие, знаешь, в стиле курсантов из Звёздного.

– «Лётные» что ли?

– Ну вроде… Я же тоже пилот, почему бы и нет.

– Тебе пойдёт, – кивнула Кира.

Сама она с собой взяла совсем мало одежды. Комбез на все случаи жизни. Длинное эластичное платье с широкой юбкой для вечерних посиделок. Пару ярких туник и купальный костюм. Ах да, и шаль. Огромную, но невесомую шаль с пушистыми кистями. Должно хватить. Не жить же они там собирались.

– Мы купим. И тебе, наверное, нужно что-то приличное, да? – продолжала Катька.

– Чего? – чуть не подавилась выуженной из вазочки печенькой Кира. – Я, по-твоему, ещё и одета неприлично? Что-то ты меня в этот приезд так любишь, что, может, я с Айфера сразу обратно? Могу с вышки прыгнуть для порядка.

– Не можешь. То есть, прыгнуть – это пожалуйста. А вот улетать не смей. Ты обещала меня выручить. Горы, палатки, костры и энергетические места. Тебе много приятного, мне – моральная поддержка.

Это Кира уже слышала и не раз. Что-то в этом было такое. Кира посмотрела на Антона. Он еле заметно пожал плечами.

– Кто будет на этом твоём инопланетном пикнике? Кааать? Кто кроме нас и этого твоего Корнилова?

Катька скинула ноги с пульта и вскочила.

– Я не поняла, тебе жалко что ли? Никто тебя там трогать не будет. Хочешь – гуляй одна, хочешь книжку в углу читай. Извини, конечно, что я хочу свозить тебя к красивым горам и целебным источникам. Развеяться, винишка попить на природе… А ты тут развела «хочу гавна, не хочу гавна»…

Кира задумалась.

Вроде ведь действительно мелочь. Просто путешествие. Красивая дикая планета. Хорошая компания. Ведь кем бы там ни оказался этот тип, он всё равно будет в их спетой тройке заведомым меньшинством.

Слишком многое пройдено, пережито вместе. Плохого и хорошего – всякого. Что-то было вполне бытовым и житейским, что-то скорее походило на эпические подвиги, если не по сути, то по накалу чувств. Нет, такие вещи сами собой не проходят. Просто из-за того, что в жизни появляются новые люди, так может показаться. Ненадолго, но может.