Текст книги "Салюты (СИ)"

Автор книги: Шульц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Не твое дело, мистер-маленький-обжора. Я на тебя обижена, ты съел мои пончики.

– Ты должна со мной делиться, так мама говорит.

– Я не против...Но у тебя была своя коробка, и ты съел не только свои, но и мои пончики! Так что тебе должно быть стыдно.

– Мне стыдно.

– Правда?

– Нет. Я был голоден. И мне не должно быть стыдно, что я утолил голод твоими пончиками…

– Ты невыносим, Дастин! 

– А ну прекратите ссориться! Вы чего? – К нам подошла мама, и не услышав ответа с одной из сторон, она продолжает, сев на корточки перед нами, – Я рассказываю нашим новым соседям о том, какие у меня хорошие дети, не ссорятся друг с другом, а что я теперь вижу?

– Зачем им вообще что-то о нас знать? – Буркнул Дастин. – Они к вам будут приходить, а не к нам. 

– Эй, чего ты такой недовольный, м? – Она обнимает его, но Дастин все равно остается с «надутыми» щеками. Дастин не любит, когда ему уделяют много внимания, он начинает жутко  стесняться, и это выглядит очень забавно. Поэтому, когда приходят гости, он предпочитает сидеть на одном месте как мышка, или же, если есть такая возможность, уходит в какой-нибудь укромный уголок, чтобы его никто не видел, и сидит там до тех пор, пока все не уйдут.  Интересно, он всегда будет таким?

– Он просто стесняется, мам! – Отвечаю я за брата немного громче, чем хотелось бы, после чего он переводит на меня свои большие, удивленные глаза:

– Неправда, – Возражает он, – Я не стесняюсь. Просто...Просто...

– Ну во-от, я же говорила!

– Так, стоп, достаточно. – Улыбается мама, – Сейчас должен приехать папа, я хочу сделать семейное фото, собственно, из-за этого я и пришла за вами. И я хочу, чтобы вы отнеслись к этому серьезно, для меня это очень важно. Я хочу чтобы осталось что-то светлое на память об этом месте. Я знаю, в последнее время вы не особо ладите, ссоритесь по каждому пустяку, но я искренне надеюсь, что все теперь изменится. Сейчас для вас эти слова может быть ничего не значат, но однажды наступит такой момент, когда вам понадобится помощь друг друга.

– Я попрошу помощи у тебя! – Поспешил ответить Дастин.

– Меня может не быть рядом в нужный момент, мальчик мой, а Алексис будет всегда. Правда, Алексис?

 Я понятия не имею, к чему она завела эту тему, но почему-то мне стало не по себе от ее голоса, такое ощущение, будто она пытается успокоить плачущего ребенка; внутри меня что-то до боли сжалось, когда она медленно гладит Дастина по голове, обнимает его. Такое ощущение, будто меня здесь и вовсе нет. Клянусь, я уже готова была заплакать, как к нам, в задний двор заходит папа.

Он подарил маме очень красивый букет. Они обнимаются.

Ох. Как же они друг друга любят...

А будет ли любить так же меня, когда я вырасту?..

– Эх, ну что же еще человеку нужно для счастья...

– Eда.

– Ты можешь думать о чем нибудь другом, кроме еды?

– А зачем? 

 

Очистив снимок от пыли при помощи рукава, я поместила его во внутренний карман своего черного пальто, как завибрировал телефон.

– Да, мистер Франклин? Простите, я прекрасно помню, что вы мне говорили.

 Щебечу я, пробираясь к выходу через мусор, даже не дав ему возможности что-либо ответить, – Со мной все хорошо, простите еще раз, что заставила вас волноваться. Я уже иду к машине. Увидимся через пару минут. – И я заканчиваю разговор, вернув телефон в карман. Фух.

Я сворачиваю направо, чтобы срезать путь через заброшенные гаражи, которые собирались уже давным давно снести, но по какой-то причине этого не сделали.

– Лэсли, еще шаг, и я вышибу тебе мозги!

Остановившись, я оборачиваюсь, и когда вижу лицо человека, говорившего эти слова, страх, нахлынувший на меня, исчез так же быстро как и появился.

– Гиббз, ты – придурок! – Пробормотала я, стараясь подавить улыбку на своем лице, а вот и тот парень, что пользуется авторитетом у Детройтских подростков. – Оружие-не игрушка.

– Вот именно, – Кивает он, подходя ко мне, стягивая с головы капюшон – Пока ты там у себя прохлаждаешься и радуешься жизни у теплого камина под пледом и в пушистых тапочках, мы здесь кровь проливаем. Тебе ли не знать.– Усмехнувшись, он продолжает, – Я рад тебя видеть, Алекс, надолго?

– Как раз сейчас собираюсь идти к машине, которая отвезет меня домой.

– Еще вернешься?

Я прекрасно понимаю, что уйти сейчас просто так, даже не предупредив Эдварда – не очень хорошая идея, но черт возьми, очень заманчиво.

– Вернусь.

Моя уверенностью таяла с каждым моим шагом. А смогу ли я выжить в тех условиях, что живет Гиббз, и остальные ребята?

– 11 -

   На следующий день, когда я распахиваю шторы и солнечный свет пробирается в комнату, Дастин залезает под одеяло с головой.

– Дастин, вставай. Дастин!

 Утро. Будильник показывает шесть утра, неудивительно, что разбудить моего брата оказалось такой проблемой. Кому ведь захочется вставать в такую рань?...Я бы тоже не отказалась поваляться в теплой постели, и даже не важно, удастся ли мне снова заснуть, или же опять начнутся сниться кошмары, я просто хочу подольше побыть в уютном местечке.

– Дастин, поверь, у меня тоже нет большого желания ехать к родственникам, но мы должны.

– Мы никому ничего не должны.– Бормочет Дастин из под одеяла спустя несколько секунд, да и признаться честно, я еле разобрала слова...

– Должны. Родителям. Ты разве не заметил, как они сблизились в последнее время, когда мы больше стали проводить время вместе?

– А ты разве не заметила, что это лишь игра?

– Что ты имеешь ввиду? – Я оборачиваюсь, когда он наконец-то высовывает свою голову из под одеяла, и сонно отвечает:

– Они проводят время вместе из-за нас, ведь мы их дети. Между ними теперь дружеские отношения, но не более того, они упорно скрывают разрыв, но у них обоих уже есть замена друг другу... Я подслушал это совершенно случайно, когда пришел с тренировки. Прости, что не говорил тебе раньше, так вышло…

– Хочешь сказать...Они разведены?

– Вроде еще нет.

 Молчание. Дастин по-прежнему нежился в теплой постели, я сидела на краю своей не заправленной, что стояла напротив его, и пыталась переварить слова брата.

– Ты расстроена?

– А ты нет?

– Конечно расстроен, но к нашему общему сожалению, с этим ничего не поделаешь, все эти ссоры к этому и шли, они бы все равно разошлись, но ведь все могло сложиться и намного хуже, они ведь остались друзьями, и это неплохо.

– И что теперь делать?

– Наслаждаться обществом родителей, другого варианта я не вижу.

Мысли о Детройте мгновенно улетучились из моей головы, как только Дастин рассказал мне всю правду о родителях. Я все время прокручивала в голове отдельные моменты, что жила с ними, и ничего странного с их стороны я не замечала, все было как обычно, они шутили, смеялись, иногда о чем-то шушукались с друг другом... Но я думала что злоба, что когда-то зародилась между ними, исчезла, а по словам Дастина, оказывается, нет, она все окончательно разрушила.

 Тогда почему они ничего не рассказали? Зачем скрывать это? Не понимаю.

Даже тогда, наблюдая за ними с заднего сиденья машины, когда мы ехали к тете Саре, я видела как они держатся за руки, и это окончательно меня запутало…

У меня даже на мгновение появилась мысль, что это было лишь какой-то неудачной шуткой, но с другой же стороны, это ведь на Дастина совершенно не похоже, зачем ему так говорить? Причем же на собственных родителей, которых он любит так же, как и я. Думаю, смысла спрашивать у него про это не было никакого, потому что он наверняка подумает что я ему и вовсе не доверяю, хотя это совершенно не так, да и вообще, пожалуй, мы только друг другу в последнее время доверять и можем.

– Может быть это не совсем подходящее время для подобного разговора, – говорит мама негромким голосом, повернувшись ко мне на переднем сидении, когда папа и Дастин отправились в магазин, а нас в машине оставили у бензоколонки, – но скорее всего, когда мы приедем к Бушам, мы не сможем остаться наедине и поговорить.

– Да, меня тоже интересует кое-какая информация.

– Позволь, я первая. Я не смогу поговорить об этом при твоем отце, он взбесится, узнав.

– Узнав о чем?

Прикусив нижнюю губу, она отводит взгляд куда-то в сторону, кажется, на спинку соседнего сиденья, затем возвращает на меня и продолжает уже не таким уверенным голосом:

– От Эдварда мне стало кое-что известно. Скажи пожалуйста, то, что ты ему рассказывала, ты говорила на полном серьезе?

 Я лишь на пару секунд замолчала, стараясь понять что именно она имеет ввиду.

– О чем ты?

– Ну, о твоем отношении к девушкам... К девушке… К Розмари.

Он рассказал ей?

По-моему, мое сердце сейчас стучит намного громче включенного радио, что играет в салоне на заднем плане. Мне на мгновенье показалось что это лишь подобная фантазия, что была с Келли, например. Почему нет? Но стоило мне хорошенько ущипнуть себя за руку чтобы убедиться что это уж точно реальность, я ощутила как волнение накатило с новой силой: горящие щеки, дрожащие колени, невнятная речь. Мм, что-то мне не хорошо.

– Я...Кхм... Если я скажу «да», – говорю я тише, чем хотелось бы, – твое мнение обо мне как-то изменится?

– Ну что ты, нет, просто... Просто никогда бы не подумала...Ну... Ох, Это оказалось труднее, чем я себе это представляла.

– Никогда бы не подумала что твоя любимая дочь не оправдает твоих ожиданий, так? Даже мне от этой мысли иногда становится не по себе, зная ваше отношение к...

Я сразу же замолкаю, когда дверь открывается и в салон садится Дастин, после пару минут проведенных в тишине, возвращается и отец.

 Признаться честно, я даже и не знала что теперь думать. Мне скорее всего теперь будет неудобно перед мамой, вряд-ли я смогу с ней открыто поговорить о своих чувствах, да я даже в глаза ей нормально посмотреть не смогу!

 Надо что-то придумать.

Нас встретил дядя Эрл.

– Привет дружному семейству, – проговорил тот бодрым, но немного хриплым голосом, отпив, судя по запаху, горячий кофе.

 При слове «дружная семейство» меня передернула, и я почувствовала на себе сочувствующий взгляд брата что положил мне на плечо свою ладонь.

– Я конечно же прекрасно понимаю твои чувства, Алекс, – говорит он тихим голосом, —Но не стоит воспринимать все настолько близко к сердцу, ты только больше мучаешь себя этим.

– Эй, вы чего там встали, идите сюда, – махнул дядя Эрл рукой, затем, когда мы все-таки подходим, он обнимает нас и далее последовала типичная реплика о том, как быстро растут чужие и что-то в этом духе

Дальше, когда мы зашли в дом где нас уже ждала тетя, последовал стандартный диалог, когда мы все вместе сидели за столом. Признаться честно, не вижу никакого смысла так часто наведываться в гости, если в твоей жизни ничего не произошло, с чем ты мог бы поделиться с собеседником. Так нет же, нужно каждый месяц ехать в другой конец города, и обязательно остаться на несколько дней...

Ну вот такая вот я, да... Я очень люблю Сару и Эрла, но я бы лучше осталась дома.

А вот наши кузены оказались не такими уж и приветливыми как их родители, ну, впрочем, это не удивительно, так происходит всегда.

Последний наш визит был месяц назад, и конечно же, никакого теплого приема с их стороны не было. Мы с Дастином к этому уже привыкли, поэтому старались держаться от них каждый раз как можно дальше, хоть и не всегда удавалось, к сожалению.

Иногда тетя Сара требует чтобы они присутствовали, к примеру, за ужином и участвовали с нами в разговоре, хотя, и так видно, что в этот раз они и не пытаются скрыть свою неприязнь ко мне и Дастину, со взрослыми же они конечно же более вежливы, но к моему удивлению, к их родителям это не относится:

– Совсем от рук отбились оба. Если Тони еще и взялся за ум, то от Рошель этого уж точно ждать не стоит, – она махнула рукой – меня уже ни во что не ставит, игнорирует, стоит сделать ей какое-то замечание по поводу ее школьных оценок или чего-то еще. Она либо все время сидит в своей комнате в интернете со своими «друзьми» – как она их называет, либо и вовсе за целый день не явится домой, вот и иди ее ищи потом, волнуйся. Да и «друзья» мне ее совершенно не нравятся, после знакомства с ними она стала какая-то нервная, иногда даже срывается на крик и просит оставить ее в покое, стоит немного надавить на нее по этому поводу.

 Может я чего-то не понимаю?

Это такая мода у подростков – ненавидеть своих родителей?

Они с мамой переводят взгляд на нас с Дастином.

А мы то здесь вообще причем?

– Может вы ее чем-то обидели и не заметили этого? – Выдавил из себя Дастин.

– Если я бы знала, я конечно же поговорила бы с ней, извинилась, но она наотрез отказывается со мной разговаривать, будто я ей не мать, а так, соседка.

Мама приобняла ее за плечи стараясь успокоить, но по всей видимости, это не особо помогает. Она вытирает салфеткой нос:

– Как тебе повезло, Маргарет, у тебя замечательные дети. Не дай Бог чтобы они ввязались в какую-нибудь подобную компанию. – Мама в этот момент косо глянула на меня. Что это был за взгляд?

Именно на меня, а не на Дастина... Это намек на что-то, или мне лишь показалось?

– Нет, я своих детей конечно же люблю, очень люблю, – продолжает она.

– Просто мне не очень приятно получать в свой адрес столько негатива от своей же дочери...

С этого разговора прошло лишь три часа, и за это время мы с Дастином так и не нашли занятия, что могло бы развеять нашу скуку, так что когда мама с тетей Сарой отправились в другую комнату, нам пришлось смотреть глупый комедийный сериал с закадровым смехом и терпеть все комментарии Дяди Эрла. Его якобы не устраивала неправдоподобность, сказал, в жизни все иначе. И мы просто были обязаны с ним согласиться, иначе бы он стал отстаивать свою точку зрения, а это лишняя трепка нервов...

 Но черт возьми, это ведь всего лишь тупой сериал, чего от него можно ждать?!

Когда и вовсе на улице стемнело, домой заявляется Рошель. На нас она никак не отреагировала, лишь бросила мимолетный взгляд и направилась к себе в комнату, но я за эту секунду я успела уловить кое-что важное, что заставило меня пойти следом за ней.

Когда Рошель уже собирается захлопнуть дверь перед моим носом, я наоборот, сильнее толкаю:

– Чего тебе от меня надо? – С заметными нотками раздражения заговорила Рошель, стянув с кровати легкий плед и укутавшись в него, «рухнула» на постель:

 Я прикрыла дверь.

– Если ты забыла, я сплю с тобой в одной комнате.

– В свою кровать я тебя не пущу. Ищи другое место. Можешь перебраться на пол. А еще лучше – в другую комнату, а будет просто замечательно, если хватит ума вернуться вашей семейке наконец вернуться к себе домой!

 Оу, ты даже представить себе можешь, как я этого сама хочу, нет никакого желания находится в этом доме, а уж тем более с тобой!

Мы обе молчали какое-то время, я внимательно наблюдала как Рошель ворочалась, поворачивалась с правого бока на левый, обратно на правый, на спину, еще она что-то еле слышно бормотала себе под нос, я услышала лишь тихий и недовольный стон, что заставил меня усмехнутся. И я наконец решаюсь задать ей вопрос:

– Как давно у тебя ломка?

– О чем ты? – Сквозь зубы бормочет она, даже не повернувшись ко мне лицом, но мне показалась, что она сейчас запросто соскочит с кровати и вцепится своими острыми розовыми ноготками мне в шею. Мне не особо хотелось подливать масла в огонь, я лишь желала разобраться, но...Хотя стоп... Кого я обманываю?

 Я медленно подошла к кровати и села перед Рошель на корточки, и натянув легкую улыбку на лицо, медленно, практически шепотом озвучиваю все, что у меня в голове:

– Не прикидывайся, Буш, у тебя все признаки наркомана. Ворочаешься на кровати из-за адской боли в мышцах, тебе кажется, что твое тело кто-то ломает, суставы выворачиваются, тебе хочется выть от этой невыносимой боли. Скорее всего и спать по ночам не можешь, я права?

Пока я говорила, она все время внимательно смотрела на меня поджав губы.

Я попала в самую точку. Она резко соскочила со своей кровати:

– Чего тебе от меня надо, Лэсли?! ЧЕГО ВАМ ВСЕМ ОТ МЕНЯ НАДО?! ТАК СЛОЖНО ОСТАВИТЬ МЕНЯ В ПОКОЕ?! Я НЕ НУЖДАЮСЬ НИ В ЧЬЕЙ ПОМОЩИ, НИ ТВОЕЙ ПОМОЩИ, НИ МОЕЙ МАМАШИ, СЛЫШИШЬ? МНЕ НЕ НУЖНА ПОМОЩЬ! НЕ-НУ-ЖНА!

На самом деле, зрелище это конечно же не из приятных, мне ее в какой-то степени даже жаль, ее ведь всю трясет. Теперь я действительно понимаю о чем говорила Сара, но разговаривать сейчас ни с ней, ни с ее дочерью об этом не было совершенно никакого смысла, хотя бы из-за ее такого состояния.

  Она выставила меня за дверь.

 

 Рошель сидела на кровати с каким-то альбомом на коленях, я сначала не придала этому какого-то особого значение, пока случайно не обратила внимания на обложку.

– Эй, а я ведь и не знала, что ты у нас того, по девочкам. Теперь я точно не пущу тебя к себе в кровать, ну, мало-ли, от греха подальше! – Она громко смеется, а я, чувствуя внезапное напряжение, подхожу к ней, когда она показывает мне страницу со снимками.

– Кто тебе разрешал? – Хрипловатым голосом из-за шока от такой наглости бормочу я, вырывая из ее рук альбом. 

 

 

Разумеется я никогда никому из знакомых не собиралась показывать их, собственно, как и сама Розмари – у нее, как и у меня, были копии именно этих двух снимков, где мы целующиеся стоим на фоне колеса обозрения.

 После смерти Розмари я нашла ее альбом и сожгла. А свой по-прежнему до сих пор ношу с собой по всюду, он все время находится в моей сумке, и это намного, так сказать, безопаснее, потому что никто из родственников ни в коем случае не будет шарить в моей сумке, в отличи от этой гиены. 

– А предки то твои знают, или мне все-таки удастся сделать им сюрприз?

– Только попробуй...

– Хм, да и вариант, знаешь ли, не самый лучший, могла кого-нибудь и посимпатичней выбрать...Эх, бедняжка, что, с парнями настолько не везло, что на девушек стала прыгать, тем более на таких? – Она поморщилась.

—Признаться честно, никогда такого не понимала, это отвратительно выглядит. Расстреливать таких надо.  

  Я не хотела ее слушать. Появилось огромное желание заткнуть ее. Я как-то не задумывалась над своими действиями, все произошло как-то само собой – она оказалась прижата к стене, а мои пальцы сжимали ее бледную шею.

– Заткнись! Ты ничего о нас не знаешь, и не в праве осуждать это, как и все остальные! Засунь то, что ты называешь личным мнением, себе в зад!

 

Я смотрела в ее напуганные глаза и прекрасно понимала, что сейчас самое время разомкнуть пальцы, но такое ощущение, что тело просто-напросто меня не слушалось, я не могла ими пошевелить, это меня и напугало. Я опустила голову и закрыла глаза, подавляя внутри бушующую ярость. В ушах звон, я слышу лишь кашель, она обходит меня, а я прислоняюсь к стене, где только что была кузина, лбом.

– Тебе в психушку надо, идиотка, ты меня чуть не убила!

 Я усмехнулась:

– Прости.   

 

 Уже через полчаса я завязываю шнурки на своих ботинках, подхожу к зеркалу и стягиваю с запястья резинку, чтобы собрать волосы в высоких хвост. С кухни доносится смех, громкие разговоры.

 Да, давно такого не видела, чтобы вся семья вот так веселилась. Только вот настроения нет, к сожалению, хоть и хотелось бы присоединиться к ним.

 

Я делаю несколько шагов к кухне, чтобы меня уж наверняка услышали, но и не настолько близко, чтобы испачкать паркет и получить взбучку.

– Я пройдусь перед сном. Скоро вернусь.

 Не дожидаясь какого-либо ответа или хотя бы внимания в свой адресс, я, закинув рюкзак на плечо, переступаю порог дома.

 Я чувствую, что переступив эту невидимую черту, могу дать волю своим эмоциям, так и норовившим вырваться наружу.

Поднимаю ногу и делаю шаг вниз по ступени.

 Но это лишь иллюзия свободы.

 Которой на самом деле нет. Скорее всего я так и останусь пленницей своих же страхов и тайных желаний, о которых я даже не могу спокойно сказать вслух самой себе даже в пустой комнате. Например я боюсь измениться до неузнаваемости, я боюсь превратиться в нечто, во что превратиться Рошель, боюсь, что те страшные и жестокие мысли, что время от времени посещают мою голову, внезапно каким-то образом вырвутся наружу и погубят все.

 Поднимаю голову вверх.

На улице уже почти стемнело, а с неба, которое было затянуто тучами, моросил дождь.

 Сейчас же мне было необходимо расслабиться и забыться.

  Когда мы в последний раз приезжали в гости к Бушам, я оставила у их соседей на заднем дворе «сюрприз», который мне, к сожалению, негде было прятать дома.

 Я перелезла через забор и направилась за заднюю сторону гаража Клиффордов, сразу заметив, что из их окон уже не горит свет. Отлично.

 Бросив рюкзак на землю, я становлюсь на колени: у меня нет другого выхода, как рыть землю руками.

– Ты чего здесь? Пошли с нами к озеру!

– В следующий раз. – Бормочет он, даже не взглянув в мою сторону. – Там опять этот придурок Тони, и его безмозглая сестра. Не хочу с ними пересекаться.

 Я хмурюсь, Дастин по-прежнему игрался с йо-йо, сам он был напряженным, из-за чего мне самой стало не по себе.

– Ну нельзя же их всю жизнь избегать, Дастин. Ты ведь не трус!

– Как раз-таки трус, Алекс. – Он наконец поднимает взгляд на меня – Я даже за себя постоять не могу.

 

   В его глазах было столько грусти и обиды, что у меня мгновенно сжало сердце, единственное, что мне хотелось в данный момент, так это обнять его, что я и делаю.

 

У Дастина с самого начала не сложились отношения с некоторыми ребятами в школе, из-за чего он частенько возвращался домой с синяками и ссадинами, но никто ни о чем не догадывался, потому что тот спихивал все полученные царапины на скейтборд, с которого он якобы часто падал учась кататься, а синяки он замазывал моей косметикой, которую тайно брал до определенного момента... Пока я случайно не узнала об этом. Он просил, нет, даже буквально умолял не говорить ничего родителям, убеждал, что попробует разобраться сам. И я на это повелась. Я ничего никому не говорила, но я не стала стоять в стороне, когда зайдя в женский туалет, увидела что какие-то два ублюдка пытаются засунуть голову моего брата в унитаз. Да, может быть сейчас это звучит даже забавно, но мне тогда было совершенно не до веселья, и из-за устроенного мною скандала и чуть было не начавшиеся драки, меня чуть не выгнали из школы. Меня спасло лишь то, что Розмари, вечно защищавшая меня, в красках описала Директрисе всю возникшую ситуацию, в последствии чего, те парни, по их словам, получили наказание.

  Но каким оно было, я до сих пор не знаю.

– Ты можешь сделать гораздо больше, чем думаешь. – Я улыбаюсь – Иногда нужно лишь рискнуть.

 На его лице появляется вялая улыбка:

– И главное снова не облажаться.

– Не облажаешься, пошли! Нас уже давно ждут.

 

До озера мы шли пешком: Сара, ее Тони и Рошель, наши родители, и собственно, мы с Дастином. Так как мы с Дастином шли позади, то нас все время раздражало то, что Рошель все время оборачивалась к нам, и затем что-то шептала брату, хихикая. Вроде и ничего такого в этом нет, но ужасно раздражает.

 Она действительно думает что ей сойдет с рук то, что она подложила мне дохлую крысу в кровать, за порчу моих вещей и прочие гадости? Пхах, как бы не так, и издевательство над Дастином уж точно не останется безнаказанным, уж я об этом точно позабочусь, пусть это и займет немало времени, но никто не говорил что будет легко.

 

– Как же ты вырос, Дастин. – Эти слова за последние часы были произнесены Сарой уже множество раз, и меня уже, на самом деле, начала раздражать эта фраза. Переведя взгляд с блокнота, я снова вижу смущающегося Дастина, и невольно улыбаюсь – он и так смущается каждый раз, когда кто-то уделяет ему больше внимания, а Сара просто переступает все границы.

 Бедный Дастин.

 Я возвращаю взгляд на озеро, в котором купалась моя кузина, «Надеюсь, ты утонешь.» – первая мысль, что появилась у меня в голове, но я сразу же возвращаюсь взгляд на блокнот с незаконченным наброском самого озера.

 

 

– Лэсси. – Тут я услышала чей-то шепот позади, но единственное, что я вижу – заросшие кусты и деревья.

– Лэсси! – Шепот повторяется, после этого я встаю и стараясь приглядеться, медленно направляюсь к кустам. Останавливаясь. Теперь я просто не могу не улыбнуться. Убедившись, что из присутствующих на меня никто не смотрит, я иду за эти кусты.

– Что ты здесь делаешь?

– А что, ты мне не рада? – На лице Розмари красуется широкая улыбка. – Поездка отменилась, и я решила тебя навестить. Пойдем.

   Она берет меня за руку и куда-то ведет.

– Куда мы? – Спрашиваю я не сразу, понимая, что Розмари сама уже ничего мне не скажет.

– Подальше от сюда. – Это было единственным, что она сказала. В итоге, мы дошли до того места, где деревьев уже почти не было, было лишь одно поле с зеленой травой, собственно, это была дорога ведущая обратно, только мы шли не по самой дороге а именно уходили куда-то вглубь.

– Знаешь, – Говорит она спустя какое-то время, по-прежнему держа меня за руку – Я всю ночь не могла уснуть, и думала обо всем этом... И поняла, что мне просто-напросто тебя не хватает. Ты-все что у меня есть.

 

 Она останавливается и поворачивается ко мне лицом.  

 

– Розмари... – Не успела я что-либо сказать, как я почувствовала теплые губы. Мой страх мгновенно ушел, оставляя после себя место новому, крышечному чувству, ведь в этом поцелуе была вся та нежность, что жила с самого начала.

Плевать что будет. Плевать на все. На всех. 

Этот поцелуй, длившийся в несколько секунд, показался мне вечностью.

Но даже у вечности есть конец.

– Я люблю тебя. – Прошептала она.

 

Такое ощущение, будто в эту же секунду у меня выбило почву из-под ног. Но я не падаю. Я воспарила высоко над землей на крыльях, что дала мне Розмари.

Без нее я упаду.

– 12 -

Я жадно хватаю ртом воздух как только нечто, будто сковавшая мое горло, разжалось, и я вновь смогла дышать. Темно и холодно. Чувствую себя отвратительно.

 Потолок. Нет никакого желания ни вставать, ни делать вообще каких-то лишних движений. Все тело ужасно ноет, так что единственное, что я хочу, так это просто

закрыть глаза, и снова отключиться.

Боже, ничего не помню. Даже как дошла до дома.

 Рукой я нащупываю телефон на тумбочке, но там пусто. Открываю глаза.

Только сейчас, когда приподнимаюсь и оглядываюсь, до меня доходит, что это не тот дом, из которого я ушла.

Медленно, стараясь не делать резких движений я поднялась с кровати. Окна зашторены, в комнате витает отвратительный запах сырости. Это место больше всего как раз-таки похоже на свинарник, чем на жилой дом.

 Зажав нос рукавом, чувствуя, что моя аллергия вот-вот даст о себе знать, я, подойдя к окну, осторожно отодвигаю шторку. Уже вечер.

В моей голове мгновенно появилось огромное количество вопросов, на которые я не могла найти ни ответы, ни просто как-то заглушить их, чтобы обдумать дальнейшие действия.

 Мой взгляд случайно упал на какие-то разноцветные тряпки на стуле, которые скорее всего когда-то были чьей-то одеждой.

Выхожу из комнаты и спускаюсь вниз по лестнице чтобы найти выход, но стоило мне спуститься на первый этаж, так я поняла, где нахожусь. В голове появилось еще больше вопросов. Странно, что я не узнала комнату, в которой очнулась.

Выхожу на крыльцо, сажусь на ступеньки. Главное сейчас – успокоиться, и пытаться вспомнить, как я здесь оказалась. Сейчас бы мне не помешало успокоительное, но пошарив по карманам, я конечно же ничего не нашла, пусто. Да и я понятия не имею, где мой рюкзак.

 Просто отлично.

 Закрываю глаза. Все будет хорошо. Я в порядке. По крайней мере, я знаю где нахожусь, уже легче...Черт возьми! Ничего подобного, мне не легче! КАК Я МОГУ БЫТЬ В ПОРЯДКЕ, КОГДА Я ПРОСЫПАЮСЬ В ДРУГОМ ГОРОДЕ, ПРИ ЭТОМ НЕ ИМЕЯ ПОНЯТИЯ КАК ИМЕННО Я ЗДЕСЬ ОКАЗАЛАСЬ?

 Черт. У меня раскалывается голова, тошнит. И у меня явные проблемы с памятью.

Это пугает больше всего.

А что я потом, интересно, скажу родителям? Что-то мне подсказывает что тот ответ, что я ничего не помню, будет звучать не очень-то убедительно.

Даже мне не особо хочется в это верить.

 

 Оборачиваюсь, заглядываю в дверной проем.  

Кажется, сейчас уже не имеет значения все, что происходило в этом доме.

 Помню, когда Розмари впервые привела меня сюда. Сейчас состояние этого дома ничем не отличается от прежнего. Такой же свинарник.

 

– Вы что, серьезно? – Совсем уж невесело усмехнувшись, Лео с отвращением разглядывает раковину, в которой кто-то уже оставил «подарочек» в виде рвоты... 

– Лео, ну, пожалуйста,  – Бубнит Розмари, закрыв нос ладошкой, – тебе что, сложно что ли?  

– А почему же вы сами то не уберете? 

– Мы заняты. Я убираю кухню, а Алекс гостиную, и с учетом того, что нам не хватает еще одной пары рук, ты нас очень бы выручил этим, – Она кладет голову ему на плечо,– Твоей младшей сестренке нужна помощь, неужели ты ей не поможешь? 

– Будь честнее к своему брату, – Усмехнулась я, – Мы брезгуем!  

– Спасибо, Алекс.  

– Пожалуйста, Розмари.  

– Вот же хитрые. 

Видимо, Лео уже понял, что просто так уйти от нас ему не удастся, потому что когда Розмари убирала мусор на кухне, а я пыль в гостиной, он все-таки взялся за раковину!

 

У меня начинают слезиться и жутко чесаться глаза; я вытираю рукавом ветровки нос, когда из него стало течь, а так же мне приходилось несколько раз выходить на улицу подышать. 

– Алекс, ты чего? – Переведя взгляд с вещей в большой картонной коробке, Розмари переводит на меня обеспокоенный взгляд. 

 

Черт возьми, видимо, я настолько привыкла к тому, что наш дом весь блестит и скрепит от чистоты, что я даже забыла что у меня жуткая аллергия на пыль.

Меня поразило то, как я вообще умудрилась провести здесь ночь, не задохнувшись.

– Ничего страшного, у меня всего лишь аллергия. – Бормочу я, протирая тряпкой старое пианино.  

– Что? Почему ты мне раньше не сказала?  

 Я пожала плечами. Может быть из-за того, что возможно, она тогда не взяла бы меня с собой.

– Могу задать тот же самый вопрос, ты ведь та еще чистюля.  

– Ну ты и сравнила! Эх, иди за мной, – Я послушно плетусь за Розмари, когда та берет свою коробку, и, выйдя во двор, ставит ее на землю рядом со старым маленьким стульчиком.  

– Разбери пока эти вещи. Вон там мешок для мусора, если понадобится, – Она забирает из моих рук тряпку и вздыхает, – У тебя ведь глаза уже красные. Сколько еще ты собиралась там задыхаться? 

– До тех пор, пока ты захочешь там находиться.  

– Глупая, – Ласково проговорила та, аккуратно щелкнув по моему носу, далее ее голос звучит более серьезно, я бы даже сказала угрожающе, – Больше никогда так не делай.  

Это был наш личный уголок, где мы могли побыть вдвоем, ведь в пределах него это было практически невозможно, постоянно кто-то маячил рядом.

Грохот падающей мебели через секунду разрушает ненавистную мне тишину.