Текст книги "Безумные коты (СИ)"

Автор книги: Шеол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Одним тёплым июльским вечером Саня достал с балкона чудной антикварный кальян с внушительной царапиной на боку, будто в его лучшие времена он подвергся, как минимум, атаке Фредди Крюгера.

– Ща замутим на молоке, шикарно всё будет, – пообещал экзорцист, вдохновенно колдуя над наргиле под трансовую расслабляющую музыку из динамиков старого «самсунга».

– Бля, а помните, как мы курили, а на нас соседка ментов натравила за то, что громко ржали полвторого ночи, – по такому случаю из спальни аж выползла Осколкова, нерасчёсаная и заспанная после ночного дежурства, в сползшей на плечо застиранной майке. – Но это был не кальян, – многозначительно дополнила она, останавливаясь в дверном проёме.

Я подозревала, что экзорцистам живётся весело, но не чтоб настолько.

«Интересно, кто в тот раз дал капитану, чтобы их выпустили?» – весьма язвительно протянули у меня в голове, но я была в слишком расслабленном настроении, чтобы отвечать герцогу на его шпильку. Прислонившись спиной к холодильнику, сидела на жёстком кухонном табурете и смотрела, как со свежевымытой тарелки медленно стекает капля воды.

– Это вам ещё повезло, что Гоши нет, – Майоров агрессивно выкинул доеденный йогурт в мусорное ведро. – Он бы устроил тут кальян на молоке. До каких сидеть планируете, бездельники?

Он вышел в коридор и начал копаться в шкафу, выкидывая оттуда свои кроссовки по одному.

– Слышь, Майорыч, осади, ты чё разбухтелся, – веско урезонила его Осколкова. – Там на улице тепло, погуляешь полчасика, ничего с тобой не случится. Надо же нам расслабляться как-то после этой волчьей работы.

Он, ничего не отвечая, натянул кроссовки, зашнуровал их кривенько, и вытянулся во весь свой немалый рост, в упор уставившись на меня очень некомфортным взглядом, от которого у меня чуть ниже затылка зародилось чувство, смутно похожее на мурашки.

– Что ты так смотришь, Майоров, сожрать меня хочешь, что ли? – я сначала не поняла, почему он злобный такой и почему собирается куда-то, а потом до меня наконец дошло. – А. Эвакуация астматиков.

– Пойдёшь со мной, проветришь булки, – мрачно подбодрил Юрец. – Задолбала дома сидеть.

Это было больше на приказ похоже, чем на просьбу. И я бы обиделась, если б Майоров не был таким Майоровым.

– Слышь, дерзкий, ты чё, прямо в трениках щеголять собрался?

– У тебя с этим какие-то проблемы? – пробурчал экзорцист застёгивая толстовку. – Темно на улице, никто не увидит.

– Да нет у меня проблем, если братков встретим, за своего сойдёшь. Хорошо хоть, приличные выбрал.

Я заботливо отряхнула с его левой штанины хлебные крошки, и принялась искать в куче одежды на полу свои собственные кеды, промокшие под дождём недавно, а потому не особо товарного вида теперь.

– Ребят-ребят! – мы уже дверь на площадку открыли, как в коридор выбежала майоровская сестрёнка, засовывая Юрцу сотку в карман. – Чуть не забыла, пельменей заодно купите в круглосуточном! А то кончились, на завтрак есть будет нечего.

– Ты ему зря деньги даёшь, он опять просроченные купит, – сквозь смех пригрозил с кухни Алекс.

– Только не забудьте, ладно? – Юля закрыла за нами дверь, и в пазах провернулся тяжёлый скрипучий замок.

С нижнего лестничного пролёта тянуло табаком и ночной прохладой. Я нажала на кнопку лифта, и двери разъехались в стороны сразу же: открывая чудесный вид на замызганное зеркало и пару объявлений от компьютерного мастера. Кабина остановилась на первом этаже секунд через десять и с выворачивающим душу натужным скрипом раскрыла двери. Вместо того, чтобы из лифта выйти по-человечески, я как-то залипла, пустым взглядом пялясь на плохо освещённый подъезд.

– Ты что застряла, выходи давай, – Юрец ускорил меня шлепком по заднице, от которого я выскочила не только из кабины, но и из подъезда вообще, чуть не запилив юному экзорцисту дверью в нос на выходе.

«Смачно он тебе по жопе вдарил,» – заценил Бафомет.

– Песец, ты романтичный, Майоров. Я просто падаю.

– Обращайся, крошка, – он аж повеселел, сладко потягиваясь на крыльце.

Перспектива шататься по району прельщала мало. Мало того, что я и так с ног валилась после дневного обхода, так ещё и завтра предстояло ехать в генштаб с отчётами за июнь, которые вполне можно было бы отослать и почтой. Уже довольно тихо и пустынно было на улицах, словно город накрыли огромным стеклянным куполом. В небе, ближе к восточному краю, висела круглая луна, ещё только едва-едва поднимаясь над крышами, персиковая, как майоровский йогурт.

Воздух был бархатный, тяжёлый и сладковатый, с едва различимым запахом цветущей мальвы. Лето. Так пахнет лето.

Вслед за Юрцом я сбежала по ступенькам, слушая, как гулко отдаётся от бетона эхо моих шагов. Мы свернули за дом, на дорожку, на освещённую фонарями. С другой стороны наша девятиэтажка была обнесена палисадником с раскидистыми кустами жасмина, из которых внезапно доносились… звуки. Весьма потусторонние.

– Ты так храпишь по ночам, – сразу же с довольной лыбой сообщила я Юрцу, на самом деле, стараясь больше подбодрить себя, потому что наткнуться посреди ночи на гостей из тонкого мира – было затеей так себе. – Может, не будем проверять?

– УЪЮУЪЮЪЕ, – снова веско сказал куст, побуждая мысли отойти на пару шагов в сторону от греха подальше.

– Если упустим сейчас, потом только больнее по шапке от Тимофея прилетит, – скорбно вздохнул Майоров, мужественно приближаясь к источнику адской вакханалии.

– Если что, хуячь его палкой, – громким шёпотом посоветовала я, переминаясь с ноги на ногу у него за спиной.

Юрец резким движением раздвинул ветки, чтобы выяснить, что под ним в буквальном смысле происходит грех. То есть, жарким сношением занимаются кошки.

– О боже, слава Сатане, что это не какая-нибудь потусторонняя дрянь! – я воздела руки к небу, от радости сочетая в одной фразе весьма трудно соотносящиеся компоненты.

– Нормально им там, – гыгыкнул Майоров, снова заглядывая под куст, видимо, чтобы рассмотреть подробности.

– И почему у меня стойкое ощущение, что я в компании идиота… – морщась, потёрла переносицу, наблюдая, в какой восторг Юрца приводит эта частичка живой природы. – Ах, да, – а потом выразительно взглянула на него, призывая одуматься, и вернуть несчастным кошакам частичку их приватности, тем более, что жуткое замогильное уъеуъе пошло вверх по нарастающей.

– Это могли быть мы с тобой, если бы ты так чудовищно не выпендривалась, – заявил Юрец, уходя вперёд по дорожке и всем своим видом показывая, как много я потеряла, из-за чего сам смысл фразы дошёл до меня не сразу. А когда дошёл…

– То, что ты сказал… – я использовала драматическую паузу, чтобы злостно погрозить пальцем. – Это кринжово! Даже герцог так думает.

«Я вообще-то думаю, что это довольно горячо…» – тотчас возразил Бафомет заигрывающим голосом.

«Вы там все в Преисподней ебанутые?»

– Погоди-ка, – на лице Майорова отразились признаки напряжённого мыслительного процесса. – А ты что, никогда не…

– Что никогда не? – спросила я уже с львиной долей подозрения, и не предчувствуя ничего хорошего.

– Секс под открытым небом не практиковала?

– Тьфу на тебя, идиота кусок! Мало того, что налицо эксгибиционистские наклонности, так ещё и вдохновляют его… ебущиеся кошки!

Пока я ругалась, меня схватили за руки и крайне настойчиво потащили за ограду палисадника к стене дома. Прижали, вдавив лопатками в серую прохладную панель. Высокий первый этаж, но если бы под моими окнами зажимались парочки, я бы обливала их кипятком.

– Я серьёзно, это просто возмутительно! – продолжила шипеть уже тише, ведь всё-таки лето, и у многих открыты окна. Просто… – на этом моменте меня поцеловали в шею, и дыхание сбилось, не давая нормально закончить фразу, – просто… ужасно. – Майоров, пользуясь заминкой, перешёл на губы, выцеловывая их расслабленно и влажно, пока у меня не начали дрожать колени. – Какой же ты мудак, – выдохнула я, пялясь на него расфокусированным взглядом.

Губ коснулась нервная усмешка. Я подумала, но очень вскользь, краем сознания, что он мне на нервы действует, и что это самодовольное выражение с его лица здорово было бы стереть. Об остальном я вообще не думала, когда прижимала его к стене, используя свою недюжинную бесовскую силу. Когда тянула вниз молнию на его толстовке, целовала ключицу сквозь майку, медленно опускаясь ниже.

«Что ты собираешься делать, Алёна?» – о-ох, как сладко было слышать эту зарождающуюся тревогу в голосе адского герцога.

«Ты же был за эту идею? Наслаждайся,» – с мстительной улыбкой посоветовала я, когда колени коснулись земли.

Вскинула голову, и мельком глянула на Майорова. У него в глазах читался тот же немой вопрос с лёгкой ноткой паники. Он знает, чертяка. Ну или, по крайней мере, очень сильно догадывается.

С издевательской ухмылочкой я потянула вниз резинку его штанов, нежно потёршись щекой приходящее в боевую готовность достоинство. О да, пошла движуха. Аккуратно ухватив зубами ткань его трусов, сдвинула её, чтоб не мешала. Секса ему, блять, под открытым небом в жизни не хватало. Я уверена на все триста, что никакая Леся Измайленко ему не отсасывала. По крайней мере, так.

Майоров рвано вздохнул, подтверждая мои догадки. Дьявольски смущается и дьявольски хочет попробовать. Я медлила поэтому, давая ему помучится насладиться предвкушением одновременно. Захватила губами головку, легонько пройдясь по ней языком, тут же выпустила, вслед за этим покрывая его россыпью мягких едва ощутимых поцелуев, давая понять: я гораздо больше могу, но не покажу тебе, потому что ты мудила и бесишь.

Дразнила его, горячие ласки перемежая с холодом, отстранялась то и дело, томно вздыхая.

Майоров не выдержал наконец, потянул меня наверх за локоть и довольно бесцеремонно вжал животом в шершавую стену дома. По его глубокому тяжёлому дыханию мне на ухо, по тому, как руки очертили линию бёдер и задрали майку, буквально обжигая – я поняла. Мы трахнемся прямо здесь. И это максимально позорно.

Но его прикосновения к рёбрам и груди, тянущее чувство внизу живота, заставляющее прикусывать нижнюю губу, чтобы не отключаться так сильно от реальности. Мрачное и вместе с тем приторно-приятное осознание. Меня сейчас довольно грязно поимеют. И мне хорошо. Мне, блять, хорошо.

– М-мх… – из груди вырвался прерывистый вздох, означавший капитуляцию.

И Майоров крайне превосходно это уловил, стягивая вниз уже мои штаны. Я оперлась на стену, подставляясь ему. Экзорцист вошёл одним сильным движением, мои ладони соскользнули с бетонной опоры, и я хрипло выдохнула, непроизвольно вжавшись щекой в стену.

По телу прошёлся мощный электрический импульс, оставляя за собой неслабую дрожь в коленях. Юра задал постоянный ритм. И у меня даже получилась вести себя тихо, ломая ногти о прохладный бетон. Но вот эти частые сладкие вздохи, влажные звуки поцелуев и секса – это всё недвусмысленно выдавало суть происходящего. Приличные люди такого не делают. Не улице, не под чужими окнами в Бирюлёво, не так спутанно, дёргано и неловко.

Боже, когда он целует ту выступающую косточку позвоночника, у меня сердце плавится.

Майоров вдруг замер, и я даже не сразу поняла, почему, но прежде, чем успела что-то спросить, он зажал мне ладонью рот. А потом я тоже услышала: чужие неторопливые шаги, немного шаркающие, по той самой дороге. Беда была в том, что мы оба заметили это слишком поздно, потому что поравнявшись с нами, ночной незнакомец остановился, вглядываясь и вслушиваясь. Заметил что-то подозрительное, будь он неладен, ночной патруль хренов.

«Что, спалились, извращуги?» – злорадно возликовал Баф с присущим только демону коварством.

Майоров дышал мне в щёку. Нас отделяли от ночного дядьки те самые окаянные кусты жасмина, но препятствие это было такое себе. Если решит-таки пойти сюда, будет действительно неловко.

– Чш-ш-ш… – успокаивающе прошептал Юра мне на ухо.

В венах бушевал адреналин. Почему это именно с нами должно было случиться? Хотя… Да что здесь вообще могло пойти, как надо? Будь я своей матерью, я бы от себя отреклась после такого.

Любитель побродить по ночам прокашлялся как следует и, наконец, всё тем же размеренным шаркающим шагом ушёл дальше по дорожке вдоль палисадника.

– Это пиздец, – эмоционально выдохнула я, когда он отдалился от нас на почтительное расстояние.

– Согласен, – Юра развернул меня лицом к себе и впился в губы.

Кажется, неожиданное палево нас только сильнее раззадорило, теперь сдерживаться было гораздо сложнее. Очень повезло, что меня буквально вжимали в стенку, это спасало нас от откровенного сползания на пол.

Пальцы дрожали, жгучие волны кайфа прокатывались до самых кончиков, заставляя запрокидывать голову назад, захлёбываясь густой июльской прохладой. Я подставлялась под поцелуи Майорова, время от времени покусывая его губы. Движение бёдрами учащались, дыхание – тоже.

Вдруг над нашими головами послышались явственные звуки открывающегося балкона, второй этаж. Я в смятении заглянула в пьяные тёмные глаза Майорова. Нас вряд ли видят, но слышат точно.

– Да плевать, – выдохнул он мне на ухо, не сбавляя темп.

«С ума сошёл,» – мелькнуло в сознании и погасло тут же. Пришлось закусить кулак. Наверное, и правда плевать. Всего за пару размашистых движений я уже была всё.

Мы всё-таки сползли вниз, судорожно пытаясь отдышаться. Наверху восхищённо заржали.

– С легким паром! – мужик, вышедший покурить посреди ночи, видимо, ничего поумнее не придумал. – Во молодежь отдыхает!

– Андрей, Андрей, ну почему ты так не делаешь! – донеслось обиженное из глубины квартиры. – Никакой страсти в тебе!

– Да Люба, ну я ж мусор вынес, какие ко мне претензии, – начал виновато бубнить несостоявшийся герой-любовник, уходя с балкона.

Обратно в квартиру мы поднимались в странном молчании, потому что всё произошедшее было одновременно и слишком охуенно, и слишком стыдно, чтобы об этом говорить.

Юля впустила нас в квартиру и придирчиво оглядела, опершись плечом о косяк. Наконец возмущённо цокнула языком, вычитывая с укором:

– Да как так можно!

Мы ссыкливо переглянулись. Помятые и лохматые, конечно, но неужели настолько явно видно невооружённым взглядом, как мы «развлекались» десять минут назад.

– Да… там просто… – неловко начала я, не совсем уверенная, что именно собираюсь сказать.

– Вы не зашли в круглосуточный магазин! – продолжила за мной Майоровская сестрёнка. – Бессовестные.

Юрец аж вывалился обратно на лестничную площадку, давясь истерическим хохотом.