Текст книги "Один-Один (СИ)"

Автор книги: Shelma-tyan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Азула всегда лучше.

Она знает на семнадцать приемов магии огня больше, хотя младше на два года. Зуко любит холодное оружие, Азула презирает «ножички» и демонстративно не прикасается к ним на занятиях.

Зуко, однажды заглянув на тренировку сестры, видит, как она разоружает голыми руками мастера клинка. Катана с громким вибрирующим звоном отлетает в каменную колонну.

Азула видит его, наследного принца, притаившегося в тени ее совершенства, и надменно поднимает брови. Она лучше него, и это вызов. Выйди сюда, и узнаешь… выйди и прочувствуй пропасть…

Зуко трусливо сбегает прочь.

Он ненавидит ее! Как он ее ненавидит. За то, что она лучше, всегда и во всем лучше.

На приеме по случаю его тринадцатилетия Азула самая красивая девочка. Красный шелк струится по фигуре, золото отражается в янтарных глазах. Все говорят, что в дочери Озая чувствуется стать Азулона, в честь которого она названа. Озай верно чувствовал, когда давал ей такое имя.

Имя Зуко выбрала мать. Это просто имя, которое ей нравилось. Азула, славная одним своим дедом, холодно улыбается комплиментам. Это его праздник! Его день рождения! Но даже здесь Азула лучше него!

Они никогда не сражаются против друг друга. Потому что Зуко проигрывает каждый раз. Это слишком унизительно для наследника престола, и Озай прекратил совместные тренировки, чтобы не пошли слухи о слабости его сына. Но они ползут, змеятся и множатся. Слухи, что Зуко и в подметки не годится своей младшей сестре. Лучшему магу огня подрастающего поколения.

Он ее ненавидит. Ненавидит, ненавидит, ненавидит!

Зуко предстоит первый в его жизни настоящий Агни Кай.

– Боишься? – спрашивает его Азула. «Да» было бы правдой, но Зуко знает, что она не стала бы бояться, значит, не станет и он.

– Нет!

– Врешь! – она алчно ловит в его глазах правду.

– Ничего я не боюсь! И тебя не боюсь!

Он отшвыривает стул и гневно выходит из-за стола.

– И тут врешь… – доноситься до него ехидный шепот.

Как он ее ненавидит!

За то, что она лучшая в магии огня, за то, что осталась при дворе, когда его с позором вышвырнули вон, за то, что даже в изгнании он слышит россказни о ее военных победах. За то, что она красива их статной фамильной красотой, а он на всю жизнь останется уродцем со шрамом.

– Не нужно, принц Зуко, – умиротворенно бормочет дядя Айро. – Не нужно так сердиться. Принцесса Азула все же ваша сестра.

Сестра? Она его боль! Она его мука! Она вечный укор и вечный недостижимый идеал. Смотри, что могло получиться из тебя, Зуко. Смотри, какая она умелая, ловкая и красивая. Быстрая и смертоносная, как молния, которую шутя покорила в тринадцать лет, как раз когда он получил свой шрам.

Ненависть разъедает что-то в его душе, сжирает медленно, но неотвратимо как ржавчина. Азула не его сестра, они не одной крови. Она просто лучший образец, полученный в одних и тех же условиях. Лучший… пока.

Погоня за Аватаром дает ему надежду. Слабую искорку веры в то, что, если он найдет его, если кинет этого старика к ногам отца он, наконец, станет лучше Азулы. Лучше!

Но потом она включается в погоню, и Зуко остается только скрипеть зубами от ярости. Даже эту надежду Азула пытается выхватить у него из-под носа.

«Ненавижу!» – в исступлении думает Зуко, вместе с командой Аватара посылая в сестру заряд огня. На мгновение он представляет, как изуродованное тело Азулы падает на спину. Камень сломал ребра, вода отсекла тонкую белую кисть, воздух подбрасывает тело вверх, и оно падает на землю с мерзким и восхитительным хрустом. Но лицо обожжено! Обязательно обожжено его огнем.

Взрыв сотрясает округу, Азула исчезает вместе с его страшным и пленительным видением.

Зуко хватается за голову, в искреннем сожалении склоняясь над раненным Айро.

Дядя пытается научить его жить в мире, но разве он на это способен? Разве он может носить эти мерзкие зеленые тряпки, когда его тело создано для красного шелка и холодного черного металла?

Нет, он не может быть чайных дел мастером, не может довольствоваться тихой мещанской жизнью. Возможно, он не лучший, но он рожден, чтобы быть Хозяином Огня. Чтобы сидеть там, на возвышении, среди пылающего масла в чашах. Создан, чтобы носить тяжелый золотой знак в волосах. Он рожден для этого.

Тихим вечером в Ба Синг Се, лежа в своей скромной постели, он закрывает глаза и чувствует холод драгоценного мрамора и запах металла, слышит шорох древних гобеленов. Ощущает гремучую смесь – дыхание моря и мерный кипящий гул вулкана под земной толщей.

Его страна. Страна Огня.

Он видит себя там – на возвышении трона. Видит свои одежды с богатой красно-золотой отделкой. И ее он видит тоже. Жалкую, коленопреклоненную перед его величием.

Азулу.

Он спускается с трона и подходит к принцессе. Рывком поднимает на ноги.

Он дергает завязки парадных доспехов подмышками, слева… справа…

Она смотрит на него с ужасом. Она его боится.

Он снимает наплечники и швыряет их на пол. Метал глухо ударяется о мрамор.

Он грубо расстегивает крепления на плечах и с наслаждением стаскивает панцирь. Он улыбается так, как никогда в жизни.

Азула молчит, прикусив губу и, кажется, давит слезы.

Зуко двумя руками хватает шелк рубашки на плече и, наслаждаясь силой и вседозволенностью, рвет ткань от плеча до пояса.

Азула, всхлипнув, падает на колени, стараясь прикрыть наготу.

Ах, как же это правильно – она на коленях перед ним. Зуко почти нежно касается ее волос, гладит прохладные пряди и осторожно снимает золотую заколку со знаком огня.

Он показывает ее Азуле. Она смотрит на него снизу вверх, ее прекрасное лицо залито слезами, крохотные ладошки сжимают на груди порванную рубашку. Слезы падают и падают на его ладонь, нахально держащую отнятый знак огня перед ее лицом.

Да-а…

Зуко с трудом приходит в себя. Голова шумит, в теле легкость и тяжесть одновременно. Он лежит в своей постели в чайном доме в Ба Синг Се. В его руке вовсе не знак огня, его рука сжимает его член, а влага – совсем не слезы Азулы…

Они встречаются во дворце царя Земли.

– Ты нужен мне, Зуко – говорит лучшая из лучших.

Но стоя рядом с троном, на котором небрежно восседает Азула, Зуко все понимает. Их двое, а трон всегда один.

Он возвращается на родину. Его задаривают почестями как убийцу Аватара. Почестями за кость, которую Азула швырнула ему как отличившемуся на охоте псу.

Когда Азула говорит, Зуко представляет, как его сильная рука смыкается на ее тонкой белой шее. Ему сладко думать о своем физическом превосходстве. Она вдвое лучше его в магии, но слабее его хоть в чем-то. Она девушка, и иногда Зуко позволяет себе поймать ее руку и с силой отвести в сторону. Азула лишь поднимает брови. «Потешься», – говорит ее взгляд. Она не воспринимает его всерьез. Напрасно.

Озай никогда не сделает его наследником, а значит, Озай не должен оставаться Хозяином Огня. Зуко никогда не станет таким гениальным тактиком как Азула, а значит, страна Огня не должна продолжать войну.

Эра мира и добра – вот время, в которое может править Зуко. Так почему бы не достичь ее? К тому же в этом у него найдутся могущественные союзники.

Из команды Аватара Катара не сдается дольше всех. Однако и ее удается убедить. Он ведь искренне желает победы Аватара, а что это подразумевает для него лично – разве так уж важно? Смерть отца не трогает его, а с Азулой он разберется сам. О, да. С ней не должен сражаться кто-то другой. Она его. От мыслей о поражении Азулы возбуждение разрядами жалит тело, и Зуко кажется, что он смог бы создать молнию. Однако она не выходит у него, как он ни старается.

Он прилетает во дворец как раз вовремя. Зуко видит отчаяние на самом дне ее глаз. Что-то неправильно, что-то неправильно… и он этим воспользуется.

Они бьются в море огня, и это прекрасно. Вдвойне прекрасней, чем он видел в своих снах. Потому что сегодня Азула проиграет наяву.

Но вдруг она посылает молнию не в него, а в Катару. Она вмешивает в его идеальную фантазию чуждый элемент, и Зуко в ярости встает на защиту. Нет, моя! Вся твоя сила моя и ничья больше! Сегодня он не может проиграть!

Но что-то идет не так. Молния жалит его тело не так как было с Озаем. Боль, боль, боль! Будь ты проклята, Азула!

Катара лечит его, Азула изрыгает огонь, закованная в цепи.

Чертова Катара, чертова Азула, что так и осталась непобежденной им.

Несколько лет спустя целитель в сумасшедшем доме подобострастно склоняется перед ним и бормочет что-то невнятное.

– Сонное зелье, мой лорд, при длительном применении крайне опасно…

– Как и моя сестра, – отрезает Зуко, мельком глянув в окошко палаты. Затянутая в смирительную рубашку, босая и растрепанная, Азула спит на кровати.

– Нужно провести курс реабилитации, и тогда, возможно…

– Я не стану рисковать жизнями ради призрачного шанса, – холодно отрезает Хозяин Огня. – Продолжайте колоть ей препарат.

– Но мой лорд…

– Это все. Сегодня я сделаю ей укол сам.

Целитель сгибается в поклоне и отдает ему поднос со шприцем, перекисью и несколькими ватными тампонами. Шприц наполнен темно-зеленой жидкость на девять крохотных отметок. Девять.

Зуко заходит в палату и запирает за собой дверь. Снаружи закрывается окошечко, поворачивается ключ в замке, оставляя его наедине с пациенткой.

Одна из прекрасных черт вышколенных слуг и чиновников Страны Огня – молчание. Они будут молчать обо всем, что может скомпрометировать Хозяина Огня или бросить тень на его семью. Они будут молчать о том, что «Миротворец Зуко» держит неугодную сестрицу под зельями, делающими ее похожей то на овощ, то на сумасшедшую. Они будут молчать о том, что иногда он приходит и запирается в ее палате со шприцем, наполненным сонным зельем. Они будут молчать и обо всем остальном. Будут, если хотят сохранить головы. Зуко гораздо больше похож на своего отца, чем ему казалось в детстве. А Азула… кажется, повзрослев, она растеряла всю стать Азулона и все больше походит на слабую, женственную Урсу.

– А-зу-ла! – нежно зовет Зуко, подходя к постели. Он ставит поднос со шприцем на тумбочку и садится рядом с ее босыми ногами.

Ступни шершавые на ощупь: это не дворец огня, и никто здесь не заботиться о красоте и ухоженности принцессы. Он даже в бани ее не пускает – это слишком опасно. Однажды он предложил ей мыться под его личным наблюдением, но Азула отказалась, надеясь его задеть. Наивная сестренка. Если он захочет, она будет мыться у него на глазах, слово жалкая рабыня.

Зуко мягко сжимает исхудавшую щиколотку, властно скользит рукой по ноге до колена и останавливается, оглаживая острую косточку.

– Проснись, так неинтересно, – усмехается он, рывком разводит ее ноги. Азула, вздрогнув, просыпается.

Только этот еще полусонный неосознанный страх у него и получается вытянуть. Как только Азула просыпается, по ее лицу ползет наглая ухмылка.

– А, Зузу. Соскучился? – она говорит нагло и презрительно, но Зуко улыбается. Ах, эта бравада. Она заводит его сильнее, чем самые изысканные ласки лучших куртизанок. Сильнее, чем любовь и нежность его жены. Сильнее, чем что бы то ни было.

– О, да… – шепчет он и властно притягивает ее к себе, держа за щиколотки. В смирительной рубашке Азула похожа на куколку насекомого. Спеленутая, словно младенец, и такая же беспомощная.

– Зуко, сколько же ты будешь таскаться ко мне, словно нищий к проститутке? Тебе еще не надоело?

– Пока нет… – он подтягивает ее тонкую ножку себе на плечо и горячо целует косточку на щиколотке. Азула, самая лучшая… самая жалкая… Зуко счастливо улыбается. – Тебе ведь нравится, милая. Разве я могу оставить тебя совсем одну? – глумится он с наслаждением.

– Ты грязный извращенец, Зуко. – с улыбкой, почти напевно говорит Азула.

– Разве это плохо – любить свою сестру? – Зуко, усмехнувшись, тянется рукой к ее промежности, скрытой шароварами. Азула в ярости пинает его ногой в грудь. Пытается обжечь его магией, но она слабая, истощенная и связанная, а он на пике сил.

Одним движением Зуко переворачивает ее на живот, придавливает к койке и утыкает лицом в подушку.

Азула визжит, рвется в своих путах и кричит, как самая настоящая бесноватая.

Никто не узнает. Даже если кто-то будет стоять под дверью, даже если он услышит… то он не услышит. Это власть, и Зуко она нравится.

Азула от нехватки воздуха затихает, и Зуко, быстро схватив шприц, делает ей укол в шею. Четыре деления из девяти.

Это опасно, но как от этого отказаться?

При уколе на девять делений Азула становится невосприимчивой. Она спит или отключается, ни на что не реагирует. В первый раз, когда Зуко остался с ней наедине, он сделала ей полный укол. А потом решил снять с нее смирительную рубашку, что бы посмотреть, в каком состоянии находится его сестричка.

Тугие ремни оставили на белой коже глубокие красные следы. Он хотел просто растереть их, просто согнать эти следы… На руках, на животе, на спине, на пояснице.

Он здорово испугался тогда, когда впервые воровато зашнуровывал завязки своих штанов. Испугался того, что сделал и испугался того, насколько ему это понравилось.

При уколе на восемь или семь делений из девяти, Азула слабо понимает, что происходит, пытается оттолкнуть его непослушными руками или отворачивается от поцелуев. Но и только.

При шести делениях ее тело начинает отвечать на ласки. Она течет и постыдно по-сучьи подставляется. От этого Зуко в первый раз получил особое скотское удовольствие. И никогда он уже не поднимал дозу выше шести делений. Видеть, как это тело изгибается под ним, слышать быстрое дыхание, чувствовать жар и влагу между ее ног – от этого невозможно отказаться.

При пяти делениях Азула слабо, но ощутимо сопротивляется или осознанно сдается и наслаждается, а потом слабо сопротивляется, пытаясь изгадить ему удовольствие. Она даже смеется иногда.

Зуко хочет нащупать ту грань, на которой она кончит. Ему очень хочется этого, словно довести Азулу до оргазма значит ткнуть лицом в нечистоты. Унизить, растоптать, уничтожить. Он ее ненавидит, ненавидит больше, чем кого бы то ни было и поэтому не может оставить, не может расстаться. Никто не заставляет его кровь гореть так, как Азула. А-зу-ла!

Четыре из девяти. Что, если это слишком мало? Что, если на этой грани она сможет создать молнию? Он так близко, ударить его разрядом ничего не стоит, а Азула всегда умела мастерски искрить электричеством. Но он готов рискнуть.

Зуко жадно целует ее в шею, усаживает ее, вялую и покорную, к себе на колени, прижимая спиной.

Хрупкая, безвольная принцесса откидывает голову ему на плечо.

– Ублюдок… – шепчет она едва слышно. Зуко усмехается.

– Разве? Я рожден в законном браке. Сын Урсы и Хозяина Огня Озая, – шепчет Зуко в маленькое бледное ушко и до крови прикусывает его. Азула вздрагивает от боли, Зуко толкает ее в спину, бросая на постель.

– Ах, Зуко, еще… – смеется Азула. Иногда она дразнит его, шепчет пошлости и подбадривает, а когда он совсем теряет голову, отчаянным усилием выворачивается из-под него на последних секундах перед оргазмом. Смеется.

И стонет, когда он снова входит, отвесив ей звонкую пощечину.

Зуко торопливо расстегивает ремни смирительной рубашки, выпутывает руки Азулы из рукавов и стягивает рубашку через голову, отбрасывая прочь.

Он лапает ее. По-другому и не сказать. Эти прикосновения нужны скорее для того, чтобы причинить боль и унизить, чем чтобы приласкать.

Зуко стаскивает топ, шаровары и белье. Азула вяло пытается пнуть его, но движение слишком медленное.

– Что же ты замолчала? – подзуживает он Азулу, перевернув ее на спину и разводя ноги.

– Наслаждаюсь моментом, – улыбается Азула, сонно прикрыв глаза.

– О, умница, – ухмыляется Зуко и властно проводит рукой между ее ног.

Если он целует ее грудь, она вцепляется пальцами ему в волосы и дергает что есть силы. Если он привязывает руки, она становится вяло безучастной и журит, что ей скучно. Поэтому Зуко не привязывает ее. Ему нравится все, что Азула делает. Все, что говорит, все, что пытается сделать. Потому что в конце, когда он, в последний раз толкнувшись, кончает в нее, он чувствует себя победителем. Чувствует себя выше, главнее, лучше Азулы.

Когда он смотрит, как она лежит, измученная его грубыми ласками, с кровоподтеками синяков на руках и лице, с постыдными следами семени на теле, он знает: он победил. Победил ее во всех играх, которые они вели. Ну и что, что она лучший маг? Он Хозяин Огня, а она пленница, которую он имеет по своей прихоти. И что, что она такая умная? Разве она смогла выбраться из этой темницы?

В этот раз Азула откликается на ласки особенно жарко. Четыре из девяти – запоминает Зуко, когда она страстно отвечает всем телом на каждый толчок, когда стонет, выгибаясь навстречу и шепчет: «еще…».

Она кончает под ним с томной сладкой судорогой, и Зуко, счастливый и довольный, кончает следом. Он валится на Азулу, пытаясь успокоить дыхание. Три вдоха в унисон на ее горячей груди… И вдруг она выворачивается из-под него с ловкостью змеи. Зуко пытается поймать ее, но в следующую секунду она обвивает его голыми ногами и колет в шею то, что осталось в шприце.

Выскользнув из-под обмякшего Зуко, Алуза нависает сверху.

– Пять из девяти, Зузу. – шепчет она ему в ухо и зло кусает так же, как он ее. Зуко слышит, как под зубами щелкает хрящик.

Тело охватывает нега, руки и ноги становятся неподъемно тяжелыми. Зуко кажется, что сейчас он утонет в постели, как в воде, провалится вниз в жаркие простыни и задохнется.

– Как тебе ощущения, Зуко? – Азула бесстыдно устраивается на нем верхом, абсолютно голая и самодовольная. – Здорово, правда? Твоя беда, братец, как всегда в том, что ты заигрался. Оставил шприц так близко. Посмотри… – Азула тянется к тумбочке и показывает, насколько близко она стоит. Всего лишь отклониться и протянуть руку. – Как неосторожно, Зуко. Ай-ай-ай! – Азула журит его, покачивая тонким белым пальчиком. А потом наклоняется и властно целует в губы. Зуко, вялый и одурманенный, слабо отвечает. Он смотрит на нее снизу вверх и ненавидит. Ненавидит и восхищается. В мире нет больше такой женщины. Разве можно с ней расстаться?

– Подумать только, использовать Аватара, чтобы стать Хозяином Огня. Зуко, я восхищена твоей изобретательностью. Это был сильный ход. И дядя Айро, он все еще думает, что ты посланник мира? Очень неплохая игра, братец. Неплохо для такого дилетанта как ты. Итак, – Азула ложится на него сверху, устраивает подбородок на сложенных руках и заглядывает ему в глаза. Ее грудь прижимается к его, и в паху слабо пульсирует возбуждение. – Как поступить? Через час меня отпустит полностью, я постучу в эту дверь, ее откроют, я убью того, кто войдет, молнией и сбегу. А завтра я буду во дворце, на церемонии назначения меня новым Хозяином Огня. Про твою смерть я совру что-нибудь героическое, но пущу несколько слухов. О, очень мерзких слухов, Зуко. Твоя дочурка, естественно, отправится прямиком за тобой в могилу. Возможно, и твоя жена – посмотрим, как она будет себя вести: умно или не очень.

Зуко с трудом поднимает руки и оглаживает ее бока, чувственно проходясь от ягодиц до плеч.

– Не убьешь ты меня, – едва ворочая языком, говорит он.

– Почему же? – усмехается Азула.

– Тебе будет ужасно скучно.

Азула смеется, подтягивается и целует его.

– Ты неподражаем, Зуко. Болван из болванов, но самоуверенности хоть отбавляй.

– Я заберу тебя во дворец… – мечтательно шепчет Зуко.

– Нет, милый, это я, может быть, заберу тебя во дворец, если захочу.

Зуко смотрит как она, поднявшись, одевается. Ее движения еще слегка неточные, но по сравнению с ним, мешком валяющимся на постели, она вполне бодра.

Азула склоняется над ним, ворошит волосы и вытаскивает из них заколку.

– В одном ты прав, Зуко, – оворит Азула, наспех закалывая волосы золотой заколкой со знаком огня. – Я тебя не убью. Сегодня.

Она оставляет его как есть – голого и беспомощного на смятой постели.

Зуко не может повернуть голову, но слышит, как она стучит в дверь, как та открывается и раздаются звуки короткой борьбы.

– Очень удачно, – говорит Азула и через мгновение Зуко чувствует еще один укол в шею. – Вы будете держать его под препаратами до моих дальнейших распоряжений. Никому ни слова, я пришлю указания позже.

– Д-да, принцесса, – дрожащий голос целителя раздается в палате.

– Если кто-то узнает об этом, я убью вашу семью, всех до единого, а потом закопаю вас заживо с их трупами. Это ясно?

– Ах… О, Боги, умоляю вас, я никому не скажу.

– Лучше бы это было так.

Азула склоняется над ним и Зуко чувствует еще одно прикосновение к губам.

– Что ж, думаю, что это один – один, Зузу. – шепчет Азула с улыбкой. – Твой ход.

Она выходит. Дверь закрывается, в замке поворачивается ключ.

Зуко засыпает в тишине.