Текст книги "Сказание об Оками 2 (СИ)"

Автор книги: Seva Soth

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Эй, волк-сан! Твои дети живы! – заорала я заранее, до того, как огромный зверь приблизился. Сколько же ему мяса нужно для пропитания? Да ему целые стада нужно скармливать. Ответом может быть только чакра, снижающая естественные энергетические потребности организма. То есть волчок живет не тем, что кого-то за бочок цапает, а на солнечных батарейках существует? Шерсть у него слегка зеленью отливает. Не признак ли это фотосинтеза?

– Волк! Волк-сан! Живы твои волчата! А ублюдков, которые их мать убили, мы на куски порезали! – настойчиво продолжала я выкрикивать до тех пор, пока хищник не замедлился, не прекратил свой спринт. Вроде как и десяток метров между нами дистанция, но что-то мне подсказывает, что это ему на один прыжок.

– Ты забрала их, маленькая самка! Я чувствую на тебе их запах! Отдай! – прорычал мохнатый ужас. Очень странно он говорит. Не открывает рот, двигая челюстями, подобно людям, а именно рычит слова. Но при этом вполне членораздельно, хотя и вызывает непроизвольное желание опорожнить мочевой пузырь. Ладно, главное, что он разумен. Не зря же первым было испытание дипломатии.

Глава 24

2.24

– Я могу отдать тебе твоих детей, волк-сан, но с тобой они умрут! У них ведь больше нет матери, которая их выходит. Я попросила спасти их человека, который разбирается в щенках! – я непроизвольно говорила погромче, буквально орала каждую реплику, как будто ожидала что раз он настолько большой, то и слова до него должны долетать хуже, как на второй этаж. Он бы в ту пещеру с волчицей и не поместился бы. Интересно, как они с таким разбегом в габаритах вообще детишек с его волчицей заделали. Хотя нет, не очень интересно. В принципе, у собак вязка между громадным собакомедведем и какой-нибудь карманной породой вполне себе реальна, несмотря на разницу в размерах.

– Громкая маленькая самка, говори тише, – прорычал волк, он вроде как несколько успокоился и не готов броситься на меня в любой миг. – У нас, волков, отличный слух. Кому ты отдала моих детей?! Вы, человеки, не способны позаботиться о волчатах.

– Инузука! Ты слышал про Инузука, волк-сан? Они занимаются собаками, но их псы явно потомки волков.

– Слабаки, которые решили жить вместе с людьми! – фыркнул мой необычный собеседник. Да так фыркнул, что мелкие камушки у него перед мордой в стороны разлетелись. Интересно, а домики, построенные поросятами он сдувать способен? Вообще, сам факт того, что я вот так вот стою и разговариваю с невозможно крупным разумным животным должен меня вымораживать. Но спасибо попугаям, я уже внутренне приняла, что такое реально. Механику происходящего для себя пока что не прояснила, но на стадии уже прочно обосновалась.

– Волк-сан, а как тебя зовут? – задала я вопрос, просто чтобы занять паузу в разговоре. Ну и чтобы узнать немного больше о собеседнике.

– Имя этого волка Китакадзе. Ты что же, не боишься меня, маленькая самка?

– Перед тобой Оками-химе, разрушительница деревень, убийца самураев, королева Узушио, знаешь ли. Зачем мне бояться того, кто слабее меня, Китакадзе-сан? – волки, они дофига иерархичные животные. И наличие сложного разума не должно отменить эту черту характера. Не докажешь волчаре кто тут альфа – забудь про то, чтобы сделать его своим призывом. Конечно, эти все мои размышления – сплошное дилетантство. Микс из обрывочных генетических воспоминаний, информации, которой нахваталась в академии, и наблюдения за Норихиро-сенсеем. Наверняка что-то очень важное упускаю. К примеру, у самцов и самок в волчьей стае вроде как идет отдельная иерархия. Но тут мы вообще разных видов, не уверена, что этот аспект, завязанный на размножение вообще должен играть.

– Не слишком ли ты мала для таких громких заявлений, крошечная самка?

– Оками-химе. Называй меня так. Я сильна не своими размерами, знаешь ли. У людей сила измеряется иначе, не как у волков. Видишь, со мной два человека из моей стаи, они крупнее меня, но я главная. Потому что я сильная, – вообще, чистый блеф. Ну, то есть я могла бы больно ужалить эту гору мяса, порезать, глушануть ультразвуком, сгенерировать яркую вспышку и удалить по глазам. Но начнись бой, он тупо прыгнет и задавит меня массой, проигнорировав входящий урон. И это еще неизвестно, владеет ли он техниками. Бро рассказывал, что некоторые призывные звери настоящим шиноби в плане использования чакры не уступают. Обезьяна дедули Хирузена, например.

– Оками-химе, – рыкнул, как плюнул собеседник. – Какие волки признали тебя своей принцессой? Тебя, человека?

– Может, я родилась человеком, но душа у меня волчья, Китакадзе-сан. Давай дружить, – как-то с одной стороны по-детски прозвучало, с другой – лишний пафос, но лучшей формулировки не нашла. Не “подчинись” же мне ему говорить. А имя у него, к слову, означает “Северный ветер”. Прям подходит.

– Если мы подружимся, – продолжила я вещать, – ты сможешь воспитывать своих детей. Приглядывать за тем, чтобы люди из Инузука обращались с ними как с настоящими волками, а не каким-то комнатными собачками. Они не должны, они понимают отличие волка от собаки, но всегда лучше знать, чем не знать, что там на самом деле.

– Ты предлагаешь мне заключить контракт, Оками-химе, – понял гигантский волк. – У моей бывшей стаи уже был контракт с человеком, с сильным человеком, который погиб. Теперь у меня нет ни контракта, ни стаи.

– У тебя есть щенки, Китакадзе-сан. И я не тот человек, что может погибнуть. Смерть – это всего лишь чей-то призыв, она не главная, я главная, – и подбородок высокомерно вздернуть, подражая фотке Узумаки Мито.

Почему я вообще надеюсь, что сейчас что-то получится? Во-первых, призывные звери не просто так контракты подписывают, чтобы шиноби их дергали по поводу и без повода. Я так думаю, подобные контракты выгодны обеим сторонам, помогают животным сохранять свой разум. Не представляю конкретного механизма, но при всех отличиях слишком много в этих волках и попугаях людского.

Во-вторых, есть повод считать, что само наличие тут волков – подстава от Ооноки-самы, который мог быть уверен, что я с ними встречусь. Его шаг навстречу к взаимовыгодным отношениям. Что ему вообще от меня надо, что так обхаживает? Так Узушио же. Остров в стратегически важном месте, хоть от Страны Земли и далековато. А я, как якобы реинкарнация Мито, на него права заявила. Ну или старому хрену нужно разрушить парочку деревень, а он верит в то, что такая техника у меня есть. Шучу, конечно.

– Я согласен на контракт, но мои дети, когда окрепнут, вернутся ко мне в стаю, – как-то чересчур легко согласился волк.

– Если они сами того захотят, – уточнила я. В душе не представляю, почему волчата могут захотеть или не захотеть под бочок к своему бате. Но если они будут в стае, то контракт распространяется еще и на них, что мне только выгоднее.

– Надеюсь, у контракта не будет всяких глупых пунктов вроде наличия цветных волос, – пробурчала я себе под нос. А Китакадзе-сан услышал.

– Конечно нет, Оками-химе. Только разумные пункты. Тебе будет нужен хвост, – в голове мигом пролетел калейдоскоп специфических образов, которые были бы уместны в книжках Джирайи и прервался он только смехом со стороны Фумито. Братишка откровенно ржал, а затем и волчара к нему примкнул. И как он может смеяться, когда только что своей жены лишился, и едва детишек не потерял? Защитная реакция организма? Или для волка самка не кто-то ценный, по ком стоит горевать? Или сама концепция скорби для них что-то неприменимое? Не надо забывать, что несмотря на членораздельную речь передо мной ни разу не человек.

– То есть хвост все же не нужен? – осторожно уточнила я.

– Только если на голове, но не обязательно, – сквозь смех выдавил мой будущий призыв.

Далее пришло время составления контракта. Читать Китакадзе-сан, несмотря на острый ум, не умел, но помнил свой предыдущий договор наизусть. Продиктовал его мне, а я повторила у себя на левой руке, начиная с плеча, очень убористым текстом, используя чернила от блокирующих иероглифов, а в конце вырезала подпись. Возможности сжульничать, на самом-то деле, никакой. Тут не нотариальная контора и в суд за неустойкой при нарушении договора никто не пойдет. Больше джентльменское соглашение, при условии, что девочку и гигантского волка можно считать джентльменами. Вся суть в том, что мы друг друга уважаем, я периодически контрактора призываю, но не наглею, не буду звать его в ситуации, когда он гарантированно погибнет и вообще отношусь к нему как к товарищу, а не питомцу.

Скреплять договор полагалось кровью. Порезала себе ладонь на той той же левой и разрешила лохматому ее лизнуть. Всё. Готово. В тот миг, когда призывный зверь попробовал мою кровь, я ощутила что-то. Рациональным разумом технократа не сформулировать, что. Вот как братишка не мог про свой интуитивно прочувствованный момент объяснить, так и я не скажу, что поменялось. Наверное, ничего, сплошная психосоматика.

– Я призову тебя с той стороны гор, когда смогу показать щенков, – пообещала я волку. Он, насколько я поняла, тут жить остается, в Долине Судьбы. И ни в какое другое место не телепортируется. При отмене призыва будет сюда возвращаться. То есть долина поиска камней станет одним из мистических мест, где обитают разумные звери. Не с этой ли целью стаю вообще сюда подселили? Слишком мало про обиталища призывных животных знаю. Надо будет и волка и попугая расспросить. Договор с птицами у меня, кстати, действует, или я его, подписав соглашение с волком, пролюбила?

– Кибацуки и Ямакуро. Так их зовут. Передай им, Оками-химе, – Клыкастая Луна и Горный Черный. Вот что их имена означают. Я не особо щеночков разглядела, но вроде как ни один из них не черного цвета. А зубастый батяня их и вовсе не видел. Хотя, сам он вон какой густо-черной масти. Наверняка решил, что детишки в него пошли. Пусть будет. Имена совсем не обязательно должны отражать какие-то внешние признаки. Вот имя Пинь, к примеру, совсем не обязано быть пророческим.

– Хорошо. Я передам им, разберусь, кто из них кто. А сейчас попрошу уйти от входа, а то другие участники экзамена тебя боятся. Нет, есть их не надо. Конкретно эти нормальные ребята.

И правда, Китакадзе перегородил все пути к выходу с полигона и подошедшая к моменту окончания обсуждения договора команда Анко не знала, как поступить. Приближаться к зверю они стремались. Так что, когда зверь в несколько крупных прыжков удалился, генины Листа вздохнули с облегчением.

Ко мне подошел Хьюга Хатиро и вручил недостающий нам камушек. Готово! Мудацкий экзамен сдан. Ну, этот его этап. Выглядит бледноглазый, к слову, не очень. Как будто на последнем издыхании, истощенный донельзя.

– Эт что с ним? – спросила я у Анко, кивнув в сторону Хатиро.

– Устал. Этот его Бьякуган много сил и чакры отнимает. А он еще и для вас камень искал. Ты теперь нам должна.

– Да без базара, знаешь ли. С Хатиро и рассчитаюсь.

– Да что с ним рассчитываться-то? Он сладкое не любит. Давай со мной!

Так, с ничего не значащей беседой о несуществующих долгах мы почти и вышли. Я, дура, совсем бдительность утратила, перестала мониторить окружение эхолокацией. И потому, когда перед самым выходом из невидимости проявился шиноби водопада, для меня это стало сюрпризом.

– Бум! – сказал такинин, до которого оставалось всего несколько шагов и взорвался, разлетевшись на сотни ледяных осколков, направленных преимущественно на меня. Клон! Мудацкий клон-камикадзе! Прекрасная проводимость нервной системы позволила мне среагировать хоть как-то. Упасть на землю и дернуть Анко за ногу, чтобы та тоже упала. Мало! Сделанного мной оказалось очень мало.

Пяток ледышек вонзились мне в многострадальный живот. Парочка прошлась по груди, рассекая кожу и мышцы до самых ребер, но не в силах пробить защитный каркас, одна острая сосулька вонзилась мне в шею и только чудесным везением не перебила сонную артерию. Еще одна оставила длинную очень кровящую рану на лбу, залившую мне кровью оба глаз. Еще чуть-чуть ниже и лишилась бы зрения. Ублюдки. А я дура! Ведь видела же только пять трупов такининов из шести. И чего подумала, что шестой где-то сам скопытился?

Падение может быть и спасло мне жизнь, но здорово испортило обзор и потому я утратила контроль за ситуацией. Эхолокация! Где враг? А его нет. Рядом знакомые силуэты. Меня еще и контузило? Почему я не слышу голоса? Только ощущаю тепло в области шеи и живота. Там, где самые опасные ранения.

Меня кто-то на руки поднял и тащит. Вижу, кто. Залитая кровью рыжая морда. Фумито. Придурок! Кто же так раненых в живот переносит?! Ты, братишка, у меня с медицинских курсов при госпитале вылезать не будешь. Какое-то странное давление. Я и так все вижу в алом свете, а тут к нему лиловые оттенки добавили. А, это меня через барьер тащат.

Нет, что-то со мной не так. Мысли чересчур путаются. Не в первый раз я уже чем-то острым в пузико получаю. И сейчас я как-то неадекватно среагировала. Да я даже остановкой кровотечения не занялась, хотя это для меня уже почти инстинктивная реакция на любые порезы. Что со мной не так? Почему я слышу происходящее как в тумане и не узнаю голоса. У меня что, повреждение мозга? Контузия? Нет-нет, иначе всё. Как же я сразу не поняла. Яд.

– Яд! Лед отравлен! – постаралась я прокричать. Получилось какое-то невнятное бульканье. А вы попробуйте проораться, когда вам горло острой сосулькой проткнули.Трахеотомия, блин. Начала проговаривать “Яд” и “Отрава” одними губами. Кто-то тут читает по губам? Пёсик точно должен уметь. Собой я попыталась заняться сразу, как что-то сообразила. Все слишком в тумане, чтобы действия стали адекватными, но обеспечить энергетической подпиткой печень и сосредоточиться на ее регенерации мне ума и сейчас хватило. Ага, ума. Пора прекращать считать себя самой умной. Или вообще умной. Так тупо подставилась.

Потянулась к фальшивой печати бьякуго на лбу и начала переделывать ее в иероглиф “Отрава”, который я, к своему удивлению, хорошо помню. Писать длинное слово слоговой азбукой было бы непозволительно долго. Так вот зачем нужны иероглифы! А я ведь сейчас больше не для себя стараюсь. Там рядом мои друзья были, по всем могло прилететь. Или почти друзья. Не уверена насчет Джики, Хьюги и забыла, как зовут очкарика номер два. Наш фарфоровый, а их глиняный. Мысли путаются. Потом вспомню.

Кажется, я все-таки отрубилась. Иначе как бы я могла телепортироваться из предгорий рядом с ублюдской долиной поиска камней на койку госпиталя. Козырная прям палата, индивидуальная. Просторная, светлая, с большим окном, из которого открывается шикарный вид на заснеженные пики. Меня помыли, переодели в больничное, перевязали, воткнули в вену на правой руке иглу капельницы. Организм рапортует о том, как ему хреновато вспышками боли отовсюду. Так-то боль полезная. Показывает, где самые проблемные места, в которые надо направить энергию для усиления регенерации. Только энергии в резервуаре на донышке. Будем исправлять. Сильнее всего шея болит. Вот все энергетические остатки туда и отправлю. А то не петь мне арии своим прекрасным голоском, испортится. В самой плохой ситуации вообще немой останусь. Не, глупости, ирьенины – они буквально чудеса творят. Да и я свой организм латать умею.

Лежу, скучаю, регенерирую. В целом не так плохо все, в сравнении с альтернативой. Хотела доктора позвать, чтобы рассказал, что со мной с точки зрения официальной медицины и не смогла ни слова выговорить. Не зря шея нехорошие сигналы посылает. Походу, голосовые связки все-таки повреждены, да, точно, именно об этом понимание собственного организма мне и говорит. Промелькнула глупая мысль, что Джики специально мне их попортил, когда помощь оказывал, чтобы поменьше рот открывала и вообще вела себя потише. Дурь, конечно, которая только в мою тупую голову и могла придти. Буду теперь общаться при помощи иероглифа на лбу! Сейчас там у меня написано “Яд”. Подумала и изменила на “Волк”, то есть “Оками”. Ну а что? Косметикой я не пользуюсь, одежду выбираю исключительно практичную. Татуировки – мой единственный вариант свою индивидуальность подчеркивать.

В дверь палаты постучали. Придурки! Как я им отвечу, не имея возможности подать голос? Постучала в ответ, просто по стене. У шиноби есть своя сигнальная азбука, рассчитанная в том числе и на стуки, вот ей и отбила “В проходе чисто”. Как отстучать вежливое “входите” я не знаю.

В палату ввалился Фумито. Фууух, живой. Как камень с души свалился. За братишку я переживала сильнее, чем за саму себя. Словил бы ядовитый осколок и скопытился. Но нет, живой и красивый, в парадное кимоно оделся. И на лице вон выражение облегчения от того, что я в себя пришла.

Глава 25

2.25

Братишка взял стул для посетителей, подсел к моей койке и начал делиться новостями. Их оказалось немало. Я попыталась хоть что-то да сказать, но пока только губами шевелила. Не получилось диалога. Но хоть руку ему сжала.

– Мы стали третьей командой, кто закончил экзамен. Первые две от Скрытого Камня. Я думаю, что они жульничали, химе! Как можно было найти спрятанные камни быстрее, чем Хьюга с бьякуганом? Да, точно, команда Анко-тян стала четвертой, пятой еще одна команда от Ивы. Да, еще про команду Анко, Хатиро-кун сильно пострадал. Ему эта гадость, ну эти ядовитые кристаллы, в левый глаз угодила, неизвестно, сможет ли он в следующем этапе участвовать. Там будут сражения на арене, а он на больничной койке и без одного глаза. Ты, Оками, тоже в госпитале, но я-то знаю, как быстро ты выздоравливаешь. Прям как настоящая Узумаки.

Вот же гадство, реально жалко пацанчика. Подгадил ему мудила джашинитский. Им, Хьюгам, любой урон зрению катастрофа. Не знаю, как их извращенские глаза там устроены. Но наверняка один глаз будет не так эффективен, как два полноценных.

– Анко-тян говорит, что Хатиро-кун все равно будет участвовать, чтобы команду не подвести, но сразу сдастся, на первых секундах поединка, – продолжал свой монолог Фумито. Да как же уже задрало молчать! Мне нужны бумага и карандаш. Хоть какая-то коммуникация будет. Показала жестами, что мне нужно. Братик у меня умный, почти сразу сообразил. Тут же набросала записку с распоряжениями и вопросами. Капитан команды я или нет?

“Ты цел? Ядом не задело? Остальные целы?

Анко своди в кондитерскую и накорми сладостями.

Инузуке-сенсею скажи, что волчат зовут Кибацуки и Ямакуро. Да ты слышал весь разговор с Китакадзе, все ему расскажи.”

Задумалась было что еще такого написать, а этот бесцеремонный подглядел в записку и ответил на уже написанное.

– Я цел, была царапина ядовитым осколком, но мне вовремя оказали помощь. Анко не вредно столько сладкого есть? Ладно, угощу, она грубая, почти как ты, но хорошая девчонка. Норихиро-сенсею я уже все пересказал. И Джики-кун тоже полный доклад ему сделал. Волчата в норме, я их видел. Такие миленькие крохи. Так и хочется их погладить. Но нельзя. Это не обычные щенки, их так попросту тискать не положено.

– Да, вот еще, важное, – продолжил рассказывать бро. – В третьем этапе экзамена должно принимать участие шестнадцать человек, чтобы в финале сразились двое. И кто, ты думаешь, станет шестнадцатым из пятнадцати победителей?

“Нет!” – попыталась промычать я, кажется, догадавшись, в чем подвох.

“НУКЕНИН???” – спросила я уже письменно.

– Да. Прости что сразу не рассказал. Ирьенин сказал тебя не волновать. Но ты вроде бы в порядке, – братишка скорчил стыдливую гримасу. – Там так получилось, его ни в чем обвинить нельзя, все по правилам экзамена. На нас же не вне полигона напали. А полигон – там допустимо что угодно. Потому и Скрытый Водопад ни в чем тебя обвинить не сможет.

Вместо того, чтобы написать слоговой азбукой длинное “джашинит”, я нарисовала их логотип, треугольник, обведенный кругом. Фумито намек понял.

– На нем нет татуировки, так Инузука-сан сказал. Вообще-то, мы не должны его по имени называть. АНБУ камня за такинином присматривают. Официально для его защиты, так как ты можешь захотеть отомстить.

“Я ХОЧУ!” – написала я на бумажке.

– Я тоже хочу, химе, но нельзя. Ооноки-сан ведь поручился за безопасность всех участников экзамена, не только тебя или меня. Он не позволит напасть на ублюдка. Это я от тебя привычку подхватил! Это ты всех ублюдками называешь!

“Скажи иванинам, что я хочу поговорить с Ооноки-самой.”

– Оками, это же целый цучикаге. Он очень строгий и жесткий. Ты уверена что он выполнит твою просьбу о встрече? Это тебе не хокаге-сама, который со всеми добрый.

“Скажи им!” – повторила я просьбу и братик как-то обреченно кивнул. Да он просто стесняется заговорить с шиноби камня! Им в Скрытом Листе про иванинов пропаганда тоже кучу дерьма в уши лила. Да и я когда рассказывала про свои злоключения, тоже в выражениях не стеснялась. Получается, накрутила парня.

Как же неудобно, когда нормально голосом сказать ничего нельзя. Жаль, я не владею техникой, генерирующей речевые колебания энергетически. Ну а что? Ничем кардинально от моей эхолокации она отличаться не должна. Кроме того, что надо будет на лету рассчитывать все параметры воздействий, что не так и просто. Мне потребуется не один месяц или даже не один год практиковаться, перед тем, как весь набор звуков освою. Ну, и надо мне такое? В целом применение найти смогу. Внезапно заорать дурным голосом на ухо противнику это вполне себе полезно. Или вот сейчас пригодилось бы. Навсегда немой оставаться я не собираюсь, но случись такое, сумела бы научиться говорить.

Умино тяжело вздохнул. И собрался пойти говорить. Постучала себе кулаком по лбу, показывая братику, что он дебил.

“Куда поперся-то? Потом скажешь, как выйдешь. Рассказывай дальше. Джики? Миура? Из Конохи новостей нет?”

– Миура-сан под дверью твоей палаты дежурит. Но ирьенин ему запретил входить. Джики-кун тоже цел, они с Нендо-куном все никак свой матч не доиграют. Стратеги, блин. Этот “блин” я тоже от тебя перенял, сестренка. Ты на меня плохо влияешь!

Беззвучно рассмеялась. Я и правда бро учу плохому. Так-то я вообще по местным понятиям нифига не положительный пример. Наглая, лезу вперед старших, традиции не уважаю, спорю и свое мнение имею.

Несмотря на мои записочки и искреннее желание пообщаться с обеих стороны, дальше поговорить не получилось. Пришла девушка ирьенин и выгнала постителя. Ба! Да я ее знаю! Случайность или специально ко мне знакомую подослали? Как же там ее? Точно! Мичи. Одна из двух моих шалав-соседок, которые попытались меня строить и в итоге построились сами. Вон какая кобыла вымахала. Еще и юбку вообще из-под короткого халатика не видно. Сверкает голыми ляжками так, что братишка забыл, что сказать хотел. Кобелина. Ну да все они, пацанчики, такие в его возрасте. Ему что, его пышнотелой Курамы-тян вкупе с заигрываниями с Анко мало? Да нет, не мало, конечно. Чистая физиология. Была бы я парнем, тоже наверняка бы непроизвольно засматривалась на всякое провокационное. Меня Мичи-тян, конечно, узнала, но вела себя показательно вежливо. Ну, не удивительно. Я их вместе со второй, как ее там, еще в общаге морально задавила. Психопаткой меня наверняка считали. Прикольнуться бы сейчас и гаркнуть на нее, как в старые времена, но голоса-то нет. Ограничилась многообещающими грозными взглядами. Не уверена, что бывшая соседка правильно посыл распознала. Да и не было никакого посыла, так, работа на репутацию слегка бешеной неадекватки.

Больше ко мне медики в этот день никого не пустили. Даже Миуру, поселившегося на посту по ту сторону двери. Как-то прямо спокойно стало от понимания того, что верный вассал меня охраняет. Уж он-то любых джашинитов на ленточки порежет.

Пришел лечащий врач, пожилой такой дядечка. Сказал что смогу разговаривать через несколько дней. Подивился тому, как быстро на мне все заживает. Им и делать почти ничего не пришлось, так, поставлять организму ресурсы через капельницу. Запретил мне пока нормальную твердую пищу. Ну да, кишкам ведь опять досталось. Надоело! Обзаведусь нормальной броней. Буду стальную бронеплиту на животе таскать. Уже третье ранение. Хорошо еще, что не в центр мишени прилетело, а то бы попортило мне крутой крестообразный шрам.

Вопреки прогнозам, разговаривать я смогла уже на следующее утро. Ну как разговаривать. Сипеть голосом девочки, которая начала курить сразу после рождения и с того самого момента с сигареткой не расставалась. Но уже что-то. Вот никогда себя болтушкой не считала. Наоборот, обычно молчу много и с удовольствием. А тут аж язык чешется поговорить с кем-нибудь.

– Химе, молчи, тебе вредно говорить! – потребовал зашедший проведать Фумито, когда я выдала хриплое “Привет, бро!”. Может и правда курить начать? Что-то из генетической памяти говорит, что вредные привычки вполне в моей натуре. Вредная еда так точно мне нравится. Кто вообще придумал, что после ранения в живот надо жидкой кашкой питаться?

Заглядывал братик, чтобы рассказать про то, что передал мою просьбу и ее пообещали рассмотреть. В общем-то, так и получилось. К вечеру, когда я уже могла почти нормально говорить, ну разве что тихо и с хрипотцой, ко мне зашел цучикаге. Как-то буднично так, открыл дверь палаты и зашел.

Я тут же вскочила с койки, привязь в виде капельницы уже убрали и по всем правилам поклонилась. Живот отозвался болью, не готовый к таким испытаниям, но боль ерунда, что бы там сейчас ни повредилось, до свадьбы заживет. Ну, то есть со временем.

– Не надо, не надо вставать, Оками-тян, нужно было лежать тебе надо выздоравливать, – лидер Скрытого Камня продолжил играть роль добренького дедушки. Он с нашей самой первой встречи и не изменился почти. Ну, седины слегонца в бороде прибавилось. А так, все те же низкий рост, нос картошкой и дебильная ромбовидная шапка, дополняющая традиционный наряд цучикаге.

Со своими “не надо” собеседник сильно опоздал, но отбив поклоны я вернулась на кровать. Но уже не лежа, а сидя. Вести разговоры лежа неудобно, сразу оказываешься в как бы ниже того, с кем говоришь.

– Я вас слишком уважаю, Ооноки-сама, раны ерундовые, на мне все быстро заживает, – прохрипела я. Со стороны я себя не слышу, как и большинство людей, но показалось, что звучу дико ненатурально. Но старикашка и глазом не повел. Она наверняка всяких повидал. И безногих, и безруких, и безголовых. А я всего-то безголосая.

– Эх, молодость, я в твоем возрасте тоже легкомысленно относился к болячкам. И знаешь, что сейчас? Радикулит.

Ну да, ну да, конечно, и ни одного ирьенина, способного вылечить спину сильнейшему шиноби своего государства в Скрытом Камне нет. Так я и поверила.

– Говорят, помогает пояс из собачьей шерсти. Я могу попросить у своего нового призыва. Волчья шерсть подойдет не хуже.

– Да, твой новый призыв, Оками-тян. Не считай меня старым скрягой, но деревня вверила себя в мои руки и я должен беречь ее имущество. А ты присвоила очень дорогого и ценного призывного волка. Нам нужно как-то решить этот вопрос.

Я хотела показательно засмеяться, но получился только тихий сип.

– Разве вы уже не списали его, отправляя на полигон, Ооноки-сама? Любой из участников мог его прикончить, знаете ли. И что, разве волк все еще не в долине?

– Намикадзе-кун на тебя плохо влияет. Это его манера говорить, задавая вопросы, – проворчал коротышка. – Сейчас ты скажешь, что двое волчат, которых ты отдала АНБУ Конхагакуре, все равно бы умерли и потому ценности не представляют. Но это не так. Все представляет ценность, и я жду от тебя компенсации, Оками-тян. Или не совсем Оками. Давай уже определимся, с кем я говорю. А то все эти слухи о реинкарнации… Я был знаком с Мито-сан, хоть и не очень плотно.

– Чьей бы реинкарнацией я не была, Ооноки-сама, я все равно остаюсь собой. Информацию про Узумаки Мито я ни подтвердить, ни опровергнуть не могу, так как сама всего не знаю. Могу только факты вам выложить. Да вы и сами их знаете – я родилась в год смерти Мито, у меня есть обрывки чьих-то знаний и навыков, я слишком взросло себя веду, я подчинила невидимую смерть с Узушио.Про последний факт старый каге, видимо, не знал, вон как хищно его глазки блеснули.

– Я услышал тебя, Оками-сан. Меня несколько разочаровывает, что ты решила реализовать свой потенциал в Конохе, а не Иве. Тут у тебя были все условия, все возможности, все пути.

Ага-ага, все условия чтобы стать генином и сдохнуть во время войны. Или чтобы выйти замуж за кланового ублюдка и рожать ему детишек, как свиноматка. Вот прямо все пути. Вслух я такого, конечно, не скажу. Не этому страшному деду, в присутствии которого меня не трясет только потому, что я с Кушиной плотно общалась и куда большей жути натерпелась.

– Так получилось, – просипела я, впервые с момента пробуждения радуясь тому как тяжело мне даются слова. – Я собиралась пойти путем самурая, но самураи оказались теми еще ублюдками, знаете ли. Они в моем черном списке, вместе со Скрытым Водопадом. Я из-за Водопада и просила встречи с вами. Не кажется ли вам, что Такигакуре не уважает ни вас, ни хокаге, раз послали шесть джашинитов на экзамен. Этот вопрос надо решить.

– Пять джашинитов, Оками-тян. Шестой такинин, Сузутаро-кун, опрошен АНБУ камня и отрицает связь с джашинкьё. Он ничего не нарушил и по правилам экзамена, как первый из отстающих команд, кто собрал три камня, допускается в финальный раунд. Но знаешь, Оками-тян, судьба переменчива. Может так случиться, что ему не повезет встретиться в первом же бою с кем-то из фаворитов.

И пристальный взгляд в мою сторону. Всё с ними понятно. Жеребьевка настолько честная, что и гадать уже не надо, кто мне попадется в виде противника. Не удивлюсь, если старый хрен еще и с водопадников на этом что-то поимел. Взял с них свой гешефт за то, что как-его-там-кун получит возможность прикончить неудобную им личность.

– Мне надо посетить Страну Водопадов, – сказала я. – До третьего этапа экзамена. Говорили о месяце перерыва. Я уложусь.

– Оками-тян, ты ведь не планируешь разрушить Такигакуре? – дедуля тот еще тролль. Я чуть не заработала себе осложнение, едва удержалась от того, чтобы расхохотаться его шутке, сказанной с абсолютно серьезным видом. – Исчезновение даже такой не самой однозначной скрытой деревни приведет к серьезным последствиям, вплоть до новой мировой войны, когда мы, Коноха и Кумо начнем делить освободившиеся сферы влияния.

– Моя слава разрушительницы деревень несколько преувеличена, Ооноки-сама, – выдавила я из себя. – Большую деревню моя техника разрушения деревень скорее всего не осилит, знаете ли.

– Деревня, скрытая за водопадом, совсем невелика, Оками-тян.

– И все-таки я не собираюсь ее разрушать. Но вот посетить страну Водопадов собираюсь. И потому прошу вашей помощи. Эти нукенинские ублюдки ведь и пикнуть не посмеют против вашего слова. Пусть они на месяц придержат свое рвение. У моего братишки мама пропала, ушла в их сторону и не вернулась.