Текст книги "Это жизнь, детка (СИ)"

Автор книги: Серж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лёха тяжело вздохнул и поёжился. Голова просто раскалывалась, всё тело ныло и болело, а рот являлся выездным филиалом кошачьего туалета. Да и как можно было себя чувствовать в 8:30 утра в понедельник, стоя на всеми ветрами продуваемой остановке, в лёгкой, явно не по погоде накинутой, ветровке, если все выходные... Кошма-а-а-ар!!! Выходные ушли в небытие, а вспомнить-то и нечего! А если что и вспоминается, то лучше бы это забыть. Лёха ещё раз поёжился, припоминая.

Четверговое утро началось как всегда, как обычно начинались все утра в последние два года его жизни: с неглубоких укусов за шею, поглаживаний по бедру и прижавшегося к спине горячего, требовательного тела Алекса. И хотя не всегда такая побудка заканчивалась полноценным сексом, обоим парням было до безумия приятно в ней участвовать, ласкать и ждать своей порции ласки, смотреть в родные, со сна расслабленные, глаза и видеть в них пробуждение. Вот и сейчас, Алекс развернул Лёшку к себе, провёл рукой вдоль тела, пальцы пробежались вокруг пупка, поднялись к подбородку. Косточками пальцев чиркнул по скуле, зарылся в волосы, притягивая голову к себе, обжигая губы и прикусывая нижнюю, чуть посасывая. Лёха потянулся навстречу ласке, прижав ладонь к горячей спине.

Телефонный звонок вырвал парней из нирваны наслаждения. Надрывался телефон Алекса, что было странно: подчинённые не имели привычки беспокоить босса столь рано, если только не происходило что-то из сверхэкстремального, а родные никогда бы не позвонили с утра пораньше, опять же, не случись чего-то сверхъестественного. Клюнув сразу же надувшегося парня в район макушки, Алекс взял телефон, отвечая:

– Слушаю. Да, у аппарата... Понял... Когда?.. Я буду. – Потеряв, казалось, весь интерес к продолжению развлечения, Алекс встал и стал одеваться, о чём-то задумавшись.

– Что-то случилось? – решив не дуться, поинтересовался Лёшка.

– С чего ты взял? Нет, всё нормально. Просто мне нужно будет отъехать на пару дней, чтоб решить ситуацию на... на производстве.

– А мы же в выходные к твоей маме приглашены?

– Не получится, я буду в отъезде. Или, может, ты один поедешь?

– Ну уж нет, нечего мне там без тебя делать. А тебе ехать обязательно?

– Да, считай, что я уже в пути. – Направляясь в ванную, помахал рукой Алекс.

Сказать, что Лёша был удивлён и расстроен, значит, ничего не сказать: он был раздосадован, обижен и немного подозрительно напряжён. Уж слишком скоропалительной выглядела поездка, да и не могло быть проблем на производстве: буквально на днях Алекс хвастался, что наконец-то все системы настроены и работают без перебоев, и можно будет оставить всю «империю еды» на управляющего, а самим рвануть в так долго ожидаемый отпуск. А тут – проблемы, да и ещё на несколько дней уехать, а ведь четыре кафе, что принадлежали Алексу, находились в черте города, и к каждому из них можно было буквально, дойти пешком. И за два прошедших года не было ещё такого, чтоб Алекс, объясняя, чем будет заниматься, отводил в сторону глаза, как будто что-то скрывая или недоговаривая.

Ревность – чёрная, всепоглощающая гадина, подняла свою плоскую голову в сердце Алексея и плотоядно облизнулась...

Через час телефон Алекса холодно сообщил, что его хозяин «недоступен или находится вне зоны». И это совсем не понравилось ещё более насторожившемуся Лёшке. Он позвонил в головной офис, мило поболтал с секретаршей Леночкой, которая получила высочайшее распоряжение всех обратившихся записывать на следующую неделю, ничего нового не выяснил и отключился. Пробежавшись по кафешкам, не увидел машины Алекса, при вопросах персоналу только ещё раз убедился, что и они не видели босса нынче. Проехать к гаражу Лёшку кто-то толкнул как будто. Прихватив запасной ключ, парень открыл массивную калитку и шагнул внутрь, обнаружив, что свет включён, что было странно. Из машин не хватало крузера, который Алекс недолюбливал, но держал только для поездок за город.

А на диване алел карминово-красный шелковый палантин... Явно не принадлежащий ни Лёшке, ни Алексу. На холодильнике сиротливо притулился высокий бокал со следами помады.

Закрыв дверь, Лёха убрал ключи в карман и привалился к стене. Чего-то подобного подспудно он и ожидал, ловя мельчайшие признаки того, что, как ему иногда казалось, Алекс пресытился их отношениями, и его вновь потянуло к более традиционным связям. И что-то изменить в свою пользу Лёшка не мог, как бы не старался. Давно, на заре становления их общения, у них произошёл откровенный разговор, в котором сам Лёшка и предложил открытые и честные отношения, до тех пор, пока они будут устраивать обоих. И если кто-то из них встретит кого-то более... устраивающего (хоть Лёша и не представлял, что такое может с ним произойти), то честно об этом заявит и не опустится до мерзкой измены. Алекс долго смотрел тогда на Лёху, озвучившего это условие, но, в конце концов, хмыкнув, согласился. И вот теперь Лёха видел признаки приближающейся катастрофы.

Голова стала пустая-пустая, и только на грани сознания пульсировала мысль: «А как же мне теперь жить? И кому она нужна, эта жизнь, без самого необходимого человека?» – И не было ответа Лёхе...

Как он оказался в «Иксах», Лёшка не помнил, но, судя по качающемуся полу, выпил он уже немало, когда зов природы погнал его в нужном направлении. Наклонившись к раковине и пытаясь чуть освежить горящее лицо, Лёшка почувствовал чьи-то руки на своих бёдрах. Резко развернувшись, с дикой надеждой на «а вдруг», Лёха испытал разочарование от чужого, пусть и довольно привлекательного, лица.

– Руки убрал, если они тебе ещё нужны.

– Всё, убрал, не злись. Я просто увидел, что ты грустишь. Парень, что бы ни произошло, не стоит оно того, чтобы загибаться от тоски. Живи проще, ведь жизнь, в общем-то, простая штука.

– Спасибо, не нуждаюсь в сочувствии, – зло пробурчал Лёшка.

– Ну а выпить-то со мной сможешь? Просто так, без обязательств.

– Вполне.

– Отлично, пошли?

Следующей внятной картинкой в воспоминаниях Лёха мог бы гордиться: он упрямо полз куда-то вверх, невзирая на холодный камень под руками и мельтешащие рядом чьи-то туфли. Пройти по краю набережной на рассвете получалось только на четырёх конечностях, и только поэтому Лёха не сопротивлялся, когда новый знакомый облапил его задницу и потянул куда-то в сторону. Но как только он чуть устоялся в боле-менее прямоходящем состоянии, то великолепный хук, заученный с Алексом, освободил его бёдра от липких, потливых ладошек, правда, он же и привлек стражей порядка. Трое суток в холодном обезьяннике отодвинули на задний план мрачные мысли о грядущем семейном апокалипсисе и разрядили телефон в ноль.

Подошедший автобус мягко вздохнул, открывая двери и пропуская в нагретое нутро порядком закоченевшего парня. Нужная ему остановка располагалась на углу соседнего с Алексом дома, и уже подъезжая к ней, Лёшка увидел заляпанный до самой крыши крузер, припаркованный у дома, распахнутую калитку и брошенный на крыльце чей-то красный шарф. Постояв чуть в стороне и так и не дождавшись, чтобы за вещами кто-то вышел, напридумав себе достаточно яркие и порнографические картинки, чем может заниматься в данную минуту хозяйка этого шарфа и его Алекс, Лёха решил во что бы то ни стало этому помешать, и решительно рванул входную дверь.

Алекс стоял у дальней стены, глядя на фотографии, расставленные вдоль каминной полки, и кому-то звонил. Вновь и вновь набирая номер, и вновь скидывая. На диване спала девчушка, закутанная в плед так, что только нос торчал наружу, но судя по сандаликам, не взрослее пяти-семи лет. Лёха отпустил дверь, прикрывая, и Алекс оглянулся, отбросил телефон, схватил его за руку и потащил на кухню, прикрыв за собой дверь.

– Ты где был? Я уже два дня до тебя не могу дозвониться, – громким шёпотом начал разговор Алекс, не выпуская Лёшкину руку из привычной сцепки.

– А где ты был? Я тоже вчера весь день не мог с тобой связаться.

– Телефон в луже по-глупому утопил, пришлось без связи мотаться. А с Верочкой вернулись – тебя нигде нет. И дома ты не ночевал. Что, кошка из дома – мыши в пляс?

– Ну не всё коту же плясать, – зло прошипел Алексей, пытаясь выдернуть руку и отодвинуться от Алекса.

– Так, стоп, Лёшик, что случилось? Расскажи мне, – перехватив руку и приобняв за плечи, попросил мужчина.

– А ты мне ничего не хочешь рассказать?

– Хочу, очень хочу. И познакомить тебя кое с кем хочу.

– А может, я не хочу ни с кем знакомиться?

– Да что с тобой? Что за истерики-то?

– Вот, я уже и раздражаю тебя! Отлично! – чуть сдерживая слёзы, воскликнул парень.

– Лёшик, какого чёрта тут происходит? Вот не будь ты парнем, подумал бы, что ты в положении.

– Ах, как плохо, что я парень!

– Я так не считаю, дурашка.

– Саня! – раздалось из холла, и спорщики, переглянувшись, вышли на крик.

Девчонка проснулась и испугано оглядывала пустой дом, забившись на диване в угол. Подошедший Алекс присел рядом, обнял за плечи и, обращаясь к ней, произнёс:

– Познакомьтесь, это Алексей, он живёт со мной в этом доме, он очень хороший и добрый, и я его люблю. А это Верочка, моя племянница, она поживёт у нас несколько дней, пока её мама в больнице лежит.

– Пле…Племянница?

– Да, племянница. Её мама, Света, мне сестра по отцу. Какая-то командировка не обошлась без услуг горничной в отеле. Мама не знает и, надеюсь, никогда не узнает. А отец перед своей смертью успел нас познакомить. Да ты Светку увидишь – сразу поймёшь, что мы одной крови. Вот только, пока ей вылечиться надо.

– А что с ней? – Присев с другой стороны от девчушки, Лёха вновь соединил ладони с Алексом, виновато погладив запястье.

– Что-то по-женски, на пару недель, говорят, положили. Они в Ачинске живут, и мы почти не общаемся, но всё-таки родня. А тут Светка мне позвонила, ревёт, кричит, – приезжай, – я уж думал, что-то страшное случилось. А тебе про неё ведь не говорил никогда. – Лёшка кивнул, подтверждая. – Вот, я и подумал, что если скажу, что сестра звонит, то не поверишь ни слову. Промолчал, думал, поеду, узнаю, что случилось, да и привезу знакомить.

Девчушка, пригревшись на руках у Алекса, вновь задремала, и тот продолжил свой рассказ тихим шепотом:

– Прилетел тогда на Кутузова – она там по приёмному ходит, психует, что Верочка у соседки осталась, в Ачинске, а Светку не выпускают. Вот мы под мою ответственность с главврачом и договорились, что я её до Ачинска свожу за дочкой, и в течение суток привезу обратно. Еле уложились, если честно. – Алекс сжал кисть Лёшки, проведя большим пальцем по ладони. – Заскочили в гараж за крузером – и айда в путь. Хватился – телефона нет. А со Светкиного не смог цифры вспомнить, всё не туда попадал почему-то. Там тоже, пока вещи собрали, пока с соседями договорились, что за домом приглядят, уже темнеть начало.

Одна рука Алекса придерживала уснувшую девчушку, а вторая, будто жила своей жизнью: она гладила, сжимала, исследовала Лёшкину кисть, пробегала невесомой лаской до локтя и вновь возвращалась к расслабленно принимающей ласку ладошке.

– А на обратной дороге я, идиот, решил срезать чуть, и свернул не там маленько. Короче, заплутал в полях. Пока дорогу нашли, по закону подлости кончился бензин. А там тропинка, а не дорога, три машины в сутки, и девок одних не оставишь в темноте. Обе плачут. Только на заре разглядел, где оказались. Вышел на основную трассу, да бензина у мужиков попросил. Светку – в больницу, Верочку – к нам. А домой приехал – тебя нет...

– Ох, Сань, я такой дурак, если бы ты знал. – Лёшкина ладошка прижала кисть мужчины, призывая выслушать и понять. – Я тебя весь четверг искал по городу – телефон отключён, в кафе тебя не видели, я даже заехал в гараж. А там – стакан в помаде, да шарфик дамский. – Лёшка смущённо пожал плечами и отвёл взгляд от вопросительно приподнятых бровей Алекса. – Ну да, напридумывал всякого тут же, пошёл и напился в "Иксах", и... И какого-то педика отметелил.

– Кого? – поперхнулся Алекс, удивлённо распахивая глаза.

– Ну, нечего руки было распускать. Я же не искал никого, а он пристал, вот и получил, – голос Лёшки всё тускнел. – А потом меня на трое суток закрыли, и телефон сел.

– Закрыли? Тебя? Ты почему не позвонил моим юристам?

– Да ну, я не хотел в тот момент твоей помощи. Сань, я ж подумал, что ты меня променял на даму. Думал, пусть посижу, умнее стану.

– Правильно думал, такого дурака и надо учить. Гляди-ка, «его на даму променял». Тоже мне, Стенька Разин выискался. – Алекс расцепил их руки и обхватил Лёшку за шею, притягивая к себе. – Сколько тебе, дураку такому, можно повторять: мне кроме тебя никто не нужен! Я не педик, чтоб по мужикам скакать. Да и «дамы», как ты выразился, меня не привлекают. От слова совсем! Я тебя люблю! Тебя, дурака такого! – упершись губами в лоб парня, повторял Алекс, второй рукой придерживая на коленях задремавшую Верочку.

– А вы что тут сидите-то? – опомнившись, задал вопрос Лёха.

– Мы тут три дня уже, и Верочка со мной эти дни была. А мне сегодня на работу же надо появиться, да вот, должна была няня прийти, но где-то потерялась.

– Зато я нашелся, – категорично заявил Лёха. – В институт можно и не ходить, всё равно зачёты все сданы у меня. Давай её в комнату неси, пусть ребёнок поспит ещё. А потом мы с ней хозяйничать будем.

Алекс прикрыл дверь гостевой спальни, положил ребёнка досыпать, и в три шага оказался рядом с Лёшкой. Схватив его за руку, он развернул парня к себе лицом и прижал к стене:

– Никогда так больше не делай! Никогда так больше не думай! Я поседел за эти дни! Ты даже не представляешь, ЧТО я надумал себе! Ещё раз я такого не выдержу – свихнусь нафиг.

– Никогда не буду, – прижав ладошки к груди любимого, прошептал Лёшка, потянувшись губами к нему.

Они целовались. И стук одного сердца вторил другому, и мир за стенами этой комнаты отодвинулся куда-то вдаль. Всё стало неважно и несущественно. А главным в жизни была нежность любимых губ, глаза, что говорили о любви, и крепкие руки, поддерживающие тебя. Руки, что давали уверенность в том, что ты не один в этом жестоком и холодном мире, и что есть в нём место, где тебя любят и ждут вопреки всему. И в это место тебе хочется снова и снова возвращаться, чтоб ощутить тепло и свет, и нежность, и заботу. А это дорогого стоит, поверьте!

Они целовались.