Текст книги "Сон длиною в жизнь (СИ)"

Автор книги: Serret

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

«Всё есть только сон во сне».

Эдгар Алан По

Снег крупными хлопьями ложился на землю, укрывая её, словно пушистым белоснежным одеялом. И не только землю. Белые снежинки заключали в свои объятия деревья, пустующую в этот поздний час дорогу, машины, припаркованные у её обочины, и дома, делая их похожими на игрушки в стеклянных шариках.

Особенно сказочно выглядел один. С необычными резными украшениями на фасаде. Дом, выкрашенный в ярко-розовый цвет, двор которого был населён разномастными гномами. С крышей, переливающейся огоньками даже под слоем снега, успевшего уже её засыпать. Домик, словно из сказки… Полузабытой. Рассказанной, когда-то в далёком прошлом…

Осколки разбитого гнома густо усыпают лужайку. А в их центре гордо красуется, казалось бы, так удачно отбитый бейсбольный мяч. И не пройдёт и пары минут, как на выкрашенном в поросячий цвет крыльце появится ещё довольно молодая, но уже со странностями женщина. И округу огласит возмущённый немного визгливый крик миссис Эванс, ставший уже довольно привычным:

– Альберт! Твой мальчишка снова разбил моего гнома! Сколько раз я предупреждала, чтобы ты не разрешал ему со своими дружками играть в мяч рядом с моим домом! Всё, в этот раз я вызываю полицию, моё терпение лопнуло! Пусть офицер Кавтон найдёт на этих хулиганов управу!

Возможно, так было бы пару дней назад. Даже вчера… Но не сегодня…

Не успевает скрипнуть стремительно распахивающаяся резная дверь, как раздаётся звонкий детский голосок, немного коверкающий слова:

– Миссис Эванс!

И хозяйка безвинно убиенного гнома растерянно замирает на пороге, смотрит в сторону, откуда слышится окрик, но увидеть источник не выходит – он слишком мал, чтобы разглядеть его пусть и за относительно низкой декоративной изгородью. Можно лишь заметить подпрыгивающую макушку, на которой красуется лиловый бант.

– Миссис Эванс!

Звонкий крик повторяется ещё несколько раз, прежде чем становится видно, кто же так упорно отвлекает женщину от праведного гнева. Калитка стремительно распахивается, пропуская маленький лиловый вихрь во двор. Она бежит, как может быстро, лишь чудом не спотыкаясь о попадающихся на пути гномов. И всё так же повторяет на бегу:

– Миссис Эванс!

А миссис Эванс уже смотрит не столько растерянно, сколько удивлённо. И когда малышка останавливается перед ней и делает глубокий вдох, чтобы выпалить ей целую тираду, лицо женщины окончательно разглаживается, с него исчезают последние признаки негодования.

– Миссис Эванс! Простите нас, пожалуйста! – Желто-зелёные глаза смотрят с таким раскаяньем, что нет и сомнений в непричастности к безобразию этого ребёнка. В них даже слёзы стоят, рискуя вот-вот пролиться. А русые кудряшки, обрамляющие зарумянившееся от бега личико, завершают образ невинного ангелочка. – Эди и братик мне показывали, чему научились в школе, пока меня не было. Не ругайте их, пожалуйста! Это я виновата, я их очень просила! Простите, пожалуйста! Не сердитесь…

Девочка не все слова произносит чётко, но общий смысл и так ясен. Губы миссис Эванс сами собой расплываются в улыбке, она даже не обращает внимания на притаившихся за забором истинных виновников. Да что там, она про них уже и забыла. Трудно сердиться, когда столь очаровательная малышка просит этого не делать. Что, впрочем, просто невозможно рядом с ней…

– Ну что ты, милая, – мягко обрывает девочку миссис Эванс. Её голос звучит слишком уж непривычно для него, хотя однажды уже ему доводилось слышать такие кардинальные перемены в этой истеричной дамочке. – Я вовсе не сержусь. Не переживай так, дорогая, – это всего лишь гном! Я легко сделаю нового.

– Правда? – Столько искренней надежды в голосе, что просто невозможно не обнадёжить её.

– Правда! Я как раз делаю нового, хочешь посмотреть?

– Ух ты! А можно? – Робкий и любопытный взгляд за ноги миссис Эванс, в проём двери.

– Да, конечно, – с улыбкой отвечает миссис Эванс и отодвигается в сторону, чтобы пропустить в свой дом-мастерскую, в котором ещё никого до неё не было. Во всяком случае, из детей. – Можешь даже помочь мне его раскрасить, Ки-Ки.

Радостный взвизг заглушает дружный вздох облегчения. Им и правда сегодня повезло…

Чужие воспоминания заставляли улыбаться и дарили какое-то странное тепло в душе. Они убаюкивали, затуманивая сознание сладкими мечтами. Падающие снежинки тоже погружали в дремоту. Он и не успел заметить, как оказался в плену сна, которому, по идее, не мог попасться…

***

Ему снилось прошлое. Не принадлежащее ему изначально, но ставшее его неотъемлемой частью. Прошлое, щедро подаренное ему…

Её улыбка была похожа на лучик солнца, пусть и выглядела странно. Беззубый ротик кривился, подражая его собственному выражению лица. В глазках цвета осенней листвы играло озорное любопытство. Девочка тянула свои крошечные ручки к нему с явным желанием поближе познакомиться. Да ему и самому хотелось – всё же впервые ему позволили приблизиться к младшей сестрёнке.

Бабушка была весьма строга, хотя лучше подойдёт – старомодна. Алекс лишь отдалённо понимал правила, которым приходилось следовать, но спорить и не пробовал. Взрослые же не пытались – никто даже и подумать не мог перечить главе семейства, тем более вся мужская половина. Но, наверное, Алекс всё же был согласен с бабушкой – Кирику необходимо было оберегать, пусть и его стремление объяснялось другими мотивами…

Мальчик осторожно протянул руку, позволяя маленькой ладошке сжать его указательный палец. Такая тёплая… Ки-Ки издала забавный звук и попыталась потянуть его палец в рот. Удивительно сильно…

– Нет, малышка, не надо меня кусать, – усмехнулся Алекс, не позволяя сестрёнке сотворить задуманное. – Хоть у тебя ещё и нечем…

Кирика недовольно запыхтела, надувая пухлые розовые щёчки, но в их маленьком противоборстве всё же одержал победу он. Пусть и не без труда ему удалось отвоевать из цепких ручонок свой палец. Личико Ки-Ки исказилось в донельзя обиженную моську. Но стоило только девочке уже начать хныкать, как Алекс осторожно пощекотал её животик.

Малышка в первое мгновение удивлённо замерла и уставилась на брата широко открытыми глазами. Но буквально через мгновение комнату заполнил заливистый детский смех. Наверно, это было странно в его возрасте так воспринимать младенца, но Алексу его маленькая кузина казалась самым очаровательным существом на свете. И как же ему хотелось, чтобы эта крошка никогда не плакала…

Шум в прихожей сразу привлёк внимание – хлопок двери был такой громкий, что его слышно было даже наверху в его комнате. А за ним последовал страшный грохот, повторяющийся неоднократно.

Алекс мгновенно сорвался с места, отбросив в сторону нудную книгу, заданную прочесть в школе, и пулей слетел со второго этажа, чтобы лицезреть сцену яростного погрома. Кирика с остервенением кидалась в стену всем, что ей под руку попадалось. Благо ничего хрупко ей так пока не подвернулось…

– Ки-Ки, что случилось?! – выкрикнул Алекс, успевая подлететь к сестре вовремя, прежде чем в стену летит очередная вещь. Она мгновенно оказывается в объятиях старшего брата, надёжно обезвреженная его сильными руками. Какие-то пару минут Ки-Ки ещё пытается вырваться, но всё-таки сдаётся. За возмущенными выкриками уже слышатся нервные всхлипывания, а на пол что-то падает, громко бумкнув и металлически звякнув. – Ки-Ки, ну что ты? – Алекс не без удовольствия гладит сестрёнку по растрепанным русым волосам.

Девушка что-то невнятно мычит ему в плечо, стискивая в объятиях так, что вздохнуть сложно. Парень не без улыбки качает головой и вздыхает с каким-то странным удовольствием – тринадцать лет – трудный возраст, особенно учитывая её упрямство. Хотя, впрочем, и когда ей было пять, приходилось не намного легче…

– Кирика, перестань, скажи внятно, что случилось? Почему ты злишься? – нарочито строго говорит Алекс, немного отстраняясь и встряхивая сестру.

Она забавно насупливается, прикусывает губу и исподлобья смотрит на него. Отчего-то взгляд её глаз всегда заставляет сердце замирать, судорожно сжимаясь в груди, но практически тут же вновь забиться, но уже с бешеной скоростью.

– Эдвард – придурок! – раздражённо бурчит Кирика, заправляя за ухо непослушную прядь длинной чёлки.

Алекс еле сдерживает смех, лишь фыркает – ох уж эта фраза, ставшая за столько лет привычной.

– Вы что, опять поругались? – Вопрос всё же звучит недопустимо весело, а ответ на него и вовсе не требуется – слишком красноречиво говорит выражение лица его сестрёнки.

Кирика хмурится и открывает уже рот, чтобы ответить, но её опережают…

– Чёрт, в этом доме никогда невозможно выспаться… – сонный голос раздается со стороны гостиной. Алекс и забыл о том, что он спал там… – Что тут за шум в этот раз? – Кирика сразу напрягается, затаив дыхание в его объятиях. Она больше не хмурится, но её расстройство всё ещё заметно по раскрасневшимся щекам и давно высохшим дорожкам злых слёз. – Малышка?

Алекс с сожалением разжимает объятия – иногда ему хочется никогда не выпускать её из своих рук, но сейчас лучше не стоит. Услышав ненавистное ей обращение, Кирика раздражённо передергивает плечами, но молча терпит – отчего-то только ему так позволяет называть себя. Даже Эду она не спускает подобной вольности, а ведь он…

– Малышка, – не дождавшись отклика, он вновь повторяет и стремительно подходит к ней, начиная опасно хмуриться, – ты плакала? Тебя что обидел?.. – он прерывается на полуслове, когда нога задевает уроненный девушкой ранее предмет.

– Винс!.. – испуганно вскрикивает Ки-Ки, но резко вскинутая ладонь заставляет её замолчать.

Винсент наклоняется и берёт в руки предмет. Алекс успевает заметить, пока тот вертит его в руках, что это какой-то странный механизм.

– Малышка, ты что, расстроилась из-за того, что этот паук сломался? – Подозрительный взгляд зелёных глаз заставляет девушку поёжиться, но её старший братик замечает, что она ещё и незаметно облегчённо выдыхает.

– Нет, – Кирика качает головой, отчего-то виновато потупившись. – Он не сломался, просто так и не заработал… – А ведь безбожно врёт! Алекс безошибочно подмечает предательскую дрожь в её голосе – ему не сложно понять, почему железный паучок не работает. Ему для этого даже не нужна способность читать мысли, как у Стефана.

– Хм… Правда? – Винсент усмехается в своей извечной манере, от которой у всех его знакомых мурашки по коже. Алекс несдержанно вздыхает, закатывая глаза – этого странного члена их семьи Кирике тоже никогда не удаётся обмануть, только вот… Лично Алекс никогда не стал бы ей подыгрывать. Винсент же… – Ну давай тогда посмотрим в чём тут дело, – произносит он, получив в ответ подозрительно активное кивание головой.

Винсент подмигивает Кирике, беззаботно подбрасывая игрушку и ловя её вновь, насмешливо улыбается, когда девушка нервно, испуганно дергается от его действия. Он бросает на неё странный взгляд, прежде чем отвернуться и направиться на кухню. Ки-Ки не остаётся ничего, кроме как последовать за ним с каким-то обреченным вздохом. Алекс вновь качает головой – понятно, почему кузина утаивает правду. Винсент ненавидит Эдварда, и тому не сдобровать, если мужчина узнает хоть об одной их с Кирикой ссоре. Тем более по такому поводу…

Алекс на несколько минут задерживается, чтобы прибрать беспорядок, учинённый кузиной. Но этого короткого времени достаточно, чтобы на кухне воцарилась странная идиллия. Винсент с несвойственным ему довольным видом, пусть и с привычной пугающей улыбкой, вовсю ковыряется в механической игрушке, периодически одобрительно хмыкая. А Кирика с плохо скрываемым нетерпением сидит и внимательно наблюдает за каждым его действием.

Уже два года как у неё появилось странное увлечение: механика – довольно нетипичное увлечение для девушки-подростка. Но между тем Кирика проявляла живой интерес к сборке механизмов, особенно её интересовала аниматроника. Бабушка не одобрила бы такое хобби: «Неподходящее занятие для юной леди!», – но, впрочем, она не одобряла многое… Особенно она была бы не в восторге от довольно близких отношений её единственной внучки с Винсентом. Правда, сейчас это не имело значения – бабушки уже давно нет, а никто другой не видел в этом ничего плохого. Разве что Алекс временами ловил себя на слишком ревнивых мыслях… А после сам же задавался вопросом: отчего?

Ки-Ки с детства была влюблена в Эдварда, а к Винсенту относилась скорее как к старшему брату. Неужели его задевало именно это? Тогда почему к Стефану он её так не ревновал – ведь повод для этого был намного весомее? Но нет, именно Винсент вызывал слишком сильное раздражение и неприятное царапающее чувство в душе, особенно когда обнимал и гладил по головке его маленькую сестрёнку…

– Ну вот, готово! – торжественно с усмешкой заключает Винсент, пряча в карман свою сложную отвёртку и водружая на стол починенную игрушку. Паучок тут же сам встает на ножки и начинает пританцовывать, забавно двигая своими длинными нелепыми конечностями. – Всего-то пару проводков отошло, а ты и расстроилась…

– Спасибо, Винс! – радостно восклицает Кирика, с восторгом наблюдая за ломаными движениями паучка. Но Алекс замечает её напряжённую спину, да и голос как-то фальшиво звучит – она всё ещё расстроена, но старается не подать виду. По подозрительному прищуру тёмно-зелёных глаз он понимает, что и от Винсента ничего не скрылось.

– Малышка, – завораживающий бархатный голос звучит слишком ласково, от чего Алекс ещё сильнее ощущает скребущееся чувство в груди – всё больше беспокойный ревнивый зверёк завладевает им. Винсент говорит так только с Кирикой, а она как будто и не замечает слишком особое к себе отношение… – В этот раз намного лучше вышло, ты почти не сделала ошибок. Можно попробовать и что-то посложнее.

Кирика смущённо краснеет и наконец солнечно улыбается – Винсент единственный за исключением Алекса, кто поддерживает её увлечение. Мало того, только он ей помогает. А Эд частенько просто смеётся над её неудачами, говорит, что ей стоит бросить её бесконечные упорные попытки, часто заканчивающиеся неудачами. Когда-нибудь он определённо пожалеет об этом. Но, увы, даже Алекс не в состоянии воззвать к его голосу разума. Хотя он подозревал, что его лучший друг просто тоже ревнует свою любимую девочку к этому странному, временами пугающему мужчине…

Ему снилось настоящее, которое могло бы быть его, но, увы, было растоптано чужим желанием и неправильным выбором… Перечёркнуто поступком того, кто об этом никогда не пожалеет.

Быстрые торопливые шаги по ступенькам лестницы вторят стуку сердца, которое, казалось бы, совсем недавно замерло в тягостном ожидании. И вот уже совсем близко, вздох восхищения вырывается сам собой, стоит только ей появиться. И не у него одного…

Этого дня они все ждали с нетерпением, наверное, больше, чем она сама. Её выпускной. И как же чертовски жаль, что поведет её туда не он… И определённо он не один испытывал досаду из-за этого…

– О, Ки-Ки, ты потрясающе выглядишь! Постой, не торопись спускаться, дай я тебя сфотографирую, – произносит Стефан, смотря на девушку, сбегающую с лестницы, через объектив фотоаппарата.

– Ну, Стефан, не надо! – возражает Кирика, останавливаясь на середине лестницы. Она недовольно хмурится – всё так же не любит фотографироваться, как и в детстве. Хотя тогда маленькая непоседа просто не могла усидеть спокойно на месте и пары минут.

– Малышка, не упрямься, – нарочито строго говорит Винсент, но всё портит его улыбка. Кажется, он ведёт себя как обычно, но это лишь на первый взгляд. За столько лет Алекс прекрасно его изучил, чтобы заметить едва заметную тоску в тёмно-зелёных глазах, неотрывно смотрящих на семнадцатилетнюю девушку.

А посмотреть есть на что. Она невероятно хороша в своём воздушном белом платьице с лиловыми ленточками. В красиво уложенных русых кудрях поблёскивают заколочки. А как же ей идёт лёгкий румянец от волнения! Его маленькая сестрёнка за последние пару лет так вытянулась, что теперь может поспорить с ним ростом, особенно когда надевает каблуки. А ведь совсем недавно она действительно была такой трогательной малышкой…

– И правда, сестричка, мы просто обязаны запечатлеть твою красоту на память, – весело подмечает Алекс, когда Ки-Ки уже открывает рот, чтобы возразить Винсенту.

– На выпускном и так будут фотографировать, – всё же упрямо бурчит в ответ Кирика, скрещивая на груди руки. – Потом ещё и альбом напечатают.

– Сестричка, ты не понимаешь, – Алекс качает головой, задорно подмигивает девушке, – это совсем другое.

Под пристальными просящими взглядами сразу трёх пар глаз Кирика всё же сдаётся. Впрочем, им она редко может отказать.

Удивительно, что в этот день провожают её на выпускной, да и будут с волнением ожидать её возвращения домой именно эти трое. Но с другой стороны именно они были ей ближе, чем родители и родные младшие братья. Возможно, это было странным и неправильным, но это было так. Правда, Алекса огорчало, что всё больше времени Кирика проводила именно с Винсентом. Он пытался уговорить себя, что это временно – лишь для подготовки к колледжу. Но был ещё один повод для беспокойства…

Винсент был старше их всех, Алекс даже сказал бы, что всех вместе взятых, хотя это было не так. Его всегда выделяли среди их небольшой компании не только возраст, но и внешность. Статный рост – он был даже выше Стефана, хотя тот ещё казался слишком худым, – впрочем, Винсента тоже трудно было назвать массивным. Правда, ровно до тех пор, пока не увидишь, как он, не особо напрягаясь, перетаскивает тяжеленных аниматроников без чей-либо помощи или берёт на руки Ки-Ки… Она всё ещё выглядела рядом с ним маленькой, полностью оправдывая его привычку постоянно называть её малышкой.

Но эта особенность Винсента была ещё половиной беды… Алекс сам не был обделён вниманием девушек, но отчего-то вокруг его названного братца они вились табунами. И их не отпугивало ни пренебрежительное холодное отношение, ни какие-то особые личные правила мужчины, ни постоянное присутствие рядом с ним целой оравы разномастных детишек… Да, Алекс признавал, что Винсент чертовски красив, но чтобы идти на такие жертвы ради всего одной недели статуса его девушки – а именно такой срок обычно и продерживалась очередная пассия! Нет, Алекс совершенно не мог этого понять. Тем более, когда был ещё Стефан, которого Кирика частенько называла просто идеальным «джентльменом»… Может, играла роль разница в глазах? Неужели девушки считали тёмно-зелёные слегка дикие глаза более привлекательными, чем мягкий взгляд глаз похожих цветом на осенние листья? Лично для Алекса ответ был очевидным…

Да, отличались эти трое друг от друга колоссально, особенно по характеру. Но объединяло их одно – любовь к одной восхитительно упрямой девушке.

Каждый раз обнимая свою маленькую сестрёнку, каждый раз любуясь ею, Алекс ловил себя на кощунственной мысли, что он всего лишь её брат. Самый любимый – самым сокровенным Ки-Ки делится лишь с ним, – но только брат… И от того становилось обиднее, что Кирика с Эдвардом всё же наконец помирились, и шанс повести её на выпускной самому ускользнул. Хотя, впрочем, всё равно это был бы не он – Винсент успел раньше предложить свою кандидатуру в кавалеры на бал, даже платье ей помогал выбрать именно он. Такой вариант Алексу не нравился куда больше… Поэтому и пришлось в очередной раз вправлять мозги лучшему другу.

Теперь же, смотря на то, как Кирика улыбается под восхищенным взглядом своего возлюбленного, зарывается носом в подаренные им цветы, Алекс понимает, что поступил правильно. Её счастье намного важнее, чем его странные ревнивые чувства и эгоистичные желания. Ему будет достаточно её солнечной улыбки и радостного блеска глаз, и благодарного шёпота на ухо:

– Спасибо, братик! Я знаю, что это ты на Эда повлиял…

Всё-то она понимает, но почему совершенно не замечает, что творится в душах окружающих её парней? Не хочет или просто не видит?.. Его досаду и разочарование, отчего-то хмурое лицо Стефана и совсем уже неприкрытую ненависть во взглядах Эдварда и Винсента, которые они друг на друга периодически бросают. Хотя это неудивительно – она сейчас счастлива, и незачем омрачать такой важный для неё день.

И пусть только он заметит странный вздох Стефана и грустное качание головой, и Винсента, слишком долго не закрывающего дверь и пристально смотрящего в след уезжающей машине. Его прищуренные глаза, в которых плещется глубокая тьма, заставляют забеспокоиться и даже испугаться… Но только лишь на пару мгновений, пока они оба не почувствуют на своём плече теплую руку Стефана, который как всегда отвлечёт от не самых весёлых мыслей. Опять что ли подсматривает?..

– Бра-а-атик! – радостный крик разносится по ещё пустой пиццерии, стоит только ему появиться на пороге главного зала.

Не проходит и пары секунд, как он оказывается в объятиях не только рук любимой сестрички. Она запрыгивает на него и виснет, словно какая-то цепкая мартышка.

– Братишка! – её восторженный голос для него лучше любой музыки, и как же давно он его не слышал! – Наконец-то ты приехал!

И не особо важно, что она его сжимает так сильно, что уже дышать трудно. Он так скучал по её теплу, что на неудобства и не обращает внимания…

– Привет, сестрёнка! – с трудом хрипло выдавливает Алекс, придерживая сползающую Ки-Ки за попу. – Я тоже по тебе скучал.

В ответ слышится только восторженный визг, и тискают его в два раза активнее. Хотя он и сам всегда не прочь потискать любимую сестрёнку.

– Эй, Куколка, ты что же, решила придушить старшего брата? – оклик наконец заставляет Кирику угомониться, но лишь немного. Она встаёт на ноги, правда всё так же висит у него на шее.

– Конечно, чтобы он больше не смел так надолго пропадать и вообще остался с нами! – невозмутимо отвечает девушка, солнечно улыбаясь.

– Да я только бы за, сестричка, но ты же знаешь, что от меня теперь мало что зависит, – с усмешкой замечает Алекс и тут же переключает внимание на её подругу: – Привет, Солнечный Денёк! Как у вас дела тут? Сестрёнка ещё не всех аниматроников разломала?

– Братик! – Ки-Ки обиженно насупливается, чем ещё больше веселит брата.

– Привет, Рыжий бесстыдник! – Элис откликается беззлобно, задорно подчеркивая его нынешнее прозвище – теперь их с сестрой отличает друг от друга не только цвет глаз. А впрочем, даже если бы он не покрасился… – Как видишь они целёхоньки, – официантка кивает в сторону сцены и подмигивает с хитрой улыбкой, – ну, конечно, не без стараний Винсента!

– О, я и не сомневался, что только благодаря ему они ещё целые и работают, – иронично подмечает Алекс, делая неправдоподобно серьёзное лицо. Но стоит заметить ещё больше надувшуюся сестричку, как он тут же прыскает от смеха. Ну как можно удержаться от соблазна подразнить её?

– Что-то у нас слишком шумно для нерабочего дня, хотя я догадываюсь почему, – голос сзади заставляет ещё сильнее улыбнуться.

– Здорово, дружище! – Алекс оборачивается, так и не отпуская сестричку из своих объятий.

– Привет, Рыжий, какими судьбами такая звезда в нашей глуши? – Майк улыбается ему в ответ, протягивая руку, чтобы тут же крепко сжать его ладонь в кожаной перчатке без пальцев.

– Ну разве я мог пропустить совершеннолетие моей сестрички, – усмехается Алекс, пощекотав бока Ки-Ки, за что сразу же получает от неё болезненный тычок и возмущенное «Эй!». – Тем более, когда она так просила…

Кирика в очередной раз забавно фыркает так, как только она умеет, но всё же улыбается. Конечно, она не меньше него рада – всё же целый год не виделись. Увы, это единственный минус его любимой работы – так редко можно увидеться с ней, самым родным человечком.

– О, кого я вижу?! Алекс, всё же сумел вырваться! – Не проходит и пары минут, как вслед за Майком в большом зале ресторана «Freddy Fazbear’s Pizza» появляется главный управляющий всей сетью.

– Стефан, братишка! – Только теперь Алекс наконец выпускает сестрёнку из рук, чтобы на этот раз обняться со Стефаном.

– Надеюсь, в этот раз надолго? – с улыбкой спрашивает Стефан, не менее крепко, чем ранее Кирика, сжимая его в объятиях. – А остальные приехали?

– К сожалению, нет, – отвечает Алекс, отстраняясь и грустно качая головой. – На самом деле мне самому удалось вырваться чудом и то лишь на сегодня. А ребята вот прикрывают меня… – он замолкает, так и не сказав истинную причину, почему остальные их друзья не приехали. Немного виновато косится на сестру, что не ускользает от цепкого взгляда Стефана, но, впрочем, он и так всё знает…

– Понятно, – коротко отвечает Стефан и, как только он умеет, ловко меняет тему разговора, так что Ки-Ки даже не успевает завалить Алекса уточняющими вопросами. И он ему до безумия благодарен за это. – Кирика, а кстати, что ты тут делаешь? Кажется, мы договаривались, что ты подойдёшь позже? Элис, я же просил её отвлечь.

– Я тут совершенно не причём, – невозмутимо откликается Солнечный Денёк, ничуть не пасуя перед строгим взглядом начальства. – Ки-Ки успела уже сбежать из дома, когда я к ней пришла.

– Ну-у-у вообще-то Ки-Ки ещё с вечера сидела со мной… – смущённо произносит Майк, прежде чем продолжатся расспросы, и виновато тихо добавляет: – Прости, – поймав осуждающий взгляд жёлто-зелёных глаз.

– Ох, боже!.. – устало восклицает Стефан. – Малышка, я же столько раз тебя просил так не делать! Тебе нужно спать, а не Майка развлекать на ночных дежурствах!

– Ну а что если мне не спится?! – упрямо возражает Кирика, закатывая глаза.

– Если не будешь ложиться в кровать, так и не будет!

На вполне разумное замечание Стефан получает в ответ лишь демонстративно показанный язык. Ничего кроме как в очередной раз покачать головой ему не остается – она всё такой же ребёнок, хоть и выглядит взрослой. Правда, даже внешне она осталась семнадцатилетней девчонкой, только вот волосы теперь другие…

Кирика бурчит что-то про слишком заботливых и занудных старших братьев и утаскивает Элис на кухню, уже более громко озвучивая ей просьбу сделать кофе. С лица Алекса не сходит улыбка, хотя он полностью согласен со Стефаном – ей нужно быть внимательнее к своему здоровью. Но как он скучал по этим милым и родным перебранкам, по её обиженному надувшемуся личику. Какая же она была очаровательная в такие минуты!

– Безобразница, – тяжко вздыхает Стефан, но в его голосе слышится нежность. Да, всё как обычно – они ей спустят любую выходку. А сейчас она уже давно перестала шалить, как в детстве. – Хорошо, что Винсент об этом не знает до сих пор… – тихо добавляет он так, чтобы не было слышно чутким ушкам одной рыжей особы, любящей поболтать.

– На моё счастье, – невесело усмехается Майк тоже едва слышно. – Пойду тоже на кофе напрошусь, – прибавляет уже громче, устремляясь вслед за девушками.

– Кстати, а где он? – с любопытством спрашивает между тем Алекс, поворачиваясь к Стефану.

– Винсент готовит что-то грандиозное для Ки-Ки, поэтому-то мы и должны были её сегодня сюда не пускать. Так что, братец-лис, давай бери её в охапку и быстрее уводи…

За последние четыре с половиной года столько всего произошло. С тех пор она всё же так неуловимо изменилась. А может, всё дело было в том, что он её так редко видел?.. Нет, дело было не в этом. Он тоже изменился – тётя сказала бы – наконец повзрослел…

Но некоторые вещи оставались неизменными. Она всё так же искренне радовалась ему, а её улыбка грела не меньше. Её маленькие комплексы и страхи продолжали умилять его – как она не понимала, что давно уже стала настоящей красавицей. Да и не во внешности её особый шарм… Правда, было что-то приятное в том, чтобы каждый раз упорно разубеждать её. Но больше всего его радовало, что она всё так же бежала к нему за советом, всё так же делилась с ним самым сокровенным!

– Сестрёнка, ну что ты снова сомневаешься в себе?

– Просто, братик, я боюсь… Теперь всё по-другому, конечно, – она мнётся, взволнованно теребит белоснежный локон и отчего-то прячет глаза, возможно, пытается скрыть от него слёзы. Как же это глупо! – Но, братишка, пусть он давно ни с кем не встречается, вокруг него всегда полно красивых девушек. Да и…

– И плевать на них! – перебивает её он. – Сестрёнка, ты сама не замечаешь за своими переживаниями, как хороша! И хватит сомневаться в себе и выдумывать всякие глупости, главное, чтобы ты была счастлива! Ну, а если именно он – твой выбор, нам остаётся только поддержать тебя, а на всех остальных наплюй. Мы со Стефаном уж точно никогда тебя не осудим!

– Братик, а если всё же он… – Из её чудных глаз всё же проливаются слёзы, они словно нож режут по сердцу. Если бы она только знала, как беспочвенны её страхи…

– Малышка, а ну перестань! – Он заключает её в объятия, крепкие и надёжные, не без удовольствия вдыхает запах её волос, похожий на лимонную мяту. – Ты не только для меня и Стефана всегда была особенной…

Ему снилось будущее. Такое светлое и радостное, что трудно было поверить в его реальность. И оно могло бы быть правдой, но потерялось в переплетении судеб, растаяло в тёмных глубинах моря крови…

Только теперь он мог бы сказать, что она совсем повзрослела. Правда, не знает, что тому причиной. Красная ли помада на её чувственных губках, белоснежное кружевное платье, обтягивающее её соблазнительную фигурку, или же счастливая улыбка, скрытая за тонкой фатой. Не будь он уже влюблён в неё, влюбился бы с первого взгляда, столь притягательна она была в тот момент!

И, несомненно, он не раз будет с нежностью вспоминать её милый образ в подвенечном платье. Её нервно дрожащую ручку, вцепившуюся в его локоть. Тот узкий проход между рядами гостей, украшенный красными и белыми цветами. Восхищённые ею взгляды, среди которых будет выделяться один, тёмно-зелёных глаз. Выдохнутое взволнованно трепещущим голосом: «Да!». Неприлично длинный и страстный поцелуй у алтаря.

А дальше всё сольётся в череду мелькающих картинок: поздравления, тосты, вручение подарков… Он смутно вспомнит собственное выступление с посвящённой ей песней. Но в память врежутся трогательные слезинки в уголках её глаз цвета леса, едва тронутого дыханием осени, и тёплые объятия… Головокружение от танца с ней, его солнечным лучиком!

Он всё так же может лишь изредка видеться с ней. Не должен. Но как отказать себе в удовольствии?! И он вновь тайком улизнёт из очередной гостиницы в длинной череде тех, где они обитают во время гастролей, и оседлает свой верный мотоцикл. Вновь помчится на предельной скорости к ней, чтобы украсть её из-под бдительных глаз мужа хотя бы на часок…

Лишь бы обнять свою любимую девочку и побаловать её так обожаемым, но сейчас запретным мороженым. С наслаждением и восхищением погладить округлившийся животик, чтобы почувствовать беспокойное копошение племянника. Такой же, как и его мама, непоседа. Эта мысль вызовет у него улыбку – она уже скоро станет мамой, а ведь, казалось, совсем недавно сама была крошкой.