Текст книги "Времена Амирана. Книга 3: Смерть как форма существования"

Автор книги: Сергей Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

 «De mortuis aut bene aut nihil»

(Диоген Лаэртский)

Давным-давно, когда Земля была еще совсем юной, маленькой и плоской, и не успели еще устать три могучих слона, держащих ее на своих спинах, и не уплыла еще из-под их ног громадная морская черепаха, чтобы сгинуть безвозвратно в пучине бесконечного океана, жила себе страна под названием Амиран.

И жила она нормально, не лучше, но уж и не хуже всяких прочих. И жизнь там текла размеренная, устоявшаяся, к которой все давно привыкли. И никто на нее не жаловался, потому что там испокон веку соблюдалось равновесие: как где у кого чего отнимется, так тут же у другого прибавится, а в целом, в среднем, статистически, так сказать, все было на уровне. И даже служба специальная там была – Служба Сохранения Равновесия, бдительно следящая за тем, чтобы ничто и никто это равновесие не нарушал. А то будет, как бывает иногда, когда кто-нибудь, кому надоело его место в лодке, захочет перебраться на другое. И в результате все оказываются в воде.

Но однажды равновесие там было нарушено. Случилось нечто, чего быть никак не должно. Ну, и пошло, и поехало… Попытки исправить положение, привели, естественно, к тому, что стало еще хуже. Поначалу, конечно, тем, кто эти попытки предпринимал, а потом…

А вот что случилось потом – об этом я сейчас и расскажу. А то ведь об этом никто не знает. Вообще – никто. Настолько никто, что даже я не совсем уверен, а было ли оно?

Пролог

Мело, мело по всей земле. И, что характерно в таких случаях, во все пределы. И заметало дорожные колеи, делая дорогу невидимой в этой ночной снежной круговерти. В такую пору очень легко заблудиться. А заблудившись, пропасть. Поэтому мало кто рискует выезжать ночью в метель.

Но в этих трех повозках, трех крытых фургонах, ехали люди, не боящиеся сбиться с пути. Как могут потерять дорогу те, для кого дорога – вся жизнь, а фургон – дом родной?

Три фургона не торопясь, но и без остановок преодолевали пустое ночное вьюжное пространство. Три фургона, а за ними еще три лошадки, бегущие пока налегке, чтобы потом сменить тех, кто сейчас в упряжке. А иначе никак, лошади, они, знаете, не железные, лошади тоже устают, а на постоялых дворах не отдохнешь, и лошадей не поменяешь. Не пустит их к себе ни один постоялый двор. Так уж повелось, что к тем, кто едет в этих трех фургонах, отношение особое. Потому, что имя им – крайсы.

Крайсы – загадочный и древний народ. Откуда они взялись на этой земле, никто не знает, ну, может быть, кроме них самих. Но они, если и знают, то никому не скажут. Потому, что, как от них стараются держаться подальше, так и они никого к себе не допускают. Крайсы кочевники, но не те кочевники, что пасут скот. У тех все же есть постоянное место обитания, за пределы которого они стараются не выходить, опять же, у тех – скот, которому надо же где-то зимовать. Крайсы же скот не пасут. Из всех четвероногих знают только лошадей. Зато уж их они знают лучше всех. Что вылечить, что обиходить, что продать, что украсть – все им под силу.

Они вообще многое могут, и многое умеют. Приедет вот такая семейка крайсов в какой-нибудь городок, разобьет шатры где-нибудь за околицей, на ничьей земле, и сразу жизнь городка становится громкой и бурной. Будто в начавшие остывать угли подбросили охапку сухого хвороста. Сразу пламя – чуть не до неба. Правда, надолго этой охапки не хватает, но уж пока горит – кого-то развеселит, кого-то согреет, а кого-то и обожжет. Это уж кому как. Поэтому-то одни сторонятся крайсов, а другие, наоборот, тянутся к ним. И всегда по вечерам возле их шатров шум, гам и веселье. Крайсы отличные певцы и музыканты, великолепные танцоры, а девушки у них – ну просто загляденье! И где еще так весело и с таким удовольствием можно прокутить лишние деньги, как не у них. И вот, начав в каком-нибудь вполне приличном кабаке или ресторане, компания вдруг решает, что тесно им тут, душно, душа простора просит. И звучит клич: «К кр-р-айс-сам!..», и несут лошади подгулявших молодцов туда, к шатрам, где им и нальют, и споют, и спляшут. И где смуглые черноокие красавицы могут и поманить за собой – и куда там девкам в борделе!

А днем крайсы на базаре. Там их место. Мест в рядах они не занимают, так ходят. И вроде и немного их, а занимают весь базар. Некуда от них деться. Вот кольца, браслеты, цепочки, сережки – все золотое, все блестит, и недорого. Прямо тебе предлагают – бери, бери, пока есть, раз уж так повезло. Только тебе, уж больно человек ты хороший, по глазам видно. Так что, ладно, бери еще дешевле. Кому попало за столько не продадут. А другие ходят, гадают, судьбу предсказывают. Смотри, дорогой, видно, что ждут тебя неприятности. Нешто не хочешь узнать, какие? Иной раз коней на продажу приводят. Только не вздумай сказать, что краденые – обидишь. А если у тебя с твоей лошадью что не так, сразу веди к ним. Вылечат. Вылечат, добрый совет дадут, да еще и амулетик в придачу. Хочешь – от хворей, хочешь – от покражи. И ведь точно: повесь этот амулет на шею лошадке, и не украдут. По крайней мере – они сами. Потому что – гарантия!

А детишки маленькие так по базару бегают, грошик выпрашивают. Добрые люди подают. Недобрые – нет.

Передним фургоном правил Клавдий. Он был в семье самый старший, самый опытный и, соответственно, самый главный. Дорогу он чуял, сбиться с нее не боялся, поэтому мог позволить себе думать не только о ней, но и еще о всяком прочем, разном. О жизни вообще, и о том, куда ехать, в частности.

Только что проехали село Подгорное. Хорошее село, большое и не раз уже посещавшееся. Претензий у жителей села к ним не было и быть не должно было. Можно было бы и остановиться, но Клавдий этого делать не стал. Что-то его насторожило. Какие-то возбужденные люди бродили по селу, с факелами. Что там у них? В любом случае, лучше проехать мимо. Опыт подсказывал, что чтобы там ни произошло, им в это лучше не встревать. Лучше ночь в пути.

Да еще и слухи всякие…

Нехорошие слухи в последние дни преследовали Клавдия с семейством. И говорили все одно и то же, а значит, слухам можно было верить. Говорили, что в столице появились какие-то странные люди. Одеты по-солдатски, но ведут себя… Это же не чужие солдаты, это же свои, а такое впечатление, говорят, что столица захвачена неприятелем. Людей сгоняют, хватают, кто пробует сопротивляться, вырывается, убегает, тех просто убивают. А их самих, говорят, вроде бы и убить невозможно. Но вот в это уж Клавдий не верил. Всех можно убить. Это уж они так… Недаром говорят, что у страха глаза велики.

И еще появились беженцы из самой Миранды. Ну, так те рассказывают вообще не пойми что. Судя по их словам, Миранды, вроде как, вообще уже нет. Сгинул великий город, пропал в одночасье. И верить в это ну никак Клавдий не мог, но ведь откуда-то взялись же эти самые беженцы, да еще и в таких количествах.

Ладно, ближайший город будет Хамистополис. Хороший город, с хорошим базаром, и вроде, никого из других крайсов там быть сейчас не должно. Посмотрим, что там, послушаем.

Впереди мелькнул силуэт. Вот ничего себе!.. Кого это тут принесла нелегкая? Да еще пешком, в такую вьюгу.

– Эй!.. – крикнул Клавдий, догоняя неизвестного. – Эй, ты! Слушай!..

Человек обернулся и Клавдий увидел, что это женщина. Она прижимала к груди младенца. Увидев, что ее догоняют, она, похоже, не обрадовалась. Напротив, она испуганно вскрикнула и кинулась прочь.

Куда это она? Пропадет же, дура! Клавдий остановил фургон и соскочил на землю. Женщина бежала прочь от дороги, в поле. Клавдий кинулся за ней. Надо было спешить, а то далеко убежишь – назад можно и не вернуться. Не видно будет фургона, и все, пиши – пропало!

Он догнал ее, развернул лицом к себе, и забрал ребенка. Слов он никаких не говорил, все это можно и потом. Он вырвал младенца и пошел назад. Женщина, хныча и причитая, бежала сзади, хватая его за рукав, пытаясь забрать назад свое сокровище. Ну, уж это – дудки! Поедет с ними. Посмотрим дальше, что с ней делать, но не бросать же. А может, еще и пригодится. Она вроде молоденькая. С дитем. Таким очень хорошо подают.

Часть 1

 Говоришь, что все наместники – ворюги?

Но ворюга мне милей, чем кровопийца.

(Иосиф Бродский)

Глава 1

1

Куртифляс и Пафнутий ушли поздно ночью, незаметно. Поначалу Куртифляс думал уйти не таясь. Ну, в самом деле, а что? Дело сделано, и зачем они тут нужны? Но потом представил себе все неизбежные при этом расспросы, и как придется врать. А врать не хотелось. Лень было придумывать и изворачиваться, и он решил – да ладно, ну их!..

И они ушли не прощаясь. Так, говорят, любят делать эрогенцы. Даже выражение такое есть – уйти по-эрогенски. Вот так, по-эрогенски, они и ушли в тот предутренний час, когда сон наиболее крепок и сладок. Куртифляс разбудил заснувшего Пафнутия, склонился над тихо посапывающим Ратомиром, и, убедившись в том, что тот крепко спит, выложил рядом с ним почти все оставшиеся монеты. Пусть пользуются. У него, у Куртифляса, остались камни, которые, как они уже убедились, легко превращаются в золото. Хотя нужны ли они ему будут? Если все пойдет по плану, то, пожалуй, что, и не нужны. Но, все же, пусть будут. Так лучше. Надежней.

Вывели из сарая лошадь, запрягли в повозку – остающиеся обойдутся, куда им ездить? А если что, купят другую. Денег хватит. Пафнутий сел на козлы, Куртифляс тихонько, стараясь не скрипеть и не брякать, отворил ворота, и они покатили прочь.

***

С тех пор, как Пафнутий дал прочесть ему письмо Ханны, Куртифляс все ждал, что Пафнутий заговорит с ним. Но вот прошла уже неделя, а Пафнутий молчал. Он согласился уйти с Куртифлясом, и, похоже, идея отомстить понравилась ему, но никакого интереса он больше к этой теме не проявлял. Он что, настолько доверился ему, Куртифлясу? Странно.

Они сидели в придорожной харчевне. Пафнутий без особого аппетита поел и теперь сидел молча, равнодушно глядя в пространство и потихоньку допивая остатки вина из своего стакана. Он ждал, когда Куртифляс встанет из-за стола, а тот все сидел. Он думал. То, что творилось с Пафнутием, не нравилось Куртифлясу. Внушало подозрения и вызывало сомнения. Пора было уже определяться. Пафнутий ему нужен дееспособный. В конце-концов, ведь все зависит от него. И он должен справиться.

– Ну, как ты, готов? – Начал Куртифляс.

– Да, пошли, – Пафнутий поставил стакан и начал подниматься.

– Подожди! – Куртифляс положил ладонь на руку Пафнутия. – Ты не понял. Сядь. Я спрашиваю, – продолжил он, глядя в тусклые глаза мага, – готов ли ты к тому, чтобы начать мстить?

– Ну… – Пафнутий пожал плечами и отвел взгляд в сторону. Слишком пристальный взгляд Куртифляса был ему почему-то неприятен. – Я же пошел с тобой.

– Пошел. – Согласился Куртифляс, не убирая руки. – А ты знаешь, что мы будем делать? Что тебе – он выделил это слово, – предстоит делать? Или тебе все равно?

– Я думал, ты знаешь…

– Я-то знаю! А ты?

– А что – я?!. – Пафнутий резко вздернул голову и посмотрел в глаза Куртифлясу. И Куртифляс увидел в его глазах слезы. – Я сделаю, что надо. Ты только скажи, что.

– Ну-ну, успокойся. Конечно, конечно сделаешь. Я в этом даже не сомневаюсь. Но лучше тебе все же знать, что мы будем делать. А то ты ведь даже не знаешь, кто убил Ханну.

– Ну, так скажи.

– И скажу. – Куртифляс помолчал, а потом продолжил, как бы решившись. – Есть один человек. Ты его не знаешь, и имя его тебе ничего не скажет. Назовем его просто – барон. Тем более, что он и правда барон. Это чудовищно богатый человек. Точно не скажу, но где-то половина всего Амирана принадлежит ему. Это я знаю, потому что сам помогал ему в этом. Через Бенедикта, разумеется. А тот и не догадывался. Барон – он же хитрая сволочь! И он не любит, чтобы его имя где-нибудь всплывало. Он всегда действует через подставных. Понимаешь?

Пафнутий пожал плечами и покачал головой.

– Ну, смотри, вот, допустим, я хочу купить землю, но так, чтобы об этом никто – ни одна зараза! – не знала. И я говорю тебе: Пафнутий, дружище, хочешь заработать пятьсот золотых? А что надо? А надо всего лишь расписаться в парочке документов, после чего именно ты будешь числиться хозяином земли. А доверенность на управление твоей собственностью будет на мое имя. И все. И можешь жить спокойно дальше, ни о чем не заботясь, пропивая потихоньку свой, неожиданно свалившийся на тебя, гонорар. Ну, а я вдруг нахожу, что на купленной тобой, и тебе принадлежащей, земле, имеются залежи чего-нибудь очень ценного. И начинаю это разрабатывать. Налоги я буду за тебя платить, а как же?! Но и прибыль вся будет моя.

– Но она же моя! – Вдруг заинтересовался Пафнутий. – Я могу у тебя ее отобрать.

– Не так просто, дорогой Пафнутий, не так просто. Срок действия доверенности еще не истек? Не истек. Значит, автоматически отобрать не получится. Только через суд. А это не просто. А к тебе подойдут люди, и скажут, что если ты завтра же не заберешь свое заявление, то послезавтра тебя просто не будет. Ну, или, если у тебя есть жена – жены, или там – дети… Хочешь, чтобы с ними ничего не случилось? Или хочешь, чтобы было как… и называют пару-тройку нашумевших дел с бесчеловечными и жуткими убийствами, о которых, естественно, ты слышал. Ты же читаешь газеты? Вот, примерно, так. И таким образом у барона в Амиране и земли, и леса, и рудники. А самое главное – у него банк, через который и уходит к нему вся прибыль от его владений. Да и сам банк – нешуточное коммерческое предприятие.

– Ладно, – хмуро согласился Пафнутий, – ну, и что?..

– Да ничего. В конце-концов все кому-то принадлежит. Это я просто к тому, что могущество этого человека велико. Почти беспредельно. У него огромная и очень хорошая организация…

– Ты мне объясни, – перебил его Пафнутий, – зачем такому человеку убивать Ханну? Что она ему сделала?

– Она? – Удивился Куртифляс. – Да он о ней и не слышал. Дело в том, дорогой мой Пафнутий, что Ханна как раз человек из его организации. Я думал, барон заинтересуется теми возможностями, которое дает оживление трупа в твоем, Пафнутий, – он, усмехнувшись, изобразил шутовской поклон в сторону собеседника, – исполнении. Ведь, в конце-концов, если подумать… – он на секунду запнулся, – вот только барону почему-то захотелось эту тему просто ликвидировать. Вместе со всеми, кто к ней причастен. С тобой, со мной, с Геркуланием. Ханна думала, что она останется в стороне, она решила навести на ложный след, а они решили сделать проще. Где она – решили они, – там, значит, и все. И применили какое-то свое средство, уничтожающее все вокруг. Просто и надежно! Ясно?

– Нет. Ты же говоришь, что она работала на него. За что ее-то?

– Да, господи! Что Ханна?! Он ее не только не видел ни разу, он и имени-то ее не знал. Так – рядовой член организации. Таких у него множество. Расходный материал. Он же, сука, даже меня решил уничтожить! А уж меня-то он знал! Я для него столько сделал… И все равно! Видно сильно его напугал наш Геркуланий! Настолько сильно, что!.. И ведь он прав! Теперь-то это точно повернется против него, и посмотрим, что он сможет сделать!

– Так что же ты все-таки хочешь?.. Ты хочешь его убить?

– Убить его, дорогой Пафнутий, невозможно. Почти как того же Геркулания. Попробуй до него доберись. Я даже не знаю, где он обретается. Нет, мы пойдем другим путем. Я достаточно много знаю про его собственность в Амиране. Я его разорю. Для него это будет хуже смерти.

– А что, ты думаешь, Бенедикт…

– Нет! – Резко перебил Пафнутия Куртифляс, поняв, что тот хочет спросить. – Бенедикт ничего не сможет, да и не захочет делать. Для него – все и так хорошо. Я сам! А для этого мне нужно устранить Бенедикта. Встать на его место. И уж с этого вот самого места!..

– Чтобы отомстить барону ты хочешь убить Бенедикта?

– Убить? Хм-м… – Куртифляс замолчал, задумавшись, – убить… Да не обязательно. Даже лучше не убивать. Главное, чтобы он делал то, что я ему скажу. Правильно, – обрадовался он пришедшей мысли, – так будет гораздо лучше. Заставить его… действовать его руками. А то – кто я? Царский шут? Несерьезно. Верно, убивать не будем. Но власть возьмем.

– И как же?

– А с твоей, друг мой, помощью. Наделаем Геркуланиев. Столько, сколько понадобится. Как – сможешь?

– Ну, отчего же, – подумав, сказал Пафнутий. – С духом у меня отношения налажены. А сколько раз – один, или много, не имеет значения.

– Тогда с этого и начнем. Для начала сделай яд. Это же не сложно?

– Зачем?

– А откуда же мы будем брать заготовки для наших Геркуланиев? Трупы-то нужны? Иначе кого оживлять будем?

– И кого же ты хочешь?..

– Ну, для начала… ты помнишь тот постоялый двор, куда мы заезжали в самом начале?

Да, это был самый лучший вариант. О нем Куртифляс думал с самого начала. И люди там свои, ничего не подозревающие, а, значит, с ними будет легко. И от места совсем близко. И вообще…

Но жизнь распорядилась иначе.

2

– Выгнали, значит, вас, – который уже раз произнес Одноглазый, и, заглянув в опустевшие кружки друзей, поднял руку. Красавица Ангела, заменившая Одноглазого за стойкой, отреагировала на сигнал правильно, и через минуту полные кружки стояли на столе. – Пейте, пейте, сегодня у меня камарское. Свежее, вчера только завезли. Вам повезло, ребята.

Когда-то, давным-давно, Одноглазый сам бегал с кружками. Звали его тогда Костюхой, и был он маленький и тощий. Зато оба глаза были на месте. И поначалу они очень часто были мокрыми и покрасневшими. Но потом слезы исчезли, и вместо них в глазах Костюхи появилась угрюмая ненависть. Ах, как же он ненавидел тогдашнего своего хозяина, гонявшего его и в хвост, и в гриву, кормившего объедками и заставлявшего трудиться с утра до ночи, расплачиваясь за это тумаками и оплеухами.

Да, много воды утекло с тех пор, а пива, наверное, еще больше. Ушел подросший Костюха в армию. Ушел, так и не рассчитавшись за все хорошее. Ничего, война многому его научила. В последнем сражении, в котором ему довелось участвовать, ему и выбили левый глаз. И вообще он чудом тогда выжил. Но, все-таки, выжил. И вернулся сюда. И никто его не узнал. Да и поди узнай в этом кривомордом бугае того сопливого пацаненка, что некогда бегал тут между столиками, мыл пол, мыл посуду, кряхтя ворочал бочки в подвале – да мало ли что еще. И Гаспар – прежний его хозяин, тоже не признал. А потом скоропостижно скончался, получив перо в бок. И только Одноглазый знал, кто его, за что и как. Знал, но знанием этим ни с кем не поделился, а вскоре и купил этот кабак задешево у вдовы Гаспара, и сам стал гонять прислугу в свое удовольствие.

– Хорошо ты тут устроился. – Один из троих, сидевших рядом с Одноглазым, поставил наполовину опустевшую кружку на стол и потянулся, оглядываясь. – А чего это народу так мало?

– А тут когда как. А сейчас – чего? Ярмарка закончилась. Местные – голь перекатная, чего им тут делать? Вот урожай продадут – тогда…

– А как ты вообще-то тут устроился?

– Купил.

– Ха!.. Купил он! На какие шиши? Мы бы вот тоже купили бы себе чего-нибудь, да у нас…

– Ну, у меня было с собой кое-что, вот и…

– Что, намародерил, небось?

– Ну, не без этого. Надо же было и о будущем думать. А вы-то как же? Что теперь делать будете?

– Черт его знает! Нас до последнего мурыжили – то ли будет сокращение, то ли нет… Мы надеялись, что обойдется.

– Да-а… – подхватил другой, – а теперь остались на бобах. Куда идти?

– Ничего, в охрану наймемся.

– Там сейчас ловить нечего, – серьезно сказал Одноглазый, – там сейчас и так народу… Короче – по десять желающих на одно место. Так что – только в батраки идти.

Хмурое молчание было ответом на его слова. А что, правда, скажешь. Выперли ребят из армии. Не нужны они там стали. Распускают армию, не с кем воевать стало. И что же им делать?

– В работники идти, ребята, это последнее дело, – продолжил добивать собеседников Одноглазый, – так до старости и прокувыркаетесь – ни кола, ни двора. А под старость – кому вы вообще будете нужны. Подохнете с голоду под забором.

– Ну, и что же делать-то?..

– Делать, делать… Чтобы дело делать – деньги нужны.

– Да где ж их взять-то?

– Раньше думать надо было. Не все в кабаках спускать, да девкам раздаривать. Ты думаешь, Сван, я не помню, как ты той, белобрысенькой, перстень с изумрудом подарил? Ты, поди, и сам не помнишь. Пьян был. А за тот перстень ты спокойно такой же кабак купить мог. Или, там, скажем, лесопилку. Или место в торговом ряду, и купцом стать. А ты – за одну ночь все это спустил, ну, и что? Доволен? Есть, что вспомнить?

– Да я не помню…

– Во-во!.. И я про то. А теперь грызи локти! Да только – хрен достанешь! Ладно, чего прошлое вспоминать? О завтрашнем дне думать надо! И есть у меня к вам одно деловое предложение.

***

– Сегодня ночью нас убивать будут, – спокойно сообщил Куртифляс Пафнутию.

Они сидели на своих пока неразобранных постелях. За окном было темно и тихо. Пафнутию хотелось спать. Естественное состояние после хорошего плотного ужина. Кстати, ужинали почему-то не тут, не на постоялом дворе, а в совсем другом заведении на другом конце городка. Почему – этого Пафнутий не знал, да и было это ему не интересно. Его вообще многое перестало интересовать. Он полюбил спать. Во сне к нему приходила Ханна. Жизнь наяву была гораздо хуже.

– С чего ты решил? – Поинтересовался Пафнутий. Заявление Куртифляса не слишком взволновало его. Куртифляс знает, что делать. И раз так говорит, то, скорее всего и не убьют. Да хоть бы и убили…

– Ты обратил внимание на эту кривую бестию – хозяина заведения? Настоящий убийца! Такой нам нужен. Вот я и решил взять его с собой. В качестве Геркулания. А с ним наверняка будет еще парочка головорезов. Как пить дать. В общем, посмотрел я на него, да и решил – берем! Показал я ему камешек, мол, не подскажет ли, где тут можно такую вот штуку загнать? Ох, как у него глазик-то засверкал! Видно – разбирается! Ну, он, естественно, пообещал навести справки, да завтра и сказать. Ну, а ночью к нам придут.

– Ну, а мы – что?

– А мы – вот! – Куртифляс развернул сверток, принесенный им с собой. В свертке были оба меча. На себе они их не носили, чтобы не привлекать внимания. Все-таки вид у них был вполне мирный – два средней руки то ли крестьянина, то ли ремесленника, едущих по своим надобностям. Мечи на боку явно бы выбивались из этой картины.

– Я нарочно тут ужинать не стал, – продолжал Куртифляс, – чтобы этот одноглазый нас не отравил. А гостей мы встретим! Ничего!

***

Они стояли, прижавшись спинами к стене, по обе стороны от двери, открывавшейся, естественно, внутрь. Спать, как ни странно, не хотелось, хотя стояли так они уже давно. В кроватях мирно спали их двойники, сооруженные из свернутых одеял, курток, сапог – всего, что подвернулось. Издали и в темноте их и правда можно было принять за спящих.

Пару раз за все время их стояния в коридоре раздавались осторожные шаги. Кто-то тихонько подкрадывался к двери. Кому-то было интересно, как там постояльцы? Хорош ли их сон? Не мучит ли гостей бессонница? У грабителей тоже была беспокойная ночь. Ну, ничего, скоро они отдохнут.

Пафнутий первое время беспокойно вертел в руках оружие. Он еще ни разу не пускал его в дело. Как им лучше – вот так, сверху, или наоборот, снизу – в живот? Потом успокоился. Как-нибудь…

***

Тихий скрежет ключа. Смазанные петли не скрипнули. Хороший тут хозяин, следит за порядком. Не стучали по полу подошвы, гости предусмотрительно разулись, молодцы! Ни к чему тревожить сон постояльцев.

Куртифляс поставил Пафнутия так, чтобы его закрывало полотно двери. По правде говоря, он не слишком надеялся на помощь этого малохольного. Так что пусть постоит закрытым. Лишь бы не перепутал, а то с него станется, еще всадит меч в спину ему, Куртифлясу. В потемках, да с перепугу. Так что лучше бы так и стоял. А с гостями и сам Куртифляс справится, он-то еще уроков фехтования не забыл.

Пафнутий увидел, как надвигается на него открывающаяся дверь, загораживая ему происходящее. Кто-то вошел в комнату, почти бесшумно. Один? Двое? Ему было не видно. Но вот темная фигура оказалась возле постели и чем-то шумно ударила по ней. И тут же рядом с Пафнутием, по ту сторону дверного полотна, кто-то коротко охнул и раздался звук падающего тела. Пафнутий крепко сжал скользкую рукоять меча в потной ладони и сделал шаг вперед, в темноту. Но тут же отступил назад, увидев, как на него падает чье-то тело. И тут же раздался тихий, но яростный и напряженный голос Куртифляса:

– Стоять! Стоять, сука!..

И, сразу же, вслед за этим:

– Пафнутий, свечи. Скорее!

Свечи загорелись, и Пафнутий увидел, как Куртифляс стоит, держа меч острием у горла какого-то типа, стоящего возле кровати, нелепо растопырив руки.

– На колени, – шепотом приказал Куртифляс, и пленник опустился перед ним.

– Повернись. Голову на койку, руки за спину. Вот так. Пафнутий свяжи ему руки.

– Чем?

– Простыню порви.

Через минуту все было кончено. Два тела лежали рядом на полу, третье, еще живое, стояло на коленях, положив голову на матрас, со связанными сзади руками. Куртифляс взял подсвечник и по очереди осмотрел всех троих.

– А где хозяин? Он же вас сюда послал? Одноглазый?

Связанный буркнул что-то неразборчивое, но явно утвердительное.

– Кто там с ним?

– Никого. Жена его, и все.

Потянув пленника за связанные руки, Куртифляс заставил его подняться с колен.

– Жить хочешь?

Тот пожал плечами. Понимай, мол, как знаешь.

– Ну, как хочешь. – С этими словами Куртифляс поднес острие меча к глазу разбойника. Тот отшатнулся, но за ним была постель, и отступать ему было некуда, разве что – на нее. Что тот и сделал, рухнув навзничь.

И снова лезвие меча коснулось зажмурившегося глаза.

– Значит, не хочешь жить?

– Хочу, хочу… – прохрипел непрошенный гость.

– Тогда сейчас позови своего дружка, одноглазого. Да так, чтобы он пришел, понял?

***

Держа меч у горла бандита, Куртифляс довел его до лестницы, ведущей вниз, в обеденный зал, где хозяин заведения поджидал друзей с добычей.

– Ну, давай!

– Эй, Костян! Иди сюда! – Крик был неожиданно громкий, и в голосе чувствовался испуг.

– Что там? Это ты, Сван? Чего орешь? Спускайтесь.

– Иди сюда скорее, там такое!.. Сам увидишь!

После чего Куртифляс потянул пленника назад, в комнату.

Зайдя в скудно освещенную одной свечой комнату, Одноглазый увидел своего приятеля, сидящего на кровати. Больше он увидеть ничего не успел. Острое жало укололо его снизу, прошло через одежду и кожу, и достало до сердца, переставшего биться.

– Кажется, все. – Сказал Куртифляс, опускаясь на соседнюю койку.

3

Дворец захватили ночью. Легко и красиво. К тем четверым «Геркуланиям», как упорно именовал их Куртифляс, добавилось еще двое взятых на том самом постоялом дворе в Миранде, где и планировалось с самого начала. Там тоже все прошло удачно. Пафнутий освоил новую, ускоренную технику оживления, укладывая в защищенное магической графогемой место сразу по несколько тел. Дух не протестовал, и только изумленно хмыкал. В его многотысячелетней практике это был первый случай. К нему вообще никто и никогда не обращался повторно, всем, как правило, хватало и одного раза, а тут такое!..

Так вот – дворец: Куртифляс подошел и забарабанил в ворота. Подошедшему гвардейцу он представился, и попросил пустить его. Гвардеец, хорошо знавший Куртифляса, разумеется, открыл калитку. Этого было достаточно. Вся смена была вырезана за пять минут. Потом прошлись по остальным постам. Дольше пришлось провозиться в казарме. Правда, там спали, что очень облегчило задачу. Однако зато и народу было много. Но Куртифляс грамотно расставил свое войско так, чтобы не дать никому убежать. Никто и не убежал.

Воскрешение оставили на утро, успеется, а пока прошлись по покоям, занимаемым теми из царедворцев, кто предпочитал жить во дворце. В конце-концов в такой жизни тоже были свои преимущества, по крайней мере, не надо было тратить время на дорогу, а, значит, можно было по утрам поспать подольше. Вот этих-то любителей поспать, и подняли среди ночи. Все получилось тихо. Если кто-то начинал шуметь, его просто убивали. Разделили пленников на шесть групп: министры и чины администрации, фрейлины, лакеи вместе с прочими дворниками и истопниками, горничные, кухонный персонал. Отдельно закрыли всех садовников, тем более, что они и жили не в самом дворце, а во флигеле. Каждую группу арестованных заперли в отдельном помещении в подвале, благо там их было много, и все пустые. К каждой двери приставили по одному «Геркуланию» с наказом никого не выпускать. А потом Куртифляс прошел в спальню к Бенедикту.

***

– Ну, и чего же ты хочешь, друг мой Курти? – Бенедикт, проснувшийся и одетый, сидел в своем кресле в кабинете. Куртифляс медленно прохаживался вдоль длинного стола, заложив руки за спину и рассеянно оглядываясь вокруг. – Хочешь меня убить?

– Зачем? – Куртифляс удивленно взглянул на царя. – Слушай, я так давно тут не был. Ничего не изменилось, а?.. Как вообще дела? А то я как-то отстал.

– Не надо!.. – Вспылил Бенедикт. – Не заговаривай мне зубы! Чего ты хочешь?!

– Ничего плохого, поверь, Беня, ничего плохого. Я хочу, чтобы ты сделал то, от чего всем будет только лучше.

– И для этого ты перебил всех гвардейцев?

– Увы. Я понимал, что уговорить тебя будет трудно. Иногда к хорошему приходится идти через насилие. Приведу простой пример. Как котенка приучают к тому, что надо пить из блюдечка? Он же вначале не хочет. Он сопротивляется. Его насильно тыкают носом в молоко. Так и тут. У меня есть молоко. Надо заставить тебя пить его. Значит, нужно лишить тебя возможности сопротивляться. Понимаешь?

– Ну, что же, давай, тыкай носом.

– Не обижайся, Беня. – Куртифляс подошел к Бенедикту и непринужденно присел на краешек стола. – Тебе нужны деньги?

– Какие деньги? – Насторожился Бенедикт.

– Большие деньги. Огромные деньги, которые утекают от тебя. А я хочу, чтобы ты взял их себе. Только и всего. Я забочусь о благе государства. Ты должен меня понять. Ведь это, в конце-концов, и твоя обязанность.

– Конкретнее, пожалуйста.

– Хорошо. Барона Рупшильта ты знаешь. В конце-концов, он тебе приходится зятем. Так вот, этот господин вынимает у тебя из кармана где-то порядка трех миллиардов золотых ежегодно.

– Что?!. Сколько?! Ты что?..

– Спокойно. Я не сошел с ума, и я знаю, что говорю. До недавнего времени я сам помогал ему в этом. А теперь хочу, чтобы этот грабеж прекратился. Только и всего.

– И как же он это делает?

– А очень просто, через банк. «Банк сбережений и инвестиций» ты же знаешь.

– Конечно.

– Ну, еще бы, ты же и свои деньги там хранишь. Вот через него. Вся эта сумма выводится из страны. А стране не хватает средств. Я же знаю.

– Так, подожди… я ничего не понимаю. Как – выводит? На основании чего?