Текст книги "Дьявольский костёл (СИ)"

Автор книги: Scapulari

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Часть 1 ==========

Апрельское солнце настойчиво пыталось пробиться через легкие ситцевые шторки, слегка покачивающиеся во время движения поезда. В пепельнице мирно тлела только начатая сигарета, рядом лежала библия – типичное утро той, что расследует дела, связанные с церковью. Как так вышло, она и сама не помнит, ранее она была лишь следователем, но одно дело всё изменило. Теперь работу со священниками доверяют только ей, пусть у нее и нет веры в то, что пытается донести церковь.

Наконец, нужная станция. Девушка поморщилась от яркого света и, посмотрев на наручные, уже потертые и поцарапанные часы, огляделась: станция одиноко белела посреди леса, ни души вокруг, и пустая даже в такое время дорога.

Обреченно выдохнув и поправив ворот чуть помятой рубашки, девушка присела на скамейку, нетерпеливо считая минуты ожидания. Наконец-то шум колёс – и вот у лавки останавливается небольшая черная машина, на которой детектива и должны отвезти в город.

– Вы задержались, – в её голосе не было раздражения, лишь констатация факта.

– Прошу прощения, – смутился довольно пожилой мужчина за рулём и открыл переднюю дверь, чтобы девушка могла сесть. На миг взгляд девушки упал на зеркало заднего вида, отражающее её смуглое, довольно приятное лицо. Однако было в нём что-то отталкивающее: равнодушие ко всему, словно маска – не знаешь, что скрывается за ней, лишь в чёрных глазах, если долго вглядываться, можно увидеть отблески эмоций.

Дорога была долгой, к тому же прошла в полнейшем молчании. Достав из портфеля папку с делом, девушка сосредоточенно вчитывалась в текст – уже который раз.

Местные давно приметили, что люди, посещающие костёл, меняются радикальным образом, но не всегда в лучшую сторону. В Ватикане обеспокоились только когда один из прихожан покончил с собой после вечерней службы прямо на пороге костёла. Тем не менее, те, кто хоть раз был на службах, защищают своего патера до хрипоты.

Машина въехала в небольшой, но довольно уютный городок. Людей на улицах ходило немного: все прятались от палящего солнца, предпочитая небольшие чаепития на веранде, тем более был выходной и люди могли себе это позволить.

Девушка почти не смотрела в окно, но все же кое-что притянуло её взгляд: место расследования – костёл, стоящий на окраине в окружении яблочного сада, яркие витражи в узких окнах были видны ещё издали.

Машина подъехала к воротам – и девушка, благодарно кивнув водителю, вылезла. Прихожан сейчас не было, только работал кто-то в саду. Детектив зашла на территорию костёла и невольно поежилась, даже не поняв, от чего. Это немного выбило её из колеи, но, взяв себя в руки, она поспешила к самому зданию.

Снаружи оно выглядело довольно простым, как и положено костёлам: узкие окна, светло-серые стены, аккуратные башенки под зелёной черепичной крышей. Высокие двери из тёмного дерева были приоткрыты, словно зазывая внутрь, а перед ними уже стояло два мужских силуэта. Один, тонкий и строгий, принадлежал ксендзу, держащему ладони на животе, второй же держался сзади и старался не отсвечивать, так что разобрать в сгорбленной фигуре довольного молодого мужчину было тяжело.

Стоило девушке приблизиться, как священник мягко улыбнулся, сходя с короткого крыльца и подходя к гостье.

– Добро пожаловать в костёл Голоса Божьего. Эти стены станут твоим домом, насколько понадобится. Моё имя Родан, а это Генри, он помогает мне следить за обителью господней и готовит насущную пищу. Идём же, чтобы я мог показать тебе святое место изнутри и отдать тебе комнату.

Девушка едва сдержала усмешку. Она привыкла к речи священнослужителей, но всё же для неё такая манера была слишком высокопарной.

– Благодарю, падре. Моё имя Ринити Элрой. Как вам известно, я здесь по распоряжению Ватикана, – девушка чуть кивнула.

– Да, я знаю. Генри, завари нам чай и принеси печенье для небольшого чаепития на улице.

Мужчина тут же удалился с нескрываемым облегчением, а Родан повёл гостью в костёл.

Пол был покрыт крепким красноватым паркетом, идеальные резные лавки блестели от чёрного лака. Костёл оказался скромным и изнутри, так что от огромного распятия в самом конце отвлекали лишь ростовые фрески с изображениями святых на стенах и расставленные под ними подставки для свеч. Рядом с распятием высился небольшой постамент, видимо, с него читались проповеди.

Ринити с лёгким интересом осматривалась, приметив, что длинноволосый ксёндз явно сочетается с этим местом – та же строгость с нотой готики. На лики святых она не смотрела, но было ощущение, что они-то на неё смотрят. Девушка устало потёрла лицо ладонями: дорога сюда была тяжелой, так что она была немного вымотана.

– Падре, вы давно на этом посту?

– О, нет. Я здесь менее года.

Далее через небольшую дверку они прошли в коридор, ведущий на кухню и в комнаты, а оттуда – снова на улицу, под ветви яблонь. Здесь уже был приготовлен круглый столик и два стула, две чашки с чаем и блюдце песочного печенья.

– Могу поинтересоваться, как вы заняли данное… положение? И кто был вашим предшественником? – девушка прикрыла глаза, вдыхая чуть дурманящий запах от яблонь. Она знала, кто ранее занимал этот пост, но вот его уход был для всех загадкой, как и откуда взялся нынешний. Сюда уже отправляли детективов, но по возвращении они лишь говорили, что черноволосый патер на своем месте. В конечном итоге, это забылось.

– Разумеется. Патер Адам был моим добрым другом, поэтому я согласился заменить его, когда он решил покинуть эту обитель и отправиться в искупительный поход. Я служил в соседнем городе, но патером стал только здесь. Очаровательное место, – Родан улыбнулся, садясь на стул и отпивая ароматный чай. От бледных пальцев по фарфору заскользили трещинки, словно отростки тьмы. Девушка решила, что ей почудилось, но всё же к своей чашке так и не притронулась, да и на улице было довольно жарко.

– И как вам здесь? Много прихожан?

– Почти весь город. Я рад служить богу в таком живописном месте и помогать таким приятным людям, – трещинки исчезли, он выпил ещё и отставил чашку на блюдце. – Но что именно привело вас сюда? Людям и богу угодна моя работа.

– Но сомневаюсь, что им угодна смерть, ведь самоубийство тяжкий грех, а оно ещё и произошло у дверей костела… все обеспокоены, – девушка посмотрела на ксёндза. – Я здесь для проведения расследования.

– До вас дошли ложные слухи, – Родан снова улыбнулся, но улыбка была похожа скорее на торжество змеи, чем на сожаление. – Никто и никогда не совершал столь тяжкий грех в этом костёле. Поговорите с прихожанами, они живут здесь дольше меня, поэтому их слова развеют ваши сомнения.

– Данный «слух» мы получили от одного из жителей этого города, но потом он попал в психиатрическую лечебницу, где скоропостижно скончался. Сомневаюсь, что такова воля господа. – девушка же совсем не улыбалась, смотря на мужчину сверху вниз. – Но, всё же, опрос населения необходим. Я надеюсь, что вы не будете чинить мне препятствия, падре.

– Вы плохо меня слушали, Ринити, – он мягко улыбнулся, поднимаясь и снова складывая руки. – Я сам предложил вам поговорить с ними.

– Это я услышала. По моим личным наблюдениям, те, кто долго работает с людьми, особенно в религиозной сфере, весьма умело могут управлять людьми, на этом строилась вся человеческая история. Я Вас ни в чём не обвиняю и ни на что не намекаю, – брюнетка тоже улыбнулась, но глаза оставались всё такими же безэмоциональными.

– Тогда я могу только пожелать вам хорошего дня. Если у вас есть чемоданы, Генри занесёт их в вашу новую комнату, – патер проигнорировал слова, только его голубые глаза словно оледенели.

– Благодарю, падре, – девушка невольно сжала сильнее ручку своего небольшого чемоданчика: обычно она нигде не задерживалась дольше, чем на пару дней, потому была налегке и всё носила с собой. – И вам хорошего дня.

Ринити неспешно удалилась, всё также незаметно осматриваясь. Как только она вышла за ворота, ей словно стало легче и даже теплее.

– Что ж, с опроса людей я и начну.

Солнце медленно катилось к закату, в то время как детектив успела опросить несколько семей, но все пели одну и ту же песню о замечательном ксендзе и его светлейшей и чистейшей службе – о суициде никто ничего не знал.

«Да что вы, его от любых напастей сам Господь бережёт! Однажды облезлая собака лаяла на патера и хотела укусить, но захлебнулась кровью в прыжке и упала замертво, не достигнув цели! Видите? Он принесёт нам спасение и ничто его не остановит!»

Эти слова одной пожилой женщины засели у девушки в голове. Почему-то ей становилось всё беспокойнее. Возвращаться в костёл детективу также совершенно не хотелось, но сегодня ей нужно было поговорить ещё с одним человеком и побывать на вечерней службе, куда уже потянулся почти весь город.

Солнце садилось медленно и окрашивало здание в кроваво-алый. Ветер стих, поэтому запах яблонь казался густым киселём, заполнившим город и костёл. Двери были открыты настежь, завлекая, как ловкая ловушка, а изнутри уже слышался церковный хор, теряющийся у первых домов города.

Тенью скользнув внутрь, девушка устроилась в углу, наблюдая за людьми и слушая стройные голоса. Наверное, только ради этого она и приходила в церкви ранее. Ринити крайне неуютно чувствовала себя среди толпы верующих, поскольку она была атеистом, и на то были свои причины… но именно из-за этого она и была здесь – специалист, что не пытался бы искать во всем свет и волю господа. Люди всегда прикрывались верой, чтобы совершать грехи.

Тем временем песнопения завершились, а поющие ранее люди заняли места в первом ряду. Весь зал погрузился в тишину; к трибуне вышел с книгой Родан, открывая нужные страницы и обводя взглядом своих прихожан. Солнце словно поджигало витражи яркими красками, а пятно света в виде ангела падало прямо на трибуну, так что от священника словно расходились по полу чёрные крылья, хотя стекло было белым.

Наконец, над рядами поплыл мягкий низкий голос Родана, к концу слов переходящий на грудное звериное рокотание, но никто этого, кажется, не замечал.

– Чтение книги притч Соломона, сына Давидова, царя Израильского, чтобы познать мудрость и наставление, понять изречения разума; усвоить правила благоразумия, правосудия, суда и правоты; простым дать смышленость, юноше – знание и рассудительность; послушает мудрый – и умножит познания, и разумный найдет мудрые советы; чтобы разуметь притчу и замысловатую речь, слова мудрецов и загадки их.

Начало мудрости – страх Господень; [доброе разумение у всех, водящихся им; а благоговение к Богу – начало разумения;] глупцы только презирают мудрость и наставление. Слушай, сын мой, наставление отца твоего и не отвергай завета матери твоей, потому что это – прекрасный венок для головы твоей и украшение для шеи твоей.

Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: «иди с нами, сделаем засаду для убийства, подстережем непорочного без вины, живых проглотим их, как преисподняя, и – целых, как нисходящих в могилу; наберем всякого драгоценного имущества, наполним домы наши добычею; жребий твой ты будешь бросать вместе с нами, склад один будет у всех нас», – сын мой! не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу и спешат на пролитие крови.

В глазах всех птиц напрасно расставляется сеть, а делают засаду для их крови и подстерегают их души. Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им. Премудрость возглашает на улице, на площадях возвышает голос свой, в главных местах собраний проповедует, при входах в городские ворота говорит речь свою: «доколе, невежды, будете любить невежество? доколе буйные будут услаждаться буйством? доколе глупцы будут ненавидеть знание? Обратитесь к моему обличению: вот, я изолью на вас дух мой, возвещу вам слова мои. Я звала, и вы не послушались; простирала руку мою, и не было внимающего; и вы отвергли все мои советы, и обличений моих не приняли. За то и я посмеюсь вашей погибели; порадуюсь, когда придет на вас ужас; когда придет на вас ужас, как буря, и беда, как вихрь, принесется на вас; когда постигнет вас скорбь и теснота. Тогда будут звать меня, и я не услышу; с утра будут искать меня, и не найдут меня.

За то, что они возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня, не приняли совета моего, презрели все обличения мои; за то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их.

Потому что упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубит их, а слушающий меня будет жить безопасно и спокойно, не страшась зла». Это слово Божье.

– Милые же тут проповеди… – сама себе прошептала девушка, не отрывая взгляда от патера, которого все слушали с таким трепетом, словно он обещал им рай на блюдечке.

Почему-то стало очень холодно; Ринити поёжилась и просто продолжила наблюдать. На последних предложениях из углов потянулась к людям тьма, но с хлопком пыльных страниц библии тьма рассеялась, а пламя свеч выровнялось. Все дружно встали на колени, некоторые доставали молитвенники, и по костёлу полетел шёпот молитв. Родан вышел из-за трибуны и тоже сложил руки, склонив голову, что-то шепча.

Когда молитвы закончились, люди выстроились в очередь, подходя к нему за глотком из высокого кубка и кусочком чего-то красного, что перед укусом макалось в удивительно густое вино. Каждого он крестил в обратном направлении, каждый перед уходом кланялся, пока костёл не опустел.

«Наверное, мне просто показалось, я устала… но всё же ощущение, что с этим падре что-то не так, никуда не хочет убираться».

Девушка дождалась, пока все уйдут, и легко поаплодировала ксендзу, не столько от восторга, сколько из уважения к его мастерству.

– Прекрасная проповедь, весьма… актуальная.

– Благодарю, дочь моя, – он взял книгу подмышку, как самый обычный портфель, направляясь к жилым комнатам. – Сейчас будет ужин, ты можешь разделить его с нами или найти что-то в городе.

– Пожалуй, я присоединюсь к вам, – девушка чуть улыбнулась, но чисто формально. Ощущение, что всё дело в ксендзе, только усиливалось, но требовало подтверждений.

– Прошу, – он провёл девушку мимо комнат на кухоньку с окном на полстены. У простого стола стояло пять стульев, впрочем, пустых, а вдоль стен разместились вполне обычные тумбочки, плита, микроволновка, холодильник и радио. Иногда потрескивая, оно вещало что-то из классики. На столе же дымились на тарелках блины, стояла розетка мёда и прохладный самодельный лимонад.

– Весьма уютно, – довольно искренне признала девушка, осматривая мебель. Пусть ранее они уже проходили через кухню, но она абсолютно не уделила внимания помещению. Детектив присела на один из стульев и, засунув руку в карман, нащупала пачку сигарет, но решив, что лучше здесь не курить, убрала руку на стол.

Патер благосклонно улыбнулся и кивнул, сложив руки на время молитвы, прежде чем тоже сесть и отпить лимонада. Песня по радио сменилась чем-то на грани мата, но Родан либо не слышал этого, либо ему просто было удивительно всё равно. Девушка это заметила и лишь иронично вздёрнула бровь: она такие песни не любила, но ей было немного лень вставать и переключать на другую радиоволну, куда важнее было выяснить некоторые моменты у ксендза.

– А Вы сами из этого городка?

– Нет. Я из другой страны, – прикрыв глаза и впервые за день приняв расслабленный вид, Родан с удовольствием сделал ещё три глотка, осушив почти весь стакан сразу и по-звериному облизнув губы от прозрачных капель, словно собирался вонзить клыки в чью-то шею или наброситься в порыве страсти.

– И почему решили стать проповедником и нести просвещение в массы? – внимательно смотря на все больше напоминающего хищника мужчину, спросила Ринити. Этот вопрос она задавала всем, но всё же этот ксёндз удивлял больше остальных.

– С самого рождения отец и мать учили меня молитвам, а Господь наставлял на путь истинный. Я лишь мост, через который души могут услышать отца своего, и я хочу помочь им обрести бога.

Девушка едва заметно улыбнулась: эту песню в различных интерпретациях она слышала чуть ли не каждый раз. Ринити стащила один блинчик и, свернув его в трубочку, немного откусила.

– Вкусно.

– Да, Генри – настоящее чудо… Из-за небольшого проступка в детстве от него отвернулся весь город и отказались родители. Десять лет он пытался учиться со всеми и поступить в институт, но не смог прижиться. Только здесь он нашёл приют и покой, понимание. Здесь он знает, что он нужен, что его всегда простят, – Родан приоткрыл веки, смотря куда-то за горизонт и явно погружаясь в какие-то образы прошлого. Не глядя свернув блин и обмакнув в мёд, он откусил сразу треть, опять медленно облизывая губы.

Девушка не стала спрашивать, из-за какого же маленького проступка все бросили ребёнка: почему-то ей вспомнилось облегчение на лице Генри, когда ксёндз отпустил его заниматься хозяйственными делами.

– Для людей важно быть нужными.

– Все они нужны Христу. Они должны знать и помнить об этом, – брюнет доел блин, свернул следующий.

– Даже если это те, кто в своей жизни совершает только грехи? – девушка тоже доела блин и налила себе лимонада, сделав большой глоток.

– Они показывают, как греховен человек. Показывают, кем мы станем без заповедей господних, – он повёл плечами, с интересом переводя взгляд на девушку. Видимо, философские споры доставляли ему удовольствие.

– В основном заповеди совпадают с банальными правилами жизни в социуме, – детектив потянулась и лениво прикрыла глаза. – Но в основном люди получают своё при жизни, ибо «на Бога надейся, а сам не плошай».

– Вера возникла раньше правил социума, раньше любого уголовного кодекса. Вера – те корни, из которых растёт человеческая душа, наша мораль и устои, – Родан поднялся, задвинув за собой стул и сложив свою посуду в раковину. Солнце совсем село, на небе загорелись первые звёзды, а кухня тонула в полумраке. – Уже поздно. Доброй ночи, дочь моя, – он сложил руки, покидая кухню и тихо закрывая за собой дверь комнаты.

– Доброй ночи… – Ринити тоже встала и, также сгрузив посуду в раковину, вышла из костёла на свежий воздух.

Выйдя за забор и достав сигареты, она тяжело выдохнула: можно сказать, что день выдался совершенно непродуктивный.

Докурив и выбросов окурок в мусорку, девушка вернулась в костёл и ушла в предоставленную ей келью, сразу же завалившись спать – даже переодеться не успела, как её сморил сон.

Словно она и не спала, перед глазами стоял костёл. Солнце и луна сменяли друг друга чертовски быстро, в итоге замерев на сером грозовом небе. Словно воспоминание из прошлого, которое девушка могла лишь наблюдать со стороны, по дорожке шёл молодой Генри. Его сильно качало и трясло, словно он своими глазами увидел ад. Перед самым порогом костёла он упал на колени, сжав голову руками. Тени деревьев и стен сгустились, погружая всё во тьму, и из этого мрака возник чёрный силуэт с бледным лицом.

Поднялся ветер; Генри отчаянно сжимал пальцами рясу и механически повторял: «я не хотел, она должна быть жива, мне надо…». Тьма сгустилась, поглотив всё, словно два человека плавали в пустоте.

«Это хорошо, что ты любишь кровь. Я буду кормить тебя, как только ты попросишь», – Родан наклонился и поцеловал его в лоб, садясь в призрачное кресло, словно сплетённое из тьмы. Левый рукав рясы истлел до плеча, открывая бледную руку с еле видным узором вен под тонкой кожей. В ладони у ксендза возник стальной скальпель, скользящее движение – и кожа разошлась от локтя до запястья, тут же окрашиваясь кровью. Родан протянул скальпель мужчине, закрывая глаза и прикусывая губу от удовольствия, когда тот трясущейся рукой оставил ещё один шрам, чуть короче первого.

Кровь текла тонкими струйками, капая на рясу, руки Генри и покрытую тьмой землю. Как голодный щенок, Генри принялся жадно слизывать густую кровь, оставляя всё больше порезов. Ксёндз поднял голову, словно заметил девушку, и недовольно нахмурился. Зрачки хищно сузились до вертикальных полосок.

Сильный толчок – и девушка проснулась, на её руках блестела липкая венозная кровь. Где-то за окном начинали петь птицы, солнце ещё только вставало. Первые лучи скользнули в комнату, попадая на её ладони и «смывая» кровь без следа. Ринити в молчаливой истерике смотрела на свои руки, и пусть видение исчезло, она будто кожей чувствовала тёплую вязкую жижу. Её передернуло, она все никак не могла взять себя в руки, поэтому, чуть ли не вскочив, выбежала из здания, чтобы побродить по улицам города и согнать остатки сна.

– Ну и сон… может, в лимонаде что-то было? Но и падре его спокойно пил… мда, – достав последнюю сигарету, детектив закурила, вспоминая, где же в городе архив. Нужно было просмотреть план города, чтобы проверить одну теорию.

К ранней визитёрше отнеслись радушно: архивом заведовала уже пожилая семейная пара, девушка уже разговаривала с ними ранее. Они предоставили ей план города и карту залежей различных ископаемых, так же карту труб.

– Мда, ничего… значит, природный газ исключаем, хотя многие глюки это бы объяснило, – пробормотав себе под нос, абсолютно невыспавшаяся после такой ночи девушка поморщилась и, отказавшись от предложения архивариусов позавтракать – аппетита вообще не было – нехотя поплелась обратно в костёл, намереваясь там отыскать помощника ксендза.

К счастью, Генри уже во всю работал на кухне, жаря к завтраку гренки, а в турке шипел ароматный кофе. При виде девушки мужчина замялся, явно желая провалиться сквозь землю и стараясь просто её не замечать.

– Доброе утро, Генри. Извините, что отвлекаю, но можно задать вам пару вопросов? – снова надев равнодушную личину следователя, Ринити прислонилась спиной к стене.

– Да, конечно… – мужчина старался не отвлекаться от работы, явно пытаясь выдумать ещё дела, лишь бы не смотреть на детектива.

– Давно Вы в этом городе? Если да, то знали ли Вы предыдущего патера? – девушка явно заметила поведение Генри, поэтому решила поскорее его расспросить и оставить в покое.

– Я здесь родился. Потом уехал в другой город на учёбу. Потом вернулся. До возвращения я не ходил в костёл, поэтому видел прошлого патера только мельком, на улице.

– И как же Вы оказались здесь? И что думаете о нынешнем патере Родане? – детектив прикрыла глаза и кончиками пальцев помассировала занывшие виски.

– Город меня помнит. Они меня ненавидят. Патер – единственный, кто всегда добр ко мне. Ему нужен был помощник, поэтому я живу здесь, – чуть не упустив кофе, мужчина снял турку с плиты, суетясь теперь вокруг гренок.

– Что ж, спасибо, что уделили время.

Девушка улыбнулась и тихо выскользнула из кухни, чтобы чуть позже устроиться на одной из чёрных лавок в дальнем ряду зала с блокнотом и ручкой. К этому часу в костёле было несколько человек – видимо, зашли помолиться перед работой. Ксёндз либо спал, либо уже где-то создавал детективу проблемы.

«Несмотря на заверения жителей, меня всё же не отпускает ощущение, что с падре что-то не так. Явился из другой страны и сразу же стал всеобщим любимцем, хотя сам очень странный… это вообще кроме меня кто-нибудь замечает? Ещё и этот сон… просто сон», – Ринити тряхнула головой, отгоняя неприятную мысль, и, вспомнив о работе, снова вышла в город, на этот раз направляясь к полицейскому участку.

На вахте скучал мужчина среднего возраста – классический матёрый полицейский. Он даже не успел спросить, кто она – девушка сразу же показала ему удостоверение следователя и направление в данный город.

– Мне нужна информация на патера Адама и патера Родана.

– Сомневаюсь, что могу вам помочь в рамках дела, – полицейский замялся, вставая и позвякивая ключами от архивов. – Я поищу хоть что-то, но сомневаюсь, что у нас есть интересующая Вас информация.

Через десять минут он вернулся, положив на свободный стол две довольно тонкие папки. Адам оказался уже пожилым человеком с приятными чертами лица и мягкой улыбкой, в серых глазах светилась доброта и мудрость. В анкете значилось, что он родился и провёл всю жизнь в этом городке. Родители были булочником и швеёй и уже давно умерли, детей у патера, естественно, не было. Родан же был немцем, родившимся у границы Франции. Его родители были военными, а сам он сразу после школы пошёл по пути служения богу. Сменил несколько приходов и в каждом жил не более года.

– Столько костёлов… интересно… – девушка быстро пробежалась глазами по адресам и, записав их, благодарно кивнула полицейскому. – А известно ли, куда ушел патер Адам и по каким причинам он оставил свой пост? Обычно, при официальном назначении на какую-либо должность или отказе от неё называется причина, даже в религиозной сфере.

– Он сказал, что идёт паломничать, потому что здесь и так чистая земля, а ему хочется нести свет и другим, но писать об этом бумагу отказался, – полицейский почесал затылок. – Дописывать сам я не стал. Жалко, конечно, что он ушёл, но Родан хорошо справляется. Сам я на службах не бываю, но жена часто ходит в костёл и на исповеди. Она страдала от бессонницы и всегда грустила, теперь она хорошо спит и стала намного веселее, чем была раньше.

– Это замечательно… спасибо за помощь, – искренне поблагодарила девушка и, отдав полицейскому папки, покинула участок.

Быстро заскочив в магазин и купив сигареты, Ринити устроилась на скамейке и сделала пару звонков: благодаря работе у неё было много связей в разных городах, поэтому детектив попросила знакомых из участков предоставить информацию о патере Родане во время его службы в прошлых приходах. Информацию обещали выслать на ноутбук, который всё это время мирно покоился в чемодане в её комнате.

Девушке очень хотелось спать, но день только начался, поэтому она снова заняла удобную выжидательную позицию в костёле всё на той же скамье. Однако не успела Ринити устроиться поудобнее, как рядом сел ксёндз, вполне выспавшийся и бодрый, в отличие от неё.

– Доброе утро. Как прошла ночь в незнакомом месте?

– Вам честно? – мрачно вопросила детектив и, чуть повернув голову, посмотрела на ксёндза. – Ужасно. Не выспалась абсолютно.

– Сожалею. Возможно, прогулка на свежем воздухе улучшит настроение и состояние, – он улыбнулся. Дохнуло холодом.

– Я уже весь город обежала, – девушка поёжилась и встала, почему-то ей снова захотелось пойти отсюда подальше. – Но, пожалуй, это неплохая идея.

– Я составлю вам компанию, – Родан тоже встал. – Только подождите минуту, чтобы я мог сменить одежды.

– …хорошо, – Ринити явно была не в восторге от такого поворота событий, но, не подав вида, осталась ждать объект наблюдений.

Через пару минут ксёндз вернулся в чёрных джинсах, кроссовках и футболке, поверх неё – незастёгнутая клетчатая рубашка с подкатанными рукавами. Только сейчас стала видна серебряная цепочка на шее. В этой одежде он был больше похож на спортсмена или музыканта, чем на священнослужителя.

– Готов.

Ринити удивлённо посмотрела на мужчину – теперь признать в нём патера было совершенно невозможно.

– Падре, извините за вопрос… а сколько Вам лет?

– 32, – он чуть удивился, зачесав тонкую прядь за ухо. – А что?

– Да так… – девушка усмехнулась своему же интересу, и, встав, потянулась, от чего верхняя пуговица платья расстегнулась; беглянку сразу же вернули на место. Родан усмехнулся её действию, но промолчал и первым вышел на свежий воздух.

– Куда пойдём? – детектив вышла следом, чуть щурясь от солнца.

– Здесь есть живописный сквер с прудом, идти недалеко, – ксёндз сунул руки в карманы, улыбнувшись уже искренне. Кажется, солнце смогло растопить даже его мистический холод.

– Ведите, – кивнула девушка, мельком глянув на часы; ещё не было даже полудня.

– Давай на «ты». Дело явно будет длиться долго, формальный стиль утомляет, – Родан сошёл с крыльца на сочную траву. Тонкие стебли покрылись нитями тьмы, съёжились и обвисли. Естественно, Ринити заметила изменения, и от этого ей мягко говоря захотелось оказаться от мужчины подальше, лишь мысль о нереальности происходящего удержала её от побега.

– Почему Вы… ты решил, что оно будет длиться долго?

– Потому что ты скептик, а я простой ксёндз, помогающий людям. У меня нет возможности направить тебя, а ты не можешь отказаться от своей работы, – газон снова ожил, стоило Родану отойти, увлекая девушку в сторону пруда.

– Я привыкла доверять своим ощущениям, – мрачно хмыкнула детектив и больше в сторону мужчины нарочно не смотрела.

– Тебе решать, – ксёндз безразлично повёл плечами, словно на другое и не рассчитывал.

Тем временем дорога привела в сквер из яблонь, груш, вишен и редких тополей, уводя от костёла к белому мостику через ручей.

Что-то привлекло внимание Ринити – и она сошла с дороги, спустившись по склону под мостик. Чуть не поскользнувшись на мокрых камнях, она вытащила из воды жалобно мяукающего котёнка и вместе с ним вернулась к патеру, прижимая бедного зверька к груди. При виде Родана котёнок оскалился и собирался зашипеть, но вдруг передумал и зажмурился, громко урча. Ксёндз довольно улыбнулся.

– Маленький совсем… можно его забрать в костёл? – девушка перехватила котёнка другой рукой: ткань в том месте, куда она его прижимала, намокла и неприятно липла к телу.

– Если потом заберёшь с собой – да, – патер остановился на мосту, оперевшись локтями на перила.

– Заберу, – кивнула детектив и тоже опёрлась на перила, только спиной.

Повисшую тишину нарушил запиликавший в кармане телефон. Достав его, Ринити посмотрела на экран и недоуменно подняла трубку.

– Я же просила скинуть инфу на почту, или ты нашёл что-то интересное?

– Да по твоим городам словно всадники апокалипсиса прошлись – выживших считай не осталось. Такого уровня смертности в тех местах давно не было, разве что во время войны. А главное – всё это случалось после ухода твоего патера.

– Так… причины?

– Всё от аварий до инфарктов, но выкосило почти всех.

– Спасибо.

– Будь осторожна.

Гудки. Снова вспыхнула тревога и ощущение опасности. Девушка спрятала телефон и погладила задремавшего, но ещё урчащего котёнка по холке.

– Что-то важное? – Родан тоже едва ли не заурчал, блаженно греясь на солнце.

– Да так… – девушка сумела сохранить отстранённо-спокойное выражение лица, только вот внутри всё сжалось от ужаса. Даже если это и совпадения… но как, если всё указывает на ксендза? Больше нигде не умирают люди сотнями – только там, где он побывал. В какой-то момент появилась мысль, что она сошла с ума.

– Не хочешь на обед сходить в кафе? Там весьма вкусные пирожные и крепкий кофе, – Родан распрямился, посмотрев ей в глаза так, словно бросал вызов и ждал реакцию, хотя интонация и была мягкой.

– Почему бы и нет, – в глазах детектива впервые сверкнул огонёк: вызов принят. – Туда с котёнком можно?