Текст книги "Война. Блокада. Победа! «память моя блокадная…»"

Автор книги: Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Державы «оси» знали, то они должны либо выиграть войну в 1942 году, либо в конечном счёте проиграть всё. Они не выиграли.

На Тихом океане в 1942 году. – Стратегия, рассчитанная на измор японцев и выигрыш времени. Окончательный исход теперь может быть математически обоснован. США перейдут к широким бомбёжкам и наступлению на японцев. В этом наступлении будет участвовать и Китай, который (воздушным путём) получает сейчас столько снабжения, сколько доставлялось по Бирм[анской] дороге…

Сейчас единство между руководителями Объединённых наций реально. Оно заключается в планировании и в осуществлении широкой стратегии войны…

Союзники собираются бить, и бить крепко: решительно и неустанно бомбить в Европе военные объекты и морские порты Германии и Италии. Где последует удар – в Норвегии, Бельгии, Голландии, Франции или в Италии, или на Балканах, или через Польшу – или же одновременно в нескольких пунктах – Рузвельт пока «сказать не может».

…Рузвельт говорит о предстоящем продвижении к Берлину, Риму и Токио; о будущем полном разоружении агрессоров; о необходим[ости] согласованных действий Объединённых наций; об обеспечении свободы слова, религии, права на труд (!) и гарантий против новой войны. (Последнюю проблему при капиталистической системе вряд ли скоро решат.)

Воздушная тревога. Глуховатый зенитный огонь…

По ходу операций на Юге видно, что окружение двадцати двух немецких дивизий лишь частность – они блокированы и будут уничтожены. Стратегические цели идут гораздо дальше: видимо, это отсечение и уничтожение сталинградских и кавказских армий противника; затем развитие весенних операций с преимуществом сил и в сочетании с ударами союзников.

11 января 1943 года

Тихо, мороз спал. Днём – голубые просветы…

Подготовка к наступлению на Ленинградском и Волховском фронтах завершается. Ряд признаков в Н-ской армии: усиление деятельности штабов; некоторые намёки корреспондентам, журнал[истам]: «Погодите, через недельку будет о чём писать».

Немцы, рассчитывая на пассивность Англии и США, набрасывают с Запада дивизии, чтобы остановить наш удар на Юге… Нет сомнения, что, помимо южных операций, поглощающих немецкие резервы, грянут операции и на других фронтах, в частности (а может быть, и в первую очередь) под Ленинградом. Видимо, поставлена задача: пробить блокадное кольцо и смять (охватить) немецкую группировку от Ладоги до Новгорода. Январь безусловно будет активным.

Весь день писал о Кронштадте. (Родное, близкое… Стало лучше на душе.) Завтра моя книга «Крепость Кронштадт» будет, наконец, сдана в Гос[ударственное] лит[ературное] издательство. Долог её путь – от первых записей в кронштадтской библиотеке[14]14
  Вс. Вишневский писал «Крепость Кронштадт» в сентябре – октябре 1942 года. Впоследствии он неоднократно возвращался к работе над рукописью, дополнял её новыми главами, редактировал текст. В архиве писателя сохранилось несколько вариантов книги «Крепость Кронштадт». Ни один из вариантов опубликован не был.


[Закрыть].

Вечером вышел в сад… Сильный артиллерийский огонь. Тревога. (Репетиция артиллеристов или?..)

В передовой «Правды» (в связи с награждением строителей) говорится о перспективе больших строительных и восстановительных работ в Донбассе, в Приднепровье и др. (!)

Читаю о Версальском мире. – В 1918–1919 годах шла напряжён[ная] борьба за Германию, за использование её угля, индустрии и др. Франция стремилась создать континентальный блок; Англия всячески противодействовала… Будущая мирная конференция вновь поставит проблему Германии… Логика подсказывает: нам не надо толкать Германию в англо-американский капиталистический стан… Сейчас период крайнего ожесточения… Но уже ясно: Германию надо постепенно втягивать в сферу политических и хозяйственных начинаний СССР, приближать её культурно; подсекать возможность реваншистских настроений, легенд о «трагическом герое» Гитлере и т. п. Нужно сближаться с рабочими, с интеллигенцией (в Германию вернутся политэмигранты), с деловыми кругами и пр. Воскрешать «дух Рапалло»[15]15
  Имеется в виду договор, заключённый в Раналло (Италия) в 1922 г. Согласно договору, между Советской Россией и Германией восстанавливались дипломатические отношения, взаимно аннулирующие все претензии и обеспечивающие возможность мирного экономического сотрудничества.


[Закрыть], если можно так условно выразиться. Нельзя допустить, чтобы Англия и другие могли – хотя бы через двадцать лет – использовать Германию как таран против СССР.

Я как-то писал в этом дневнике, что в 1920 году Уинстон Черчилль отчётливо выступал в «Evening News»[16]16
  «Ивнинг Ньюс» – английская газета.


[Закрыть], защищая необходимость сделать из Германии плотину против «красного варварства», обещая Германии «искреннее» сотрудничество Англии и др. Вряд ли Черчилль забыл эти серьёзные европейские планы.

Вечером, около 10.30, ко мне пришли из Пубалта[17]17
  Политическое управление Краснознаменного Балтийского флота (ПУ КБФ).


[Закрыть]. Срочный вызов: на фронт, в Морскую артиллерийскую железнодорожную бригаду.

Отложил все дела, бумаги… Быстро собрался, – запер дневники, взял оружие и противогаз. Со мной едет Успенский, а Николай Чуковский и Мирошниченко[18]18
  Писатели, офицеры КБФ.


[Закрыть] в авиацию. Выезд ночью. Готовятся и из штаба и из Пубалта.

Зашёл к Рыбакову[19]19
  Заместитель начальника ПУ КБФ.


[Закрыть] – он болен, но тоже едет на фронт. Сообщил мне: «Артиллерии навезли до чёрта. В 8 утра народ обрадуется… Помнишь, как били осенью? Теперь ещё хлеще будет!»

Ну, приходит наш день, всерьёз боремся!

Договорился с заместителем начальника штаба, – поеду на машине с капитаном, который везёт приказ № 08 о решении исторической задачи – прорыве блокады.

«В последний час». – Взяты Минеральные Воды. Пятигорск, Кисловодск и др. – весь район. Видимо – рывок конницы и танковых частей. Чтобы выйти к Ростову, надо преодолеть расстояние в 400 километров, если не больше, а наши идут наперерез по Нижнему Дону, и им до Ростова осталось менее 75 километров. Отлично!

Настроение бодрое, боевое… Зашёл в партийное бюро, внёс две тысяч рублей на постройку катеров.

Хорошо попрощался с С. К.

Едем мимо Финляндского вокзала. Памятник Ленину будет раскрыт[20]20
  В период блокады Ленинграда памятник в целях сохранения был закрыт мешками с песком и обшит досками.


[Закрыть]… Как этого ждёшь!

На шоссе – грузовики, танки. Запах бензина… Серая муть снегов…

Снова семь самолётов-бомбардировщиков (идут справа) и два истребителя – для прикрытия.

Небо серое. Розовые просветы…

Наши батареи чередуют огневые налёты и методический огонь. От корректировщиков пока сведений нет. Подвывают первые немецкие ответы.

10 часов… 10 часов 10 минут.

– Порядок?

– Порядок! Даже больные и раненые вернулись в строй – стреляют!

Низко идёт «ил», возвращается к аэродрому. В сером небе плывут ещё два «ила», – задание выполнили.

Падает мелкий снег. Небо яснеет: золотисто-голубое и лишь кое-где мгла…

Пошёл на первое орудие – краска на нём шипит. Обдало горячей струёй воздуха. На батарее большинство краснофлотцев – молодые. Несмотря на мороз, работают, в одних тельняшках, разгорячённые, в поту… Они похожи на рабочих у домны.

– Снаряд за Смоленск!

– Давай – за Шлиссельбург!

– За мой Киев!

Залпы…

– А этот от Кронштадта!

Улыбаются…

Уже дали сто тридцать пять выстрелов, – материальная часть в порядке.

Беглый огонь… Пять снарядов. Осечка. Быстро исправили.

11 часов 10 минут. – Чистое солнце.

– За колыбель Октябрьской революции – залп!

Пошёл на командный пункт генерала Дмитриева. Наблюдатель передаёт: «Дым, плохо видно». Работают наши миномёты, «катюши». Над Манушкино кружат два «мессершмитта».

Всё время телефонные звонки: «Усилить огонь!»

Минут через сорок начнётся атака.

Ответный огонь немецких батарей. Мигает лампа, дребезжат стёкла, вздрагивает фанерная обшивка.

С 9.30 до 12.30 – батареи нашей группы должны выпустить сто тринадцать с половиной тонн металла!

Артиллерия бьёт без передышки по глубине противника. Наши наблюдатели взобрались на телеграфные столбы. Некоторых сразили осколки, но тут же на их месте появлялись другие и продолжали корректировку огня.

Немцы ведут контрбатарейную стрельбу. Отдельные миномёты бьют с нескольких мест по наблюдательным пунктам, по армейским (полевым) и по морским батареям… Немцы «вспахали» кладбище снарядами.

Наш главный артиллерийский удар – левее пятачка[21]21
  Так назывался небольшой плацдарм на левом берегу Невы, удерживаемый нашими войсками. В истории остался как Невский пятачок.


[Закрыть], вплоть до Шлиссельбурга. Посмотрим, как мы там «перепашем». Работает больше сотни орудий. Наша артиллерия теперь в несколько раз сильнее артиллерии противника, но он может подтянуть резервы.

Сильные взрывы у 8-й ГЭС – у немцев.

– Не давать им дышать!

12 часов. – Связь рвалась до трёх раз, восстанавливали под миномётным огнём. У противника до шести узлов сопротивления – Дубровка, 1 и 2-й Рабочие посёлки и др.

Пехота просит огня.

– Кто может дать?

– Ну-ка, у Беляева есть резерв. Быстро! Дать двойную норму!

На переднем крае ничего не видно. На КП всё ходуном ходит. Беспрерывный обстрел… Противник ведёт огонь по переправе. Огневой налёт.

– Прикажите усилить наблюдение!

Ещё двадцать минут – плановый огонь, а затем будем бить по выбору командиров дивизионов, по усмотрению наблюдательных пунктов и по заказам пехоты.

– Опять пришёл! (Разрыв немецкого снаряда.)

Бьют немецкие миномёты.

У орудия – девушка с двумя нашивками: золотой и красной (знаки ранения). Она сосредоточена, не обращает внимания на других.

Два «мессера»… Шесть наших самолётов… Воздушный бой у Большого Манушкино. Синхронные залпы морских батарей. (Огромный внутренний подъём!)

– Заканчиваю расход по плану. У меня – всё. (Докладывает командир одной из батарей.)

Наши танки пошли через Неву! Штурмует наша авиация.

Северная группа ещё бьёт по Шлиссельбургу. Остаётся пять минут. Кончают. Дымовые завесы. Впереди ничего не видно. Всё затихло.

Ровно 12 часов 30 минут. Наши на территории противника! Пехота рванула в атаку – по снежным сугробам, под огнём противника – вперёд! Многие идут с песнями, и ветер доносит к нам знакомые слова.

Балтийские моряки вместе с армией пошли в шестую битву за Ленинград!

Теперь будем работать по заданиям… Противник ведёт методическую стрельбу. Некоторые снаряды не рвутся. Смех… Генерал Дмитриев говорит:

– Пусть продолжают в том же духе. Принять меры к подавлению батарей противника.

Передний край совсем заволокло дымом. В данный момент наша главная задача: контрбатарейная стрельба.

Генерал спокоен, курит, иногда отдаёт приказания, которые повторяют по нескольким телефонам:

– Кормить людей обедом.

– Усилить наблюдение за воздухом – погода лётная.

Я пошёл с замполитом на батарею.

– Взять под обстрел цели 933, 750, 9611. Действуйте быстро!

На переднем крае по-прежнему ничего не видно – дым.

Яркое солнце. Искрится снег, всё серо-голубое и белое. У наблюдателей заиндевели ресницы.

С Невы доносится пулемётная и винтовочная стрельба. Залпы… Опять бьёт немецкая артиллерия, – всё дрожит.

– Что происходит?

Война – воюют, стреляют. Что может быть конкретней?!

Сведений мало. Пошли обедать в 5-й дивизион. Беседуем, но внутреннее беспокойство – беспрерывно: как дела у пехоты?..

Идём (2 километра) на КП бригады.

Поступают донесения, сводки:

– Наши продвинулись до 8-й ГЭС.

– Сильнейший миномётный огонь противника. Работают и его батареи.

Темнеет. Молодой месяц… Вернулись на батарею. Топится печка… Методический огонь с 24 часов до 3 утра.

3 часа. – Подвезли новый боезапас, продовольствие, ракеты… Расстояние увеличилось – фронт продвигается.

С наблюдательного пункта сообщили: нашей пехотой уничтожено несколько танков противника.

Мёртвенно-жёлтые ракеты перемежаются с красными и зелёными. Вдали, в предрассветной мути, глухо урчит Волховский фронт, движется нам навстречу… Сообщили, что с Ладожского озера идут наши лыжные отряды.

Фронт Гитлера трещит!

Бригада получила новое задание. Командира нашей батареи вызвали на дивизионный командный пункт (в 12 километрах).

13 января 1943 года

9.30 утра. – Сильный артиллерийский огонь по направлению главного удара. Пробиваем!

9 часов 45 минут. – Наша батарея открыла огонь. Ответные залпы немцев. Разорвалось одно орудие, есть убитые и раненые. Пять человек тяжело ранены. Всё покрыто чёрной копотью, разворочено. Оторван огромный кусок казённой части, замок. Влево – лужа крови. Санитары нервничают.

Пришёл генерал, с ним подполковник и др.

День серый; тихий редкий снег… Висит «колбаса» с наблюдателями. Гул «катюш».

На моей койке лежит раненый – комендор Василий Сиваков (это ему снился сон, что «ударили и прорвали»). Стонет… Затих… У него сильный ожог и ранена голова. Пришли товарищи и унесли его в санчасть. Отправили и остальных раненых.

Надо выступить, подбодрить людей. Сказал командиру огневого взвода, чтобы стёр кровь с полушубка (он помогал санитарам).

Артиллерийский огонь…

Собрали бойцов. Выступили: замполит, командир орудия и я.

Тут же, у орудия, провели партсобрание, приём в партию.

Пришёл старший лейтенант, доложил обстановку:

– Мы разбиваем узел сопротивления у Мги. Батареи работали напряжённо… Все задания выполнили с честью. Нарушений не было.

На КП бригады. – Московская Дубровка взята! Войска идут и идут через Неву. По всей линии – в рост, винтовки на руку! Хорошо! 8-я ГЭС окружена, продвижение идёт успешно. Бьют «катюши». Фашистские собаки! Узнали, что такое морская артиллерия!

Смотрю по карте: от Дубровки до 2-го Рабочего посёлка на Ладоге – 5 километров через болота. Надо думать, что на этот раз наши их одолеют. Мы делаем своё дело, но кто нанесёт главный удар? Волховский фронт или мы с Н-ской армией?

Пролетели самолёты… Огонь противника несколько затих. Пошёл на батарею.

Выгружаем боезапас.

С КП дивизии вернулся командир батареи, сообщил нам:

– Немцы ошалели от огня. Взято Марьино, отрезан Шлиссельбург. Если дальше так пойдёт, то числу к 15-му и о нас будет «В последний час»!

16 часов 45 минут. – Написал с Л. Успенским корреспонденцию в газету бригады (копия в «КБФ»[22]22
  Газета «Красный Балтийский флот».


[Закрыть]). Послал вызов А. Крону, краткую информацию начальнику Пубалта Лебедеву, привет С. К.

Канонада ослабевает. Новое продвижение. Пролетают самолёты…

Беседую с командирами и краснофлотцами. – «Почему союзники выбрали Южное направление, Средиземное море?..» – «Правда ли, что во Франции есть сдвиги? Что французские колонии объединились и создают армию против Гитлера?..» – «А французский флот не дался немцам?..» и т. д.

Записал на батарее:

 
«Бумажку дашь – табак ваш,
Огоньку добудешь – вот и покуришь».
 

Темнеет. Боевая тревога. Бьём уже за Московскую Дубровку, к востоку…

«Дробь»[23]23
  Флотское уставное выражение, заменяющее команду «прекратить», «окончить» (сохранилось по традиции, так как в парусном флоте прекращение огня давалось барабанной дробью).


[Закрыть] – там уже наши.

Сидим греемся у печки, ждём новостей.

Получили заявку от армии: бить по колонне пехоты и танкам противника. Ударили и две соседние батареи…

Колонну рассеяли, были хорошие попадания.

Вечер. Наш огневой налёт на 8-ю ГЭС (по заявке).

Беседовал с генералом Дмитриевым об обстановке. Нами взяты на берегу Ладожского озера 1, 2 и 3-й Рабочие посёлки. 4 и 5-й должен занять Волховский фронт. Через Марьино у нас ворота: Пильня – Мельница. И таким образом части Н-ской армии всего в двух километрах от наших частей, находящихся на ладожском берегу. Немцы выходят из Шлиссельбурга по лесным и болотным дорогам. 8-я ГЭС блокируется – даём по ней огонь. Бьём и по Анненскому, и по Мустолово. В целом обстановка складывается благоприятно…

Сообщили, что в 8 вечера в Ленинграде была воздушная тревога.

14 января 1943 года

Приехал Крон, привёз мне письмо от С. К… Огорчается, что из-за работы в Театре КБФ её не послали на фронт…

Ночью обстреляли базу бригады – несколько человек убито и ранено. Всё чаще и чаще заявки пехоты. Генерал говорит об обстановке сдержанно.

Яркое солнце, щиплет мороз. Идём с Кроном по шпалам на дальнюю батарею. Внезапно налетели два «мессера»: короткая очередь – сбили «колбасу», – яркий огонь, наблюдатель спустился на парашюте… «Мессеры» снизились над эшелоном, обстреляли его и ушли… Всё длилось несколько секунд, – наши не успели открыть зенитный огонь.

Свернули вправо, в лес, на батарею капитана Тарасова. Замаскированные елями землянки, шалаши; развешаны стенгазеты, лозунги. Виден порядок.

Беседа с командирами и замполитом.

Отправились к орудию № 2 – лучший расчёт. Сидим в землянке; в открытую дверь – солнце. Я расспрашиваю бойцов. Любопытные рассказы.

Боевая тревога… Дали беглый огонь – восемь снарядов – по немецкому железнодорожному транспортёру. Накрыли и подавили.

Продолжаем беседу… Успенский и Крон записывают. Это будет материалом для листовок.

…Пришёл старший лейтенант товарищ Вакула. Его батарея только что била по Мге – там большие взрывы… Сейчас буду с ним беседовать. В целом – отличные впечатления.

Написал листовку о старшем лейтенанте Вакуле (три страницы от руки). 12 января он дал 600 выстрелов взводом; на ходу менял части орудия и т. п…

К закату, в 16.30, – вернулись в эшелон батареи. Дивный вечер, розовое небо…

Немного поспал… Тихо, временами взлетают ракеты. Лунная ночь…

Побрился, выправил листовку; написал записку в «Залп за Родину». Прочёл газеты за 13 января: «Ленинградскую правду», «КБФ» и др.

Пришёл генерал-майор Дмитриев, он попал под обстрел на Н-ской батарее. Сообщил хорошие новости:

– Наши заняли станцию Синявино. До соединения с частями Волховского фронта, как полагают, недалеко. Может быть, утром 15 января… Дивизия Краснова продвигается на Мустолово, но медленнее, чем предполагали. В Н-скую армию даны морские пехотные бригады с разных участков Ленинградского фронта плюс гвардейские дивизии. Усилена артиллерия. За три дня сделано много. Сегодня в 19 часов 50 минут части Н-ской армии соединились с лыжными отрядами нашей Шлиссельбургской группы в районе 2 и 3-го поселков. Шлиссельбург отрезан – там примерно полк немцев. Соединение фронтов позволит, оставив некоторый заслон против Шлиссельбурга, начать объединённую операцию против Мги – главного узла немецкой обороны. Мгу могут блокировать, а части Ленинградского и Волховского фронтов будут наступать дальше, оттесняя противника к Тосно и западнее.

На фронте авиация противника дерётся вяло, – появляются лишь отдельные «мессеры». Чаще бывают налёты на Ленинград.

Нашей бригаде приказано: перебросить посты наблюдения на левый берег и передвинуть по железной дороге три батареи вперёд, в направлении переправ…

Огонь морской артиллерии точен и силён, – и армия его часто просит.

Мороз до 17 градусов…

Светает… Ракеты… Пролетают «У-2». Вдали зенитный огонь…

Делаем с Успенским карту (схему фронта) для личного состава батареи.

15 января 1943 года

10 утра. – Морозно. Резкий холодный ветер с Невы.

Идём, минуя несколько эшелонов, на батарею, которую обстреливали вчера вечером. Встретил там начальника политотдела бригады. Ещё раз вместе проверили и дополнили две листовки. Они уже сданы в печать.

На ходу побеседовал с командиром орудия…

На КП батареи. – Хороший вагон, тепло, чисто. Толковый замполит. Проверяем с ним по карте обстановку. Рядом бьют армейские орудия (на позиции до сорока «катюш»). Они работали и 12 и 13 января. Артиллеристы несколько удивлены слабыми ответами немцев…

За обедом – рассказ о Белоостровской операции в 1941 году:

«…Группа моряков взяла важный рубеж. Один из них всадил в гребень немецкого окопа русскую винтовку и на четырёхгранном штыке укрепил матросскую тельняшку. Ветер взметнул её, как вызов, как боевое знамя…» (Использовать для пьесы[24]24
  Вс. Вишневский впоследствии использовал этот эпизод в финале своей пьесы «У стен Ленинграда».


[Закрыть]).

После обеда – наш огневой налёт, двадцать выстрелов… Быстрая стрельба, резкие команды. С дымом вылетают горячие гильзы – шипят на снегу; острый запах горелого пороха. Иногда накатники действуют туго, – три-четыре моряка плечом, спиной подталкивают орудие.

12 января наша стрельба перекрыла все нормы. Орудия накалялись… «Хоть котлеты жарь!» – шутили краснофлотцы.

Пошёл к орудию младшего командира Тыквы. Он украинец, невысокого роста, хитёр – «дядько» из запаса…

– Я у Польшу ходыв, но вийна кончылась, нэ доихав. Поти́м у Финляндию ходыв, в дорози вийна кончылась – нэ доихав… А тэпэр доихав – воюю.

Сидим беседуем. Бойцы говорят просто, порой метко – не успеваю всё записывать. Здесь уже устоявшийся фронтовой быт, люди бывалые.

Вечер 15 января 1943 года. – Зашли в землянку. Нас встретил расчёт… Моряк – гатчинский рабочий – спрашивает: «Что на фронте?» Даю сжатое описание действий за трое суток, предупреждаю, что операции фронтов бывают длительны. Слушают внимательно… Мечтают стать гвардейцами. Ругают бойца, который где-то достал семьсот граммов водки[25]25
  Что-то многовато! Это же смертельная доза!


[Закрыть], напился и этим подпортил репутацию батареи…

Разговорился с товарищем Валецким. Он – с Дунайской флотилии, участник обороны Одессы и Севастополя. Был ранен, теперь – в обороне Ленинграда.

– Будут у меня и медали, и нашивки, и значок снайпера. (Говорит просто, весело.)

Иные молчаливы, думают что-то своё… Военный совет очень интересовался поведением молодых. Смогу доложить, что они держатся хорошо, равняются по старшим.

На батарее две девушки. Конечно, вокруг них «романтические веяния», «флюиды»… Одна из них – связистка, очень бойкая, хохотунья, но отлично поддерживает связь и восстанавливает линию под огнём. Другая – потеряла мужа и ребёнка… Пришла тихая, а теперь стала ругаться – нервы, усталость, озлобление.

Провёл в землянке беседу для двух расчётов (один – из старослужащих, другой – из молодых): о ходе войны, об её возникновении, о Гитлере… Моряки спрашивали: «Сколько ему лет?» – «Не покончит ли он самоубийством?» – «Как бы его живьём взять?» Спрашивали о перспективах.

Я говорил о будущем строительстве, о восстановительных работах, об экономическом расцвете СССР. Слушали напряжённо. Было хорошо…

У краснофлотцев одно общее, определённое стремление – вперёд! Никто не сомневается в конечной победе.

Попил чаю, съел хлеба с маслом и зашагал обратно. Тяжёлые выстрелы со стороны Ленинграда… Луна сквозь облака. Ветер в затылок. Лес, безлюдье… Эшелоны батарей на путях…

Вспомнилась Украина в зиму 1919–1920-годов.

Особых новостей нет. Бригада била по заказам… Говорят об активности наших частей в районе Колпино и Ораниенбаума.

Слух: «Наши поехали чай пить к волховцам…» (Так ли это?)

16 января 1943 года

Есть подтверждение, что около 11 утра Ленинградский и Волховский фронты соединились у 5-го посёлка!

Совинформбюро. – Наступление на Северном Кавказе (к Дивному и Ворошиловску); наступление в районе Зимовники; снова началось наступление в районе Северного Донца, взята ст[анция] Глубокая. Таким образом, вынудив противника подтянуть резервы к Ростову, мы начали бить, охватывая их и с севера. Бои на Центральном фронте. Крупные трофеи на Северном Кавказе. В Сталинграде очищен от гитлеровцев ещё ряд кварталов. Ликвидация окружённых в районе Сталинграда войск противника близится к концу.

От боевого возбуждения последних дней все перешли к рабочему, обычному состоянию… Солдатский быт – стирка, штопка, бритьё. Надо бы в баню!

С фронта слышна артиллерийская и пулемётная стрельба. Сообщают, что противник жестоко обстреливает Ленинград. Мстит!

Наш участок – лишь частица огромного Восточного фронта. Дело не только в прорыве участка Мги, но и во взаимодействии с другими фронтами, в сковывании и размоле сил противника. В газете от 15 января пишут, что немцы «готовятся на Востоке к решительному удару»… Достойно встретим!

Наши наблюдательные пункты связаны с армейской артиллерийской дивизией. Моряков уважают. Краснофлотцы-наблюдатели покуривают «Северную Пальмиру»: «Генерал прислал!»

Считают, что надо наступать и в обход Мги – жать на Красногвардейск. Идёт сильный бой у Синявино.

Сегодня противник бьёт из 210-миллиметровых и других орудий по переправам у Невской Дубровки и по нашим батареям. По соседней выпущено пятнадцать – восемнадцать снарядов, но жертв нет.

В 9.40 вечера – сводка и шифр:

«Войска Ленинградского и Волховского фронтов соединились у посёлка № 5. В частях идут митинги. Штурмом взят Шлиссельбург; здание 8-й ГЭС окружено вплотную, немцы отстреливаются, бьют из миномётов (Надо бы уберечь здание и установки.)

Часть артиллерии противника отвлечена на Синявинский участок. Уничтожены объекты противника в квадрате «Ландыш». В районе Мустолово – упорные бои: наши прогрызают оборону противника».

Вести добрые! Наконец-то прорвано кольцо! Шлиссельбург будет базой Ладожской флотилии!

Телеграмма от редакции «Красного флота»: просят статью «Город Ленина». Надо дать… Послал через редакцию бригады телефонограмму С. К. (привет и сообщение, что срок пребывания в бригаде продлю).

Сидя у печки, храпит истопник – молодой парнишка. Я раздуваю огонь. Он просыпается и быстро говорит: «Никак не тянет» (тяга плохая). Пахнет керосинкой, третьеклассным вагонным жильём. На клеёнке – огромный чайник; на тарелке – чёрный хлеб. Еле светит коптилка. Изо рта идёт пар. Беседуем о фронте, о разных случаях в жизни.

Полночь. Читал (впервые за эти дни) о Суворове… Мысли о будущей литературной работе. Сколько я видел! Как всё это бродит во мне! Сколько надо продумать, подытожить, рассказать…

«В последний час». – На Воронежском фронте наши части прорвали оборону противника. Под Сталинградом наше командование предложило командованию окружённых немецких войск сдаться. Отказ. Всего из 220 тысяч уничтожено до 140 тысяч. От голода и мороза у противника вымирает в день до пятисот человек.

Это им, хотя бы отчасти, ответ за умерших от голода, за погибших от бомбёжек и артобстрелов ленинградцев… Какая символика – окружение, гибель, вымирание немецких войск под Сталинградом, на решающем направлении гитлеровского удара!

17 января 1943 года

Воскресенье

Относительно тихо… Вероятно, перегруппировки и новый этап операций.

Готовлюсь к очередным беседам на батареях.

В 11 утра – вылеты нашей авиации… Идёт осада 8-й ГЭС. Упорные бои у Синявино.

Звонок из ПУ: Рыбаков просит дать к 21 января статью «Люди и боевые дела артиллеристов». После обеда пошёл на батарею к соседям. Падает снежок… По дороге встретил Крона и командиров батареи и дивизиона.

С подъёмом провёл беседу с личным составом. Говорил полтора часа: обзор хода войны; о нашей операции… Призывал к напряжению всех сил.

Сидим на КП. Топится печурка, работает телефон, рация. Вьётся дымок… Поговорили о Станюковиче, Лескове, Щедрине. Говорили, конечно, и о войне, о том, что и без Второго фронта у Гитлера за последние два месяца выбито примерно семьдесят дивизий, то есть почти треть его армий на Восточном фронте. Это сильнейшим образом скажется на следующих операциях. Наши удар будут нарастать и нарастать. Если бы последовали удары на Западе – дело Гитлера было бы кончено в 1943 году.

На батареях девушки шутят:

– Уже считаемся старыми моряками.

Порой из-за них возникает «Дело о целовании часового на посту», чему прецедентов до сих пор в военных судах армии и флота не было.

На орудийном расчёте старшего сержанта Четверикова. – Все коммунисты, многие вступили в партию во время войны. Батарея работает с октября 1941 года. Противник их обстреливал тридцать восемь раз (всего до 550 снарядов), но – никаких повреждений. Все отмечены значками, медалями, а командир и комиссар получили ордена. Этот расчёт побил все нормы по числу выстрелов. Умеют работать!

18 января 1943 года

Новый штурм 8-й ГЭС не удался… Бои – к озеру у посёлков. Видимо, контратаки противника. Подошли свежие части. Сегодня за Невой весь день стрельба, ясно слышны пулемётные очереди в направлении Мустолово.

За ужином генерал-майор сообщил: «Шлиссельбург взят окончательно. Над собором – красный флаг. Это в центре, у рыночной площади».

«ОВС» («один военный сказал») сообщает, что в посёлке № 5 – банкет соединившихся частей Ленинградского и Волховского фронтов… Завидуем!

С Ладоги к 8-й ГЭС идёт бригада морской пехоты. Эти ударят!

К вечеру – методический обстрел по соседней батарее. Свист снарядов, разрывы в восьмистах метрах. Бьют два тяжёлых орудия по площади. В расстёгнутом пальто – растерянный дежурный по станции Манушкино: «Обстреливают…» Я посоветовал ему посидеть в сторонке и успокоиться.

23.00, «В последний час». – Войска Волховского и Ленинградского фронтов соединились и тем самым прорвали блокаду Ленинграда. Заняты Шлиссельбург, станция Синявино, крупные укреплённые пункты Марьино, Московская Дубровка; 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7 и 8-й Рабочие посёлки. Операцией руководили Маршалы Советского Союза К. Е. Ворошилов и Г. К. Жуков. Прорыв осуществлялся генералами Л. А. Говоровым (Ленинградский фронт) и К. А. Мерецковым (Волховский фронт).

Пришёл весёлый генерал-майор Дмитриев. Рассказывает:

– Первым пробился сквозь немецкие укрепления, с хода взяв посёлок № 1 и выйдя на соединение, батальон капитана Фёдора Собакина. Бойцы крикнули во весь голос: «Здравствуйте, Большая земля!» Волховцы стиснули их в объятиях… Какой-то майор спросил: «А где здесь моряки? – и бросился их целовать. – Ну черти, и били же ваши батареи!»

Ликуем! Какая радость для Ленинграда! Семнадцать месяцев блокады, мук, ожиданий… Выдержали! Вот и на нашей улице праздник!

23 часа 40 минут. – Боевая тревога! Орудие № 2 бьёт по Мге. Результаты огня: с первого выстрела – пожар. Два сильных взрыва – и батарея противника замолчала. Отлично!

Звонок из Ленинграда:

– Утром прибыть в Пубалт.

– Есть.

Мягкая облачная ночь. Все взбудоражены, строят планы… Да, в эту зиму закончился огромный цикл войны. Начался новый. Не планы Англии на 1943–1944 годы, а русская борьба 1941–1942-годов определила ход событий.

Итоги. – Наша южная группа – восемь батарей – дала 4812 выстрелов (171 тонна металла). Северная – ещё больше. По фронту – 450 тонн.

Выдвигать: 1. Тарасова,

2. Потехина,

3. Тыкву (старшина орудия),

4. Майора Жука (командир батареи),

5. Солдатова (командир транспортера),

6. Барбакадзе (командир батареи, дал около 400 выстрелов).

Что характерно для операции:

1. Массированность огня: наши батареи, корабли Невы плюс армейские батареи; били 3 часа 15 минут – краска на орудиях горела. Существовавшие нормы перекрыты в десять раз!

2. Прекрасные отзывы красноармейцев и моряков: «Идёшь в наступление, и морские батареи сразу переносят огонь дальше…» – «Жахнет орудие – точно…» (Это подтверждают в своих показаниях и пленные.)

3. Работали все – включая больных, телефонисток и радисток – безупречно. Нагрузка, считая подготовительный период, очень большая – погрузки; рубка леса под обстрелом; большие строительные работы – позиции, блиндажи, командные пункты. За последние дни перетащили сотни пудов боезапаса, командиры и политработники помогали. Все падали от усталости, но задание выполнили.

Это надо всё прочувствовать, видеть…

Пришло письмо от раненого комендора Сивакова. Просится обратно: «Я хорошо буду работать, возьмите…» Отличный дух!

19 января 1943 года

Встал затемно… Прочёл полученный по телефону подробный текст «В последний час». В трудных условиях прорвана блокадная линия; разгромлены четыре немецких дивизии и отдельные части… Уничтожено более четырёхсот укреплённых узлов противника и т. д.

В 11 часов 55 минут утра на машине – по вызову Пубалта – в город. Армейские тылы у переезда, вагоны, машины. Полустаночек, кусты, болотная русская даль… Валяются пустые консервные банки, отстрелянные гильзы… Двадцать девять лет видят глаза мои этот пейзаж войны – дальних дорог.

Стои́т наша батарея – бело-грязной окраски. Навстречу – архаичный обоз с сеном; грузовики. На шоссе движения лыжников – русские и казахи. Идут медленно, видно устали. Вытягиваются к Неве.

Мглистый денёк… Окраина города, – на домах красные флаги. Что-то во всем этом особенное! Крошечная девочка в шубке важно шагает по дороге… Снова красные флаги.