355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сборник » Христов братец. Русские духовные стихи, легенды и сказки » Текст книги (страница 7)
Христов братец. Русские духовные стихи, легенды и сказки
  • Текст добавлен: 16 июня 2020, 16:30

Текст книги "Христов братец. Русские духовные стихи, легенды и сказки"


Автор книги: Сборник



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Иоасаф-царевич и пустыня
 
Во дальнеей во долине
Стояла прекрасная пустыня.
Ко той же ко пустыне приходит
Молодой царевич Осафий:
«Прекрасная ты, пустыня,
Любимая моя мати!
Прими меня, мать-пустыня,
От юности прелестныя,
От своего вольного царства,
От своей белой каменной палаты,
От своей казны золотыя!
Научи ты меня, мать-пустыня,
Волю Божию творити!
Да избави меня, мать-пустыня,
От злыя муки от превечной!
Приведи ты меня, мать-пустыня,
В небесное царство!»
Отвещует прекрасная пустыня
Ко младому царевичу Осафью:
«Ты, младый царевич Осафий!
Не жить тебе во пустыне:
Кому владеть твоим царством,
Твоей белой каменной палатой,
Твоей казной золотою?»
Отвещует младый царевич,
Царевич Осафий ко пустыне:
«Прекрасная ты, пустыня,
Любимая моя мати!
Не могу я на свое царство зрети,
Ни на свою каменну палату
И на свою казну золотую!
А хочу я пребыть во пустыне;
Рад я на тебя работати,
Земные поклоны исправляти
До своего смертного часу!»
Отвещует прекрасная пустыня
Ко младому царевичу Осафью:
«Ты, младый царевич Осафий!
Не жить тебе во пустыне:
Не молясь во мне, Богу молиться,
Не трудясь во мне, Господу трудиться.
Нет во мне царского ества
И нет во мне царского пойла;
Есть-воскушать – гнилая колода,
Испивать – болотная водица!»
Отвещует младый царевич,
Царевич Осафий ко пустыне:
«Прекрасная ты, моя пустыня,
Любимая моя мати!
Не стращай ты меня, мать-пустыня,
Своими великими страстями!
Могу я жить во пустыне,
Волю Божию творити,
Есть гнилую колоду:
Гнилая колода
Лучше царского ества,
Испивать болотную водицу —
Лучше царского пойла!
Житье наше, мать, часовое,
А богатство наше, мать, временное!
Я рад на тебя работати,
Земные поклоны исправляти
До своего смертного часу».
Отвещует прекрасная пустыня
Ко младому царевичу Осафью:
«Ты, младый царевич Осафий!
Не жить тебе во пустыне:
Придет мать-весна красна,
Лузья-болоты разольются,
Древа листами оденутся
И запоют птицы райски
Архангельскими голосами;
А ты из пустыни вон изыдешь,
Меня, мать прекрасную, покинешь!»
Отвещует младый царевич
Осафий к прекрасной пустыне:
«Прекрасная мать-пустыня,
Любимая моя мати!
Хоша придет мать-весна красная,
И лузья-болоты разольются,
И древа листами оденутся,
И запоют птицы райски
Архангельскими голосами, —
Не прельщусь я на все благовонные цветы;
Отрощу я свои власы
По могучие плечи
И не буду взирать я на вольное царство.
Из пустыни я вон не изыду
И тебя, мать прекрасная, не покину!»
Отвещует прекрасная пустыня
Ко младому царевичу Осафью:
«Свет младый царевич, Осафий,
Чадо ты мое милое!
Когда ты из пустыни вон не выйдешь
И меня, мать прекрасную, не покинешь, —
Дарую я тебя золотым венцом,
Возьму я тебя, младый царевич,
На небеса царствовати,
С праведными лики ликовати!»
Все святые, все пустынные жители
Младому царевичу Осафью вздивовалися,
Премногому царскому смыслу.
Поем славу Осафью-царевичу,
И вовек его слава не минуется!
 
Пустынник и дьявол

Жил в лесу труженик, тридцать лет трудился он Богу, и сколько ни старалась нечистая сила – никак не могла его смутить. Стали черти промеж себя думать, что бы такое ему сделать; думали-думали, и вот как ухитрились. Оборотился один нечистой странником и пошел мимо кельи труженика, а другой ему навстречу, напал на него словно разбойник и давай душить. Труженик услыхал шум и крики, схватил топор и бросился на помощь; только глядь: пустился разбойник бежать от него в сторону, а другой черт, что был странником, лежит да охает, едва дух переводит. «Помоги, – умоляет, – доброй человек! возьми в свою келью, пока с силами соберуся. Совсем было задушил окаянной!» Взял его труженик в свою келью; пожил нечистой день и два, и говорит старцу: «Спасённое твое дело! много в нем благодати! Хочется и мне потрудиться; оставлю жену и детей и пойду к тебе под начало». Вот стали они вместе трудиться, дни и ночи стоят на коленах и кладут поклоны. Еще старец иной раз устанет и вздремнет, а новой труженик совсем не знает устали. Прошло сколько-то времени, и стал нечистой говорить старцу: «Не добро нам вместе трудиться, пожалуй, лишнее слово скажешь или друг дружку осудишь. Давай перегородим келью надвое и станем жить всякой в своей половине». Так и сделали. Раз как-то захотелось старику посмотреть, что делается у соседа; крепился он, крепился и не выдержал. Влез на перегородку и просунул голову; смотрит: стоят на столе бутыли с вином и разныя скоромныя ествы, а за столом сидит чудная-чудная красавица. «А, так ты за мной подсматривать!» – сказал нечистой, – схватил его за бороду и перетащил на свою сторону. «Выбирай теперь любое за свою провинность: хочешь – вина выпей, или мяса съешь; хочешь – блуд сотвори. А не то, брат, прощайся с белым светом; у меня коротка расправа!» – «Как быть? – думает старец, – что мне сделать? Если мяса съем – теперь пост, будет большой грех; если блуд сотворю – грешнее того будет; выпью лучше я вина». Выпил один стакан, и сам не знает, от чего вдруг повеселел; а черт уж другой ему подставляет. Выпил и другой, и третий, и забыл про свое спасение: наелся скоромнаго и блуд сотворил. «Пойдем теперь воровать! – говорит нечистой. – Заодно уж грешить; семь бед – один ответ!» Пошли ночью в деревню, залезли в кладовую, и ну забирать что под руку попало. Черт нарочно как застучит: такого грохоту наделал, что хозяева проснулись, тотчас схватили старика и посадили его в тюрьму. А чорт в ту ж минуту неведомо куда пропал. Наутро собрался народ и присудил повесить вора: «Этих старцев жалеть нечего; они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться!» Привели вора на базарную площадь, встащили на виселицу и накинули петлю на шею; вдруг откуда ни взялся нечистой, стал к нему под ноги и начал его поддерживать. «Что, – спрашивает, – небось испугался?» – «Как не испугаться! – говорит старец, – смерть моя приходит». – «А ну, посмотри: не увидишь ли чего?» – «Вижу: обоз идет». – «А велик?» – «Да так велик, что один конец уж давно проехал, а другаго еще и не видать!» – «С чем обоз?» – «Со старыми, дырявыми лаптями». – «Это, брат, те самые лапти, что мы оттоптали в трудах и хлопотах, чтобы как-нибудь тебя смутить. Не видишь ли еще чего?» – «Вижу: болото огнем горит, а в огне котлы кипят». – «Так и мы с тобой будем жить!» – сказал дьявол и столкнул старца со своих плеч. Так и погиб он на виселице смертию грешника.

Крошечка-Хаврошечка

А знаете, что есть на свете люди и хорошие, есть и похуже, есть и такие, которые Бога не боятся, своего брата не стыдятся: к таким-то и попала Крошечка-Хаврошечка. Осталась она сиротой маленькой; взяли ее эти люди, выкормили и на свет Божий не пустили, над работою каждый день занудили, заморили; она и подает, и прибирает, и за всех и за все отвечает.

А были у ее хозяйки три дочери большие. Старшая звалась Одноглазка, средняя – Двуглазка, а меньшая – Триглазка; но они только и знали у ворот сидеть, на улицу глядеть, а Крошечка-Хаврошечка на них работала, их обшивала, для них и пряла и ткала, а слова доброго никогда не слыхала. Вот то-то и больно – ткнуть да толкнуть есть кому, а приветить да приохотить нет никого!

Выйдет, бывало, Крошечка-Хаврошечка в поле, обнимет свою рябую корову, ляжет к ней на шейку и рассказывает, как ей тяжко жить-поживать: «Коровушка-матушка! Меня бьют, журят, хлеба не дают, плакать не велят. К завтрему дали пять пудов напрясть, наткать, побелить, в трубы покатать». А коровушка ей в ответ: «Красная девица! Влезь ко мне в одно ушко, а в другое вылезь – все будет сработано». Так и сбывалось. Вылезет красная девица из ушка – все готово: и наткано, и побелено, и покатано. Отнесет к мачехе; та поглядит, покряхтит, спрячет в сундук, а ей еще больше работы задаст. Хаврошечка опять придет к коровушке, в одно ушко влезет, в другое вылезет и готовенькое возьмет, принесет.

Дивится старуха, зовет Одноглазку: «Дочь моя хорошая, дочь моя пригожая! Доглядись, кто сироте помогает: и ткет, и прядет, и в трубы катает?» Пошла с сиротой Одноглазка в лес, пошла с нею в поле; забыла матушкино приказанье, распеклась на солнышке, разлеглась на травушке; а Хаврошечка приговаривает: «Спи, глазок, спи, глазок!» Глазок заснул; пока Одноглазка спала, коровушка и наткала и побелила. Ничего мачеха не дозналась, послала Двуглазку. Эта тоже на солнышке распеклась и на травушке разлеглась, матернино приказанье забыла и глазки смежила; а Хаврошечка баюкает: «Спи, глазок, спи, другой!» Коровушка наткала, побелила, в трубы покатала; а Двуглазка все еще спала.

Старуха рассердилась, на третий день послала Триглазку, а сироте еще больше работы дала. И Триглазка, как ее старшие сестры, попрыгала-попрыгала и на травушку пала. Хаврошечка поет: «Спи, глазок, спи, другой!» – а об третьем забыла. Два глаза заснули, а третий глядит и все видит, все – как красная девица в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала. Все, что видела, Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу: «Режь рябую корову!» Старик так, сяк: «Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хорошая!» Режь, да и только! Наточил ножик…

Побежала Хаврошечка к коровушке; «Коровушка-матушка! Тебя хотят резать». – «А ты, красная девица, не ешь моего мяса: косточки мои собери, в платочек завяжи, в саду их рассади и никогда меня не забывай, каждое утро водою их поливай».

Хаврошечка все сделала, что коровушка завещала; голодом голодала, мяса ее в рот не брала, косточки каждый день в саду поливала, и выросла из них яблонька, да какая – Боже мой! Яблочки на ней висят наливные, листвицы шумят золотые, веточки гнутся серебряные; кто ни едет мимо – останавливается, кто проходит близко – тот заглядывается.

Случилось раз – девушки гуляли по саду; на ту пору ехал по полю барин – богатый, кудреватый, молоденький. Увидел яблочки, затрогал девушек: «Девицы-красавицы! – говорит он. – Которая из вас мне яблочко поднесет, та за меня замуж пойдет». И бросились три сестры одна перед другой к яблоньке. А яблочки-то висели низко, под руками были, а то вдруг поднялись высоко-высоко, далеко над головами стали. Сестры хотели их сбить – листья глаза засыпают, хотели сорвать – сучья косы расплетают; как ни бились, ни метались – ручки изодрали, а достать не могли. Подошла Хаврошечка, и веточки приклонились, и яблочки опустились. Барин на ней женился, и стала она в добре поживать, лиха не знавать.

Стих о числах
 
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть един?
«Един Сын у Марии,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть два?
«Два тавля Моисеовых
На Синайстей горе;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть три?
«Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеовых
На Синайстей горе;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть четыре?
«Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеовых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть пять?
«Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеовых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть шесть?
«Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеовых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть семь?
«Семь чинов ангельских;
Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеовых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть восемь?
«Восемь кругов солнечных;
Семь чинов ангельских;
Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеовых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть девять?
«Девять в году радостей;
Восемь кругов солнечных;
Семь чинов ангельских;
Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеевых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть десять?
«Десять Божьих заповедей;
Девять в году радостей;
Восемь кругов солнечных;
Семь чинов ангельских;
Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеевых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть единнадесять?
«Единдесять праотец;
Десять Божьих заповедей;
Девять в году радостей;
Восемь кругов солнечных;
Семь чинов ангельских;
Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеевых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
Вы люди оные,
Рабы поученные,
Над школами выбраны!
Поведайте, что есть дванадесять?
«Дванадесять апостол;
Единдесять праотец;
Десять Божьих заповедей;
Девять в году радостей;
Восемь кругов солнечных;
Семь чинов ангельских;
Шесть крыл херувимскиих;
Пять ран без вины Господь терпел;
Четыре листа Евангельски;
Три патриарха на земле;
Два тавля Моисеевых;
Един Сын Мариин,
Царствует и ликует
Господь Бог над нами».
 
Апостол Петр

Однажды рядом со Спасителем шел апостол Петр, весь погруженный в думы, вдруг он сказал: «Как хорошо, думаю, быть Богом! Хоть бы мне на полдня сделаться Богом, после я опять готов быть Петром». Господь усмехнулся и сказал: «Пусть будет по твоему желанию, будь Богом до вечера!» Между тем приблизились они к деревне, из которой крестьянка гнала стадо гусей. Она выгнала их на луг, оставила там и поспешила назад в деревню. «Как, ты хочешь оставить гусей одних?» – спросил ее Петр. – «А что, неужли стеречь их и сегодня? У нас нынче храмовый праздник», – возразила крестьянка. – «Но кто же должен беречь твоих гусей?» – спросил Петр. – «Пусть Господь Бог бережет их сегодня!» – сказала крестьянка и удалилась. – «Петр! ты слышал, – сказал Спаситель. – Я бы охотно пошел с тобою в деревню на храмовый праздник; но ведь гусям может приключиться что и худое: ты сегодня Бог до вечера, ты и должен беречь их». Что оставалось Петру? Хоть ему и досадно было, тем не менее он должен был сторожить гусей; но дал зарок, что никогда более не пожелает быть Богом.

Иван купеческий сын отчитывает царевну

В некотором государстве жил-был купец, у него был сын Иван. Выучился Иван грамоте и нанялся к одному богачу в работники; пожил у него три года, получил за все это время жалованье и собрался домой. Идет он дорогою, а навстречу ему нищий плетется – и хром, и слеп, и просит святой милостыньки Христа ради. Купеческий сын отдал убогому все заработанные деньги и пришел домой ни с чем; а тут несчастье – отец помер, надо хоронить да долги платить. Кое-как сбился, управился с делами и принялся за торг. Вскоре прослышал он, что два его дяди нагружают корабли товарами и хотят за море ехать. «Дай, – думает, – и я поеду! Авось дяди возьмут меня с собою». Пошел к ним проситься. Дяди обещали. «Приходи, – говорят, – завтра!», а назавтра чуть свет распустили паруса и уехали одни, без племянника.

Иван запечалился; говорит ему мать: «Не кручинься, сынок! Ступай на рынок, найми себе приказчика – только постарей выбирай; старые люди – бывалые, на все догадливые. Как наймешь приказчика, изготовь корабль, и поезжайте вдвоем за море. Бог не без милости!» Иван купеческий сын послушался, побежал на рынок, а навстречу ему седой старичок: «Куда спешишь, добрый молодец?» – «Иду, дедушка, на рынок, хочу нанять приказчика». – «Найми меня!» – «А что возьмешь?» – «Половину барыша». Купеческий сын согласился и принял старика в приказчики. Изготовили они корабль, нагрузили товарами и отвалили от берега; ветер был попутный, корабль ходкий, и прибыл Иван в чужестранное государство в то самое время, как дядины корабли в пристань входили.

В том государстве обмерла у царя дочь; вынесли ее в церковь и каждую ночь посылали к ней по одному человеку на съедение. Много народу погибло; этак, думает царь, пожалуй, и царство мое не устоит, и выдумал: вместо своих людей посылать к дочери приезжих из иных земель; какой бы купец ни явился у пристани – должен наперед перебыть ночь в церкви, а потом, коли уцелеет, – может и покупать, и продавать, и назад ехать. Вот новоприезжие купцы сошлись на пристани и стали судить да рядить, кому прежде в церковь идти. Кинули жребий, и доставалось: на первую ночь идти старшему дяде, на вторую ночь – младшему дяде, а на третью ночь – Ивану купеческому сыну. Дядя испугался и давай просить своего племянника: «Голубчик Ванюшка! Переночуй за нас в церкви; что хочешь – то и возьми за послугу, спорить не будем». – «Постойте, я спрошусь у дедушки». Пошел к старику: «Так и так, – говорит, – дяди пристают, просят за них потрудиться; как ты, дедушка, присоветуешь?» – «Ну что ж – потрудись; только пусть они за то по три корабля тебе дадут». Иван купеческий сын передал эти слова своим дядюшкам, они согласилися: «Ладно, Ваня! Шесть кораблей – твои».

Когда наступил вечер, старичок взял Ивана за руки, привел в церковь, поставил возле гроба и начертил круг: «Стой крепко, из-за черты не выходи, читай псалтырь и ничего не бойся!» Сказал и ушел; Иван купеческий сын остался один в церкви, развернул книгу и начал псалмы читать. Как только пробило двенадцать часов – подымается крышка с гроба, встает царевна и подходит прямо к черте: «Я тебя съем!» – грозит, рвется вперед, кричит на разные голоса, и по-собачьи и по-кошачьи, а переступить черты не может. Иван читает, на нее не смотрит; вдруг петухи запели, и царевна бросилась в гроб как попало; ее платье через край повисло. Поутру посылает царь своих прислужников: «Ступайте в церковь, приберите кости». Прислужники отперли двери, заглянули в церковь – а купеческий сын стоит живой перед гробом да все псалтырь читает.

На другую ночь было то же самое; а на третий день вечером взял его старик за руку, привел в церковь и говорит: «Как только ударит двенадцать часов, ты, не мешкая, полезай на хоры; там стоит большой образ Петра-апостола, стань позади его – ничего не бойся!» Купеческий сын принялся за псалтырь; читал-читал; ровно в двенадцать часов видит – крышка с гроба подымается; он поскорей на хоры и стал позади большого образа Петра-апостола. Царевна выскочила да за ним; прибежала на хоры, искала-искала, все углы обошла – не могла найти. Подходит к образу, глянула на лик святого апостола и задрожала; вдруг от иконы глас раздался: «Изыдй, окаянный!» В ту же минуту злой дух оставил царевну, пала она перед иконою на колени и начала со слезами молиться. Иван купеческий сын вышел из-за образа, стал с нею рядом, крестится да поклоны кладет.

Поутру приходят в церковь царские прислужники, смотрят – Иван купеческий сын и царевна стоят на коленях и богу молятся; тотчас побежали и доложили царю. Царь обрадовался, поехал сам в церковь, привез царевну во дворец и говорит купеческому сыну: «Ты мою дочь и все царство избавил; возьми ее за себя замуж, а в приданое жалую тебе шесть кораблей с дорогими товарами». На другой день их перевенчали; весь народ пировал на свадьбе – и бояре, и купцы, и простые крестьяне. Через неделю после того собрался Иван купеческий сын домой ехать; распростился с царем, взял молодую жену, сел на корабль и велел выходить в море. Бежит его корабль по морю, а вслед за ним двенадцать других плывут; шесть кораблей, что царь подарил, да шесть кораблей, что у дядей выслужил.

На половине пути говорит старичок Ивану купеческому сыну: «Когда ж станем барыши делить?» – «Хоть сейчас, дедушка! Выбирай себе шесть кораблей, какие полюбятся». – «Это не все; надо и царевну поделить». – «Что ты, дедушка, как ее делить?» – «Да вот разрублю надвое: тебе половина да мне половина». – «Бог с тобой! Этак она никому не достанется; лучше бросим жребий». – «Не хочу, – отвечает старик, – сказано – барыши пополам, так тому и быть!» Выхватил меч и рассек царевну надвое – поползли из нее разные гады и змеи. Старик перебил всех гад и змей, сложил царевнино тело, взбрызнул раз святою водою – тело срослось, взбрызнул в другой – царевна ожила и сделалась краше прежнего. Говорит тогда старик Ивану купеческому сыну: «Бери себе и царевну и все двенадцать кораблей, а мне ничего не надо; живи праведно, никого не обижай, нищую братию наделяй да молись святому апостолу Петру». Сказал и исчез. Купеческий сын воротился домой и жил со своею царевною долго и счастливо, никого не обижал и бедным завсегда помогал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю