Текст книги "Рубиновые цепи (СИ)"

Автор книги: Sanathos

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

========== Глава 1. Гримуар ==========

Кажется, у меня совсем не было детства. Почему кажется? Его и не было.

Кровать и тумбочка – единственные две вещи, которые принадлежали мне и только мне. Впрочем, об этом знала только я. Потому что Нэнси частенько переворачивала все вверх дном, чтобы лишь только посмотреть, что я прячу за скрипящей, поцарапанной коричневой дверцей. Ничего такого найти она все равно бы не смогла. Да и сроду у меня не было ничего ценного, того, что я могла бы оберегать словно зеницу ока.

Детский дом, куда я попала сразу после рождения, хранил отпечатки сотен разрушенных мечт и наивных трогательных душ. Здесь, в моем доме, не было места ни ласки, ни любви. И хотя воспитательницы старались обеспечить нас всем необходимым и относились к нам как к детям, радости от пребывания в этом холодном и мрачном особняке никогда не было. Или, быть может, просто не у меня.

Вышагивая каждый день по длинным коридорам, я невольно опускала взгляд в пол и не поднимала глаз, пока не входила в классную комнату.

Миссис Эванс сдвигала крохотные круглые очки на кончик носа и улыбалась. Одна из немногих, она любила свою работу и любила нас, забытых детей. Затем поворачивалась ко мне и скрипела старым, сухим и надтреснутым голосом:

– А-а, мисс Одвэйл, проходите. Сейчас подыщем вам новое место.

Каждый день мне приходилось менять место за партой. Я побывала практически за всеми из сорока двух штук. Я меняла соседей как перчатки. Каждый день смотрела в лицо «нового» человека. И делала это совсем не по собственному желанию и не из личной выгоды.

– Мисс Дурашка, – передразнила меня Нэнси, и девчонки, полукругом сидевшие вокруг нее, преданно захихикали. – Мы найдем вам, – продолжала девочка, – новое место! Где-нибудь подальше отсюда… Может, в Лондоне? Говорят, там много детских домов. Наверняка, один приютит мисс Дурашку.

– Перестань, – брезгливо поморщился Арнольд.

На мгновение я замерла, приподнимая голову. Арнольд Скайт всегда мне нравился. Даже пять лет назад, когда был нескладным прыщавым мальчишкой. От него всегда исходила такая волна оптимизма, что мне хотелось петь, танцевать или по крайней мере улыбаться ему в ответ.

– Все знают, что ведьм отправляют в закрытые учреждения.

Нэнси Прескотт кокетливо улыбнулась и поправила прядь светлых волос.

– В Хогвартс? – хихикнула она.

Арнольд издал лающий смешок.

– В психиатрическую клинику!

Я почувствовала, как кровь стремительно приливает к лицу. Нет, он этого не сказал! Мне просто почудилось, вот и все. Но умом я понимала: Арнольд Скайт все же выбрал сторону в этом маленьком, но очень жестоком конфликте. Почему бы и нет?

Нэнси Прескотт появилась в нашем доме всего пять лет тому назад. Ее родители погибли тогда вместе с ее младшей сестрой; других родственников у нее не осталось, и до совершеннолетия она стала нашей головной болью. У нее была ладная осанка, светлые волосы, мечтательные серые глаза. Не удивительно, что она нравилась Арнольду.

Но как же, как же страшно не нравилась она мне!

Миссис Эванс наконец определилась с местом и указала мне на среднюю парту во втором ряду. На нетвердых ногах я отправилась, куда было сказано.

Здесь, ровно посередине, на меня смотрели тридцать девять пар глаз. Я стряхнула из-за уха густую прядь медно-рыжих волос и укрылась от взглядов справа. Учебники и канцелярию доставала молча и медленно, не желая стать посмешищем в очередной раз.

Нэнси и ее свита приглушенно переговаривалась, но я сделала вид, что не слышу их слов. Но Арнольд – как он мог? Мы всегда разговаривали в коридоре, мне нравилась его полуулыбка, а он хвалил необычный цвет моих волос. Когда он выбрал Нэнси, а не нашу дружбу? А быть может, не было никакой дружбы вовсе. И он просто подбирался поближе, чтобы нанести сокрушительный удар. Что ж, у него это превосходно получилось.

После окончания уроков я всегда прогуливалась в одну и ту же кондитерскую, где заказывала яблочный пирог с шариком мятного мороженого.

Весь путь от дома до кафе меня преследовало странное чувство: на меня смотрят. Не то чтобы я не привыкла к излишнему вниманию, но это ощущение отличалось от прочих. Пару раз я даже огляделась: никого. Серые, будничные люди шли мимо меня безликим потоком. Кто-то разговаривал по телефону, женщина в яркого цвета платье с кем-то агрессивно и напористо ругалась (ее голос слышали, я была уверена, все). Никто не смотрел на меня. Никто меня, более того, не замечал.

В кафе было малолюдно. Я уселась за столик и сделала заказ.

Напротив меня сидела высокая молодая женщина. Я бы и не обратила на нее никакого внимания, но она так пристально разглядывала меня, что я ответила ей сердитым и возмущенным взглядом.

Она легко улыбнулась и тут же перевела свой взгляд на книгу, которую держала все это время в руках.

– Ваш заказ, мисс Ева.

Передо мной возник официант с подносом, на котором аппетитно пах мой пирог, щедро сбавленный не одним, а двумя шариками мятного мороженого. Я подняла удивленный взгляд.

– Н-но Чарльз, я не смогу заплатить за два…

– Сегодня за счет заведения, – улыбнулся старик, поднимая руку в предупреждающем жесте. – Неужели вы забыли про свой собственный день рождения?

Я усмехнулась. Забыть про собственный день рождения? Нет, не забыла. Просто не хотела вспоминать. Что изменилось, когда мне исполнилось семнадцать? Ничего. Абсолютно. Я не вспомнила, никто не вспомнил. Да, так просто.

– Нет, – неуверенно пробормотала я. – Я не…

Старик заговорщицки подмигнул мне.

– Да я же вижу, что забыли. А не стоит. Знаете почему?

Он наклонился ко мне, и до меня донесся слабый аромат его одеколона.

– Потому что в день рождения всегда происходят не совсем обычные вещи. Человек даже может узнать о себе что-то такое, о чем никогда не подозревал. И это знание может коренным образом перевернуть жизнь. Поверьте мне, я многое в этой жизни повидал. И никогда не перестану радоваться своему собственному дню рождения.

Я грустно улыбнулась.

– Спасибо, Чарльз. Но правда, не стоит. Я не смогу ничего о себе узнать нового, потому что я и так все про себя знаю. Рыжие волосы, веснушки, зеленые глаза. Ведьма.

Последнее слово я буквально прошептала, и Чарльз его не расслышал.

– Не будьте столь наивны, мисс Ева. В этом мире столько чудесного. Наслаждайтесь своим пирогом, я подойду позже.

Возвращаясь домой, я по-прежнему ощущала на себе чей-то взгляд. Я перешла дорогу и побрела по улице, рассеянным взглядом следя, как загораются вечерние фонари. Не было совершенно никакого желания идти обратно туда, где тебя ждали только затем, чтобы поставить галочку напротив твоего имени и фамилии в графе «Вернулась с прогулки».

Я купила стаканчик кофе в забегаловке на углу и неспешно отпила глоток.

Что-то, все же, не так. Людской поток замедлился, заметно поредел.

Внезапно из темного переулка сильная рука дернула меня к себе. Я вскрикнула, когда горячий напиток пролился. И вскрикнула еще раз, когда незнакомец грубо швырнул меня в полутемный коридор кирпичных стен.

– Возьми, возьми сейчас же, – зазвучал требовательный голос.

Мне в руки засовывали что-то очень тяжелое. Я удивилась, когда осознала, что голос принадлежал женщине.

– Храни ее как зеницу ока, – жадно шептала она. – Это единственное, что пробудит в тебе силу. А пока бери и уноси отсюда ноги, да поскорее.

Она огляделась из-под глубокого капюшона.

– Есть те, кому очень, очень захочется завладеть этим гримуаром. Ты никому, никому, слышишь, не должна давать его! А теперь иди. Пока еще не поздно.

Та же рука схватила меня за плечо, круто развернула и вытолкнула на оживленную улицу. От испуга на меня накатила такая волна адреналина, что я, тяжело сорвавшись с места, побежала куда глаза глядят.

Только у ворот детского дома я остановилась. Переводя дыхание, я слышала гулкое биение собственного сердца. Оно прыгало в груди, стояло в горле, эхом – словно молот по наковальне – било в висках. Я нервно облизнулась и закрыла глаза.

Уже в комнате я достала из-под куртки вещь, которую вручила мне женщина. Это был небольшой, но увесистый томик с тисненой рубиново-фиолетовой обложкой. На титульной странице незнакомый мне язык, но уж точно не английский и даже не французский, витиеватой прописью обозначал, вероятнее всего, название книги. Страницы выглядели, на удивление, свежими и пахли, но не типографской краской, а летним солнечным лугом, ароматом букета полевых цветов, водой.

Подрагивая от возбуждения, я пролистала всю книжицу. Каждая страница была исписана убористым почерком на незнакомом мне языке. На некоторых были нарисованы странные картинки, диаграммы и символы. В самом конце книги был краткий справочник по гербологии, и этот справочник был единственным, представленным на английском.

Я начала читать, потеряв представление о времени, о том, где я нахожусь. К утру, не выспавшаяся и побледневшая, я захлопнула книгу и впервые за долгое время осмотрелась. Мой мир вдруг показался мне таким странным, необычным, неестественным. Но только на секунду.

Дверь в комнату распахнулась, и на пороге появилась Нэнси. Прямо за ней маячил Арнольд, и я вспомнила, как противно мне было вчера. Это было вчера.

– Мисс Дурашка никому-никому не сказала, что у нее вчера был день рождения, – ехидно протянула девочка. – А ведь мы приготовили подарок.

Арнольд Скайт дал отмашку, и в комнату вбежали двое мальчишек. Оба они держали поднос с тортом. Прежде чем я успела что-либо осознать, торт полетел в меня. Инстинктивно дернувшись, я заслонила лицо руками.

Руками с книгой.

Пока жидкий крем и влажные коржи сползали вниз под довольный гогот мальчишек, Нэнси Прескотт с легкостью выдернула книжку из моих рук.

– Что это тут у нас?

Она помахала книгой у меня перед носом. В голове прозвучал властный голос женщины: «Никому не отдавай». Я выпрыгнула из постели, точно внутри меня разогнулась пружина.

– Отдай немедленно, – прорычала я, сжимая кулаки.

Мальчишки, задорно взвизгнув, пулей вылетели прочь из комнаты.

– О, – протянула Нэнси, – так, значит, тебе хоть что-то дорого в этой жалкой комнатушке? Точно стоит взглянуть.

Девушка перевернула книгу, смахнула с нее остатки крема и раскрыла ее. Попыталась раскрыть, потому что у нее совсем ничего не вышло.

– Ты что, страницы заклеила? – пыхтя от напряжения, выдавила она.

– Конечно, – поддалась я, – чтобы такие дуры, как ты, не смогли сунуть свой нос не в свое дело.

Это прозвучало зло. Но когда они обо мне говорили что-то хорошее?

Нэнси демонстративно выпрямилась и прищурилась.

– Я заберу ее с собой, – медленно проговорила она. – Трофей.

– Отдай! – крикнула я. – По-хорошему.

– Я и не знала, что ты способна на что-то хорошее, – ухмыльнулась она. – Ведьма. Ведьма. Ведьма. Тебя бы давно сожгли на костре, жаль только, время неподходящее.

Я старалась. Я честно старалась быть хорошей.

Костяшки пальцев побелели от напряжения, и, когда я вдруг подумала, что легко смогу одолеть свой гнев, я бросилась на Нэнси. Я дергала за ее роскошные светлые волосы, я пыталась ударить ее ногой и даже, кажется, расцарапала ей щеку ногтями. Она завыла и заплакала, а затем стремительно вылетела в коридор. Расплата последовала незамедлительно.

Мисс Картер не отличалась благодушием классных дам-наставниц, а потому разъяренной гарпией влетела в комнату. Я сидела на полу, прижимая к груди заветную книгу. Медленно и осторожно подняла взгляд.

В карих глазах мисс Картер пылал огонь ненависти.

Резким, но сильным рывком она поставила меня на ноги и за шиворот выволокла из комнаты в коридор, где зареванная Нэнси охотно пересказывала события последних пяти минут. Дети смотрели на меня с опаской, а некоторые с гневом и со злостью.

«Ненавидят», – скользнула дурацкая ранящая боль.

В кабинете мисс Картер жестким полотенцем оттерла остатки крема и коржа с моего лица. Посадила на стул, вернулась за стол и села в кресло.

Десять минут она смотрела на меня немигающим взглядом. Я совсем забыла, что мисс Картер не только была самой строгой наставницей, но и директором данного детского дома.

– Драка, – сухо промолвила она наконец и пожевала губами. – Драка в спальне с девочкой. Девочка с девочкой.

По ее голосу чувствовалось, что она не знает, какой факт из этих трех был наиболее вопиющим в ее практике.

– Позор. Я всегда считала тебя одной из лучших. Хотя бы за твой ум, за сообразительность, за то, что ты никогда, никогда не поддерживала эти «войнушки» между моими воспитанниками.

Она сложила руки «домиком» на столе.

– Я обязана принять меры. Сегодня я переведу тебя в Холлуэй. Там тебе объяснят, что к чему. Всего на сутки и в качестве предупреждения.

Холлуэй. Морозный холодок прошел от шеи по позвоночнику. Там, отдельно от прочих, жили дети с агрессивными наклонностями. Изредка, лишь изредка ребенка оттуда переводили к нам, когда убеждались в его хорошем поведении. Попасть из главного корпуса в Холлуэй считалось… Кошмарным. Позорным. Или просто непостижимым.

– Возьми с собой то, что посчитаешь нужным. Вот, эту книгу, например.

Она показала на томик у меня в руках.

– Хотя на твоем месте я бы оставила ее здесь. Целее будет.

Уходила я, потупив взор.

Дети шептались у меня за спиной.

В голове стучал приговор.

Ева Одвэйл идет в Холлуэй.

Комментарий к Глава 1. Гримуар

Фамилия героини – Одвэйл (Oddveil) – намекает на ее магическое происхождение и переводится как “странная (необычная) вуаль”.

========== Глава 2. Ворон и травы. ==========

Холлуэй оказался одноэтажным приземистым домом с рядом черных, пугающих окон. Располагался он в низине, куда по ночам стекал липкий молочный туман. Деревья здесь росли кое-как, пытаясь выжить в топком и влажном месте. Корни хотели дышать и выбивались из рыхлой колеблющейся почвы. Холлуэй производил гораздо более гнетущее впечатление, чем главный корпус. Там хотя бы окна увивал густой зеленый плющ, а деревья были высажены в соответствии с планом.

Сторож нехотя встал со стула и распахнул передо мной маленькую черную калитку. Перед гостями и возможными опекунами раскрывали, конечно, не эту скромную дверку, а разводили в стороны чугунные кованые ворота. Я прошла внутрь двора и поежилась не то от холода, не то от дурных предчувствий.

Мужчина кивнул на дверь дома и буркнул:

– Вниз по тропинке. Даже не пытайтесь звонить в звонок. Стучите. Громко.

– Ладно, – пробормотала я. – А…

Но охранник уже скрылся в своей теплой уютной будке, и мой вопрос повис в воздухе, наполненном тишиной.

Я пожала плечами и медленно шагнула вперед. Моя нога тут же увязла в грязи, напрочь испачкав мои хоть и не новые, но красивые туфли. Тропинка петляла между деревьями, а порой и вовсе пропадала. Я споткнулась и чуть не полетела вперед. В последний момент я схватила первое, что попалось под руку, и слегка задержала падение. Ударилась коленями об землю, судорожно всхлипнула от неожиданной боли и, сама не зная почему, разревелась. Когда приступ закончился, я поднялась.

Мои руки, моя куртка, мои джинсы – все оказалось заляпано грязью вперемешку с прошлогодними пожухлыми листьями. Не самый лучший вид, чтобы прийти в Холлуэй.

По рассказам мальчишек, в Холлуэй преподавали люди жесткие и властные, способные совладать с оравой непослушных детишек. Я даже думать не хотела, как меня, такую грязную, могут встретить в этом доме. Я не стала пытаться отчистить свою одежду: только еще больше испачкаюсь.

Под ноющую боль в ногах я спустилась с пригорка. С каждым шагом приближения к дому я чувствовала все больше страха, все больше отчаяния. Неужели я и вправду не могла сдержать свой гнев и не напасть на Нэнси? Отчаяние, страх и… вина. Я же могла сделать ей больно. По-настоящему больно. Их слова жалили меня беспощадно, но я, кажется, причинила ей боль иную, физическую. Поэтому мисс Картер отправила меня сюда. Чтобы я разобралась в себе.

Меня посетила ужасная мысль:

«Что, если они навсегда оставят меня здесь?»

И тут же решительно отмела ее. Мисс Картер сказала, что это предупреждение. Она готова мне дать шанс на исправление. И я им обязательно воспользуюсь.

Я стояла перед дверью и переминалась с ноги на ногу. Почему здесь, черт возьми, так тихо? Неужели все эти дети боятся своих воспитателей?

Я деланно рассмеялась, но лучше мне от этого не стало.

Протянула руку и трижды постучала молоточком, свисающим из пасти льва, по двери. Тишина. Затем еще два, и в конце уже пять нервных ударов.

Щелкнул замок, дверь мягко приоткрылась. Показалось угрюмое свирепое мужское лицо. Он кивком указал на меня:

– Мисс Одвэйл? – спросил он, хмурясь.

– Да, меня прислала…

– Тебя могла прислать только Джина Картер, – перебил он меня. – Проходи, да поскорее. Чего это ты такая замарашка?

Я смутилась и покраснела.

– Упала, – пролепетала я. – Там, на дороге.

Мужчина пожал плечами и сложил руки на груди.

– Понятно. Под ноги тебя не учили смотреть? Можешь не отвечать. Я здесь затем, чтобы провести маленькую, но убедительную экскурсию. Следуй за мной, а не то будешь наказана. Слышала? Наказана. Здесь всегда наказывают за провинности.

Я выдавила из себя что-то нечленораздельное, а мужчина тем временем широким шагом стремительно удалялся в противоположную сторону от меня. Я бросилась за ним. Но он вдруг круто развернулся, от чего я чуть не врезалась в его плечо.

– Не бегай. Ходи. Ноги – для ходьбы. Умеешь пользоваться ногами?

Я смущенно промолчала.

– Вот именно, правильно. – Мужчина довольно улыбнулся. – Сразу видно, что ты не из этих, не из моих. С первого раза усвоила, что твои ответы мне не нужны.

Он снова пошел, и мне пришлось как следует постараться, чтобы нагнать его, не переходя на бег. Мы прошли через тускло освещенный вестибюль, свернули в крыло и оттуда попали в коридор с комнатами. По планировке он казался мне точно таким же, как и наш, расположенный в главном здании.

Воспитатель распахнул передо мной дверь.

Я увидела спальню, но не раздельную, как у нас, а общую. В тесной комнатушке стояло двенадцать кроватей. Каждая была опрятно заправлена, у изголовья каждой стояли дети. Их лица выражали мрачную сосредоточенность, а, завидев воспитателя, они выпрямились в струнку и замерли, словно псы в ожидании команды.

– Вольно, – разрешил наставник, и дети заметно расслабились.

Он оглянулся на меня и пояснил:

– Дисциплина, я считаю – основополагающее правило в нашем случае. Всегда вставай, когда заходит воспитатель. Не перечь, не задавай вопросов. Каждый день мы вывешиваем список заданий на сегодня. Не сделал – наказан. Наказания суровые, не то что ваши. Да что там, я уверен, у вас никто никого не наказывает. Вы там, – он хохотнул, – послушные.

Еще полчаса мне пришлось безропотно следовать за воспитателем. Он останавливался, давал мне инструкции и продолжал свой поспешный обход. Наконец он остановился окончательно.

– Теперь можешь идти к детям. До конца дня ты в моем распоряжении. Выбери себе одно или пару дел на доске или помоги кому-нибудь из ребят. И смотри мне. Не нарывайся. Я могу убедить Джину, что тебе здесь – самое место.

Он осмотрел меня с ног до головы и язвительно хмыкнул:

– Всклокоченная, неопрятная. Натуральная ведьма.

Не успел он уйти, как дети сами окружили меня. В основном ими оказались десятилетки, но в их глазах мелькало что-то такое, чего никогда не было у меня. Они рассматривали меня, будто я была диковинным ярмарочным зверем. Я не успевала отвечать на их вопросы, они галдели минуту и затем резко замирали, вслушиваясь в шаги воспитателя.

Какими забитыми и одинокими они мне показались!

В этот момент из толпы выделился паренек. Бледное его лицо с большими голубыми глазами делали его некрасивым, пугающим. Дети послушно расступились перед ним, и он выкрикнул звонким, ломающимся голосом:

– Ну, что встали, дармоеды?! Сейчас же за работу!

Затем он посмотрел на меня и ухмыльнулся.

– Ты, новенькая из хороших! Пойдешь со мной. У меня есть для тебя особенное задание. Только сначала тебя бы отмыть.

По пути мы зашли в туалетную комнату, мальчишка терпеливо подождал, пока я пыталась оттереть грязные пятна, а затем махнул рукой на это дело и потащил меня дальше по коридору. Когда мы начали спускаться в подвал, я вырвала руку и остановилась.

– Ну уж нет, – недовольно сказала я. – Дальше не пойду, пока, во-первых, не представишься. И во-вторых, не расскажешь, что это за задание такое.

Паренек повернулся ко мне, его глаза блеснули.

– А я-то думал, что ты немая. Уж больно долго молчала. Что, язык проглотила? Не переживай, здесь со всеми новенькими такое происходит.

Он помолчал мгновение.

– Зовут меня Кэтт. Задание вот какое. В подвале мы держим маленький огородик. Случись что, а у нас какая-никакая пища есть. Мне надо, чтобы кто-нибудь помог с травами. Хоть убей, я в них совсем не разбираюсь. А они, как его? Лечебные, вот. Очень нужные. Случись что…

Он продолжал спускаться по лестнице, голос его становился все глуше и глуше, пока совсем не исчез. Колеблясь, я сделала пару шажков и вновь остановилась. В душе появилось и сразу исчезло странное предчувствие. Как будто я делала шаг в неизвестность. Но чувство прошло, а внизу загорелся приветливый огонек света, и я пошла вниз по ступенькам.

В подвале каждый сантиметр, каждый дюйм был строго помечен меловой отметкой. Повсюду на столах стояли длинные прямоугольные горшки с саженцами. Чуть дальше, во второй линии, росли уже зрелые растения. Но Кэтт вел меня в другом направлении. Мы прошли сквозь стеклянную дверцу и очутились в душной, очень душной оранжерее.

– Вот, – повел рукой паренек, – лекарственные растения. Вспомнил слово, зараза. Ле-кар-ственные. Тебе здесь что-нибудь знакомо?

Шалфей и мяту я узнала сразу. Болиголов, ромашку и алоэ – тоже.

– Эти, – ткнула я пальцем в знакомые растения.

– Так, – Кэтт нахмурился. – А вот эти?

В зеленых горшках росли такие диковинные растения, каких я прежде не видела. О чем и сообщила парнишке.

– Жаль, – расстроился он. – Травы – это вообще не мое. Я люблю на гитаре играть. И песни пою, хорошие. Хочешь послушать?

Я покачала головой.

– Ну и черт с тобой, – улыбнулся Кэтт. – А вот еще. Смотри.

Он подвел меня к клетке, которую за обилием флоры я не заметила. В клетке, нахохлившись, сидел огромный черный ворон. Рубиновые бусинки его глаз как-то странно дернулись и сфокусировались на мне.

– Р-р-рубин, – каркнула птица.

– Да тихо ты, – шикнул на ворона Кэтт. – Услышат еще. Нельзя нам животных в дом приносить. Я его два дня назад подобрал. Крыло где-то повредил, скакал все, а в воздух не поднимался. Вылечу – отпущу на волю.

В словах мальчишки было столько выстраданной мечты, что я почувствовала невольное уважение, даже какую-то преданность по отношению к Кэтту.

– Р-р-рубин, – каркнул ворон и сердито ударил мощным черным клювом по решетке. – Р-рубин.

– Он говорит «рубин»? – переспросила я.

– Не знаю, – пожал плечами Кэтт. – Он вообще молчал все это время.

Весь день мы провозились в подвале. Удобряли почву, поливали цветы, собирали скромный урожай. Кэтт научил меня включать ультрафиолетовые лампы, рассказал, как и что здесь у них устроено. Я забыла о том, каким неприветливым дом показался мне раньше. Поэтому, когда он спустился за мной, я не очень-то и хотела уходить. В этой тишине, в спокойствии я бы провела большую часть жизни в приюте.

– Мне звонила Джина, они тебя уже заждались. Я провожу тебя до двери.

Мы на скорую руку попрощались с Кэттом. Я засеменила за воспитателем и уже вскоре очутилась по ту сторону двери.

С тоской оглянувшись на Холлуэй, я принялась взбираться в гору. И снова появилось то странное предчувствие. Оно накрыло меня с головой, омрачая разум. Голова закружилась, в глазах потемнело. Но ненадолго. Пытаясь сбросить с себя проклятое наваждение, я побрела вверх по склону. Два раза за один день меня посещало необыкновенное, необъяснимое ощущение.

Это было не просто так, – откуда-то уверенность наполняла меня.

В воздухе раздалось жадное, ненасытное «карр!». И с неба мне на голову упала стая птиц. Черные тельца замельтешили вокруг, я упала на землю и закрылась руками. Хриплое карканье воронья вдруг прекратилось.

– Р-рубин! – торжественно произнес знакомый ворон.

Расправил крылья, взлетел и ринулся на меня.

Тьма.

Холод.

Свет?

========== Глава 3. Пустота ==========

Хлопанье крыльев. Гигантских крыльев.

Вокруг ничего – только ослепительный белый свет.

Я приподнимаю голову. Передо мной нечетким силуэтом из клубящегося тумана вырастает ветвь древа. Это не какое-нибудь скромное деревце. Это Древо. Именно так, с большой буквы. На ветви сидит он.

У него прекрасное тело. Длинные черные волосы ниспадают небрежно на плечо. Он сидит, качает ногами. Рук у него нет. Совсем. Вместо них – крылья, иссиня-черные, воистину огромные. Он взмахивает ими, чтобы удержать равновесие, а затем складывает и смотрит на меня завораживающим, душераздирающим взглядом. Заглядывает в самую душу, не оставляя ничего личного, ничего сокровенного.

У него красные, рубиновые глаза. И я откуда-то знаю, что он – тот самый ворон, что забрал меня.

Забрал меня! Эта мысль остро впивается в сознание.

– Где я?

Волнуюсь, едва сдерживаюсь, чтобы не перейти на крик.

– Пустота.

Голос человека-ворона так же пуст и лишен эмоций, как и пространство вокруг него. Он смотрит и приветливо, и отчужденно. Будто бы он здесь, там, где-то еще.

– Я умерла?

– Вовсе нет.

Ворон пожимает плечами так, будто я сморозила непростительную глупость. На его красивом, мрачном лице появляется хитрая улыбка.

– Тогда что со мной? Где я?

– Пустота, – повторил человек-ворон. – Ведьма, и не знаешь что такое Пустота?

Мы знакомы от силы несколько мгновений, а он уже оскорбляет меня! В душе мгновенно подняла голову змея, чей яд отравлял мне жизнь уже много лет. Даже ворону не позволено меня так называть!

– Почему тебя оскорбило то, что я назвал тебя ведьмой?

Ворон склонил голову на бок и уставился на меня своими кроваво-красными глазами, лишенными радужек.

– Потому что я не ведьма! Если у меня рыжие волосы и зеленые глаза, если я веду себя не так, как ты ожидал – это не значит, что я ведьма!

– Но ты действительно ведьма. Ты родилась ею.

Я вскинула голову.

– Это неправда. Моя мама отдала меня в приют, когда я только родилась. Я дочь самых обыкновенных, человеческих родителей.

– Ты и не человек, – улыбнулся ворон. – Ты ведьма.

– Перестань меня так…

– Называть? Но ведь это правда. Твоя сущность. Истина твоей крови. Я не умею ошибаться, владея абсолютным знанием обо всех мирах.

Пользуясь моей задержкой, он махнул правым крылом.

– Это – Пустота. Переход между мирами. Мой дом. Я – Аркаар, Древний Ворон, Созидатель и Странник. Как тебя зовут?

Я прищурилась.

– Ты знаешь, что я ведьма, но не знаешь моего имени?

– Если хочешь, я буду звать тебя твоим настоящим именем. Как насчет Мэйв Карающая Длань? О да, ты была одной из могущественнейших ведьм в том мире, куда я тебя отправлю. Твое имя боялись произносить. Обычно это не очень хорошо заканчивалось. Ты умела заставить себя бояться, почитать, превозносить и.. обожать.

– Никакая я не Мэйв, как ты там сказал? – нахмурилась я. – Верни меня обратно. Я хочу обратно!

– Разве? – ворон ухмыльнулся. – Я вижу в твоей душе, что тебе там не нравится. Вечно ты мечтаешь оказаться где-нибудь в другом месте. Так случилось, что я могу тебе с этим помочь.

Он был прав. Обратно я не хотела. Но и не хотела оставаться здесь.

– Ладно, я не буду тебя задерживать дольше необходимого. Позволь мне дать тебе совет.

Я кивнула, не сводя взгляда с лица ворона. Его лицо то казалось искусной маской, то лицом человека, то мордой отвратительной твари.

– В том мире, куда ты попадешь, твои воспоминания о прошлых жизнях будут возвращаться. Ты поймешь, когда это случится. Но научиться пользоваться магией тебе придется заново. И станешь ли ты великой? Кто знает… Даже мне неведом этот исход.

– Магией? Магии не существует, – презрительно хмыкнула я.

Он повел руками, удерживая равновесие.

– Магия. Не существует? Все миры были созданы с ее помощью.

Он хрипло каркнул, я вздрогнула.

– Я сам видел. Боги совершали подвиги, творили чудеса, чтобы наполнить миры жизнью. Не во всех мирах осталась она, впрочем… Некоторые убили ее! Да, убили. И винят в этом не себя, а богов. «Боги отвернулись! Боги нас не слышат!» – передразнил ворон. – Они убили их, а теперь желают, чтобы они слушали и отвечали! Глупые создания, глупые.

Аркаар разозлился. Я слышала в его голосе отчужденные свирепые нотки. Потом он повернул свою голову ко мне, в его глазах вспыхнуло пламя.

– Слушай внимательно. Запоминай. Ты ведьма. У тебя – дар и способности. Магия живет в твоей крови. В том мире однажды ты уже была знаменита и очень опасна, но сможешь ли стать знаменитой и опасной на этот раз – я не знаю. Ничто не может быть сокрыто от меня, но видеть твое будущее – похоже, ты сама хозяйка своей судьбе. Я могу лишь предугадать, но не знать наверняка. Сейчас этот мир умирает. И ты последняя. Ключ. Возможность. Творец. Найди свой камень, свой Рубин. И выскажи свою волю.

Ворон сделал ударение на слове «воля», у меня зазвенело в ушах. Смысл словно отпечатывался в моей душе. Затряслись руки и коленки, я почувствовала, что падаю. Спустя мгновение я поняла, что никуда не падаю, а стою на прежнем месте, только вот ни ворона, ни древа там не было. Со всех сторон меня окружал белый липкий туман. Он обвивался вокруг моих запястий, перебирал волосы.

Сначала я ничего не чувствовала.

Резкая боль пронзила меня, и я закричала от ужаса.

Из белоснежной пелены на меня смотрела высокая рыжеволосая женщина. Ее черные глаза разъедали душу. Она протянула руку и закричала на незнакомом языке. Ворон, отвратительно каркая, вылетел прямо перед моим лицом.

Скользнуло крыло.

Кровь.

Беспамятство.

========== Глава 4. Дракон ==========

Первое, что я увидела – лазурное небо над головой. Красивое, но совершенно не земное. Сливочного цвета облака неспешно плыли по глади небосвода; солнце уже заходило, окрашивая горизонт в угрожающе кровавые тона. Надо мной низко свисала ветка с незнакомыми листьями. И пела мелодичную грустную песню птица.

Я осторожно села. У меня оставались легкое головокружение и озноб. Но, может, это и есть нормальная реакция на смену миров? Я помнила. Помнила мужчину-ворона с руками-крыльями, очень высокую рыжеволосую женщину, стаю ворон и галок, чьи пронзительные крики все еще звучали в моей голове; но совершенно не помнила, откуда я пришла сюда, в этот мир. Свой я, конечно, помнила. Серый и промозглый мир дождей, разочарования и жалости к самой себе. Я по-прежнему была одета в джинсы и куртку поверх майки с задорным слоганом «Believe in yourself».

Я уже была готова подняться на ноги, как вдруг что-то несильно обожгло мою шею. Осторожно, дрожа от охватившего меня ужаса, я медленно повернулась. Позади меня на боку лежал огромный дракон! То, что это был именно крылатый ящер, я нисколько не сомневалась.