Текст книги "Пробуждение Нелли (СИ)"

Автор книги: Runa Aruna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Руна Аруна

  ПРОБУЖДЕНИЕ НЕЛЛИ

  "Всякая живая тварь, к ужасу других, могла

в то время создавать любую другую...".

  М.Павич, Хазарский словарь

   Все должно быть именно так, как раньше... Неловко расправляя помятые темно-зеленые листочки, Герман заметил, что у него дрожат руки. Спокойнее... Осталось совсем недолго. Ваза качнулась. Черт... Успел. Смазав ладонью упавшие на стеклянную поверхность столика капли, он попятился к двери. Оглядел комнату в последний раз. Все на месте. Все в порядке. Как же она будет рада...

  ***

   Нелли задумчиво тронула прохладный тугой бутон. Розы... И лак – почти такого же оттенка. Надо попробовать золотистый. Хорошо будет выглядеть на тонких пальцах, особенно летом. Она подошла к окну. Если долго смотреть вдаль, решетки становятся почти незаметны. Как будто растворяются у тебя в глазах. Кругом зелень... Не знала, что деревья живут так долго. Как это здорово – вернуться, наконец, домой...

  ***

  «...я так счастлива, что мы снова вместе. Ты ведь тоже ждал этого момента, правда? Ты прекрасно выглядишь. До скорой встречи. Целую, Нелли.»

  Герман поднес записку к губам. Девочка моя... Ваза с букетом была переставлена на тумбочку. Постель смята. Небрежно брошенный лиловый халатик. Шоколадная обертка. Блестящий пузырек лака. Духов. И запах... Она всегда любила цветы. Нужно будет принести ландышей.

  ***

   Какой же ты у меня замечательный! Нелли зарылась лицом в упругий кремовый мех. Плюшевый мишка! Такой же, как раньше! Только больше. Больше и мягче. И пахнет... свежестью... счастьем. Новогодними мандаринами. Шоколадом. Цветами. Травой... Хочется ее потрогать, коснуться босыми ступнями. За окном теперь ночь. Трава остыла, намокла. Сбросив игрушку с кровати, Нелли легко подбежала к двери, подергала ручку. Заперто...

  ***

   Герман долго рассматривал длинные тонкие царапины возле замка. Пилку для ногтей надо было, конечно, убрать. «Выпусти меня отсюда!» – кричало зеркало в ванной. В раковине замер изувеченный карандашик помады. Клочья кремового меха на ковре. Под ногами хрустят осколки разбитой вазы. Размозженные скользкие бутоны. Вздохнув, Герман поставил раскрытую сумку на уцелевший столик и начал складывать разбросанную по комнате одежду. Знал ведь, что самому не справиться...

  ***

  – И она с вами не разговаривает?

  – Нет, я ее даже не видел.

   Герман терпеливо наблюдал, как пальцы Ирины двигались по встроенному в кресло экрану. У нее слишком бледная кожа. Такой яркий лак придает ей нездоровый оттенок. Да и ногти коротковаты для красного цвета. И вообще, пальцы толстые, и рука некрасивая. Герман перевел взгляд на лицо следователя. Синее ей явно не идет. Не повезло, что форма такая. «Какая, к черту, форма? – чуть не вслух одернул он себя. – Их еще в прошлом веке отменили. Что за бред!»

  – А у вас не бывает в последнее время странных мыслей или ощущений?

  – Не бывает.

   Как же, стану я тебе говорить, о чем только что думал. Или о том, как ночью присел в нужнике, вместо того, чтобы встать в привычную стойку.

   Ирина сдвинула экран обратно к поручню и слегка наклонилась вперед.

  – Герман Алексеевич. Я не смогу вам помочь, если вы не будете делиться информацией. В данной ситуации важны детали. Очень важны. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.

   Вспомнить. Что вспомнить? Я мог бы многое тебе порассказать.

  ***

  Он действительно помнил многое. Ни одна из его ППР* не включала в себя модерацию памяти. Хотя, одно время, сразу после ухода Нелли, Герману казалось, что в его мозгу поселилось нечто постороннее. Нечто ускользающее именно в ту минуту, когда он пытался его обдумать и сформулировать. Стогов тогда назначил ему какую-то терапию. Да. В двадцатом все было проще. И сложнее.

  Не в пример большинству, Герман не хотел забывать, как оно было раньше. В двадцатом. В двадцать первом. Глядя на размеренно струящееся кверху здание Корпорации, он каждый раз вспоминал серые, желтые, грязно-розовые постройки, раздирающие небо на бесформенные куски. Камень, камень, стекло. По сути, тоже камень. А внутри – аккуратные клетки. Прямые поверхности. Прямые стены. Прямые углы. Комнаты. Комнатки. Паркет и линолеум. Квадратные метры и сантиметры. Люди, глотающие миллионы раз пережеванный другими воздух. Крошечный офис, крошечный бизнес. Кто ж тогда знал, что ему суждено вырасти в Корпорацию. Корпорацию Германа.

  И Катя. Катя, доверчиво вкладывающая тонкие пальчики в его дрожащую, потеющую руку. Катя, запрокидывающая к нему лицо и медленно закрывающая глаза. Катя в открытом длинном платье со шлейфом, в руках – белые розы. Он еще забыл тогда срезать шипы. Катя в черном импортном костюме с резными пуговицами. В потертом фланелевом халате... раздраженно заваривающая утренний кофе на дешевой газовой плите.

  А потом – Нелли. Мир сузился. Превратился в конус. В воронку. Только Нелли имела в нем смысл. Только ее будущее. Одной ее улыбки было достаточно, чтобы полумертвый от усталости Герман мгновенно забывал о прошедших в нечеловеческом ритме неделях.

  Им со Стоговым удалось закрепиться на рынке с конце двадцатого. Через несколько десятилетий, сразу же после первой своей ППР, Герман начал по-крупному вкладывать в генную инженерию. Теперь, в двадцать втором, практически все значительные разработки в этой области финансировались представляющими Корпорацию группами. Именно поэтому, когда Герман решился, наконец, на ВГИ**, он не встретил откровенного противодействия. Его просто не могло быть.

   Программа Временных Генных Изменений допускала Пробуждение близких родственников. В особых случаях.

  – У тебя он слишком особый, – мялся Стогов. – Может быть, все-таки задействуем следователя, Герман Алексеевич?

   Раньше следователями называли совсем других людей. Хотя нет, все-таки занятия у них похожие. Но мысль о том, что Нелли будет Пробуждена через какую-то постороннюю бабу, вызывала у Германа тошноту. Он был несколько удивлен, познакомившись с Ириной. Лениво заинтересовался. Встретился в приятной домашней обстановке. Довольно умная, чистенькая. Без дефектов. Призналась в одной ППР. Значит, как минимум, реювенаций было две. А то и три. Свои собственные Герман перестал считать после шестой. Какая разница. Он всегда будет таким, как сейчас: под сорок, с благородной сединой на висках. Солидный мужчина. Солидный бизнесмен. Бывший муж. И бывший отец.

   Герман не особо переживал разрыв с Катериной. Он охладел к ней вскоре после рождения дочери. Изредка погуливал. Ничего длительного или серьезного. Катя, наверное, догадывалась. А может, и нет, какая разница. Главное, что Нелька обожала своего папку. Так и зажигалась, когда он возвращался домой. Девочка моя... У нее всегда было все самое лучшее... Да. Конечно, она переживала, когда мать сбежала в Коммуну Натуральных. Долго не разговаривала с отцом. Но со временем поостыла, вернулась домой, опять начала малевать свои картины. Герман даже съездил как-то раз инкогнито на ее выставку. Судя по царящей там атмосфере, картины удались. Вот и славно... А потом всё кончилось. Тело вашей дочери... Никаких следов насильственной смерти... Всё кончилось... Всё. И полтора века ожидания.

  ***

   Первые опыты Пробуждения были неудачны. Или нет, удачны до определенного момента. До того, как восемь клонированных жертв суицида снова покончили с собой. Проект пришлось временно приостановить. Стогова Герман, конечно же, спас. Стогов был ему нужен. Стогов тоже помнил Нелли. И вскоре появился с новой идеей: временно вводить гены жертв следователям.

  – Нет смысла клонировать тела, если цель – пробудить только память, – объяснял он Герману. – Мы выбираем из генетического текста жертвы участки, отвечающие за работу мозга. Вводим их в программу следователя. Личность следователя временно раздваивается. Поскольку введенные конструкты обеспечат пробуждение памяти жертвы с самых ранних лет ее жизни, личность хозяина тела будет постоянно доминировать. У нее есть время перестроиться, понимаешь? Следователь как бы проживает еще одну жизнь. В ускоренном темпе, конечно. Приближается к суициду. Мы получаем необходимую информацию. Бюро решает вопрос о клонировании. После чего чужие конструкты выводятся из генетической программы хозяина. Память модерируется. По желанию следователя, конечно.

  – А если эти конструкты не удалять? – поинтересовался тогда Герман.

   Стогов помедлил с ответом.

  – Трудно сказать... У этих участков ДНК будет крайне низкая потентность, я думаю. Скорее всего, личность жертвы постепенно отомрет. Будет подавлена хозяином. Останутся только воспоминания. Ну, их-то стереть несложно.

  ***

   Моя девочка Пробуждается во мне... Герман отрешенно наблюдал, как Ирина и появившийся, наконец, Стогов сканируют результаты тестов.

   А он постарел... И ППР, видать, не помогают. Впрочем, он никогда за собой особо не следил. Еще в двадцатом ухитрялся выглядеть старомодным. И всегда приносил какие-то дурацкие игрушки. Вкусные шоколадки. А позже – цветы. И огромного плюшевого мишку. Которого так и назвали – Стогов. У него был такой упругий кремовый мех...

   Герман подскочил в кресле и, выпрямившись, замер. Спокойнее... Осторожно поднял глаза. Ирина смотрела на него в упор. Стогов ничего не замечал. Спокойнее... Герман нарочито медленно провел рукой по волосам. У него внезапно появилось желание посмотреть на свое лицо в зеркало. Проверить... все ли в порядке... С усилием, он заставил себя опустить голову. Все-таки, без лака ногти выглядят ужасно...

  Теперь на него уставился и Стогов. Смотри-смотри. Знаю ведь, давно на меня заглядываешься...

  У Германа было такое чувство, словно он стремительно проваливается в прохладную бездонную яму. Все дальше и дальше уходили бессмысленные голоса.

  – ... Быстро, быстро. Быстрее! Сначала голову... Нелли...

  ***

   Лежа с закрытыми глазами, Нелли внимательно прислушивалась. Кажется, никого. Она уже знала, что это не дом. Чужие запахи. Неужели не получилось? Не может этого быть. Шестью упаковками можно слона угробить. Или нет... Она ведь возвращалась домой... Значит, ее спасли. А отец потом еще запирал в комнате... И купил нового плюшевого мишку... Тогда почему она опять в больнице? Как все запуталось... Если долго лежать, не открывая глаз, можно снова заснуть. А когда проснешься, все будет по-другому. Или как раньше... Когда у нее еще была мама.

   Нелли знала, что мама несчастна. Она так часто плакала. Сначала девочка думала, что папа, как настоящий герой, женился на царевне-Несмеяне. Но потом поняла, что именно он сделал несмеяну из своей царевны. Он. Отец. Как она просила его тогда обратиться в Бюро, поехать в Коммуну Натуральных, разыскать, убедить... Как ждала возвращения матери... Как годами считала... вот ей исполнилось шестьдесят... восемьдесят... сто... Нет, Натуральные редко дотягивали даже до первой сотни. Исключительно редко. Стогов много рассказывал ей о двадцатом. О тех, кто, отказавшись от достижений цивилизации, решил навсегда остаться в Старом Городе. Построить вокруг себя стены. Запереться от мира. Чтобы стареть быстро и умирать до обидного рано.

  – Они считают, что люди не должны вмешиваться в то, что создается природой. Или богом.

  Да, у них еще был бог. И только ему дозволялось делать новых существ. Натуральные не признавали генную инженерию, выращивали и готовили свою пищу старинными способами и никогда, ни за что, ни в коем случае, не обращались в Город за помощью. Не хотели выходить из-за своих стен...

  Впервые в жизни Нелли не могла получить того, что ей хотелось. Она чувствовала себя такой беспомощной и никчемной. Даже картины перестали удаваться. Все поблекло и утратило смысл. И когда Стогов обмолвился как-то о своем новом проекте, Нелли вдруг почувствовала, что, наверное, именно здесь можно все поправить. Сделать, как было раньше. И даже лучше.

  Проект условно назывался Гены Древних Героев. Через специально разработанные программы, в добровольцах определялись и приводились в действие геномы, которые, как вкратце разъяснил Стогов, помогали им практически мгновенно развивать и усиливать все присущие среднестатистическому человеку способности. И приобретать новые. Вернее, как пошутила Нелли, хорошо забытые старые. Те, что достались нам в наследство от предусмотрительных предков.

  Отцу решили пока не говорить. Хотели удивить сюрпризом. Он так гордился способностями своей Нельки. Жаль, что проект провалился... А Герман так ничего и не узнал. Зато как потом всё это пригодилось...

  ***

  – Сколько она... он уже у вас?

  – Восемь месяцев.

   Стогов резко увеличил изображение. Плотная женщина в лиловом халатике медленно покрывала ногти золотистым лаком.

  – А это что там, на кровати?

  – Игрушка. Плюшевый медведь. Пришлось воспроизвести его... ее комнату целиком. Привычная обстановка. Кстати, суицидов больше не будет.

   Человек Из Бюро некоторое время молча смотрел на экран, затем откинулся в кресле и протянул руку. Стогов поспешно вложил в нее диск.

  – Здесь все наши проекты. Включая программу древних генов. Мы очень надеемся на благотворное сотрудничество.

  – Гм. Значит, Герман Алексеевич не... вернется?

  – Видите ли, данный проект был закрыт в начальной стадии. Как только выяснилось, что гены героев агрессивны и практически неуправляемы. Если вы помните, эти самые герои только и делали, что враждовали между собой, воевали и убивали более слабых. Всегда стремились к доминированию, к достижению своих целей. Любыми способами. И, как правило, достигали желаемого. Для того, чтобы успокоить разбуженные геномы, нам потребовалось бы отдельное финансирование и бог знает, сколько времени на исследования. Модерация памяти на добровольцах тоже не сработала. Пришлось... гм... уничтожать их... совсем... физически, понимаете? Конечно, Нелли мы тогда тронуть не могли... Впрочем, она через некоторое время покончила с собой.

  – Вы в курсе, почему она это сделала?

  – Чтобы отомстить отцу. Последние годы она его просто ненавидела. Не могла простить ухода матери. Но скрывала это виртуозно. Мы с ним друзья с детства. Нелли хотела, чтобы Герман разыскал Катерину в Коммуне Натуральных. Заставил бы вернуться... Потом, конечно, было поздно... Она знала, что когда-нибудь Герман... Герман Алексеевич захочет снова увидеть любимую дочь. И что вряд ли будет делать это при помощи следователя. О, она все прекрасно просчитала. Предвидела многое из того, что произошло. Наш проект героев был, в некотором роде, довольно успешен. Исключительно.

  – Да... Только он лишил нас Германа Алексеевича.

  – Хм... Вернуть его мы, пожалуй, пока не можем. Зато у нас снова будет Нелли... Германовна.

   Женщина на экране пристально разглядывала себя в зеркале. Пригладила бровь, тронула пальцем подбородок. И тут же принялась энергично потирать щеки, словно проверяя выросшую за ночь щетину. Еще одна провалившаяся программа ВГИ.

  *ППР (Программа Полной Реювенации) – полное омолаживание организма.

  **ВГИ (Временные Генетические Изменения) – программа целенаправленного пересаживания чужих геномов и последующего их удаления.

  апрель 2003