Текст книги "Муза для модельера (СИ)"

Автор книги: Rubedo Ragnvaldr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Муза для модельера

Глава 1

Снова оказаться в школе после того как отучился на первом курсе университета было удовольствием ниже среднего. Но это она вполне могла бы пережить – подумаешь, всего на пару-тройку лет назад время откатилось, может, ей просто эти года приснились на фоне стресса, ну, с кем не бывает, да?

Но оказаться в чужом теле – вот это было крайне странно!

Особенно в теле японской школьницы-суицидницы.

До этого она мечтала жить в Японии и последние три года старшей школы потратила на изучение японского языка, культуры и истории. Она мечтала поступить в японский университет и сделала это! Её старания были вознаграждены! Она помнила, как отпраздновала с друзьями окончание первого курса в караоке, помнила, как возвращалась в общежитие и… Визг тормозов она тоже помнила. Как и глухой удар. И то, как выглядело усыпанное звёздами ночное небо, едва просматривающееся между домами.

Когда она пришла в себя на больничной койке, она сначала обрадовалась. Тело слушалось, руки-ноги сгибались, только запястья неприятно тянуло и ощущалась слабость, но после того как в тебя влетела машина это, посчитала она, было хорошим знаком.

Плохим знаком стало то, что тело было явно не её – ну или она просто очень сильно похудела, пока была без сознания. Она ощупала себя – и не нашла своего привычного третьего размера груди. Это была жалкая единичка! Разве грудь может похудеть… Настолько? Сколько времени она вообще была без сознания?

Вопросы множились и множились, а потом её посетили врачи… И она оказалась в череде событий, которые предпочла бы не вспоминать – психологи, психиатры, директор, классный руководитель, женщина, представившаяся матерью… Всех этих людей она видела впервые в жизни, но они почему-то были уверены, что её зовут Ничибоцу Такия.

Так она поняла, что попала. И что имени своего не помнит. Пришлось принять новое – ну, надо же было считать себя кем-то, да? К тому времени, как её выписали из больницы, убедившись в том, что она в своём уме, хоть и страдает от амнезии, и больше не хочет наложить на себя руки, прошёл месяц с того момента, как она осознала себя в этом мире.

Такия решила, что это действительно другой мир, пусть и почему-то похожий на прошлый, родной. Потому что она жила в две тысячи двадцать втором году и была рождена в России, ей исполнилось восемнадцать лет, у неё были любящие родители, бабушки-дедушки, младшая сестра-поганка. Она прекрасно помнила, как жила ту жизнь, но ничего не знала о девочке по имени Ничибоцу Такия. И все вокруг были уверены, что сейчас был две тысячи пятый год. Ей было четырнадцать лет. И она жила в Японии с матерью-трудоголичкой, без отца, учась на втором году средней школы.

После того как её выписали из больницы и она провела ревизию чужой комнаты, то смогла примерно предположить, почему девчонка наложила на себя руки – матери было на неё наплевать. Всё, что её интересовало, это чтобы Такия приносила домой хороший табель успеваемости – но девочка была не слишком-то умна или не слишком-то старательна и выше пятидесяти-шестидесяти баллов на тестах не набирала. И, судя по всему, получала выговоры от матери, которая надеялась, что дочь сможет поступить в университет и в будущем обеспечит ей безбедную старость. Эта женщина уходила на работу в пять и возвращалась с неё в двенадцать. Или не возвращалась вовсе в течении нескольких дней. Может у хахалей своих ночевала или и вовсе проституцией подрабатывала – новой Такие было всё равно.

Как только её выписали из больницы, мать и думать забыла о том, что о её самочувствии надо справляться. Еду она, естественно, не готовила. И в магазин не ходила – ну, с таким графиком и не мудрено, однако девчонке было всего четырнадцать. Вспоминая себя в четырнадцать лет, она очень сочувствовала Такие. Ни заботы, ни внимания, только деньги и записки на холодильнике. Ей-то, конечно, хорошо – новую мать за мать она считать не собиралась, максимум вежливо с ней общаться как со взрослым человеком, но девочку было жалко.

Но на этом приколы японского общества не закончились – нет, она и раньше знала, что Япония – страна, лидирующая по самоубийствам школьников, но столкнуться в реальности с отчуждением одноклассников было… Несколько некомфортно.

За месяц в школе она поняла, что девчонка вела себя как тихая, забитая жизнью серая мышь – лишний раз рта не открывала, когда просили что-то принести-подать всегда соглашалась, на насмешки не отвечала. Подруг у неё, судя по всему, не было – никто не интересовался её самочувствием, зато насмешливый шёпот «суицидница» преследовал со всех сторон. Отношение одноклассников тоже могло послужить причиной суицида – мало ли, может девчонку вообще травили? Сейчас-то, конечно, она надеялась, повторить вряд ли решатся, раз такое случилось, да она ещё и выжила, не дай бог снова попробует, выживет, может, ещё и полиции их сдаст (некоторые восприняли новость о её амнезии с облегчёнными вздохами)… Но и общаться с ней тоже не захотят. Впрочем, это не было концом света – ей оставалось отучиться в этой школе всего два года, в шестнадцать она пойдёт в старшую, и там уже не будет этих людей. Два года в изоляции – пф, это звучит почти как вызов!

Может, не все японские школьники такие, может, дело было в том, что школа была не самая лучшая – в ней явно училось довольно много детей из не слишком-то обеспеченных семей, судя по разговорам. Богатеньких пижонов, во всяком случае, не водилось, что тоже было довольно неплохо.

В общем, эта новая жизнь выглядела как-то не слишком-то презентабельно, но выбирать не приходилось – боль она чувствовала, пытаться самоубиться ещё раз ради возвращения в жизнь прошлую было бы чревато – её ещё в больнице предупредили, что после второй попытки она получит билет в психушку на пару месяцев. Рисковать не хотелось, так что проще было принять правила игры. Она ещё и не знала, жива ли в той жизни… Визг тормозов всё-таки… Да, глупо было бы пытаться.

К тому же, это была Япония, в которой она всегда хотела жить. Может, старт и не задался, но она считала, что достаточно умна, чтобы в будущем устроиться хорошо. С языком, к счастью, проблем у неё не было, а уж школьную программу осилить будет не так уж сложно. Конечно, над японскими дисциплинами придётся попотеть, но у неё никогда не было проблем ни с физикой, ни с химией, ни с математикой, ни тем более с английским. Она любила учиться. Вряд ли эти предметы будут отличаться от того, что она учила в прошлом, а, значит, ей придётся поднапрячься только на тех дисциплинах, которые она не учила раньше.

Мать этой девчонки, глядишь, умрёт от радости, если «дочь» станет носить хорошие оценки и выправит аттестат.

Так Ничибоцу Такия приняла свою новую жизнь. Её ожидал месяц непрямых и прямых наездов, десяток порванных тетрадей – часть одноклассников довольно быстро отошла от новости, что одна из тех, с кем они учились, едва не отправилась на тот свет.

*.*.*

Большая обеденная перемена подходила к концу, она успела поесть и даже сделать домашнюю работу по физике. Она как раз выводила последнюю цифру в формуле, когда…

– Такияши-а-а-а, Такияша-а-а-химэ-э! – раздалось противное у самого уха. Тяжело вздохнув, Такия повернула голову в сторону голоса. Он принадлежал гоповатого вида пацану, который опёрся руками прямо на её парту.

Большинство одноклассников были типичными японцами, обращающимися к другим исключительно по фамилии, часто с уважительным суффиксом. Но находились и такие индивидуумы, которые давали другим клички и упорно звали их по ним. Эти клички часто приживались – и потом по ним тебя начинал звать весь класс. С Такией так и произошло – почти все тут звали её «Такияша», самые отбитые иногда с гоготом тянули очень уважительное, в общем-то, «химэ» с таким видом и таким тоном, будто сожрали дождевого червяка живьём. Представители дна общества во всей красе, в общем – ни мозгов, ни воспитания.

Ей, считала Такия, ещё повезло – её всего-то сравнили с принцессой-ведьмой, которая знала то ли оммёдо, то ли магию лягушек, и управляла то ли этими самыми лягушками, то ли армией скелетов. Кличка эта, походу, пошла ещё со времён начальной школы – ведь именно там обычно проходят такие легенды, да и придурок, который к ней сейчас приставал, утверждал, что они были давно знакомы.

– Чего тебе? – скользнув равнодушным взглядом по его оттопыренным ушам и тупому начёсу на голове, прохладно поинтересовалась она, захлопывая тетрадь.

– Дай списать домашку по матеше!

– Вынь свой мозг из жопы и научись складывать два плюс два самостоятельно, – невозмутимо убирая тетрадь по физике в сумку, ответила Такия.

– Ты чё, решила, что выучила магию жаб, а? – прошипел пацан, хватая её за волосы. Стрижка у девчонки была типичным каре и хватать было очень удобно. Такия, однако, волосы начала отращивать, ибо привыкла собирать их в хвост, а с волосами по подбородок это смотрелось так себе. К тому же, волосы были красивые, густые…

«Ах ты, мелкий гоблин!» – возмущённо подумала она.

– А ну отпусти! – и, извернувшись, залепила козлу звучную пощёчину. Пацан, однако, и не подумал выпустить её волосы, так что дёрнул на себя со всей силы и она шлёпнулась со стула в проход между партами.

– Ах ты, сучка! – сумка, по неудачному стечению обстоятельств, стоявшая как раз с этой стороны, отправилась пинком в полёт. Поскольку она не была закрыта, всё содержимое разлетелось по передней части класса.

Если та, кто владел этим телом до неё, терпела это на протяжении начальной школы, а затем и в средней это продолжилось – ну, сейчас была почти середина июня и приближались летние каникулы, а девчонка отучилась в средней школе год и ещё целый апрель. И, видать, не вынесла этого дерьма. Да мало какой ребёнок без внимания со стороны взрослых вынес бы.

– Забыла где твоё место?

– Это ты забыл, где твоё! – изловчившись, Такия заехала ему кулаком по яйцам. Вышло не так уж и больно, как могло бы – бить всё-таки стоило с размаху, ногой, а ещё лучше каблуком постараться попасть, чтобы уж наверняка треск скорлупы услышали где-нибудь на марсе, но…

Пацан взвыл и, наконец, выпустив её волосы, шарахнулся в сторону, схватившись за своё самое драгоценное.

– Вернись в сточную канаву, из которой выполз, козёл! – пригладив растрёпанные волосы, прошипела Такия. Очень хотелось вынуть электрошокер, который она недавно прикупила на сэкономленные деньги, но она сдержалась. Всё-таки покупала для самообороны на улицах от всяких проходимцев.

Прозвенел звонок, скоро в класс должен был зайти учитель, так что она поспешила собрать раскиданные по классу вещи – помогать ей, естественно, никто не стал. Ну что за отвратительные люди!

«В следующий раз точно током шарахну», – зло подумала она, плюхаясь на свой стул за несколько секунд до того как дверь в класс отъехала и внутрь вошла учительница английского. До сегодняшнего дня Такия терпела и пыталась говорить вежливо, но ничего не помогало! Жаловаться учителям тоже было бессмысленно – убедившись, что с ней всё более-менее ок, директор просто предпочёл вызывать её к себе в кабинет раз в неделю и проводить воспитательную беседу на тему «как плохо кончать жизнь самоубийством» вместо того чтобы озаботиться дисциплиной в свой чёртовой школе.

А ведь если бы девчонка реально умерла, с руководства школы бы спросили ведь! Тьфу!

Гопникам её класса, очевидно, не нравилось её новое поведение – она спокойно отказывала в помощи, равнодушно относилась к испорченным тетрадям и бланкам, даже если те портили прямо перед уроком, на котором нужно было бы сдать домашнюю работу. Она просто вставала, сообщала учителю, что её вещи в очередной раз кто-то испортил (она не всегда видела, кто именно это был, но всегда могла показать порванную или заляпанную чем-нибудь работу) и просила возможность написать решение задач на доске – после сдачи домашней работы первые десять минут урока учителя частенько предпочитали разбирать задания или возможность написать на следующей перемене прямо в учительской и сдать, чтобы не было подозрений в списывании. За два месяца такого поведения учителя уверились, что Такия стала куда более усердной в учёбе, чем была раньше, и что одноклассники её, очевидно, не любят. Но делать, естественно, ничего не торопились. Равнодушные ублюдки.

Подперев щёку рукой, Такия размышляла о том, что вот вроде старше всех них она всего на три года – ну почти четыре, ладно – но ведут они себя хуже некуда. Очень не хотелось бы вспоминать своё прошлое хулиганки, но, похоже, придётся, если пацаны от неё так и не отстанут. Такие придурки обычно понимали только силу, но силы в этом теле не было совсем – прошлая Такия не слишком-то усердствовала в спорте и была типичной японской девочкой-фиалкой, которую ветром сдувало.

Это слегка раздражало – она привыкла, что могла хотя бы с двадцать раз отжаться, подтянуться там, пробежать несколько километров и не выдыхаться. В детстве она много дружила с пацанами, дралась с ними на палках, ныряла в крапиву с гаражей по глупости, играла в догонялки – у них был очень шумный и весёлый двор. Драться, конечно, тоже приходилось иной раз, и она даже пару лет в средней школе ходила на карате, но недолго – ей нравилось рисовать, и она мечтала стать мангакой и жить в Японии. И она даже смогла поступить, куда хотела! Было немного обидно начинать сначала, но, с другой стороны, стать мангакой, будучи японкой, было намного проще в том плане, что она хотя бы жила в нужной стране.

Такия хотела бы сказать, что после этого инцидента Чин, придурок-якобы-друг-детства перестал её доставать, но не тут-то было. Последствия настигли её в этот же день в переулке по пути домой в пять часов вечера – этот дегенерат притащил своих дружков, с которыми, походу, тусовался после школы или в дни, когда прогуливал. Некоторые из них были старшеклассниками, судя по росту и неприятным рожам.

– Итак: ты притащил этих парней проучить меня за то, что я не дала тебе списать и врезала по яйцам после того как ты выдрал у меня клок волос. Я правильно понимаю? – оглядев семерых парней, перегородивших ей дорогу и чувствуя, как гулко бьётся сердце где-то в горле, наигранно-равнодушным тоном поинтересовалась Такия. С парнями она дралась раньше, но в этот раз точно находилась в проигрышном положении. Электрошокер поможет дай бог против парочки, а потом его просто вышибут у неё из рук.

– Да, детка, а ты умна, – сплюнув в сторону, усмехнулся самый высокий из них. – Хули свои мозги не включала, когда быковала на нашего братана, а?

Такия кинула взгляд через плечо, чтобы убедиться, что и путь отхода также перекрыт парочкой придурков, похабно ухмыляющихся и держащих руки в карманах широких штанов. Может, получится перевести стрелки и им стыдно станет и они развернуться и изобьют Чина, а?

– А вашему братану маман подгузники до сих пор меняет, раз он притащил дружков, чтобы с девкой разобраться? – нащупывая электрошокер в кармане. – Самому слабо, группа поддержки нужна… У него член-то хоть есть?

Если она сможет как следует тряхнуть парочку тех, что позади, а не впереди ,есть шанс сбежать и добежать хотя бы до людных улиц… Наверное, если не выдохнется раньше.

Надо будет начать бегать по утрам.

– Какой острый язычок, считаю, надо её хорошенько проучить, – проготал другой, чуть пониже ростом, лопоухий и с парочкой выбитых зубов, внимательно осматривая её. – Тощая, правда, и плоская почти как доска.

«Вообще-то первый размер – это не доска!» – возмущённо подумала Такия, пользуясь моментом смеха и перещёлкивая мощность на электрошокере на максимум. Ей было так страшно, что она начинала ощущать тошноту. Как земля вообще таких упырей носит, а? Этому телу даже пятнадцати ещё не исполнилось! Сейчас вроде уже не девяностые, какого чёрта столько гопников на улице, а? Всё дело в том, что она в неблагополучном районе живёт, да?!

– Да ну и хер с ним, мордашка вроде милая, да и дырка она и есть дырка, – фыркнул третий. – Давайте развлечёмся, пацаны, просто избивать девок не интересно.

– Эй, парни, мы так не договаривались… – проблеял из-за их спин знакомый голос, в котором Такия узнала придурка-одноклассника Чина. – Только припугнуть же…

«Вовремя же ты спохватился, ублюдок!» – зло подумала Такия, разворачиваясь вполоборота и делая шаг в сторону, где парней стояло всего двое. – «Самих бы вас по кругу пустить, да на зоне, чтобы в задницу! Молчи, Такия, не провоцируй, может, ещё удастся сбежать…»

– Кто хочет пустить эту говорливую пизду по кругу, пацаны? – спросил самый высокий. В ответ ему раздалось одобрительное гоготание таких же мудаков.

Сдать бы их всех в полицию.

Или кастрировать.

Парни начали вальяжно приближаться к ней – ну, да, чего им переживать, когда их семеро… Ну, шестеро, если исключить застывшего в ужасе Чина, а она одна, мелкая худая девчонка? Да она при всём желании не сможет нанести им достаточно урона, с их-то точки зрения.

– Люблю когда строптивые сучки превращаются в испуганных кроликов, – с предвкушением протянул кто-то. – Зырьте, как застыла от страха!

В следующее мгновение Такия кинулась в сторону тех двух, сквозь которых посчитала реальным пробиться. Её снова схватили за волосы, она успела воспользоваться возможностью и всадила электрошокер в бок схватившему. Раздался треск и испуганный вопль, хватка на волосах ослабла и она рванула прочь.

– У этой твари электрошокер!

Такия ощутила удар, к счастью, попавший ей по заднице – попади по пояснице, было бы, наверное, куда больнее. Её отшвырнуло в сторону и впечатало в стену ближайшего здания. Она едва успела выставить руку, чтобы не врезаться в неё носом. Ладонь саднило, как и волосы, за которые её снова схватили. Руку с электрошокером вывернули так, что из глаз полились слёзы.

Она уже успела попрощаться и с девственностью, и с целыми костями, и со своей психикой, как вдруг раздался глухой удар, её затылок обожгла боль и тот, кто её держал, отлетел в сторону. Вместе с клоком её волос. Так можно и лысой остаться… Покачнувшись, она не устояла на ногах и шлёпнулась на асфальт прямо на задницу. Затылок саднил, задница ныла, руки болели. Наверняка на запястье, которое ей вывернули, будет синячище… Электрошокер валялся неподалёку, но дотянуться до него она бы не смогла.

– Что за хуйнища тут происходит, а, еблыги? – поинтересовался ещё один мужской голос. – Совсем ебу дали на девчонок нападать, да ещё и средь бела дня?

«Ну, допустим не совсем дня – сейчас закат…»

Парень, выдравший ей клок волос, валялся в нескольких метрах от неё – так далеко отлетел.

Подняв взгляд, Такия увидела спину парня – довольно высокого, впрочем, для неё с ростом в метр пятьдесят пять все были высокими. Одет он был в чёрную по виду явно байкерскую куртку, на спине которой было что-то написано, но из-за слёз разобрать не получалось, чёрные же широкие штаны, в левом ухе – массивная прямоугольная серьга. Волосы коротко пострижены и выкрашены в серебристо-пепельный цвет. Фигура его, правда, не выглядела внушительной – он, скорее, казался тощим на фоне тех придурков, что в этом переулке находились.

– Ты кто такой ваще, чтоб катить бочку на Мёбиус, а?

– О, – в голосе парня проскользнуло презрение, он небрежно встряхнул рукой, вероятно, которой до этого бил. – Так это всё меняет!

– Съеби и не ме…

Парень сжал руку в кулак, размахнулся и раздался неприятный хруст – кажется, у говорившего сломался нос. Началась настоящая свалка, Такия прижалась к стене, опасаясь даже дышать. Пять минут спустя, когда все нападавшие, за исключением Чина, который с воплями убежал, валялись на земле, она, наконец, осознала, что спасена, переползла чуть в сторону, подобрала с земли и прижала к себе электрошокер.

– Так на вашей мусорке обитают и школьники, а я-то думал, только старые помойные крысы, – показательно поправляя сбившуюся куртку, фыркнул парень с серебряными волосами. – Вы совсем ебу дали устраивать дебош на территории Тосвы? – он наступил ближайшему на руку и наклонился, игнорируя его вопль. – Силу нужно использовать для защиты, – наставительным тоном продолжил он, продолжая топтаться по чужим пальцам тяжёлым ботинком. – А не для того, чтобы насиловать маленьких девочек. Если есть претензии к Тосве, забейте стрелку, а не крысятничайте на нашей земле. Смотреть жалко.

– Мне почти пятнадцать, – пробормотала себе под нос Такия, пытаясь стереть слёзы тыльной стороной ладони. В глубине души она была согласна с тем, что он сказал, но морально ей было не четырнадцать. Услышать «маленькая девочка» было немного обидно, хотя и справедливо. Её била крупная дрожь – верный признак подступающей истерики. До мозга медленно и окончательно доходило, чего именно она только что избежала по странному стечению обстоятельств.

– Это их не извиняет, – отопнув стонущее тело в сторону, фыркнул парень, чудом, похоже услышавший и, развернувшись, приблизился и присел рядом с ней на корточки. – Ты цела?

– Более-менее, вроде, да… С-спасибо, – попыталась взять себя в руки она, но безуспешно. От участливого тона его голоса и внимательного взгляда становилось только хуже. Парень, к тому же, оказался довольно симпатичным.

– Не стоит благодарности, у меня с ними свои счёты, – качнул головой парень, утирая пальцами кровь с разбитой губы. – Сильно испугалась? Тебя проводить до дома? Или в полицию? Или в больницу?

Когда он задал последний вопрос, Такия ощутила, как на неё навалилось всё разом – горечь от внезапного перемещения в неизвестное место, неизвестное тело, из обеспеченной семьи – в почти трущобы, по сути, к равнодушной матери. Одноклассники, смеющиеся или игнорирующие её, потому что личность в теле-то, может, и была новой, но они знали прошлую Такию и относились к ней соответственно. Теперь вот ещё эта попытка изнасилования из-за такой херни, как домашка, по сути. В России она могла нахуй слать своих одноклассников, и ни один из них не устроил бы ей такую тёмную. Может, подножку бы подставили. Может, вещи бы какие выкинули, если б сильно разозлились. Может, они все просто подрались бы. Но… Не вот так!

Не выдержав, она разрыдалась, кинувшись к своему спасителю на шею, и свалила их обоих на асфальт. Не ожидавший парень не удержался на ногах и, пытаясь сохранить равновесие, похоже, приложился локтём о землю.

Вместо того чтобы отцепить её он, однако, после непродолжительного лежания на асфальте исхитрился встать и унести её подальше от злополучного переулка – может, надеялся, что в другой обстановке она успокоится быстрее, а, может, опасался что ещё кто-нибудь в переулок заявится. Такие было всё равно. Уткнувшись носом в свою руку, чтобы не залить слезами и соплями одежду спасителя, она позволила ему подхватить себя под колени.

Рыдая, она жаловалась на всё разом, не заботясь о том, насколько бессвязно или абсурдно звучат её слова. Такия перечислила всё, что её злило, огорчало или раздражало за последние два с половиной месяца жизни в этом новом мире: отвратительную школу, тупых одноклассников, совершенно невсравшееся ей перерождение, равнодушную женщину, которая почему-то считалась её новой матерью, загубленное будущее, на которое придётся снова впахивать, одиночество и невозможность ещё хоть раз поговорить со своей настоящей семьёй. И тут ведь ещё эта попытка изнасилования! Она ведь никому ничего не сделала, так какого чёрта?!

Когда слёзы кончились, Такия обнаружила, что её поставили на землю и даже похлопывают по спине. Осознав, что всё ещё висит на шее у незнакомого, в общем-то, парня, она хрюкнула и, расцепив руки, сделала неловкий шаг назад и принялась стирать слёзы с лица ладонью. Выходило не слишком-то хорошо, так что когда ей неожиданно протянули платок, девушка поспешно его схватила, как следует вытерла лицо и высморкалась.

Глаза горели, в горле пересохло, очень хотелось пить и забиться куда-нибудь в угол и не выходить оттуда никогда. Очень хотелось домой. Но не в ту небольшую пустую бедную квартирку, в которой она жила сейчас с чужой женщиной, а домой. К маме.

– Успокоилась? – вежливо поинтересовался парень, выражение лица которого было… довольно нейтральным, да. Хотя взгляд был очень странным – будто он прикидывал, не лучше ли её всё-таки отвести в психушку.

– Из-звини, – просипела она. Слова, казалось, совсем не желали выходить через рот. Кашлянув, она неловко смяла в руках испорченный платок, представляя, насколько отвратительно сейчас выглядит в перепачканной в пыли одежде, с красным носом и, наверняка опухшими глазами, с платком и электрошокером в руках. Сумка её неожиданно обнаружилась на асфальте у ног – вероятно, парень захватил, когда уходил из переулка. С другой стороны рядом с ними стоял байк – вероятно, принадлежащий этому парню.

Оглядевшись, Такия поняла, что они находились довольно близко к тому злополучному переулку – в смысле, буквально перед ним. Если пройти чуть вперёд и повернуть голову налево, она точно увидит валяющихся на земле неудавшихся насильников. Напротив, через дорогу от байка, находился продуктовый магазин. Вышедшая оттуда женщина окинула её и спасителя таким взглядом, будто они были преступниками. Проходившие мимо школьники и вовсе делали вид, что никакого байка через дорогу не стоит. А если бы байкер утаскивал школьницу и она бы вырывалась, интересно, хоть кто-то из них хотя бы полицию бы вызвал?

Японцы были довольно равнодушными к незнакомцам людьми в большинстве случаев – это Такия заметила за эти несколько месяцев, что здесь провела. Хотя, когда она жила в Японии как иностранная студентка всё было как-то… иначе.

– Тебе точно не нужно в больницу? – уточнил он.

Такия молча покачала головой. Да и в полицию, наверное, идти было бессмысленно – она не слишком-то разбиралась в этой части японского законодательства, но предполагала, что, учитывая то, что они несовершеннолетние, к ответственности их привлекли бы только в случае, если изнасилование бы случилось, и было бы доказано. А так, по сути, подрались пацаны, да и всё. Учитывая количество гопников на районе, наверное, на такие обращения и внимания-то не обращают.

– Пока ты плакала, ты несла… говорила много странного. Тебя точно не успели ударить по голове?

Вспомнив, на что именно она жаловалась, Такия икнула. Это же надо… Может, он просто решит, что она в уме повредилась?..

– Иногда в твоей речи мелькали странные слова. Ну, это был не английский точно.

– Русский… – машинально ответила Такия и, вспомнив о доме, шмыгнула носом, ощутив, как к горлу подкатывает ком.

– Ты увлекаешься иностранными языками? Почему именно русский? – неожиданно спросил он, и Такия окинула его недоумённым взглядом. В этом мире ещё никто не интересовался её увлечениями. А в такой ситуации этот вопрос и подавно звучал очень странно. – Прости, я просто пытаюсь тебя отвлечь, как поступаю с младшими сёстрами, когда они не могут успокоиться.

– Русский – мой родной язык, – передёрнула плечами она, решив, что раз уж всё равно уже произвела на него отрицательное первое впечатление и предстала в амплуа сумасшедшей, можно больше ни о чём не париться. В конце концов, когда ей ещё представиться возможность вот так прямо ответить на подобный вопрос? Никогда. Она всю жизнь будет вынуждена делать вид, что родилась в этой стране, что является Ничибоцу Такией – девчонкой, которую вырастила мать-одиночка, не то проститутка, не то просто трудоголичка.

– Твой отец или мать из России? Ты полукровка? – он внимательно рассмотривал её, в его взгляде читался и интерес и… какая-то забота, да, будто он действительно смотрел на младшую сестрёнку, которую очень нужно было убедить в том, что она сейчас в безопасности и всё будет хорошо. Парень явно много возился со своими сёстрами – такой взгляд обычно был у её матери, которая вынянчила всех своих племянников и племянниц, будучи домохозяйкой.

Воспоминания о детстве, проведённом вместе с матерью, больно резанули по её сердцу. Всхлипнув, Такия выдала тираду, о содержании которой пожалела сразу же после её завершения.

– Ничибоцу Такия чистокровная японка, которая не блистала умом и вела себя как слабохарактерная плакса. Покончила жизнь самоубийством третьего марта две тысячи пятого года. А я – не она. Я просто девчонка из России, которая в две тысячи двадцать втором поступила на первый курс Токийского университета Искусств, на факультет кинематографии и новых медиа, на отделение анимации. Успешно закончила первый курс, но, возвращаясь в общежитие с вечеринки, попала под колёса грузовика-сана как героиня из какой-нибудь третьесортной манхвы, и вот я здесь, на месте Ничибоцу Такии, живу её жизнь и решаю проблемы, которые от неё остались, – она раздражённо смахнула с глаз слёзы, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но безуспешно. – Без семьи, без перспектив и в надежде, что если достаточно впахивать, смогу достичь хоть чего-то в будущем. Может, этой Такии повезло больше, чем мне, если она оказалась в моём теле… И если я стану рассказывать об этом всем, меня сдадут в психушку, но тебя я вижу первый и последний раз в своей жизни, так что какая разница, что за чушь я несу, да? Любой мой одноклассник скажет тебе, что Такияша-химэ сошла с ума после того как перерезала себе вены, и ведёт себя так, словно стала другим человеком! Ну а если ты расскажешь взрослым о том, что сейчас услышал, я просто притворюсь, будто ты это выдумал, и никто тебе не поверит! Ха-ха-ха, ты знаешь, это так смешно, никто в этой повернутой на буддизме стране не сможет поверить, что существуют такие странные перерождения! Сансары колесо крутилось-крутилось, да заклинило и отправило меня не в младенца, да ещё и память почти не отшибло, так, покорёжило чутка! Никаких имён, никаких дат, кроме моего возраста. Наверное, чтобы я никогда не смогла найти в этом мире свою семью, если она вообще существует! Но зачем тогда было оставлять мне память обо всём остальном?! Чтобы я точно сошла с ума, оказавшись здесь?!

Парень смотрел на неё с выражением лица того самого монаха-буддиста, который давно познал дзен и теперь ничего в этой жизни его уже не удивляет. Слова кончились, некоторое время они смотрели друг на друга. Парень молча ожидал не то продолжения, не то осознания, Такия медленно осмысливала происходящее, постепенно приходя к мысли, что неплохо было бы пропить курс успокоительных. А то случись с ней ещё что, она что, снова сорвётся? Конечно, подобные перерождения тот ещё стресс, но это ведь не значит, что она должна орать об этом на каждом углу, да?

Нагнувшись, она вытащила из сумки недопитую бутылку воды и, выхлебав половину, нервно засунула её обратно с душераздирающим хрустом сминаемого пластика.