Текст книги "Вспомнить всё"
Автор книги: Rrrrandanna
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Rrrrandanna
Вспомнить всё
Пролог.
Кто вы такие, чтобы говорить, что вы самый несчастный человек? Кто вы такие, чтобы считать свою жизнь важнее чужой? Вы никто!
Все вокруг страдают. Не только вы! Хватит говорить: «Вам не понять»! Люди всё прекрасно понимают. Они не глупые существа, каковыми вы их считаете. Может, стоит дать ещё один шанс человечеству, а не закрываться в себе навсегда?
Я говорю важные вещи, а вы вновь вторите: «Вам не понять». Да, чёрт, возможно, я не могу понять, что вы сейчас чувствуете, но я знаю, что есть люди, у которых ситуация ещё хуже.
Понимаете? Вы не самый важный человек в мире. Вы один из семи миллиардов. Вместо того, чтобы ныть о том, как вы несчастны, лучше бы встали и сделали что-нибудь.
Ещё, меня смешит, когда люди говорят, что выхода нет. Выход всегда есть! Вся ваша жизнь – это сплошной выбор. Многое зависит от тебя. Хватит ходить серой тенью в меланхолии, и ты осознаешь это. От нашего решения зависит жизнь: своя и чужая.
Убить можно прямо и косвенно. Например, убив одного человека, вы подвергаете других мучениям, и они убиты внутри. Что лучше: быть мёртвым внутри или снаружи? Каждый ответит по-своему…
Со всем этим я столкнулась лично. Это произошло девять лет назад, но обо всём по порядку…
Глава 1. Свобода.
Величина всякого несчастья
измеряется не сущностью его,
а тем – как оно
на человеке отражается.
Генрик Сенкевич
POV Автор.
Массивное здание возвышалось над Хайди, пугая и обескураживая. Коричневые облицовочно гиперпрессованные кирпичи потускнели от нескончаемых дождей, которых выдалось в это десятилетие достаточно, чтобы разрушить прочную конструкцию. Железные прутья забора, подпиравшие при входе название постройки, стали чертой, ограждавшей девушку и других людей от места, внутри которого агония, страдания и нескончаемая боль устраивали собрания, помогая своим подопечным забыться в них. Хайди была довольно смелой девушкой, но от такого, даже она впадала в ступор. Коленки немного потрясывались, а глаза бегали от одного окна, выходящего во двор, к другому. Девушка нервно перебирала пальцы, пытаясь найти в себе храбрость войти. Это место было подобно кладбищу, стоящему на окраине города и пугающему народ. Иногда кажется, что даже «место мёртвых» не вызывало такого необъяснимого сковывающего страха, поселившегося в головах прохожих, как это здание. Что могло вызвать такие чувства? Два древа, склонивших свои оголённые кроны в почтительном поклоне перед посетителями, но в тоже время олицетворяющих сторуких великанов Гекатонхейров – помощников сына Кроноса, взявшего под своё покровительство загробный мир? Или же она просто знала, кто находится внутри?
К ногам героини подлетел клочок бумаги, который принёс ей сильный ветер. Он будто хотел стать частью этой истории, заранее обречённой на плохой финал. Предоставив ему возможность сыграть маловажную роль, Хайди нагнулась и подняла его, стараясь докасаться до мокрой вырезки из газеты как можно меньше. Поспешно развернув его, она попыталась составить текст из оставшихся слов, которые не были стёрты под мелким дождём Нью-Йорка.
«Построенная в 1931 г. в лучших традициях итальянского ренессанса, Bellevue по праву считается одной из ведущих больниц в стране в области психических расстройств, в большинстве случаев носящих криминальный характер»– Хайди смогла разобрать лишь эту часть статьи о месте, пред которым она стояла. Словосочетание «криминальный характер» вертелось у неё в голове, настораживая.
– Сейчас или никогда! – хриплый голос девушки сорвался и дрогнул так, что казалось, будто его обработали в специальной программе, но она старалась не обращать на это внимание и зашагала уверенно в здание. Что подтолкнуло её к столь решительным действиям: сильный, закалённый временем характер или крупная дрожь, бьющая её в связи с холодной погодой? Один из миллиона вопросов данной антиутопии, оставшийся без ответа.
Каблуки встречались с плиткой, цокая, и неприятно скрипели при столкновении. Звук был подобен скрежету пенопласта о стекло или вилки о тарелку. Хмурые люди в белых халатах метались из кабинета в кабинет, не останавливаясь и не замечая ничего, кроме дела своего пациента. Серые стены, которые осыпались в углу и образовывали кучку из мусора, и потолок, который требовал вмешательство строителей, создавали жуткую атмосферу фильмов-ужастиков Голливуда. Вот только это было вовсе не «Дитя тьмы» или «Хижина в лесу», а что-то более мрачное и реалистичное. Больше всего Хайди сейчас хотелось закутаться в одеяло и прижаться к тёте, слушая её равномерное дыхание и внимая каждому слову доброй сказки, что она читала в детстве перед сном. Минута слабости позволила отвлечься, а после расставить все мысли по местам, будто книги в библиотеке, представлявшей из себя голову.
– У Джейн Холм снова эпилептический припадок, – произнёс один из докторов другому.
– Карли Донован мучается от кошмаров, – отвечал второй.
– Кристи Вил слышит голоса, – вторил третий.
Это не было бы так страшно, если бы не их лица, не выражавшие ни одной эмоции, и их пустые глаза цвета песчаной бури, удушающей путников, желающих пересечь безводную пустыню. Фамилии и имена сливались в одно целое и образовывали нечто ужасное. Хайди на секунду подумала, что бредит, но бредила здесь вовсе не она.
Она давно не была внутри этого здания, но никакой ностальгии и быть не могло, ведь то, что хранило в себе сумасшествие, могло вызвать лишь нервный смех, сливающийся с тонной подобных, или животный страх и желание убраться подальше отсюда. Хайди испытывала всё вместе, но признавала лишь второе.
Оглядывая стойку регистрации и делая вывод, что стоило бы убрать лишние вещи с неё, она спиной наткнулась на кого-то. Мгновенно развернувшись, Хайди увидела незнакомую девушку, стоящую неподвижно. Медленный взгляд изучил невольную посетительницу с ног до головы и вернулся к ладони. Её рука аккуратно коснулась пальцев Хайди и приподняла их, будто потянула за нить, и марионетка легко поддалась ей. Безвольная кукла под неким трансом позволила развернуть руку и провести пальцем по ладони.
– Ты несчастна, – медленно и тихо произнесла девушка, устремив свой взгляд в пол, – И всегда будешь, – она неожиданно вскинула глаза и посмотрела прямо на Хайди, сопровождая этот странный жест пугающим хохотом. Героиню обдало холодом, и она испуганно отшагнула назад, отдёрнув руку, словно схватилась за горячий уголёк. Шаг оказался слишком большим, и Хайди упёрлась спиной в дверь, которая тут же отворилась под её весом. Девушка успела удержать равновесие перед тем, как опора с громким хлопком ударилась об стену.
Словно лань, окружённая стаей волков, Хайди крутила головой, пытаясь сориентироваться в новой обстановке. Выключенный свет в данной комнате лишь сильнее пугал девушку, которая устремила свой взгляд вперёд. Мужчина в белом одеянии, будто одержимый, раскачивался из стороны в сторону, тихо бормоча что-то себе под нос. В одно мгновение его жёлтые глаза, которые почему-то казались по-звериному безумны, вцепились в лицо и до того испуганной девушке.
– Нет, нет…ты…не должна…здесь…нет, – он стал говорить громче слова, которые никак не сопоставлялись в одно предложение, – Не должна…ты…здесь…, – он говорил всё громче и громче, будто озлобленный сам на себя за то, что не может сказать что-то важное, – ТЫ НЕ ДОЛЖНА ЗДЕСЬ БЫТЬ, – закричал вдруг мужчина, отчего Хайди ринулась назад в помещение, пугающее своей белизной.
Как только она оказалась в месте, сейчас представляющим из себя спасительный островок, её взгляд упал на дело у одного из проходивших докторов: «Фелисити Макгонагалл». Хайди не стала ждать и направилась за ним. Доктор насупился и говорил что-то себе под нос. Изредка его речи прерывались неприятным шлюпаньем. Похоже, это насморк.
Девушка хотела остановить его и спросить, как пройти к пациенту, дело которого было у него в руках, но её неожиданно грубо дёрнули за руку. Она открыла рот, чтобы покрыть трёхэтажным матом человека, который остановил её, но увидев свою тётю, Хайди умолкла. Сердце, которое ещё тарабанило так, что все проходящие могли услышать его, вновь сжалось.
– Зачем ты тут? – тётя Марта злобно бросила девушке. На самом деле, у них были очень тёплые отношения, но она не хотела, чтобы её племянница ходила здесь свободно без неё.
– Фелисити сегодня выписывают. Я хочу её забрать, – Хайди посмотрела в сторону, куда ушёл доктор, но его уже не было.
– А больше некому? Ты ей всего лишь подруга, а не родственник, – закатила глаза женщина. Её взгляд был таким же жестоким, как и у всех тут. Они многое повидали. Неделю назад одна девушка повесилась на простыне, а месяц назад парень выкрал у персонала скальпель и перерезал себе глотку. Здесь происходит много всего, поэтому люди, работающие здесь, привыкли.
– Я её лучшая подруга! – возразила Хайди и добавила. – Ты же знаешь, что её родители погибли три года назад в аварии, а других родственников у неё не было. – Девушка опустила взгляд, а по коже прошлись мурашки. Она представила, что осталась одна, и это жутко её напугало. Она посмотрела на тётю, чтобы убедиться, что это всего лишь дурная мысль.
– Пошли, я провожу тебя до её палаты. Только осторожней, ты же знаешь, что у неё посттравматическое стрессовое расстройство. Она, пока что, не готова выйти в социум. И ещё, старайся не говорить с ней о прошлом. Она мало что помнит, ведь эпизодическая амнезия – это один из симптомов ПТСР. Это означает, что она почти ничего не помнит о том событии,– пояснила тётя. Они остановились у палаты с номером «тридцать пять». Табличка висела неровно, и казалось, что вот-вот упадёт. Рядом с дверью находилась вывеска, где было написано: «Фелисити Макгонагалл, 26 лет. Посттравматическое стрессовое расстройство, переходящее в шизофрению. Состояние: приемлимое».
Хайди заострила своё внимание на последнем слове. Что оно значило? Слишком неконкретное для такого заведения. Девушка до сих пор удивлялась, что Фел выписали, ведь диагноз очень серьёзный, но, как ей сказали по телефону, она готова для жизни вне этого помещения. Хайди была рада, что вновь сможет увидеть подругу и теперь будет рядом с ней, ведь за всё время, что она лежала здесь, к ней пускали лишь родителей (когда они были ещё живы). Хайди пустили один раз, когда ей было ещё двадцать, но Фелисити слишком бурно отреагировала и забилась в угол, грозясь, что выткнет сама себе глаза, если они её не уберут. Скорее всего, подруга напоминала ей о прошлом.
Тётя открыла дверь и перед глазами девушки предстала фигура близкого ей человека.
– Хайди, – заикаясь, проговорила девушка. Её было не узнать. Синяки под глазами, сухая кожа, глаза, полные печали – всё это пугало. Её каштановые волосы были коротко подстрижены, а на теле свисала какая-то тряпка, называемая больничным платьем.
– Фел, – прошептала девушка и обняла подругу. Это объятие было каким-то неловким, но принесло облегчение обоим. – Я скучала, – на глазах Хайди выступили слёзы. Она протянула пакет, который немного порвался по дороге. В нём были вещи для Фелисити, ведь она не могла идти домой в таком виде. Подруга взяла одежду и переоделась. Никто не проронил ни слова.
– Позаботься о ней, – прошептала Марта и вышла из палаты.
– За два года ты не изменилась, – сказала Фел странным голосом, будто уже давно не разговаривала ни с кем.
– Два года? – удивилась Хайди, ведь прошло целых девять лет, но она вспомнила о словах тёти об амнезии и прикусила губу. Фелисити не помнит семь лет пребывания здесь, она не помнит того случая и многого другого. А что же она помнит? Вопрос остался без ответа.
– Ты отведёшь меня домой? – спросила Фел, кусая верхнюю губу. Она была чем-то напугана.
– Пойми меня правильно, но тебе не стоит туда возвращаться, – Хайди поджала губы. Как бы она не пыталась заставить себя радоваться тому, что снова видит подругу, испуг затмевал всё. Девушка боялась Фел. «Она ненормальная!» – кричал её разум, но сердце тут же одёргивало его и укоризненно смотрело. Как она может так говорить о своей подруге?
– Но я хочу домой, – глаза Фелисити расширились, а голова немного опустилась.
Хайди не знала, что ответить и начала вновь нервно мять пальцы от стресса. Этот жест был привычен для неё.
– Хорошо, – всё же проиграв в этой игре, сказала девушка. На самом деле, если бы не доброе сердце, она давно бы забыла дорогу сюда и бросила попытки наладить дружбу с ней.
Они вместе вышли из здания под странные взгляды со стороны персонала и направились к Фелисити домой. Эта дорога обещает быть долгой…
Глава 2. Скамья счастья.
Измениться не может никто,
но стать лучше может каждый.
Эрнст Фейхтерслебен
POV Фелисити Макгонагалл.
Последняя ступень этой больницы. А что меня ждёт после? Сейчас всё выглядит таким серым и спокойным, будто омут, который завораживает и пленит, но ты знаешь, что стоит тебе сделать шаг и что-то схватит и унесёт в пучины.
Передо мной стояла девушка. Как же её зовут? Я закрыла глаза и опустила голову. Имя вертелось на языке, но так и не срывалось с уст. Я очень хотела этого, я желала, но я не могу. Это выше моих сил! Хайди. Это имя пришло из ниоткуда и сразу же ушло в никуда. Я начала повторять его, чтобы не забыть, сначала про себя, а потом и вслух. Мне хотелось кричать это имя, ведь оно – это всё, что подбросила мне память. Мои глаза расширились. А девушка посмотрела на меня. Чёрт, я вновь забыла, как её зовут. Это порочный круг, который я не в силах разорвать.
Шаг. Моя нога коснулась асфальта, который местами чередовался со щебёнкой. Недавно был дождь, ведь листья были мокрыми, как мои слёзы, которые давно забыли путь к моим глазам, а лужи большими настолько, что напоминали канал. Выглянувшее на секунду солнце отразилось в одной из них, и я увидела нечто необыкновенное. Я проснулась от вечного сна и бросилась к ней. Я несколько раз споткнулась о серые и неподвижные валуны, лежащие на дороге, но вскоре была у своей цели. Я помедлила, но всё же посмотрела в неё. Там была я. Моя ладонь скользила по очертаниям лица, задевая нос, глаза и губы. Разве это я? Я представляла Фелисити по-другому. Это имя ассоциировалось с чем-то необыкновенно нежным и ранимым. Я каждый раз удивлялась ему, восхищаясь его красотой. Я вдохновлялась девушкой с этим именем. Мне говорили, что это я, но нет, не верю. Я не она.
Вдруг что-то однородное упало и разрезало лужу на несколько частей. Капля. Вторая. Следующая. Они были прекрасны. Они падали одна за другой, превращая зеркало в миллионы осколков, в которых я не могла себя рассмотреть.
– Фел! – девушка оттолкнула меня. Я закрыла глаза вновь. Картинки бушевали у меня в голове, создавая одну большую. Что это было? Хаос. Секунду назад я смотрела себе в глаза. Пустота и полное забвение проглядывались в них. Если опустить в мои глаза руку, то вынув её, она была бы пропитана желчью и темнотой, нескончаемым ужасом и криками боли, рука бы болела и металась из стороны в сторону, пытаясь найти выход. В конце концов, она бы сама отрубила себя от чёрствого тела и бездушным ворохом тканей упала на пол, умиротворяясь. Если ты мертва, то ты не страдаешь.
– Фелисити, пожалуйста, открой глаза, – слова вывели меня из транса, который я называла своим сознанием, и заставили меня сделать то, о чём просила девушка.
– Я хочу присесть, – так непривычно говорить что-либо. Фразы даются мне с трудом, но я тормошу свой разум и стараюсь откопать слова.
Моё убогое тело поднялось, а ладонь прочно схватилась за другую. Скамья находилась рядом, поэтому мы дошли до неё и решили укрыться от дождя под массивным деревом, укрывающим своими ветвями лавку.
Дождь становился сильнее, а траве оставалось лишь пригибаться под настойчивыми каплями, которые то и дело падали на неё, стараясь утопить. Ливень забирался даже в те места, где он не должен был быть. Я пыталась сконцентрироваться на гуле дождя, будто это был метроном или часы, висевшие у меня на кухне в доме, отчеканивая одну и ту же мелодию, под которую я засыпала в детстве. Казалось бы, одни и те же ноты, вырабатываемые взаимодействием деталей механизма между собой, превращались в колыбельную, которая каждый раз звучала по-разному.
Дождь усилился, унося меня в глубину моего сознания и запирая меня в клетке собственных воспоминаний, которые доводили меня до дрожи, заставляя биться в конвульсиях. Я чувствовала себя невольным зрителем событий, произошедших так давно, что казалось, будто они нереальны. Меня насильно приковались к стулу, заставляя смотреть то, с чего всё началось. А началось всё с этой скамьи…
Я стояла около дерева, нервно отстукивая ногой ритм какой-то мелодии, которая была скрыта в глубине моего сознания. Я перевела взгляд на запястье, где красовались новые наручные часы, которые были подарены мне недавно на день рождения. По расположению стрелок на циферблате я поняла, что человек, которые должен был сейчас стоять рядом со мной, опаздывал на тридцать две минуты. Я собиралась уйти, обидевшись на Коннора, но заставший меня врасплох дождь изменил мои планы. Мне пришлось сесть на скамью и дожидаться окончания ливня. Нью-Йорк пытался удивить своих жителей третьим дождём за день, но, увы, прогадал. Все давно привыкли к частым изменениям погоды в данном городе.
Я смотрела на дорогу, отличавшуюся изобилием машин и на психбольницу, которая находилась в нескольких метрах. «Жуткое здание»– подумала я. Единственное, что меняло моё мнение о подобном помещении это тётя моей лучшей подруги Хайди, работавшей там. Она говорила, что всё не так ужасно, как кажется снаружи. Её слова успокаивали и заставляли верить в безопасность нахождения около этой больницы.
– Почему ты одна? – голос вырвал меня из оцепенения. Передо мной стоял парень с русыми волосами и голубыми глазами. Что-то ещё было в нём необычно, но с первого взгляда было трудно это определить.
– Простите? – я удивилась. Странно было с его стороны подходить ко мне и спрашивать то, что его совершенно не касается.
– Прошу прощения, я перепутал вас со своей знакомой, – он сузил глаза, прищуриваясь. – У меня плохое зрение, а я забыл дома очки. Ещё раз, простите, за то, что потревожил, – я улыбнулась. Он был забавным, а его манера речи умиляла. Акцент. Вот, что показалось мне необычным.
– Ты же приезжий? – спросила я. Мне было и вправду интересно. Он посмотрел на меня с замешательством.
– Я швед, – подтвердил он мои догадки.
– Меня зовут Фелисити, – я протянула ему руку. Никогда не знакомилась первой, но сейчас что-то двигало мной, заставляя следовать.
– Красивое имя. Аксель, – он пожал руку. Необычное имя для необычного человека. Он присел рядом со мной. – Не против?
– Нет, но я жду кое-кого, – как можно деликатнее высказалась я. Парень немного поник, но тут же улыбнулся.
– Ты знала, что это скамья счастья? – перевёл тему мой новый знакомый. Его волосы были немного взъерошены, а голубые глаза сверкали будто озеро, отражающее луну ночью.
– Скамья счастья? – я нахмурила брови и слегка прикусила губу.
– Да, они есть у нас в Швеции. Они становятся главным предметом, который притягивает взгляд любого человека. Туристы часто на них заглядываются, – его голос немного завораживал. Редко встречаешь в Нью-Йорке кого-то, кроме американцев.
– Надеюсь, я вам не помешал? – перед нами возникла фигура, которая была мне очень знакома. Глаза парня пылали, а ноздри были раздуты.
– Коннор, – спокойно проговорила я. Если бы он не опаздывал, то мне бы было стыдно за эту ситуацию, и я бы стала извиняться, но не сейчас.
– Я не буду говорить с тобой, пока он не уйдёт, – мой парень выделил слово «он» и наполнил его злостью, завистью и ревностью. Он будто бы не сказал, а прорычал это, как сторожевая собака.
– Аксель не обязан уходить. Он составил мне компанию, пока ты сорок минут занимался не понять чем, – обиженно прыснула я, не отводя взгляда от Коннора. Дождь пошёл ещё сильнее, нагнетая атмосферу.
– Я, пожалуй, пойду, – Аксель встал и, отдав мне белую бумажку, ушёл. Ливень охотно принял его в свои объятья и удушающе бросал в него капли, которые облегали тело. Парень скрылся за ларьком с мороженым, который был закрыт, потому что вечер воскресенья явно не входил в график работы продавца. Я кинула взгляд на бумажку, оказавшейся визиткой. «Аксель Эрикссон, тот самый швед, говорящий всякий бред». Также был указан номер телефона. Я улыбнулась, будто не замечая Коннора. Аксель очень интересный человек, с которым я бы ещё хотела пересечься, поэтому я положила визитку в правый карман рубашки, в которой я была.
– Ну, и где ты был? – я подняла злобный взгляд на парня, который был моим всем, и которого я не раз прощала, подготовившись слушать его очередное оправдание.
– Фел, дождь прошёл! – вырвала меня из раздумий Хайди. Я посмотрела в её глаза, чтобы увидеть в них своё отражение и понять, где я нахожусь: в прошлом или настоящем. Глаза полны скорби и удушающими воспоминаниями – это настоящее. Ужасное, убивающее с годами настоящее…
