Текст книги "Я буду тебя ненавидеть, обещаю (СИ)"

Автор книги: RoseRokoko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

"Мне Аарон все рассказал. Позвони" – предупредила Кейт.

Я задумалась. Рассказал что? Что он гей? Что мы с ним не спали? Что я удерала от него на его же участке? Или постойте... Что я наркоманка?!

"Рассказал что?" – решила напечатать я сообщение.

"Что ты, моя дорогуша, приехала к нему поздно ночью, чтобы забрать наркоту, которую ты обронила в его машине!!!"

Ох, черт... И как мне с ней объясняться?

"Он все неправильно понял! Это была не наркота" – попыталась я оправдаться.

"Не наркота значит??? А вот по его описанию очень похоже! Сначала заявилась к нему вся расстроенная, с бегающими глазами, потом обрадовалась как ненормальная, узнав, что наркота все-таки у него, а после начала копаться в мусорке!!! Но и это не все, дорогуша! Далее, по его словам, ты начала разговаривать со стеной, и когда Аарон захотел забрать дозу, ты оттолкнула его, и угарая как ненормальная носилась по его участку. Что это было, как не наркотическое опьянение?!" – пришло гневное сообщение. У меня аж мурашки пронеслись по коже. Все намного хуже, чем я ожидала.

Рискнув, я решила написать: "Кому ты веришь больше? Мне или ему? Мы с тобой знакомы с малых лет! Ничего не было из того, что он тебе наговорил. Не верь ему, Кейт!"

И немного поразмыслив, я прикусив губу, нажала на кнопку "отправить". Была не была!

Прости Аарон, но ты не должен был распространяться об этом.

Остальные три пары прошли в относительном спокойствии. Кейт мне больше не писала, видимо поразмыслив, что я все же говорю правду. Это радовало.

Домой я шла, уже и позабыв об этих сообщениях и об этом позорном фрагменте моей жизни. Все мои мысли были заняты лишь Кристофером и я поскорее хотела с ним увидится.

Но моим планам не суждено было случится. Стоило мне зайти в дом, как меня тут же встретила разъяренная мать, такой же злой отец, Кейт вся в слезах и успокаивающий ее Шон. Где-то на фоне маячила бабуля.

– Энн-Мари, – грозно произнесла мама, – с каких пор ты увлекаешься дурью?!

Я душераздирающе вздохнула, ударив рукой по лбу. Ну начинается.

– Я. Не. Наркоманка, – заявила я, кинув злобный взгляд на Кейт. Та, всхлипнув, прижалась к переживающему Шону. Тот, в свою очередь, произнес:

– Просто признайся, Энн. Я готов оплатить твое лечение.

Еще один. Еще один решил заняться благоТВАРИтельностью. Как будто Аарона мне не хватало. Кстати о нем. Почему это он рассказал всем? Язык за зубами держать не умеет? Ни за что не поверю, что он просто сопереживает мне.

– Энн, просто скажи, где лежит дурь, – спокойно проговорил отец. Проговорил-то он спокойно, но вот по лицу было видно, что он еле сдерживается, чтобы не набросится на меня с ремнем.

– У меня ее нет, – упорству моему было не занимать. Я же знала правду. Даже если они обыщат дом, то найдут разве что кость Криста. И сдав ее на исследование, поймут, что были не правы. Только наверное ко мне тогда обратятся уже копы с вопросами откуда у меня эта интересная вещица...

– Прошу не отрицай, Энн, – взмолилась вдруг мама, – мы смотрели видео с камер наблюдения.

Ну вот. Я попала. Хотя...

– Хорошо. Давайте так, – предложила я, – судя по видео, я вчера была накурена, верно?

Вся толпа людей, что стояла передо мной, разом кивнула. Отлично.

– Учитывая, что это было этой ночью, то с момента принятия мной "дури" – прошло не более двенадцати часов. А значит, наркота до сих пор в моем организме, ведь так?

Все так же синхронно со мной согласились.

– А раз так, то давайте сходим в больницу, и я сдам все необходимые анализы! Согласны? – предложила я, весело улыбаясь. Я уже чувствовала вкус победы. Представила, как они буду извиняться передо мной, узнав правду. Я ликовала.

И конечно же, спорить со мной эта толпа, подозревающих меня в наркоманстве людей, не стала. Поэтому мы все дружненько загрузились в машину Шона и также дружно поехали в больницу.

Возвращились мы домой в гробовой тишине. Нет, не потому что в моей крови что-то нашли. А потому что не нашли ничего. Ха! И еще раз – ха!

Благодаря Шону, а точнее его деньгам, результаты анализов мы получили почти сразу, как и констультацию нарколога, который с важным видом сообщил, что я абсолютно чиста. Победа! Я наслаждалась этими смущенными лицами и неловкими взглядами своих близких. А нечего было меня подозревать! Я же никогда им не врала, чтобы мне не верить. Ну нет, врала конечно. И маме... и Кейт...

Ну да ладно, не будем о плохом.

Когда мы добрались до дома, Шон с Кейт еще раз извинившись передо мной, уехали, а родители, пряча глаза, разбежались по комнатам.

А я счастливая, будто выиграла лотерею, помчалась в свою комнату. К Кристоферу. Расскажу ему в красках о том, что было в больнице!

Распахнув дверь, я заглянула внутрь. Его не было.

Подавив в себе панику, я поспешила к комнате бабули и недойдя буквально шага, замерла. Из-за двери доносились голоса Криста и бабушки. Что-то мне подсказало, что если я сейчас зайду, то они прекратят говорить. А точнее прекратят говорить обо мне.

Я четко слышала свое имя, а значит эти двое вздумали посплетничать. Я прижалась ухом к двери. Мой моральный облик пал еще ниже. Боже, чем я занимаюсь?

Но любопытство нагло заткнуло мою совесть, и я вслушалась в их разговор.

– ...изменилось, – доносился тихий голос Кристофера, – в какой-то момент я понял, что она дорога мне. И теперь я не знаю, что делать, Марта. Кажется, я ей нравлюсь... может даже больше, чем я сам предполагаю. А это значит...

– Я понимаю тебя, Кристофер, – прервала его монолог бабуля, – понимаю, что ты чувствуешь. Но прошу тебя, не ставь свои чувства выше её. Не разбивай моей Энни сердце.

Я перестала дышать. О чем это они? Кто дорог Кристоферу? Это он про меня? Но если так, то при чем здесь слова моей бабули о том, чтобы он не разбивал мне сердце? Не значит ли это, что он знает, что я к нему испытываю, но сам влюблен в другую? А бабушка пытается встать на мою защиту?

Вдруг Кристофер хочет воспользоваться моей влюбленностью, чтобы ожить и уйти к своей возлюбленной, тем самым растоптав мои чувства?

Я запуталась.

К чему тогда были все эти прикосновения и поцелуй этой ночью? К чему были его слова о том, что он восхищен мною и что я самая очаровательная девушка из всех, кого он встречал? К чему его полные нежности взгляды? Почему он расстроился тогда в машине, когда я призналась в симпатии к Аарону? Почему невольно улыбнулся, когда я сболтнула лишнего, хотя это могло его обидеть? Почему, почему, почему – крутились вопросы.

Внезапно, в голове возник наш разговор. Там. В первый день. В лесу.

"– Так. Правильно ли я понимаю, что если я каким-то чудом или с провидением божим, вдруг влюблюсь в такого клинического идиота как ты, то проклятье будет снято и ты оживешь? – ни капли не веря в этот бред, спросила я.

– Ну, – протянул он, скривившись, словно не хотел этого говорить, но выдал:

– Да.

– Что ж. Тебе не ожить, – сделала я вердикт, скрестив руки на груди.

– Почему? – спросил он.

– Потому что влюбится в такого как ты, не-воз-мож-но! – отчеканила я.

– Поверь, я постараюсь, – обаятельно улыбнувшись, произнес он, – обещаю"

Что ж. На все мои вопросы ответ один. Он просто сдержал свое обещание.

Глава 10

Знала ли я на самом деле на что шла?

Думаю, нет.

В моих девичьих грезах все складывалось великолепно: мы с Кристом влюблены друг в друга и это любовь, способная снять проклятье.

Возможно я перечитала романтических книг или пересмотрела фильмов, раз искренне рассчитывала на такой исход. Но жизнь жестока.

Кристофер влюблен в неизвестную мне девушку, а я... я как всегда, остаюсь ни с чем.

Даже, когда Крист все-таки оживет и уйдет, то я не смогу залечить свои раны. Ведь тот, кто мне нравился раньше, и у кого я могла бы искать утешения – гей. Смешно даже. И почему мне нравятся те, кто принадлежать мне не может?

Если на ком-то и есть проклятье, то оно явно на мне. Венец безбрачия называется.

Опустошенная, я зашла в свою комнату и прикрыв тихонько за собой дверь, навалилась на нее спиной.

Господи, надо же быть такой дурой! Я же заведомо знала, чего добивается Кристофер. Знала, что он будет лишь изображать из себя невесть кого, будет лезть из кожи вон, лишь бы завоевать мое сердце.

А я взяла и повелась. Еще и на ревность пыталась его вывести.

– Боже, – выдохнула я, прикрыв лицо руками и медленно сползла на пол.

Внезапно, все тело сковал холод. Я поежилась, обхватив себя за плечи, и подняла взгляд.

– Ох, Энн, ты чего здесь сидишь? – спросил меня Крист сопереживающе. Или нет. Не так. Изображая сопереживание.

Я отвела глаза в сторону и выдавила:

– Хочу и сижу.

– Энн, – присев рядом со мной на корточки, произнес он, – что-то случилось? Расскажи мне.

Я усмехнулась и с издевкой произнесла:

– Да, случилось. Предательство, называется.

– О чем ты? – растерялся Кристофер.

– Я все слышала. О чем ты говорил с моей бабушкой, – произнесла я жестко, взглянув ему прямо в глаза. Он испугался. Чего и стоило ожидать.

– И ты..., – он сглотнул, боясь закончить предложение.

Я решила помочь ему (в который раз) и закончила за него:

– Я отказываюсь от всех своих обещаний. Теперь ты сам за себя, – я поднялась на ноги, – я больше в этом не участвую.

Он побледнел, если так конечно можно выразиться о приведении. Тяжело поднялся следом. Что? Плохо тебе? Осознание, что не будешь с возлюбленной, причиняет боль? Не беспокойся, я как никто другой тебя понимаю, Ваша Светлость.

– Думаю, раз мы все выяснили, то причин задерживаться в этом доме, у тебя нет, – жестко произнесла я, хотя в этот момент, у меня на душе скребли кошки.

С видом полного безразличия, я прошла к прикроватной тумбочке, достала фалангу пальца и замерла, разглядывая ее. Хах. Я через столькое прошла ради этой маленькой косточки. Выкапывала гроб, копалась в мусоре, убегала от Аарона, оправдывалась перед близкими, проходила ряд анализов, чтобы потом что? Вернуть ее на место.

Я сжала губы. Нет. Не могу. Несмотря на то, как поступил со сной Кристофер, вновь обрекать его на одиночество... это было выше моих сил. Ведь к тому же, он же не виноват, что любит? Правда?

Сжав в руке фалангу мизинца, обернутую в целлофановый пакетик, я обернулась. Кристофер выглядел таким же опустошенным, как и я. Вот и снова наши эмоции совпали.

– Пойдем, – прохрипела я. Возможно снаружи я выглядела и безразличной, но внутри меня душили слезы. Показать их ему? Лучше не стоит.

Я знала одно место, где можно оставить Кристофера. Центральный парк. А точнее – фонтан, что находился при его входе.

Здесь всегда было полно людей. Кристу не должно быть тут скучно. К тому же, находясь в таком людном месте, высока вероятность, что кто-то его все же увидит и услышит.

И поможет.

Надеюсь.

Пройдя к фонтану, я села на его бортик, выложенный гладкими камнями. В детстве мы с Кейт частенько ковыряли их, надеясь найти полость, в которую можно было бы прятать секретики. Наковыряли мы штук пять.

И вот, спустя двенадцать лет, одно из этих углублений должно было послужить укрытием и для этой маленькой косточки.

– Я не должен был, – прошептал Кристофер, взглянув на меня глазами, полными боли, – не должен был скрывать от тебя это. Я знаю. Я виноват. Прости меня, Энн.

Я опустила взгляд, стараясь скрыть покрасневшие глаза, и сделав вид, будто я пытаюсь посадить камушек обратно, что скрывал за собой фалангу, активно проморгалась. Не хватало еще и слез. Он того не стоит.

И вообще, забуду просто о нем, как о страшном сне. И буду жить дальше, как жила. Серой, скучной жизнью, наполненной однообразными, унылыми моментами. Что ж. Звучит привлекательно.

Вдохнув полной грудью, я встала и посмотрев на Кристофера, произнесла так твердо, насколько это было возможно:

– Да, ты не должен был скрывать. Но если бы ты рассказал мне об этом с самого начала, знай, Крист, я бы даже не стала искать лопату.

И ни на секунду не задерживаясь, пошла прочь.

Прочь из парка.

Прочь от приведения.

Прочь от своих никчемных чувств.

***

Шли вторые сутки, как я осталась одна, наедине со своей болью.

Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни ходить в университет. Я была способна лишь лежать на постели, уставившись невидящим взглядом в потолок.

Странная штука жизнь. В своих проблемах мы всегда ищем крайнего. Для меня крайним стал фон Даль. Во всех своих бедах я винила его. Ни бабушку, что попросила меня съездить на этот злополучный участок, ни белку, что скакала прямиком в сторону закопанного гроба, ни тем более саму себя, что собственной головой додумалась поучаствовать в этой авантюре. А именно его. Того, кто ради любви, готов был растоптать чувства другого.

Моя мама и Кейт, глядя на абсолютно разбитую меня, тоже нашли виноватых. Мама винила в этом ломку. Отчего-то она искренне считала, что быть настолько подавленной можно лишь из-за этого. К тому же, в отсутствии у меня наркоты она поверила, но с некими сомнениями.

Ей не давали покоя те моменты, когда я болтала сама с собой, когда падала с кровати с подушкой наперевес или когда носилась по участку Аарона, задорно смеясь. Придумать нормальное  к этому объяснения я не могла, как бы ни старалась. Вот и приходилось терпеть ее частые налеты на мою комнату.

Кейт винила в моей апатии – Аарона. А точнее отсутствие у нас с ним отношений. Ей казалось, будто я стесняюсь сближаться с ним, после того случая в гараже, из-за чего и страдаю.

– Просто поговори с ним, Энн! У тебя же все доказательства на руках, что ты не принимала дурь, – в сотый раз настаивала Кейт, пытаясь расшевелить меня, – ну перепила, с кем не бывает. Я себя, вот, совсем не контролирую.

Я хмуро взглянула на нее. Ее желание устроить мою личную жизнь – немного бесило. Зато я абсолютно точно понимала Аарона, который вызверился в тот вечер из-за Шона.

– Он поймет тебя, слышишь?

Это было последней каплей.

Вскочив с кровати в боевом настрое, я грозно спросила:

– Значит так. Я объясняюсь перед Аароном, и ты отстаешь от меня?

– Да! – обрадовалась Кейт, что я, наконец, покинула горизонтальное положение и вроде как готова действовать.

– Отлично! – воскликнула я, – тогда я еду к Аарону прямо сейчас!

– Так держать, красотка, – поддержала меня подруга в моем стремлении, – ты сможешь завоевать его. Я в тебя верю!

В такси я ехала уже менее мотивированная. Уставшая от жизни и надеящаяся, что Аарон просто даст мне поваляться в глубокой яме собственного отчаяния где-нибудь...на полу его огромного дома. Но мои ожидания – это забавная штука. Они никогда не воплощаются в жизнь.

– Привет, Энн, – вежливо произнес Аарон, встретив меня у порога.

– Что с твоим лицом?! – опешила я, разглядывая огромную ссадину на его губе и алеющий фингал под глазом. Неужели Кейт уже побывала у него?

– Да так, подрался с Шоном, – усмехнулся он, но тут же поморщился от резкой боли в губе.

– С Шоном? – вопросов было все больше.

– Давай зайдем в дом, – предложил он, открыв дверь и отойдя в сторону, пропуская меня, – расскажу об этом внутри.

– Ну так что случилось? Из-за чего вы подрались? – спросила я, уже сидя на кровати в его комнате.

Аарон расположился на кресле у компьютерного стола.

– Нуу, – протянул он, – дрался скорее он один. Я лишь прикрывался.

– За что? За что он тебя избил? – недоумевала я. Шон не был похож на того, кто может бить без причины. Что же его побудило наброситься на лучшего друга с кулаками?

– Он узнал, что я влюблен в него, – неуверенно улыбнувшись, произнес он.

Моя челюсть...отпала. О такой возможности я конечно предполагала, но чтобы это реально было правдой? Стало очень жаль Аарона. Но он ведь знал, что Шон гомофоб. Зачем же он признался ему?!

– Я проговорился случайно, когда он убеждал меня в том, что ты не принимаешь запрещенных препаратов. Понимаешь, он заставлял меня позвонить тебе. Он хотел, чтобы мы встречались. Но я не выдержал и сказал, что мы с тобой не сможем быть вместе. Тогда он спросил почему, – Аарон хмыкнул, – ну я и ответил.

– Твою же, – пораженно выдохнула я, – за ногу. Парень пожал плечами. Похоже он не был сильно расстроен.

– Знаешь, иногда я думаю, зачем я не сказал ему правду в первый же день нашего знакомства о том, что я гей? Но тогда я понимаю, что у нас с ним не состоялось бы такой потрясающей дружбы. И эта ложь, как мне кажется, того стоит, – произнес Аарон, глядя куда-то в сторону.

– А Шон? Какого же ему осознавать, что ты обманывал его все это время? – спросила я, облизав внезапно пересохшие губы. Не знаю как, но я умудрилась мысленно провести параллель. Аарон и Кристофер. Я и Шон. Хотя ситуации были разные, но их объединяло одно – ложь. В их истории, я видела свою.

– Хочешь знать, что он сказал мне, после того как оставил пару синяков на моем лице? – взглянув на меня, произнес Аарон.

Я кивнула.

– Он сказал: "Это за то, что ты терпел мои гомофобные высказывания и за то, что боялся признаться в своих чувствах".

– Что? – удивилась я. Разве Шон не должен был обидеться на Аарона за его ложь и отвернуться от него? А в принципе о чем это я? Нет, не должен был. А должна ли была я?

У Аарона были причины лгать, как и у Кристофера. Точнее не так. Недоговаривать правду.

Аарон всего лишь хотел иметь такого хорошего друга, как Шон.

А Кристофер всего лишь хотел жить. Он знал, что я не стала бы ему помогать, узнав о его чувствах к другой девушке. И это правда. Я сама это признала тогда, когда оставила его в парке. Как я там сказала?

"Если бы ты рассказал мне об этом с самого начала, знай, Крист, я бы даже не стала искать лопату"

По сердцу словно провели ножом. Неужели я и вправду такое сказала?

– И что теперь? – спросила я, пытаясь отвлечь себя от чувства вины.

– Что теперь? – переспросил Аарон, – мы с ним до сих пор друзья. Разве могло быть иначе?

***

Вдох. Кулаки сжаты. Выдох. Пальцы расслаблены.

Первый шаг. Он дался мне труднее всего.

Тяжело идти к человеку, чьи мечты разбила и кого выставила виноватым. Но я решилась. Решилась забрать Кристофера обратно.

"Мы с ним до сих пор друзья. Разве могло быть иначе?" – как мантру повторяла я про себя.

"Кристофер всего лишь хотел жить"

Разве можно его винить в этом?

– Энн? – удивленно спросил Крист, явно не веря своим глазам.

– Это ты прости меня, – проговорила я, подойдя к нему, сидящему на том самом месте, где сидела я, два дня назад. На бортике фонтана. Но сейчас он не работал. Было поздно и темно. В такое время воду отключали.

– Прости, я не должна была бросать тебя из-за того, что ты влюблен в другую. Это было эгоистично, ведь я могла помочь...

– Постой-постой, – прервал мой монолог Крист, вставая, – влюблен в другую? Ты это о чем?

На его лице было написано крайнее недоумение. Я потупилась. Всмысле – "о чем это я"? Разве... нет другой девушки?

– Тогда..., – тяжело сглотнув, произнесла я, – что ты тогда скрыл от меня, если не девушку?

– Так ты не знаешь? – обреченно выдохнул он и, склонив голову, потер переносицу.

– Чего я не знаю? – спросила я, а сердце, словно нагнетая, рухнуло куда-то вниз. Голова тоже  поддержала сердце – и неприятно закружилась. Что это, как не предчувствие чего-то плохого?

– Никакого проклятья нет, – произнес Кристофер сухо, подняв на меня взгляд.

– Что? – не поняла я, – как это нет?

– Я не оживу, даже если ты полюбишь меня, Энн, – пояснил он.

Ноги подкосились. Я сделала пару шагов на слабых ногах и рухнула на бортик фонтана. Сердце стучало в ушах.

– А как же..., – прошептала я, не в силах до конца осознать, сказанное им, – как же твои слова? Ты сам, там в лесу говорил о проклятии!

– Существовать в обличии призрака сотню лет в полном одиночестве – чем не проклятье? – грустно усмехнулся Кристофер.

– Нет-нет-нет, – замотала я головой, – ты сказал, что ты оживешь, если я полюблю тебя! – воскликнула я, сдерживая слезы. Как же так? Если нет проклятья – значит он навсегда останется лишь бесплотным духом? Даже если мы будем любить друг друга? Всем сердцем?

– Это ты сказала, Энн. Я просто не отрицал.

Я взглянула ему в глаза. Я хотела убить его в этот момент. Насовсем. По-настоящему. Но увидев, что это причиняет и ему дикую боль, просто глупо разревелась.

– Прости, Энн, – снова прошептал он и, сев со мной рядом, заключил меня в призрачные объятия.

Не знаю сколько времени я плакала. Минуту. Может пять. Или десять. Время растянулось для меня в бесконечный поток душевной боли. Но несмотря на это, мне удалось увидеть в нем проблеск света.

Заставив взять саму себя в руки, я улыбнулась, сквозь слезы, и произнесла:

– Что ж. В любом случае, мы можем быть вместе верно?

– Верно, – подбадривающе улыбнулся Кристофер, – но лишь до тех пор, пока ты не полюбишь меня окончательно. Когда это произойдет, я исчезну, Энн.

Я судорожно выдохнула. Вот оно. То чего я ждала. Точнее то, что я предчувствовала. А я уж думала, что хуже некуда. Я нервно хихикнула. По крайней мере, я знаю, что делать. Теперь.

– Тогда..., – произнесла я, неожиданно легко, – я буду тебя ненавидеть, Кристофер. Обещаю.

Эпилог

Прошло две недели, с того самого момента, как я вернулась за Кристофером. С тех пор малое изменилось. Кейт с Шоном также пропадали в объятиях друг друга. Аарон, зная, что друг его не осудит, попытался найти себе парня. Успешно, стоит заметить.

Моя мама, сводив меня в больницу еще пару раз, чтобы наверняка удостовериться, что я чиста, наконец, успокоилась.

Что насчет бабули? Мы с ней сблизились. Раньше, мысль, что она будет жить с нами – пугала меня, теперь же наоборот. Мы с ней и Кристом проводили почти все вечера, рассказывая друг другу истории из своей жизни.

– Так что за кольцо все-таки на твоем пальце? – спросила бабуля Кристофера, – ты его частенько крутишь.

Я взглянула на призрака. Я тоже много раз замечала за ним такое. Тогда в универе, когда он отчего-то загрустил, сидя на подоконнике. Или тогда, поздней ночью – Кристофер со злостью сжал его в кулаке.

И случаев, подобному этим, было превеликое множество.

– Памятная вещица? – уточнила бабуля.

– Совсем нет, я бы рад, если бы оно пропало, но... – протянул Кристофер, – оно появилось, когда я уже стал приведением. По сути оно такое же призрачное как и я.

– Хочешь сказать, что при жизни у тебя его не было? – удивилась я.

– Нет, и как ты заметила, при скелете его не было тоже. Значит, Джош и Дерек его намеренно на меня не надевали.

Я недоуменно уставилась на мужчину. Откуда тогда оно могло взяться? Может у всех неприкаянных душ оно появляется? Или кольцо служит в роли метки? Мол, его хозяин умер насильственной смертью. Не, чушь какая.

– И что же на нем написано? – спросила я, вспомнив, как он внимательно вглядывался в него, когда выглядывала луна, той самой ночью.

– О, так там еще выгравированно что-то? – заинтересовалась и бабуля тоже.

Кристофер хмыкнул, взглянув на наши любопытные лица, и сняв перстень с большого пальца, подсел ближе ко мне. Протянув ко мне кольцо, он сказал:

– Прочти сама. Должно быть видно.

Так как, взять я его не могла, из-за того, что оно принадлежало духу Криста, я лишь нагнулась к его ладони, и вчиталась.

"...и став любимым, обретешь покой..." – гласила надпись.

– Теперь я понимаю, почему ты так уверен, что исчезнешь, – выдохнула я разочарованно.

Я наступала на свои собственные грабли уже во второй раз, в глубине души надеясь, что Крист не испарится в тот момент, когда я полюблю его окончательно и бесповоротно. Но судьба раз за разом разрушала мои надежды.

– Может эта надпись имеет иной смысл? – задумчиво протянула бабушка.

– Я так не думаю, – отрицательно качнув головой, произнес Кристофер, – какой еще покой я могу обрести? В виде-то духа. Разве что прекратив свое существование.

Я сжала губы. Все-таки мы с Кристом не зря придумали "правила поведения", которые включали в себя: отсутствие прикосновений, даже через ткань одежды; намеренную эмоциональную дистанцию; запрет комплиментов и признаний в симпатии. В общем, мы изображали парочку лучших друзей. Пытались, по крайней мере.

И чем успешнее мы выполняли нашу договоренность, тем дольше Кристофер "жил". Ошибка – и все могло пропасть.

Мне же приходилось держать свои чувства в узде. Не так легко на самом деле убедить свое сердце, что человек, к которому испытываешь симпатию, просто приятель. Да, по-началу я пыталась отыскать кучу минусов в Кристофере, чтобы возненавидеть его. Но...ненавидеть его у меня просто не получается, как бы я не старалась.

На тот случай, если проклятье все же исполнится и Крист исчезнет из моей жизни, мы с ним договорились, что я не должна винить в этом себя. Что я не должна плакать. Но я не была уверена, что смогу сдержать обещание. Ведь прошлое обещание я сдержать не смогла.

Четыре дня спустя.

– Смотри, что у меня для тебя есть, – произнес Кристофер, зайдя в мою комнату. Отвлекшись от конспектов и отложив ручку, я обернулась на него. Тот стоял в паре шагов от меня. Довольный донельзя. А в его руках был зачуханный букетик полевых цветов.

– Боже, – губы сами растянулись в широкой улыбке, – ты идиот, Крист! – вставая из-за стола, произнесла я, – а если бы кто-то букет заметил?

– А кто-то и заметил, – усмехнулся он, – дворовая собака. Было тяжело удирать от нее, не запалившись при этом перед людьми.

Я рассмеялась, стоя рядом с Кристом и разглядывая подарок. Оказывается, это были не полевые цветы, а вполне себе благородные. Видимо собака пару раз все-таки догнала парящий в воздухе букет и знатно так потрепала его. И да, что-то ирисы до боли знакомы... Не уж то, Крист подрал цветы наших соседей?

– Не надо было так рисковать, – произнесла я, чрезмерно счастливая.

– Ради тебя готов и рискнуть, – произнес он с теплотой в глазах. Мое сердце пропустило удар. Черт, черт, черт!

– У меня как раз есть подходящая ваза! – заявила я, быстрее отворачиваясь к шкафу.

Все нормально, Энн. Успокойся и дыши. Просто дыши. Ничего такого не произошло. Не в любви же он тебе признался?

Возьми себя в руки и достань уже эту чертову вазу, что подарила тебе Кейт. Да, точно. Ваза.

– Я люблю тебя, Энн, – внезапно признался Кристофер. Я замерла. Дыхание перехватило. Что он делает?! А как же наши правила?

Сжав руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, выдавила:

– Я же просила тебя. Не надо так делать, – отчеканила я и, обернувшись к нему, пошатнулась.

Кристофер исчез.

Остались лишь ирисы, разбросанные на полу и я, с разбитым вдребезги сердцем.

Эпилог: часть вторая

Мне снился сон. Дурной. Будто я спешила, торопилась куда-то. Пыталась поймать ускользающую, сквозь пальцы, тень.

Я чувствовала отчаяние. Оно разрывало меня, рвало на мелкие кусочки.

А еще я чувствовала боль потери. Она преследовала меня во сне, вцепившись острыми когтями, и не давала мне и шанса схватиться за мелькающий перед глазами силуэт. Жутко знакомый.

Он звал меня. Все громче и громче.

Я не понимала откуда доносится его голос. Словно из глубины. Из под толщи земли.

Я проснулась.

За окном уже сгущались сумерки.

Во рту было сухо. А глаза словно наполнены песком.

Со стоном, я села в кровати, разминая затекшую руку. Взгляд зацепился за цветы, что валялись на полу. Я болезненно выдохнула.

Прости меня, Кристофер.

Тяжело поднявшись на ноги, я направилась в сторону ванной комнаты, чтобы ополоснуть кожу лица, стянувшуюся из-за высохших слез.

Включив воду, я уставилась в зеркало невидящим взглядом.

В моей груди словно зияла дыра. Как же мне справиться с этим?  И смогу ли я вообще оправиться после такого? Ответов на эти вопросы у меня не было. Все, что я имела сейчас – это лишь горечь утраты.

Дернув головой, пытаясь разогнать все дурные мысли, я проморгалась, фокусируясь, и наклонилась к раковине, чтобы умыться. Вода лилась ледяная. То что нужно, чтобы прийти в себя.

Набрав воды, в сложенные вместе ладошки, я с удивлением обнаружила серебрянное кольцо на большом пальце. Точно такое же, что было у Криста.

Испуганно сглотнув, я стянула его и, подняв ближе к лампочке, вгляделась в выгравированную надпись.

«...и обретя любовь, спаси её...»

– Что... – пораженно выдохнула я. Взглянув на кольцо еще раз, я недоуменно замерла. Спасти её? Спасти любовь?

Догадка обрушилась на меня внезапно.

Кристофер!

Сердце заколотилось как ненормальное.

Надев кольцо обратно, я выскочила из ванной и понеслась в свою комнату. Подлетев к столу, я рывком открыла выдвижной ящик. Пакетик был на месте, а вот фаланги уже не было.

В голове тут же возник образ из тягучего сна. А точнее голос, что звал меня из под земли.

Господи, неужели...

Неужели Кристофер ожил, оказавшись в гробу?!

"Генри частенько говорил, что оказавшись закопанным заживо, человек может прожить еще пять часов, прежде чем закончится кислород" – пронеслись в голове слова бабули.

Так, так, погодите... Мозг соображал очень туго. Если предположить, что Кристофер ожил с того самого момента, как исчез, то ему осталось...

Я резко подняла голову и взглянула на часы, что висели на стене. Ему осталось каких-то полтора часа!

А учитывая, что до бабушкиного дома добираться, в лучшем случае сорок минут, то я чертовски опаздываю!

Не теряя ни секунды, я схватила со стола телефон, и дрожащими пальцами набрала номер такси.

Хоть бы успеть!

Ждала водителя я уже на улице, кусая губы и наворачивая круги от беспокойства. Мышцы подергивались от нетерпения.

Наконец, такси подъехало.

Сев в него, я взмолилась:

– Пожалуйста, быстрее!

Оставался час и десять минут. Волнение нарастало как снежный ком. Казалось, будто водитель намеренно едет слишком медленно.

Слишком медленно перестраивается из одного ряда в другой, слишком медленно набирает скорость, после минутного простоя у светофора. Я сдерживала себя, чтобы не накричать на таксиста или чтобы не разреветься на его глазах.

Оставалось пятьдесят минут.

Наконец, показался дом бабули. Бросив несколько мятых купюр, я выскочила из машины.

Паника сдавила горло. Я смутно помнила в какую сторону следует бежать. Деревья в нагнетающейся темноте были похожи словно две капли воды.

Оставалось сорок пять минут.

Я бежала, подсвечивая себе дорогу фонариком телефона. В лесу было еще темнее, чем снаружи.

Сорок минут.

От отчаяния и от того, что я не могла найти место захоронения, я начала молиться, чтобы в гробу оказались лишь кости. Мысль, что Кристофера вновь настигнет смерть в гробу –  сводила меня с ума.

Тридцать минут.

Наконец, я заметила лопату, забытую мной в тот день, когда мы впервые встретились с Кристофером. Но чувства облегчения от этого не последовало. В прошлый раз, мне понадобилось целых два часа, чтобы добраться до гроба.

Пятнадцать минут.

Для паники или для жалости времени у меня не было. Я лишь копала и копала. Так быстро, насколько могла.

Пять минут.

Я готова была разрыдаться. Лопата звякнула о крышку гроба, но это означало лишь то, что мне нужно еще минимум десять минут. Нервы сдавали.