Текст книги "Где наша не пропадала (СИ)"

Автор книги: roseIceberg

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Адепты Пристани Лотоса были настолько благодарны мне за помощь, что предложили выпить с ними вина. От вина моя душа развернулась и потребовала бабу (шутка сказать, с попадания сюда ни с кем не трахался). И я пошёл искать на свою задницу приключения. Поскольку все порядочные женщины давно спали, а в весёлый дом идти было далеко, к тому же, ноги мои заплетались, я не нашёл ничего лучшего, кроме как отправиться к этой ночной бабочке с потрёпанными крылышками. Остальное вспоминалось отдельными фрагментами, и эти фрагменты стали бы жемчужинами любой порностудии. Потому что мадам была профессионалкой. Давно я так не расслаблялся…

– Спасибо за заботу, – говорю я, массируя словно бы ставшие чужими предплечья, на которых остались выдавленные следы от облаков.

– Стало быть, господин Лань не сердится на недостойную, – склонив голову, говорит она, но меня этим нарочито смиренным жестом не проведёшь.

– Господин Лань доволен тем, какой прекрасной Госпожой была ты вчера, – усмехаюсь я, – и даже готов вознаградить. Сколько я тебе вчера обещал?

– Нисколько. Вы обещали… жениться на мне, – отвечает она. – Но я понимаю, что вчера вы были во хмелю. Не может же такой высокородный господин захотеть связаться с такой женщиной, как я. Поэтому нижайше прошу простить меня за дерзость, с которой я с вами обошлась.

Вот те раз… А ведь действительно мог пообещать. Чего только не пообещаешь, когда думаешь не головой, а… другой головой.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Сы-Сы, мой господин, – смущается она, хотя, по-хорошему, стыдиться стоит мне, дырявоголовому.

– Вот что, Сы-Сы, сейчас я отлучусь по срочному делу, а к этому разговору мы с тобой вернёмся потом, – говорю я и пытаюсь поднять свою тушку с кровати. Тушка явно против такого насилия.

– Как ещё я могу услужить господину бессмертному? – интересуется женщина, явно не готовая к такому виражу судьбы.

– Ты спасёшь меня от преждевременной смерти, если разыщешь мне огуречного или арбузного рассола, – потягиваясь, сообщаю я.

Через час я уже умыт, одет и спешу к смотровой башне, чтобы получить известие о том, что глава Лань несколько дней назад отбыл из Облачных Глубин в Ланьлин. Чует моё сердце, это не к добру. Возвращаясь в Пристань Лотоса, чтобы собрать своих и чужих адептов для похода в башню Кои, снова натыкаюсь на истерящего фиолетового. В этот раз глава Дзян (кажется, скоро я выучу эти мудрёные имена) не хватается за меч, а просто грозит переломать всем ноги. Кольцо на его пальце опасно искрит, недвусмысленно сообщая о крайне неуравновешенном состоянии хозяина. На этот раз он озвучивает причину своего бешенства – от него в очередной раз сбежал племянник.

Как я его понимаю… Мои племянники тоже постоянно сбегают. И хоть они уже давно совершеннолетние, беспокоюсь я от этого не меньше. К тому же, его племянник является также племянником двуличного верховного заклинателя, что автоматически ставит мальчишку под удар, и я поневоле призадумываюсь, не похитили ли пацана по его приказу. Кроме того, на этот раз мелкий отправился искать приключения на свою задницу в одиночку, а не, как раньше, с моими ланятами, которые хоть и разгильдяи, но довольно грамотные для своего возраста бойцы. Поэтому, вместо того, чтобы возглавить поход на башню Кои, я отправляюсь вместе с главой Цзян на поиски малолетнего пиздюка. Как выясняется позже, несмотря на мой приказ отправляться домой, мои гусенята увязываются за нами.

Так мы оказываемся в другом портовом городе Юньмэна, где решаем разделиться, чтобы поскорее прочесать улицы и найти беглеца, чем и занимаемся до ночи. С наступлением темноты, рассудив, что «война войной, а обед по расписанию», я отправляюсь на постоялый двор, где условился встретиться с главой Цзян.

Его там нет, однако его подчинённые сообщают, что их господин только что отправился выгуливать собаку. В ожидании его возвращения я неспешно ужинаю и получаю вести от отправившихся в башню Кои о том, что там не оказалось ни Сиченя, ни верховного заклинателя. Решаю дождаться главу Цзян, чтобы сообщить, что вынужден срочно покинуть его по семейным обстоятельствам, однако время идёт, а тот не возвращается. Терпение моё лопается (ну, сколько можно собачку-то выгуливать?), и я отправляюсь искать истеричного главу.

По дороге из города я замечаю у ворот местного храма ту самую собачку, кусающую сбежавшего с Луаньцзан косплеера моих Ланей, и сдуру решаю заглянуть внутрь. Я вижу там картину маслом: оба моих племянника невозмутимо сидят на полу, а рядом с ними выясняют отношения Васенька и вновь впавший в истерику глава Цзян, чуть дальше сидит пропавший племянник последнего и валяется ещё один глава ордена – Незнайка, а перед ними с наглой мордой прохаживается верховный заклинатель, исправно генерируя ямочки на щеках. На заднем плане его приспешники не то откапывают клад, не то роют братскую могилу.

При виде меня Яо хватается за гусли и делает боевой бздынь, а Январь предупреждает:

– Опасайся его музыки, она лишает духовных сил.

– Сейчас я его чего-то лишу… – обещаю я, сожалея, что не остался тогда в башне Кои и не вывел двуличного верховного заклинателя на чистую воду, и вытаскиваю меч. А, чтобы заглушить его дьявольскую музыку, начинаю горланить «Авиамарш»:

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор, – прыжок с переворотом в воздухе и удар ногой, выбивающий гусли из рук Яо.

– Нам разум дал стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор… – моя левая рука отправляет в противника огненный талисман, от которого тот мастерски уклоняется.

– Всё выше и выше, и выше, – я снова взмываю в воздух и скрещиваю свой меч с гибким клинком пока ещё верховного заклинателя. Позади меня глава Цзян продолжает наезжать на Васеньку за то, что тот отдал ему для трансплантации какой-то орган без его ведома. Молча удивляюсь подобной неблагодарности.

– Стремим мы полёт наших птиц, – теперь мне самому приходится защищаться от удара коварной стали.

Копатели вдруг останавливаются, и на миг мне кажется, что сейчас они всей толпой набросятся на меня с лопатами наперевес за неимением лучшего оружия, однако вместо этого они кричат и корчатся от боли, валясь на пол, а от места раскопок расползается ядовитый дымок. «Отравляющие вещества», – понимаю я и жалею о том, что противогазов ещё не изобрели. Однако занятия гражданской обороны не прошли даром, поэтому я командую закрыть носы рукавами, благо они у всех, кроме Васеньки, длинные. Ванечка закрывает ему нос своим вторым рукавом. По идее, материю надо бы смочить (причём, если нет воды, то и моча сгодится), но даже без этого она не пропускает отраву и не позволяет нам погибнуть на месте. Подчиниться мне, прекратив поединок, приходится и Яо.

Пока мы приходим в себя и выходим из храма на свежий воздух, появляются новые действующие лица – приёмный сын моего племянника Ванечки и ручной мертвяк Васеньки, а также отбившийся от зубов служебной собаки косплеер. Пока Яо с косплеером отбиваются от отбившегося от рук мертвяка, подоспевает пионерский отряд моих ланят. Вместе с ними мне удаётся, наконец, повязать преступников, чтобы доставить их на суд, и освободить заложников.

После этого я подхожу к родственникам и сурово сообщаю:

– Накажу.

– За что? – тут же начинает возмущаться Васенька. – Этот гад обманом и шантажом лишил всех нас духовных сил.

– Было бы за что, расстрелял бы, – отвечаю я и наслаждаюсь его недоумевающей мордой.

========== Часть 6 ==========

Ну, вот, опять явились эти горе-ученики и стоят на коленях перед моим домиком, потому что я не позволил им войти. Имею право – всем объявил, что занят важным делом, к тому же, у меня отпуск (в связи с бракосочетанием положен отпуск даже преподавателю).

– Учитель, вы нужны нам, – ноют эти лицемеры всякий раз, когда я выглядываю из окна. – Нижайше просим вас вернуться и продолжить нас учить.

– Вы же сами жаловались на мою строгость и восхищались добреньким учителем Вэем. Так вот пусть теперь он вас и учит, – в который раз отвечаю я, едва сдерживаясь от того, чтобы не послать их всех матом.

Вслед за молодняком вскоре приходят старшие адепты с ворохом свитков на подпись. Их приходится впустить, несмотря на то, что я заколебался читать эту китайскую грамоту.

– Это лейтенант должен сам найти, где расписаться, полковнику показывают, где расписаться, а за генерала ставят факсимиле, – поучаю я старших гусей. – Блин, неужели больше некому разобрать всю эту лабуду?

– Цзэу-цзюнь изволит грустить и предаваться уединённой медитации, а Ханьгуан-цзюнь (чёрт бы побрал всех этих цзюней – мозг сломаешь, пока их выучишь, а язык – пока выговоришь) вместе с господином Вэем ещё не вернулись с ночной охоты, – бодро рапортует очередной Лань.

– Все Облачные Глубины имеют счастье каждый день слышать их «ночную охоту», – ворчу я, потому что мне уже порядком надоели полночные вопли раненой выпи, доносящиеся из домика племянника, столь занятого своей личной жизнью, что не может выкроить пару часов, чтобы помочь с подготовкой к свадьбе родному дяде. Срамота, да и только, а ничего не попишешь, потому что эти голубчики вроде как официально женаты.

По диагонали просматриваю и подписываю счета и прошения о помощи, пока Сы-Сы в соседней комнате заваривает чай. А вот личным письмам приходится уделить гораздо больше внимания. Хмурюсь, обнаружив среди корреспонденции официальное приглашение на Совет кланов в Ланьлине, где должны будут судить Яо с ямочками, который умудрился взять в заложники кучу важных персон и, если бы не я, наверняка потребовал бы за их освобождение миллион юаней и местный аналог вертолёта – талисман перемещения.

– Моему племяннику пришло такое же письмо? – интересуюсь я, размышляя над тем, как бы удержать его от поездки, и тотчас же получаю ответ:

– Конечно. Первым делом мы отнесли письмо главе ордена.

Скверно. Значит, перехватить письмо я уже не успею. Не успеваю даже придумать ничего путного, чтобы помешать племяннику отправиться в Ланьлин, как является мой Январь, холодный, как айсберг в океане. Видно, не судьба мне сегодня спокойно попить чаю. Он складывает руки перед собой и замирает в почтительном поклоне, однако то, что раздаётся из его уст, звучит отнюдь не так почтительно, как выглядит его поза:

– Дядя, вы забросили свои лекции. И зачем-то согнали всех адептов рыть канаву от озера до вашего домика.

Вслед за ним входит с прямой, как жердь, спиной Ванечка, кланяется мне по всем правилам и продолжает:

– А ещё перестали подавать нам моральный пример. – «Вот, чьё б мычало… Сам со своим Васенькой, не стыдясь, при свидетелях средь бела дня обжимается, а мне вдруг предъяву выкатывает насчёт морального облика. Совсем страх потерял», – про себя возмущаюсь я. – Некоторые из старейшин считают, что в вас вселился злой дух.

“О-хо-хо, вы даже не представляете, насколько близки к истине. Вот только вселился в вашего дядю не злой дух, а лютый прапор, впрочем, это немногим лучше лютого мертвеца”, – думаю я.

– Неужели всех настолько удивляет, что этот учитель тоже оказался живым человеком и не смог избежать фамильного проклятия выбирать себе в спутники жизни неподходящего человека? – иронично спрашиваю я, слегка приподнимая бровь. Я не разнюхивал специально историю их родителей, мне её местное старичьё в красках несколько раз пересказало.

Ванечка, не дрогнув, выдерживает мой взгляд, а вот Январь, судя по всему, решив, что камушек в его огород, опускает голову и бухается на колени.

– Дядя, я верю, что Яо оклеветали, и потому хочу отправиться в Ланьлин, чтобы доказать его невиновность, – говорит он.

– Запрещаю! – кричу я и бью кулаком по столику, разлетающемуся от моего удара в мелкие щепки. Чёрт, всё время забываю, что силушки в этом теле намного больше, чем у моего прежнего. – Ты и его не спасёшь, и свою репутацию погубишь. Вместо тебя поеду я, а ты немедленно отправляйся на гаупт… – вовремя спохватываюсь, – медитировать в ледяной пещере. И захвати с собой эти треклятые бумажки, а то я от них скоро озверею. – Я оборачиваюсь к адептам, всё ещё стоящим у дверей в ожидании моих распоряжений и даю указание: – Заберите у главы его меч и нефритовый жетон и проводите к месту… медитации. Проследите, чтобы никто не докучал ему визитами или письмами до моего возвращения.

– Но, дядя! – пытается возразить Сичень, однако как-то не слишком убедительно. Конвой ненавязчиво теснит его к дверям.

– А ты, пока меня не будет, присмотришь за строительством водопровода, – обращаюсь я к младшему племяннику. – А этот твой… – делаю паузу, пытаясь разобраться, как теперь следует называть чернокнижника.

– Вэй Ин, – подсказывает Ванечка.

– А твой Вэй Ин пусть покумекает, как сделать так, чтобы вода по бамбуковым трубам в нужное время текла ко мне в дом и нагревалась до комфортной температуры, – продолжаю я.

– Разогревающие талисманы, – подсказывает он.

– Правильно, – поощряю я племянника. – Пускай подумает также, как по всем Облачным Глубинам организовать централизованную подачу горячей воды. И отопление не мешало бы наладить. Я уже не говорю о тёплых сортирах, – не сдерживая вздоха, продолжаю я.

– Ванцзи всё понял, – отвечает младшенький и снова кланяется.

– Понял он… Я ещё не закончил с тобой. Собирайся в дорогу. Сразу после церемонии бракосочетания поедешь со мной в Ланьлин на Совет кланов. Теперь всё, можешь идти.

Ванечка кланяется. По его постной физиономии невозможно понять, доволен он моим решением или нет. То-то же, а то взяли моду бочку на старших катить! Я выпиваю остывший чай и вновь призываю лекарей. Я даю им два дня срока (столько осталось до дня свадьбы) на то, чтобы привели лицо невесты в порядок. Если не могут убрать шрамы, то пусть хотя бы замаскируют их каким-нибудь мудрёным заклинанием, иначе тоже отправятся канавы копать. Копать они явно не желают, поэтому на следующий день Сы-Сы уже выглядит свежей, как майская роза. Даже жаль будет оставлять её здесь, когда поеду на Совет кланов. Хм, а зачем оставлять, если она – свидетель обвинения? Решено, поедет со мной. Ванятка-то наверняка своего Васятку с собой потащит.

***

Ох и забибикался я же на этом совете… Несколько дней заседали, а всё никак не могли решить, что делать с Бздынь Яо – отправить его в расход или на перековку. В конце концов, я не выдержал и предложил отправить его на исправительные работы в Гусу.

– Да разве ж это справедливое наказание за убийства?! – возмутился Нехуйсан.

– Думаю, смерть будет слишком лёгким наказанием за его преступления. А вот пожизненная каторга… – я мечтательно улыбнулся, представив, как этот красавчик будет ежедневно чистить сортиры и мести тренировочное поле под моим чутким руководством.

– Пусти козла в огород… – бросил глава одного из мелких кланов. – Думаю, в непосредственной близости от главы ордена Лань это будет не каторга, а сладкая жизнь.

– Лань Сичень сейчас находится под домашним арестом, – сообщил я. – А потом я собираюсь отправить его перенимать опыт в один из дружественных орденов, скажем, – я посмотрел на суровое лицо Цзян Чэна, – в клан Юньмэн Цзян.

– И всё равно такое наказание будет недостаточно суровым для Цзинь Гуанъяо, – запротестовал Нехуйсан.

Внезапно мне в голову пришла ещё одна мудрая мысль, и я спросил у него:

– Глава ордена Не, хорошо ли вёл дела подсудимый, когда был помощником вашего старшего брата?

– Отлично. Но я не понимаю, причём здесь это? – искренне удивился тот.

– Днём я заставлю его заниматься физическим трудом на благо ордена, а по ночам – разбирать все эти чёртовы бумаги, в которых тонет Гусу Лань, – пояснил я.

Вновь поднялся ропот, что наказание будет недостаточно суровым, что такого злодея убить мало, что орден Гусу Лань слишком много на себя берёт, что Яо сумет одурачить нас своими речами… Однако шум быстро затих, благодаря тому, что Ванечка запечатал всем рты, после чего кивнул Васеньке. Тот встал и озвучил их версию наказания:

– Сначала выпороть подсудимого дисциплинарным кнутом (по одному удару за каждого убитого по его вине). Коль выживет, тогда отправить его на перевоспитание к учителю Ланю. Если думаете, что и это наказание будет недостаточно жестоким, посмотрите на спину Хангуан-цзюня.

Преисполненным достоинства жестом Ванечка сбросил с плеч ханьфу, и все увидели исполосованную шрамами спину. Ничего себе, дедовщина… Даже Дзинь Яо перестал улыбаться и побледнел. Нехуйсан же, напротив, возрадовался.

– Давайте проголосуем. Кто за, поднимите руки. Кто против? Воздержавшиеся? Принято единогласно, – подытожил я. – Ванцзи, запечатай осуждённому рот. – Я обернулся к Нехуйсану. – Глава ордена Не, можете в любое время приехать в Облачные Глубины, чтобы проверить, как осуждённый отбывает наказание, а заодно пройти краткий тренинг для повышения квалификации, а то до сих пор ничего тяжелее веера поднять не можете.

В зале раздался дружный хохот, а Нихуясан тоже побледнел и спрятался за вышеупомянутым веером.

Комментарий к Часть 6

Не собиралась продолжать писать, но мне попалось на глаза вот это:

https://vk.com/id239164630?w=wall239164630_3344%2Fall

========== Часть 7 ==========

Вы, меня, конечно, извините, товарищи потомки, но я должен высказаться. Иначе поеду кукушечкой по пока ещё не построенной Восточно-Сибирской железной дороге на том самом мотовозе, который примчал меня в эти ебеня.

Возвращаться из медового месяца, конечно, весьма приятно, однако сразу замечаешь вещи непонятные, невозможные и несовместимые с правилами ордена Гусу Лань. А голову дятлом стучит одна и та же мысль: «Почему Облачные Глубины до сих пор не сгорели и не утонули во всеобщем разврате?», однако через пару дней поневоле к безобразиям привыкаешь, хотя и дергаешься порой во сне.

А ведь так хорошо было в Пристани Лотосов… Я показывал местному молодняку, как ловить рыбу под водой при помощи меча и смекалки. Эти дурни, как завидят, что под ними проплыла рыбина, так сразу кидаются её ловить, а она, не будь дура, ускользает в двух случаях из трёх. Я же давал рыбине проплыть подо мной и решить, что она в безопасности, и лишь потом устремлялся за ней. Ни разу не упускал добычу.

И ведь тамошний глава очень хорошо понимает, что непуганые адепты предрасположены ко всяческим безобразиям. И если главу ордена подчинённые хоть иногда не называют мудаком, значит, недолго ему оставаться главой. Фиолетового даже в глаза порой так называют, за что и огребают регулярно по полной программе, ежели не плетью, то, по крайней мере, орально. А орёт товарищ Цзян хорошо поставленным командным голосом и с весьма доходчивыми для среднего ума выражениями.

А мой мямля старшенький, нет, чтобы брать с него пример, так сидит на мостках над водой и картины малюет маслом или книжки читает, а по вечерам на флейте своей дудит, али в позе лотоса медитирует. Тфу, на него. Не мужик, а институтка какая-то. А ведь пора бы уже поучиться командному стилю руководства у главы Цзян: ежели с самого утра вызвать на циновку своего помощника и подробно разъяснить ему, где гули зимуют, то на утреннюю тренировку он помчится с горящими глазами и небывалым энтузиазмом, который сразу же примется передавать прочим адептом. В итоге все злы хорошей злостью, тренируются усердно, дело спорится и боевой дух растёт не по дням, а по часам.

Но, гуль, задери, этих племянников. Мой младший не лучше старшего оказался – всё, что мог совершить противоправного, таки сделал: тёмные артефакты в родной орден притащил, с мужиком поженился, бухло в орден проносит, да ещё и адептов в моё отсутствие распустил так, что смеют перебивать старших и, страшно сказать, высказывать свои суждения! Да младшим адептам вообще по статусу не положено свои мысли иметь. Вместо мыслей у них на все случаи жизни должно быть своё правило, заученное, как «Дао Дэ Цзин».

А эти молокососы все наши правила похерили и Стену Послушания непотребными картинками изрисовали. Только и того, что бордель на территории резиденции не успели открыть. Но, чует моя вновь отросшая борода, что за этим дело не станет, ежели осуждённый Лисяо вместо выполнения самых грязных работ в новом ханьфу походкой от бедра по берегу холодного источника разгуливает. Да он всё ещё ползать после дисциплинарного кнута должен. Так нет же, мой блаженный наверняка рассказал ему о чудодейственной силе источника, и этот ёшкин кот не преминул ею воспользоваться. Пришлось собственноручно схватить мерзавца за ворот и макнуть в сортир, приговаривая:

– Копаться в дерьме, голубь мой, не стыдно, стыдно – получать от этого удовольствие.

Прям сердце возрадовалось от того, как его рожу при этом перекосило. Ну, да ничего, меридианы у него запечатаны, музыкальные инструменты отобраны, и заклинание молчания адептам велено к нему при любом подозрительном действии применять.

Самое время нарушить интим других голубков, которые непрестанно занимаются любовными игрищами, словно кролики по весне. Как ещё цзинши от их игр не рухнуло? Вхожу я, значит, к племяннику, и вижу, что этот его, прости, господи, супруг, положив с прибором на правила и не стесняясь меня, почти в неглиже бухает вино. Я, конечно, тоже хорошее вино уважаю, но не с самого же утра и не в присутствии вышестоящего начальства, то есть меня. И ведь даже не встал, чтобы меня поприветствовать – только кивнул головушкой своей бедовой и кувшин приподнял, вроде как в мою честь. Ванечка, правда, встал и поклонился по всем правилам. И платье на нём в порядке, вот только нет под ним исподнего. Совсем стыд потеряли, гомосеки древнекитайские.

Не удержался я и прочитал им от души наставление. Вот только Васенька в ус не дует, а дует своё винцо, да так смачно, что у меня самого, того и гляди, слюнки потекут. Однако негоже перед молодым поколением честь мундира ронять. Поэтому я нежно так ухватил Васеньку за ушко и выволок к столику, где лежали письменные принадлежности.

– Ты, радость, моя, – сказал я ему, – должен не дремать тут украдкой, прячась за спину моего племянника и потягивая винцо, а сидеть с открытым ртом и усердно конспектировать мои мудрые мысли, полезные для твоей разрушенной темной энергией психики и формирования правильного мировоззрения, дабы закрепить их в своей пустой башке и передать потомкам. Ах, да, – спохватился я, – вы же обрезанные рукава, у вас не может быть потомков.

Васенька беспардонным образом прервал мою пафосную речь:

– А вот в этом вы ошибаетесь, дядя, – от этого обращения меня едва не перекосило, – у нас очень даже могут быть дети. Мы как раз сегодня празднуем усыновление пары сирот, чьи родители утонули на днях в Цаи.

– Для принятия детей в клан необходимо разрешение его главы! – возмутился я.

– Мгм, – смущённо вклинился Ванечка, – я сейчас за него.

И ведь крыть нечем, кроме мата, сам ведь его за главного в своё отсутствие оставил.

– Детки хоть из знатного заклинательского рода? – поинтересовался я, чуток смягчаясь.

– Обычные дети ничуть не хуже отпрысков именитых кланов, – вякнул Васенька. – Мы их всему обучим.

Того и гляди, скоро идеи о всеобщем равенстве и братстве продвигать станет и революцию в одном отдельно взятом клане устроит. Представляю, чему научат детей такие отцы… Куда катятся Облачные Глубины?..

========== Часть 8 ==========

Комментарий к Часть 8

Эта глава должна была быть написана к пасхе, но я тогда не успела.

Автор ни в коем случае не хотел оскорбить чувства верующих. Он всего-лишь шалил.

– Косик, купи, пожалуйста, в Цайи три десятка яиц, маслица, бутыль молока и свежих дрожжей, – попросил я любимую. – Вот, чёрт! А существовали ли в древнем Китае дрожжи? Наверное, да, булки-то тут пекли.

– А кто такой чёрт? – спросила жена, которая всё ещё не привыкла к некоторым моим словечкам из прошлой жизни.

– Разновидность демонов, – пояснил я доступным ей языком.

– Что за праздник такой, на который принято печь такие странные хлебцы? – поинтересовалась Сы-Сы.

– Как вернёшься, всё объясню, – пообещал я и протянул ей мешочек с серебром. Любимая взвесила его на ладони и спрятала в рукав. – А сейчас мне пора будить и гнать на водные процедуры моих обалдуев.

Я поцеловал жену на прощанье. Повесив за плечи плетёную корзинку, она направилась в Цайи. А я пошёл к казармам моих бойцов, размышляя о том, чем бы украсить куличи, которые под моим чутким руководством будет печь жена. Сахарную глазурь со взбитыми белками мы сделаем, а вот с посыпкой сложнее. Допустим, пшено я отыщу на кухне, а вот чем его покрасить, чтобы потом не травонуться? Ладно, зелёный цвет можно получить из-какой-нибудь зеленушки, жёлтый цвет даёт куркума, а с красным сложнее. Использовать киноварь нельзя. Надо будет расспросить сожителя моего младшенького племянника, он же художник. Заодно и припашу его писанки размалёвывать. Хоть на что-то этот алкаш-любитель сгодится. А покрасить яйца можно отваром из шелухи лука.

Я подошёл к домику Ванечки и чуть было не гаркнул по привычке: “Рота, подъём!”. Ограничился более уместным: “Подъём, лежебоки!”. Ванечка проворно выскочил наружу и по всей форме мне поклонился.

– А где бездельник? Дрыхнет ещё? – догадался я.

– Мгм, – кивнул Ванечка.

– Непорядок. Буди его немедленно и тащи в холодный источник, – выразился я фигурально, но Ванечка понял меня буквально и, взвалив на плечо сонного полуодетого сожителя, понёс его в указанном направлении.

Ну а я отправился будить наш молодняк, и вскоре не успевшие толком проснуться адепты бодренько плескались в ледяной воде, силясь понять, какого гуя их туда загнали ни свет, ни заря.

– Сегодня – чистый четверг. Поэтому после омовения все должны отпидо… кхм, выдраить до блеска свои жилища и общие помещения, – объявил я. – Ближе к вечеру лично проверю и, если найду пыль, то заставлю её языком вылизывать. И чтоб ни какого хлама на столах и на полках! – Я выразительно посмотрел на Васеньку. – Увижу что лишнее, выброшу в окно.

Гусенята мои возбуждённо загалдели, сбиваясь в стайку, и направились к своим казармам. Ванечка с Васенькой тоже намылились к себе, но я остановил их:

– А вас я попрошу остаться.

Готов поспорить, что Васенька скрутил мне за спиной кукиш.

– Ты вроде бы хорошо рисуешь. Поможешь мне завтра покрасить и расписать яйца к празднику, – обратился я к нему.

– А что за праздник? Лань Чжань, неужели я забыл про какой-то важный праздник? – наморщил лоб Васенька.

– Мгм, – привычно промычал тот ему в ответ. Как есть аутизм у моего младшенького племянника. А психиатров тут ещё не скоро изобретут.

– Это – заморский праздник. Я расскажу вам всем про него, когда из Цайи вернётся с покупками жена, – после небольшой паузы пояснил я.

– Зачем вы госпожу Сы-Сы отправили? Мы бы с Лань Чжанем мигом туда и обратно слетали, – булькнул Васенька.

– Знаю я, и ваше “мигом”, и ваши покупки. Небось, опять вансянились бы где-то по кустам и припёрли бы контрабандой винища, а мне потом на обрыганную пьяными Ланями травку любоваться… – драматическим голосом сообщил я, что в курсе их секрета. Младшенький скромно опустил глазки в пол и покраснел ушами, а его сожитель, сделал вид, что он тут ни при чём.

– Лучше помоги мне с натуральными красителями, – сказал я, одаривая хитрюгу-Васеньку суровым взглядом.

– Вместо уборки? – оживился тот.

– Нет, после неё, – ответил я, и его взгляд потух. – Моё обещание остаётся в силе, – добавил я не без злорадства.

***

Вечером я собрал всех в местном красном уголке и начал культурно-просветительскую работу:

– Далеко на западе жил-был один талантливый заклинатель по имени И Сус и прозвищу Христос, который творил всяческие чудеса, например: ходил по воде…

– Не такой уж сложный трюк при хорошо развитом золотом ядре, особенно, если натереть ступни придуманным мной зельем, – перебил меня Васенька.

– Кхм, – сказал я, грозно поглядев на нарушителя порядка. Тот притих, и я продолжил: – Он исцелял людей, превращал воду в вино, – я заметил, что на последних словах Васенька заметно оживился, – воскрешал мёртвых…

– Прям, как старейшина Илина, – прокомментировал мои слова самый несносный юнец, друживший с приёмным сыном моего младшего племянника. Ну, да, поднятый Васенькой мёртвый Венечка на все ночные охоты с ними таскается, так что этим их не впечатлишь.

– Наместник императора велел схватить и казнить И Суса. Через три дня после своей смерти тот воскрес и явился своим ученикам, – я ужал историю до минимума, потому как начало надоедать, что меня то и дело перебивали.

– Точно, как старейшина Илина. Только этот ваш заклинатель быстрее управился, – снова послышалась реплика этого Лань Цзинь-чего-то-там.

– Не стоит путать грешное с праведным, – повысил я голос. – Вашего старейшину призвали тёмным ритуалом, а И Сус воскрес благодаря своей праведности и стал небожителем.

– Теперь ясно, почему Сычжуй из кожи вон лезет, чтобы преуспеть в самосовершенствовании, он хочет вознестись живьём, – снова встрял его не в меру разговорчивый друг.

– Так вот, в честь его воскресения верующие в этот день пекут куличи и красят яйца, символизирующие начало новой жизни, приветствуют друг друга словами “Христос воскрес” и троекратным поцелуем, – поняв, что нечего метать бисер перед свиньями, я закруглился. – Также в этот день принято бить одно яйцо о другое и обмениваться ими и куличами.

Следующие два дня адепты во главе с Васенькой увлечённо красили и размалёвывали яйца, а любимая занималась выпечкой в промышленных объёмах.

С самого утра в воскресенье мои гусенята носились по Облачным Глубинам, сражаясь яйцами за звание самого крутого, и приветствуя друг друга словами: “Вэй Усянь воскрес”. Адепты постарше без зазрения совести целовались едва ли не под каждым кустом, беря пример с пары бесстыдников, которые и не думали скрываться. Блин, гомосятина во все поля.

– Вэй Усянь! Какой пример ты подаёшь молодёжи?! – не выдержал я. А ведь просто хотел принести им корзинку с гостинцами от любимой.

– Что нельзя врать – если любишь мужчин, то и целоваться с ними, – оторвавшись от моего аутичного племянника, ответил тот.

– У себя в цзинши за закрытыми дверями целуйтесь, сколько влезет, а тут извольте вести себя пристойно. Вот, возьми, это вам Сы-Сы передала, – я протянул ему свою ношу.

Васенька не стерпел и, приоткрыв крышку, сказал:

– Лань Чжань, а тебе не кажется, что эти хлебцы символизируют нефритовый стержень во время достижения сияющего пика?

– Мгм, – согласился с ним прозванный Нефритом племяш.

– Спасибо, дядя, мы найдём вашему гостинцу достойное применение. А сейчас не соблаговолите ли сразиться с моим яйцом, которое вышло победителем из всех моих сегодняшних сражений? – сказал этот наглец и достал из рукава красное яйцо, на котором были нарисованы глазки, нос, рот, лобная лента и моя бородка (любимая сказала, что она мне идёт, и я её вновь отрастил).