Текст книги "Мир падших звезд (СИ)"

Автор книги: Rosalee_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Брось, тебе ведь интересно, – подхватил Нотт.

– Не закатывай глаза, как бы сильно мы все ни скучали по этой твоей манере, не нужно этого делать. А что касается твоего вопроса…

– Я его не задавала, – хмуро пробубнила Гермиона, складывая руки на груди.

– Ну да, конечно. Тем не менее это не больно. В физическом плане. Больно видеть ужас в глазах твоих знакомых, потому что ты в этот момент не понимаешь, что происходит. Твой рассудок затуманен шоком, а вот взор, напротив, все осознает, и это осознанность по-настоящему пугает.

В воспоминаниях замельтешили обрывки мгновений, наполненных именно такими моментами, которые описал Блейз. Сколько раз Гермиона была теми глазами, в которых взрывался столпами битого стекла первобытный ужас, наблюдая за смертью друзей. Из раздумий ее вырвал тихий голос Тео, сам он смотрел туда, куда ушел Драко, словно старался кого-то разглядеть:

– Знаешь, Драко ждал тебя каждый день, стоило ему узнать от местных, которые мертвы уже давно, что загробный мир можно навестить один раз в год из стран с наиболее тонким покровом. Он полагал, что ты попытаешься с нами попрощаться, а может, просто верил. Хоть и дату открытия прохода ему сказали, боялся, что ты в своих книжках вычитаешь другой способ, и приходил каждый день. Каждый, Грейнджер. – Она не могла прочитать Нотта по его взгляду, но мурашки покрыли ее кожу, заставив волосы шевелиться. – Даже не могу себе представить, сколько раз Малфой желал поставить на кон все, лишь бы еще раз с тобой увидеться, пожертвовал бы жизнью, если бы она все еще у него была… – Нотт смолк лишь на секунду, чтобы после сказать то, что будто и не собирался, словно его фраза должна иметь совсем другой смысл: – Малфои однолюбы. Постарайся помнить, постарайся не вычеркивать его.

– Завязывай, Нотт, – грубо одернул его Блейз. – К тому же Драко возвращается, к слову, без Поттера и, судя по виду, очень злой…

Малфой размашистыми шагами сократил расстояние и, бесцеремонно дернув Гермиону за руку, взглянул на ее тату, которое почти уже достигло кисти.

В его глазах взметнулись наэлектризованные молнии, обитые инеем и темной серостью.

– Не стоило искать этого тупого Поттера, который непонятно где шляется. У нас почти не осталось времени, а я обязан тебе кое-что показать.

Он обернулся к друзьям, засовывая руки в карманы белых брюк, но не успел и звука вымолвить, как Блейз мягко приобнял Гермиону.

– Полагаю, нам уже следует попрощаться, зубрилка Грейнджер, – тихо шепнул он в каштановую копну. – Спасибо, что помнишь, – он отстранился, тепло улыбнувшись ей. Гермиона не могла сказать, улыбался ли он ей так хоть когда-то – всегда с сарказмом, всегда с безразличием, но не сейчас.

Глаза неистово защипало, а горло принялось саднить, словно мороз таки добился своего.

– Ну, тише, заучка Грейнджер, – точно успокаивая маленького ребенка, склонил голову Нотт. Так, что с кудрявых волос посыпались снежинки и потонули прямо в звездах под ногами. – Обещаю, что буду тебя ждать, – он прижал ее, поправляя венок из алых роз на макушке. – Как ты пообещаешь, что не забудешь.

Из груди вырвался удушливый хрип, а слезы омыли его плечо, быстрыми ручьями стекая с бледных щек. Сердце рассыпалось на молекулы, возможно, решение прийти и попрощаться было плохой затеей, потому что она больше не знала, как это осуществить. Хотелось реветь, забившись в угол ванны, обжигая спину кипящей водой. Хотелось кричать и топать ногой, но исход оставался неизменным – все бесполезно, нужно жить дальше. Хоть как-то.

Кожа на руке загорелась пуще прежнего, и Гермиона нехотя попрощалась со светлыми зелеными глазами Нотта. Драко нежно переплел их пальцы, с толикой порывистости уводя ее с площади, с которой за ней следили два ободряющих взгляда.

– Хэй, Грейнджер, – донесся до нее голос Блейза. – Сделай одолжение – не возвращайся.

Снова град осколков впечатался в сердце. Она не будет возвращаться. Никогда. Она себе не позволит.

Слезы сохли на ходу, а клеточки тела старались запомнить близость Драко. Теплая холодность – всегда про него. Несовместимые качества каким-то образом уживались в нем, делая из него невыносимого, но в то же время такого притягательного для Гермионы человека. Возможно, своей противоречивостью, а может, тем, что он был словно ее копией. И это одновременно раздражало и грело.

Он вновь утаскивал ее по пестрящим улочкам, в то время как под их ступнями скрипели звезды, точно недавно выпавший снег.

– Это место совсем недалеко от пристани, ты должна будешь успеть сесть в лодку до того, как она исчезнет, – его дыхание сбивалось от быстрого шага, а Грейнджер и вовсе еле поспевала за ним, не замечая, как топчет ногами бархатцы и как неистово пылает ладонь, разрезаемая татуировкой. – Его еще называют как-то эль дэзео что-то там…

С его волос сыпалась блестящая крошка, и Гермионе отчаянно захотелось запустить пальцы в платиновые волосы и сжать их в кулак, пока с его губ не сорвется довольный стон, после чего бы он вжал ее в свое тело, отрезая пути к отступлению.

– El deseo se encenderá y las estrellas caerán…

– Мерлин, ты и это знаешь! Как это все умещается в такой маленькой голове? – он обернулся через плечо, вопросительно вскидывая брови. – Еще тебе наверняка известно, что там принято загадывать желания. Я прав, Грейнджер?

– До этого момента мне не было об этом известно, но, в принципе, догадаться не сложно… Эта фраза – заклинание, которое я произнесла, чтобы попасть на реку душ. Для этого необходимо отчаянно желать найти кого-то конкретного по ту сторону. Предложение дословно переводится как «желание вспыхнет и звезды упадут». Загробный мир не просто так называется Миром падших звезд, небо обрушивается на тебя во время применения своего рода магии некромантии. И есть легенда о том, что когда человек рождается – на небе появляется новое светило, но, умирая, он попадает сюда, в место без звезд, потому что они остаются у него под ногами. Они как будто бы падают, преклоняются перед смертью и остаются внизу, чтобы ничто не ограничивало умершего сверху. – Они сбавили темп, выходя на окраину города. – Взгляни, – Гермиона дернула Малфоя, вынуждая остановиться и поднять голову. – На небе пустота, лишь бесконечность темноты, свобода для души.

Всепоглощающий мрак, глотающий разноцветные столбы света, исходящие от фонарей и домов, и в этой ночи абсолютно ничего. А может, слишком многое, просто человеческий взор не способен это увидеть.

– Порой я гляжу в это небо часами… – серебро дрогнуло в голубизне, а большой палец провел аккуратную дугу по тыльной стороне ладони Грейнджер.

– И что ты чувствуешь?

– Что схожу с ума.

Она обернулась, желая пересечься взглядами, ощутила его тоску и захотела забрать ее себе, но Малфой лишь нахмурил брови, покрытые пепельным инеем, и тронулся с места, подводя Гермиону к их пункту назначения.

То был жидкий огонь, но от него веяло холодом и стужей. Он аккуратными лентами стекал с темной скалы, чтобы кривыми завитками вливаться в реку, в которой кружились звезды в сиреневых всполохах. Охровая густая «вода» растворялась в кобальте, усеянном серебром. Гермиона будто смотрела на небо где-то загородом, только здесь в него впадало живое пламя.

– Вспыхивающее желание тонет в падших звездах…

– Да. Не знаю почему, но мне нравится это место. Мне показалось, ты обязана его увидеть, – он легко пожал плечами, но по какой-то причине в этом жесте читалась некая скованность. – Напишешь потом диссертацию или какие там еще цели у мисс Всезнайки? – он скосил подначивающий взгляд, но у Гермионы не было воли оторваться от увиденного.

– Я должна загадать желание…

– Брось, ты же никогда не относилась к суеверным.

Но Гермиона не обратила внимания на его скептицизм, лишь втянула носом запах кедра, черной смородины и бурбона. После секундного молчания Малфой не выдержал:

– Загадала?

Она улыбнулась, ощущая, как его серо-голубые глаза бегают по ее телу, скорее всего, в них красиво отражалась охра.

– Да.

– Что загадала?

Гермиона рассмеялась, отбрасывая волосы на спину, и повернулась к Драко, обнимая его за талию и вскидывая подбородок.

– Если скажу – не сбудется.

– Зануда.

Она не отозвалась, ожидая продолжения фразы, думала, что сможет что-то бросить, но все колкие ответы пропали из головы. Ей хотелось сказать, что она его любит и всегда будет любить. Ведь разве не это было целью ее визита загробного мира? Почему сейчас возникло ощущение, что эти слова будут спусковым крючком пистолета у ее виска? Поэтому она просто опустила глаза на ворот его белоснежной рубашки.

– Мне пора.

Тишина.

– Да. Пора.

И дорога до причала прошла в том же замершем молчании. Она его уже никогда не увидит – это все, что вертелось в голове. Но ведь она и не хотела его больше видеть. Она ведь жаждала жить дальше, да? Наверное. Кажется, так Гермиона и решила. Она загадала вновь стать счастливой – вряд ли она когда-либо так отчаянно надеялась на невозможное волшебство из сказок.

Пальцы руки горели, чернея, кожа вокруг татуировки краснела, а она так и не сообщила Драко главного. А что она вообще хотела ему сообщить? Гермиона желала попрощаться, но никогда не задумывалась, как именно она намерена это сделать. Как сказать самому любимому человеку «прощай», не «до свидания, до встречи», а именно «прощай»? Навсегда. Какое вообще глупое слово. Почему его говорят при расставании? За что ему ее прощать и почему Грейнджер все же считала себя виноватой?

– Знаешь, я долго не могла вспомнить, чем ты пахнешь, помимо смородины и бурбона, а сегодня наконец-то почувствовала – кедром.

Лодка выжидающе покачивалась в серо-бордовом тумане, а огни города словно потускнели.

– Нет. Ты просто вспомнила, в этом Мире падших звезд нет запахов и вкусов, ведь мы мертвы, а чувства – роскошь, – он склонил голову, поджав тонкие губы.

Почему-то от этой фразы стало обидно и горько на душе. И встретив его серые глаза, она увидела отражение собственных эмоций. Бесконечная боль, скрытая за тонкой пленкой озлобленности на весь мир за всю дурость, за эту ситуацию, за такую судьбу, за обреченность.

Гермиона провела подушечками пальцев по его затылку, заставляя наклониться и коснуться носом ее лба.

– Прости, – ее вымученный полушепот.

– За что? – его почти беззвучные касания губ в висок.

– Я не знаю. За то, что влюбилась и заставила полюбить в ответ…

– Кто сказал, что не наоборот?.. – слова Драко наигранно-оскорбленно ударились о ее влажную от слез щеку и уголок губ.

– Прощай.

И эта фраза как хлесткая пощечина для обоих. Гермиона шагнула к лодке, опасно покачивающейся в кобальтовых волнах, пока все естество, словно отравленное, выворачивалось, желая покинуть тело, заносящее ногу над деревянным бортиком.

«Я должна. Так будет лучше. Я так и хотела».

Лодка затряслась, пеня воды и отгоняя потерянные души, огибающие маленькие звездочки.

– Нет.

И грянул гром.

Где-то там, в голове, в желудке и под сердцем, в его словах, в руке, сжавшей ее татуированную цветком смерти кисть.

– Останься со мной.

«Я не зло, Грейнджер. Просто однажды раненый, как и ты неоднократно, потому и любишь во мне каждую рану, каждый изъян», – шептал его пронизывающий взгляд цвета голубого серебра, обрамленный темными ресницами, покрытыми инеем».

И под шум утопающей лодки в густеющем тумане ее карие глаза неподвижно взирали в его – расплывчатые из-за ледяных слез, выжигающих сетчатку, – пока ее медленно окружал ореол слабого звездного свечения.

«Да, люблю».