Текст книги "Ты думаешь, что они лучше меня?"

Автор книги: Рос Ривера

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Рос Ривера
Ты думаешь, что они лучше меня?

Kapitel 1

– Что ты уставился на эту статую, будто последний раз ее видишь? Пойдем, пока комнаты всякие эльфы не заняли. У меня нет желания потолок рогами царапать.

– Да ползу я, ползу.

– Потом тошнить с нее будет.

– Улыбнись уже, только приехали, а ты ворчать начинаешь. Все будет чики-пуки!

Матиасу остается только закатить глаза, отвернувшись от друга. Уже и поворчать старым дедом нельзя. Поблагодарили бы хоть за то, что во время дороги мозги этим не насиловали. Но он не может долго ворчать рядом с наагой, поскольку путь исправления такой, болезненный. Только чего стоит дальнейший приз! Разве что ему кажется, что как-то все идет неправильно, поскольку Келерт предпочитает в отношениях каких-то непонятных шлюх. А казалось бы!

– Слушай, а если потолок окажется не таким высоким, может, прицепим к твоим рогам кисточки, чтобы в конце года любоваться на красоту?

– Слушай, а белить потолок ты будешь?

Ван дер Линден чуть ли не рычит, минуя вахтерш, кудахтающих о чем-то своем. Как он немалых габаритов, даже если учитывать его худощавость, так и Миккель не ужик миниатюрный. Было бы плачевно постоянно стукаться лбом или рогами о косяк. Во-первых, это больно. Во-вторых, обидно. Поскольку это можно считать за дискриминацию высоких существ, коим он и является. А вот по отношению к другу – по площади. Длинный черт, но Матиасу нравится (ну, может, у него фетиш на таких, не нужно его винить за это). Наага же улыбается женщинам, ему хотелось даже остаться и поболтать с ними о том о сем, ведь от расположения к тебе вахты зависит их дальнейшая жизнь в общежитии. Только вот, увы, не желал он отставать от своего друга, что уже, видимо, в красках представляет страстные поцелуи своего лба с дверными косяками. Выглядит и больно, и смешно одновременно. Нельзя завидовать высокому росту – то еще проклятие.

Еще не нагнав сатира, Келерт уже слышит красноречивые речи, что были пропитаны нескрываемым недовольством и неким разочарованием. Светлая бровь медленно ползет выше, а любопытство just up, up, up. Неужели все так печально? Таки просовывая голову в комнату, беглый взгляд голубых глаз оценивает местные апартаменты без особой брезгливости и даже с некоторым упоением. Комната была оформлена в светлых тонах, минималистичная мебель, большое окно, света много, немаленький шкаф. Но кто опять рогами скрипит по потолку? Правильно, ван дер Линден. Нахмуренные брови, прижатые к голове уши. Только это выдавало все его раздражение. Хотя можно упомянуть и о хвосте, что хлестко бил по бедрам от недовольства, задевая и тушку Миккеля.

– Расслабься, не все так плохо.

– Не все так плохо? Да, действительно. Не тебе же потолок царапать, Миккель.

Келерт растягивает уголки губ в веселой улыбке, когда хвост сатира, что не ведал покоя, настойчиво и недовольно задевал его тело, широкая ладонь хлопает по чужой спине недолго, дабы тот все же не разочаровывался раньше времени, да и ликом своим светлым не кис. И ведь на чужое похлопывание отвлекаются. В конце концов, Матиасу приятны прикосновения друга. И хотел бы получать больше, да его раса и нааговские пристрастия в отношениях не позволяют этого добиться. Как всегда полагалось, ван дер Линден ненастойчив.

– Две маленькие кровати… – отмечает Матиас, скосив прищуренный взгляд на друга и брякнув сережкой на ухе. – …сдвигаем?

А можно вопросы и не задавать. Потому что ни один на одной кровати не поместится, хоть новую закупай. Правда, для этого сатир скуповат. Черта с два он станет тратиться на что-то еще, если можно быть мамкиным инженером и спать вместе с Миккелем. Все лучшие друзья так делают, честно-честно.

– Определенно! Заранее извиняюсь, если скину тебя, дружище, – блондин подмигивает.

– Так ты со мной полетишь с кровати, чего радуешься раньше времени?

Конечно, сатир шутит. Веса не хватит за собой Миккеля с кровати стащить. Вот же ж!..

«Будто мы никогда не ночевали вместе»

Сам он слегка усмехается собственному замечанию и наконец поворачивает свои остроконечные уши в сторону друга. Не вечно же ходить букой. Этим он будет заниматься в учебное время, в особенности по отношению к сокурсницам. А пока он наблюдает за наагой, которая скользит тут из угла в угол в поисках каких-нибудь ништяков, пасхалок от ранее живших тут старшекурсников. Увы и ах, Миккель остается разочарованным.

– Что насчет вечернего похода в бар? Или за пивом и сюда? Нагло протащим и будем в первый же день нарушать правило о запрете распития алкогольных напитков на территории общежития, – последние слова блондин произносит с нескрываемой насмешкой да нос к потолку вздергивает, словно сам зачитывает устав проживания в этих стенах. Не в силах долго терпеть, Келерт улыбается и переводит выжидающий взгляд на Матиаса, ведь тот все же обязан оценить его попытку в образ нравственного божества, что снизошло на землю, дабы карать смертных за само существование алкоголя.

– Еще не успели начать учиться, а ты уже пить собрался? Дружище, ты так до сессии не доживешь.

Матиас мотает головой и негромко хмыкает, слегка проведя пальцами по чужой шевелюре. Келерт ползает на этом уровне, так почему бы постоянно не намекать на всем давно известный каламбур: всегда под рукой? Сатир же после этого отходит к шкафу. Как всегда верхние полки ему. Жаль, это все равно не поможет спрятать какие-либо вещи от Миккеля, он везде достанет, засранец. Впрочем, это даже и не плохо.

– Окей, ладно, я за. Если пиво нормальное будет. Только как протащим?

Какой кошмар, ему бы пить. Хотя, казалось бы, сатиры существуют ради алкоголя. А этот сломанный какой-то, на помойку его и нового делать. Хрен бы там. Везде чудит. Наага и не замечает.

Миккель весело улыбается, игристо сверкая голубыми глазами, почти не отрывая их взора от задумавшегося друга, лицо которого всегда казалось ему по-хорошему забавным. Вечное состояние непроницаемого выражения лица и отсутствие каких-либо ярких эмоций в чужой палитре настроения всегда веселило змею, ведь, не знай он друга так долго, думал бы, что это очередной вычурный придурок, что норовит портить настроение и себе, и тварям вокруг, а это довольно трудно сказать о Матиасе. Пусть его худощавый и жилистый друг часто старался отговаривать Миккеля от затей заранее гиблых, Келерт с искренним наслаждением любовался парнем, когда тот в своей привычной манере все же веселился рядом с ним, разделяя и пожиная все плоды их жопотворений. Это ли не назвать отличной дружбой?

– Нет, ну если тебе не хочется тащить пиво в сумке, ты можешь пронести его в штанах, а я взгляну на это, – добрая улыбка студента приобрела на секунду гаденький видок, а в мыслях он уже вырисовывал эту комичную ситуацию, когда Матиас проходит мимо вахты, и его кожаный ремень, что не в силах выдержать весь груз своей ответственности, предательски спускается, позволяя милейшим женщинам лицезреть и цвет нижнего белья сатира, и их вечерний ужин, что включал в себя зерна, что вместо участи в буханке хлеба выбрали судьбу более приятную – пивную.

Келерт падает на одинокую койку, что еще не успела приползти ко второй. Да уж, местечка тут действительно ни развернуться, ни присесть. Юноша вытягивает хвост, кончиком коего едва задевает ноги сатира, что стоял поодаль, и слабо шлепает им по ним, словно невзначай, возвращаясь в собственный омут мыслей, где последней памяткой были не цветные трусы ван дер Линдена и забавные выражения лица вахтерш.

– Мне хватило один раз взглянуть на тех куриц, чтобы понять, что они могут вполне проверить сумки. Ты не выглядишь непьющим, что уж тут говорить. А в моей кофте, по крайней мере, есть внутренние карманы.

Матиас закатывает глаза и еле слышно фыркает. Сейчас бы в штанах пиво таскать. Да и они же не собираются вынести весь магазин. Правда же?..

А пока там наага раздумывает о всяких трусах, рогатый все-таки ловит чужой хвост и вытягивает к себе, свалившись на другую кровать. Ну а чего, змея длинная, не жалко. А так можно обнимать привычно и гладить, пялясь в потолок. Он же такой чертовски интересный. В голову вернулась та мысль о кисточках на рогах, однако мигом пришло осознание того, что им вставят за такие проделки. А тратить деньги на материалы, чтобы отбелить обратно потолок… Дрянь. Ван дер Линден таким заниматься уж точно не станет, у него других дел по горло.

Сколько они так валяются оба? Минут пять? Лежат, молчат – зачем они это делают?

– Кстати, я читал на сайте универа, что у них куча всяких секций. Собираешься куда-нибудь пойти или еще думаешь?

Мысль о том, как Миккель вяжет крючком, заставляет сатира беззвучно хихикнуть, а потом уже сесть на кровати. Как же неудобно. Пришлось вытянуть ноги. Но скучно их просто вытянуть, нужно ими еще обвить по возможности хвост друга, давай, нападай. А так как пора бы уже в магазин набег совершить, Матиас поднимается. Он бы потянулся, однако увы – возможности нет такой. В такие моменты становится жаль его по утрам. Не получить это утреннее удовольствие потягушек.

Хвост нааги так и не отпускали. Держат. А потом сваливают на тушку Миккеля, мол, забирай свое богатство. Тяжелый черт. И прохладный. Но вроде как здесь все хорошо с отоплением, этот чешуйчатый не примерзнет где-то. И не будет под одеялом ныкаться, чтобы согреть хвост.

Келерт только захихикал, поймав хвост и сразу же спустив на пол, а на вопрос неопределенно пожал плечами.

– А черт знает. На инженерные кружки подамся, наверное. Буду собирать пушки из лего и обстреливать тебя бумажными зарядами ночью. А что насчет тебя?

– Бег? Форму терять нельзя, а так хоть будет физическая нагрузка.

– Какая форма, Матиас, ты кожа да кости.

– Только не говори, что опять мне будешь ребра считать.

– А я и не говорю. Я сделаю.

– Идиот.

Махнуть рукой, чтобы поднялись? Да. Кровати нужно двигать, двум огромным долбоебам нужно где-то спать. Это все сделалось гораздо быстрее, чем думалось. Поэтому оба достаточно быстро выскакивают из общежития на улицу, захватив с собой сумки с кофтами. Продукты они в любом случае купят, нельзя же питаться одной энергией вселенной, утренней росой и пивом, которое они выбирали в магазине довольно долго и скрупулезно. В этом городе и выбор больше, а значит и проебаться легче. Много незнакомых марок. Иногда даже спорили, из-за чего консультанты косились и подходить всяко не желали. Эти гиганты сами разберутся, пожалуй.

– Хорошо, давай возьмем четыре темных и четыре светлых. И такие, и такие.

– Доверяю это тебе.

– Какой хитрый, а если я отравлюсь, я в этом виноват буду?

– Естественно.

– Ты жопа, Матиас.

– Она у меня хотя бы есть.

Сатир еле сдерживается от издевательского смешка, да только оскал не сдержать. В ответ на это его дергают за хвост и тянут за собой, чтобы выбирать остальные продукты. Молоко, яйца, хлеб, немного мяса, чтобы сразу много денег не тратить. Но они никуда не уйдут без сладостей, нет! Миккель застрял в сладком отделе. Жаль, что в продуктовых магазинах не стоят лавочки-ожидалочки, потому что ван дер Линден сладкое не употребляет. У него для этого есть змея. Конечно, на вкус он ее не пробовал, а вот на запах уже удастся.

И ведь Матиас оказался прав: вахтерши все-таки проверили сумки. А благодаря обворожительной улыбке Келерта, самих студентов на запрещенку не проверяли. План удался.

Эти двое пили практически всю ночь, проведя ее в буквально не кончающемся разговоре о том и другом, а также о дальнейшей их жизни. Вообще к этому есть вопросы, поскольку ван дер Линден поперся за Миккелем в тот же вуз, на тот же факультет, на то же направление и ту же группу. Не отцепился ведь после школы, как происходит обычно. А змея и не против, ей только теплее на сердце, что друг остался рядом с ним еще надолго.

– Как думаешь, у нас будут красивые сокурсницы?

– Боже, Миккель, ты только о них и думаешь.

– Хе-хе, ну, я люблю красивых девушек!

Kapitel 2

Буквально за неделю сатир и наага исследовали город. Так, поверхностно. Знать, что и где находится, желательно бы. Потому что Миккель любит прогулки, только вот оба не отличаются нормальным ориентированием в пространстве. Хотя, казалось бы, чего сложного в этом? А вот, мальчишки такие. Два сапога пара.

– А может еще вечером, как отдохнем, еще куда-нибудь сходим?

– Стягивать защиту с меня будешь сам тогда.

– Да не вопрос, Матиас, – хмыкает змея, задрав голову, чтобы взглянуть на чужое лицо.

Только вот там солнышко, потому он видит сплошной силуэт. Но какой красивый! Ван дер Линден недурен внешностью, за ним всяко любая девчонка бы бегала. Да только вот раса всегда всех отталкивает. Кроме, пожалуй, желающих иметь отличное время ночью.

«Надо будет не забыть его спросить, не порезал ли он кого случайно во время ночных утех» – отмечает в голове Келерт, а сам все не отводит взгляда от друга. Два с половиной метра вытянутой доски, разве что тот занимается собой, почему хотя бы обмускулен. Благодаря этому его тело выглядит плавным, аккуратным, а не угловатым, кроме, пожалуй, лопаток, ключиц и конечностей. Острые локти, колени. Ударит скакательным суставом – мало не покажется. Миккелю однажды пришлось это испытать на себе. После этого старается сзади сатира не ползать, а то тот ударит, наступит и даже не заметит.

А что останется без мышц так точно – запястья. Тонкие. Наага всегда завидовал таким. И ладони такие вытянутые, неширокие, как обычно присуще мужскому полу. Удобно, на самом деле, в любую дыру руку сунуть может.

Но больше рук Миккелю нравится лицо сатира. С острыми, тонкими чертами, прямым отточенным носом, чуть впалыми щеками, высокими скулами. Мечта восьмиклассниц, честное слово. В модели идти, а не спорт.

А вот Келерту пошло бы как раз в спорте крутится. Он погрузнее Матиаса, да и при любых обстоятельствах, даже при одной расе, они бы были в разных весовых категориях. Мышц больше, более костистый, шире в плечах, да и всяко потолще. Они всегда напоминают этот страшненький дуэт худосочного ботана и популярного во всем учебном заведении спортсмена. И какое же бывает удивление у их собеседников, когда узнается, что все наоборот. Миккель вечно смеялся с этого. Интересно, когда это перестанет быть тупым стереотипом?

– Чего смотришь так пристально? Рогами что-то зацепил?

– Нет-нет, все нормально. Просто приятно смотреть, когда ты не хмуришься.

А когда Матиас улыбается, наага так вообще будто бабочек проглотила. Нечасто увидишь такие эмоции на его лице, привык ведь скрывать все. По крайней мере, при остальных. Однако это не мешает змее «считывать» чужое настроение. Друг никогда не следит за ушами, а это прямой показатель его отношения ко всему, тому и этому. Хвост меньше, но тоже можно следить за ним. А сколько Келерт знает его уже?.. да с класса, наверное, второго или третьего. Ходят столько лет попугайчиками-неразлучниками, что машинально понимает – зеленоглазого что-то не устраивает, злит или, того хуже, выбешивает. Матиас старается всегда придерживаться холодного поведения, но наага же знает, что он внутри скорее всего взрывается от одного только неосторожного слова.

– Хочу сладенького.

– Ты полчаса назад мороженое уплетал.

Возвращаются они в общежитие около восьми вечера. Все-таки Миккель решил не выползать из комнаты, на следующий день нужно на пары. А что это значит? Значит поспать нормально, придавив кольцами хвоста своего друга, лишь бы не пинался ночью. Бьет сильно, так и заработать копытом по телу не хочется абсолютно. Но есть еще плюс в таком придавливании – греется о ван дер Линдена. А вот ему как раз несладко. Змея тяжелая. Если уж еще на грудь улеглась какая-то ее часть, то утром сатир вряд ли согласится встать с кровати.

***

– Гадюка, вставать пора, – слышится чуть ниже подбородка. А сам сатир ведь не торопится подниматься со скольцевавшейся чешуйчатой туши. Только вырисовывает что-то пальцем по чужой немного пухлой щеке, переходя на висок.

– Кошмар, тебя ведь никак в ответ не назвать. Дай поспать еще пять минуточек…

Буквально за две секунды Матиас практически слетает со змеи и сдергивает одеяло. И опять начинается перетягивание каната. Пригревшийся Миккель вылезать из кровати не хотел. Но пришлось же. Поэтому стал одеваться, умываться, в общем, приводить себя в порядок, чтобы не выглядеть помятым и не распугать сокурсниц. Распугиванием традиционно занимается сатир, в основном близнаходящихся нимф. Ухх, да это же самый страшный преступник в мире!

Конечно, ждать остается только ван дер Линдена. Защита на ноги – очень хорошая вещь, но шнуровать каждый день… убиться можно. Миккель не раз задавал ему вопросы, зачем оно надо, но, знаете, ноги дороже времени. Мышц ниже скакательных суставов просто нет, а повреждать сухожилия, связки ну очень неприятно. Обязательная процедура, как бы ни было плачевно и непонятно.

Что удивительно, так эти двое не опаздывают. Сейчас небольшое собрание, такие организационные моменты, знакомство с деканатом, куратором группы, самой группой, от которой Келерту уже не отлепиться. Сатиру только в который раз удивляться чужой социальности. Нет, нельзя сказать, что Матиас интроверт, скорее – амбиверт, но не со всеми. Миккелю это исправить не удалось. Хотя пытался ли? Матиас ему нравится именно таким, какой он есть на самом деле. Такой ворчливый, такой верный, такой… много какой.

– Я слышу, как ты рычишь. Скоро перерыв, расслабься.

– Да знаю я. Но уж слишком нудный куратор, необходимо окно открыть, душно.

– Аххах, имей совесть, ему всяко тоже не в радость без умолку базарить.

– Улыбнулся бы хоть, а то как на казнь пришел.

Змея неопределенно улыбается, на момент взглянув на друга. Тот нередко устает от болтовни, вот и сейчас не особо прекрасно себя ощущал. Кажется, его точно нужно утащить проветриться на улицу, а то ведь не хватит на пару. Тогда черт знает, что делать с его тушкой. Конечно, затащить его в общежитие не представляется какой-то проблемой, он довольно легкий. Хотя, может, на дерево? Миккель помнит, как сатир смешно возмущается, когда висит вверх ногами. Конечно, его нередко прикладывали головой о землю так, ведь Келерт иногда забывал, что его друг не такой уж маленький.

Через минут пятнадцать группу наконец отпускают, поэтому наага достаточно скоро выскочила из заведения, держа друга за руку. А то мало ли, уснет и потеряется где-то по дороге, чего не очень хотелось.

– Слушай, а наши одногруппницы очень хороши собой.

– Ну, если еще окажутся не тупыми, то вообще сказка.

– Блин, Матиас, малину мне не порть, – смеется Келерт, щурясь из-за солнышка. Но это не помешало ему наблюдать за выходящими существами с других направлений. Но одногруппниц уже успел запомнить, вон, стоят красотки у дерева, чирикают о чем-то.

– Еще и нимфы…

– Тебе же нравятся они.

– Кто тебе это сказал? Чаще всего нарцисстичные девочки, так еще и страшные сплетницы. О дриадах я вообще молчу, конченые извращенки.

– Интересное суждение от сатира.

Матиас только махнул рукой. Зачем ему нимфы, когда есть более интересный собеседник? Миккелю же всегда казалось, что его рогатый друг до сих пор гоняется за нимфетками, только не замечал. На деле же ван дер Линден даже никогда ими не интересовался. Такое мощное противоречие его расе, а Миккель все дурачком прикидывается.

Самих же сатиров не так много. Чаще всего рождаются от случайного залета, реже от какого-то целенаправленного союза в целях «остепениться». Вот почему на зеленоглазого косятся одногруппники. От сатиров только и жди подкатывания к девушкам, наглого приставания, никакого уважения. Хотя сами не лучше. Естественно, ван дер Линден не чертов святоша, но лет с пятнадцати так точно сменил образ жизни, хотя не афиширует это. А зачем? Пусть остальные до сих пор думают, что все как прежде, он соответствует своей расе. Ведь если кто-то чего-то не видит, это не значит, что ничего и нет.

– Странные ребята.

– Ты о ком?

– Да о вот тех крылатиках со спригганами. Все от нас взгляда отвести не могут.

– Ну конечно, а как тут не любоваться! Что я великолепен, что ты. Им только завидовать.

– Сомневаюсь в этом.

Сатир слегка хмурится, прижав уши к голове. Не к добру эти взгляды. Меньше всего Матиасу хотелось ссориться с группой, ему еще учиться с ними несколько лет. И иметь плохие отношения чревато не очень приятным последствиям в виде подстав и прочего.

– Ладно, идем на пару, не хотелось бы опоздать…

– С тобой и опоздать? Не смеши меня, дружище.