Текст книги "Заветное желание (СИ)"
Автор книги: Рона
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Заветное желание ==========
Вначале ей было холодно до мурашек. Фредерика Тревельян чувствовала лишь это да мягкие простыни под собой. Похоже, во сне она сбросила одеяло и теперь ее изводила беспощадная зимняя стужа.
Но, будь все на самом деле так, Фреда смогла бы пошевелиться. А она не могла.
Чья-то ладонь коснулась ее живота, чьи-то пальцы огладили ребра; Фреда вздрогнула от макушки до пят, не способная повернуться на бок или даже поднять единственную руку. Теперь она вся дрожала не только от холода, но и от страха.
Сколько Фреда ни вглядывалась во мрак, широко распахнув глаза от испуга, она ничего не видела. Но могла бы поклясться… что кто-то тут… точно…
Есть.
Чужая рука – чуть ли не обжигает! – снова коснулась ее. На этот раз – шеи, вдоль бешено бьющейся жилки. И хотя касания эти были ласкающими, душа Фредерики съежилась в теле.
– Пожалуйста… – взмолилась она.
Возле уха ее зазвучал проникновенный, вкрадчивый голос. Он произнес ее имя, и Фреда зажмурилась:
– Не мучай… не надо…
Она понимала, что происходит, но не могла этому помешать. Ее крепко окутала материя сна, страх придавил к постели, мороз обездвижил. Когда существо с голосом Соласа (и, возможно, с его же ловкими пальцами – Фреда не знала наверняка) придвинулось ближе, то его запах, сладкий и терпкий, просочился повсюду. В нем была нотка застоявшейся гнили, гадкая до омерзения.
Но вот поцелуи… Они были потрясающими.
Тревельян целовали умело, эти губы задерживались на коже ровно столько, чтобы вызвать в ее теле томление и чтобы их захотелось чувствовать снова. Один за другим поцелуи осели на шее и на ключицах, на плечах и груди; Фредерика едва не забыла, что все это – страшный, парализующий сон.
Руки Соласа – нет, не его! нельзя забывать! – подобрали весьма гармоничный аккомпанемент: они то ласкали, то схватывали, чертили загадочные узоры поверх ее кожи, и казалось, наутро она будет сплошь покрыта ими – они изуродуют ее тело, словно ожоги.
– Фреда? – вновь раздалось у самого уха. Этот голос можно было принять за подлинный, но ее упрямого сердца он не достиг. Сознание прояснилось.
– Хватит. Хватит, это не ты. Ты меня не обманешь. Оставь меня. Слышишь?
Поразительно, как это ей удавалось отчетливо бормотать, если губы обмерзли и не шевелились? Даже когда их овеяло чужое дыхание, угрожая расплавить, они были каменными.
– Не над…
Тревельян не успела закончить: все в ней взвихрилось от поцелуя. Дрожь родилась на одном конце позвоночника и волной прокатилась в другой конец; жар проник ей под кожу, и зима вдруг исчезла. Все погибало в пламени.
Зато шок заставил ее наконец-то вспомнить, как управлять своим телом. Рука Фреды уперлась в плоскую грудь напротив – и не ощутила биения сердца. Ведь его не было.
– Ты же этого хотела? – каплей яда скользнул шепот Соласа в ее рот.
– Я не…
– Тебя не обмануть, но это и не нужно. Лучше скажи: как давно? Скажи, Тревельян: сколько лет?
– Пожалуйста, – в ее низком голосе были слезы, – хватит меня пытать…
«Мне страшно, мне страшно, я так боюсь, я не выдержу», – в то же самое время думала Фреда.
– И ты можешь все это получить… – продолжал искусительный шепот, – по-настоящему…
И он же мог поведать ей тайны мрачнейшей магии – и низвести ее до самых глубин греха. Фреда знала, что ей предлагают и за какую цену. Она не хотела сдаваться.
Увы, демон тоже не отступал.
– Я знаю твое заветное желание. Я его вижу. Твое сердце запуталось в нем, как в паутине.
Тут Фредерику прошил нестерпимый ужас: кажется, она чувствовала, как щекочут ее вдоль туловища и ног совсем крохотные паучьи лапки… Она заворочалась с мучительным стоном, мотая головой. Все это – с невероятным трудом из-за сгустившегося вдруг воздуха.
Демон желания под личиной эльфа ласково убрал волосы с ее лица. Поцеловал за ухом, легким движением смахивая с ее груди несуществующую паутинку. Фреда снова могла дышать.
Это все, что она могла.
– Мне подвластно любое твое желание, – говорили ей. – Ты получишь все, о чем грезила столько лет. Ты же не хочешь впустую прожить отмеренный тебе срок, так и не испытав… этого?
Его рука… О, Создатель! Фредерика тягуче стонала снова, но теперь, похоже, совсем не от ужаса. Ее мускулы напряглись, когда предательское наслаждение тяжелым грузом осело в низу живота. Это было ужасно… так сладко… так ненавистно…
– Как думаешь, с настоящим это покажется еще лучше? – Желание бархатно усмехнулось, прекратив ласкать ее.
Фредерика не отвечала. Она из последних сил цеплялась за мысль, что это закончится. Это должно закончиться, не может же длиться вечно…
– Я буду являться, пока ты мне не уступишь, – пообещало Желание, словно подсматривая сквозь щель в ее разум. – Эта любовь тебе не на пользу, Тревельян. Ты так ослабела. Ты почти уже моя.
«Лучше мне умереть, – в отчаянии подумала Фреда. – Нет. Нет, еще есть…»
– Усмирение?
Фредерика, позволив себе один сухой всхлип, стиснула зубы накрепко. Она нашла выход.
И она не струсит. Надо только проснуться.
Существо, так похожее на ее любимого, грубо взяло ее за плечи, и Тревельян приготовилась ко всему. Как вдруг…
В ее голове наконец-то забил освежающий чистый ручей из мыслей, хотя принадлежали они не ей. Голоса из Источника Скорби, до этого неразличимые, все же прорвались к ней – и неожиданно слились в единый. Лишь теперь Фредерика смогла услышать его. И узнать. И едва ли поверить.
Ей говорили: «Проснись». Он говорил.
Желание впилось в нее когтями, но Фредерика будто не заметила боли. Потому что он говорил: «Проснись, Инквизитор».
Настоящий Солас то ли просил, то ли требовал. Возможно, приказывал.
«Просыпайся. Then sahlin».
И этого было достаточно.
Казалось, внутри Тревельян восходит яркое солнце, способное ослепить даже демона. Миг – и она выскользнула из острых когтей, подчиняясь неведомой силе, ухнула вниз. Провалилась сквозь Тень, сквозь Завесу…
…и резко села.
На полу покоилось сброшенное одеяло.
Фредерика сидела в своей кровати, ошарашенным взглядом уставясь на прогоревший камин; иссеченные докрасна угли тускло светились во мраке.
Не чувствовать даже эха липких прикосновений было благословением. Но она все равно дрожала, сведя сутулые плечи.
Фен’Харел прошептал ей еще кое-что и умолк.
Комментарий к Заветное желание
Then sahlin (эльф.) – «проснись сейчас же».
========== Первый поцелуй ==========
Ночь выкрасила убранство замка в глубокий синий. Наспех одевшись (насколько вообще позволяло спешить отсутствие левой руки) и накинув шерстяной плащ, Фреда спустилась в озаренный месяцем сад.
При ее приближении охрана одной из комнат вытянулась по стойке «смирно». Привычно кивнув солдатам, Тревельян распахнула дверь, и в лицо ей ударил свет элувиана.
Этот образчик древней эльфийской магии вывезли из дворца в Халамширале и водрузили на место такого же артефакта, исчезнувшего вместе с Морриган. Вероятно, император Гаспар вздохнул с облегчением, когда зеркало покинуло его резиденцию, ведь оно угрожало спокойствию всех ее обитателей. Запертое с той стороны, могло активироваться в любой момент.
Например, этой ночью.
Когда Фредерика вошла, то поверхность элувиана уже сияла так ярко, что у женщины заболели глаза. Ее сердце забилось сильнее от осознания, что на той стороне ее ждут.
Правда, ждать ее мог как возлюбленный Солас, так и целый отряд эльфийских лазутчиков; Фредерика действительно рисковала своей свободой. Сомнения вынудили ее замереть у порога, но затем она вспомнила шепот в своей голове: он позвал ее всего лишь раз – и тоска ее возросла многократно.
Утолить это чувство можно было, лишь шагнув в элувиан.
Тревельян приблизилась к древнему артефакту. В ответ на ее неуверенное касание зеркальная гладь повела себя, как вода, – отозвалась переливчатой рябью. И Фреда непроизвольно задержала дыхание, проходя сквозь элувиан.
На той стороне оказался уже знакомый ей Перекресток, бескрайний, пронизанный голубоватым туманом, в котором виднелись десятки, нет, сотни зеркал. Тревельян не понадобилось долго озираться по сторонам: Солас встречал ее возле элувиана.
Весь пережитый из-за демона страх вдруг показался далеким и несущественным. Важен был только момент, когда Фреда взглянула на Соласа и ее словно омыло теплой волной.
– Инквизитор, – поприветствовал он.
– Нет, – возразила она, невольно прислушиваясь к эху их голосов. – Я этот титул больше не использую.
Солас моргнул и на миг склонил лысую голову:
– Ir abelas… lethallan.
– Прошу, не стоит. Так было правильнее всего, – в этом Фреда была абсолютно уверена, и голос ее звучал твердо, невзирая на сладкий трепет по всему телу.
Взгляд Соласа переместился на ее левую руку… вернее, на то, что от нее осталось. Фреда вздрогнула. Что бы тот ни собирался сказать, она очень боялась это услышать.
– Не стоит, Солас, – повторила она, натянув край плаща на свое увечье. – Ничего страшного, она уже зажила. Со мной все в порядке.
Тогда Солас мрачно глянул на нее исподлобья.
– Вот как?
Что-то в его тоне заставило Фреду оцепенеть. Все больше и больше ее охватывало смущение, не позволяя приблизиться к Соласу еще на шаг. А затем ее бросило в жар, словно руки демона вновь протянулись к ней из Тени.
Почему-то до этой минуты она не задавала себе некоторых важных вопросов – а стоило бы. Но Фредерика так торопилась его увидеть, что позабыла обо всем.
– Мне пришлось вызволять тебя этой ночью.
Вот первый вопрос: как ему это удалось?
– На тебя, как на свет маяка, слетаются демоны, включая самых могущественных. Желание. Отчаяние. Страх.
Вот еще два: что видел Солас? И много ли?
Ее щеки и лоб теперь покрывал неестественно яркий румянец. Фреда впервые за много лет хотела бы избежать взгляда Соласа, однако упорно смотрела ему в глаза, будто могла найти в них ответы. Но не находила ничего.
– Ты осознаешь, что еще бы минута – и…
– Солас. Спасибо, – молвила она, все же сделав к нему этот проклятый шаг. – Уже не в первый раз ты спасаешь мне жизнь.
Солас ответил вымученной гримасой и вздохом на грани слышимости.
– Мне бы не удалось это… без Митал, – скорбно произнес он.
В замешательстве Фреда прикусила язык; ее наэлектризованный разум быстро связывал все ниточки. Он говорил об Источнике? Так вот, как он уберег ее: приказал ей проснуться подобно тому, как приказывала Митал. И это означало…
Если выяснится, что через Источник… он увидел достаточно…
Вероятно, и впрямь увидел.
То, как Желание приняло его собственный облик. И как Фреда, еле дыша, мечется в объятиях Желания. И отзывается дрожью и стоном на каждый поцелуй.
У Тревельян были годы, чтобы смириться с ее однозначно бедственным положением: любовь, владевшая ею, была безответна. Пытаясь принять этот факт, она чего только не перетерпела… но лишь теперь с головой окунулась в чудовищный стыд.
– Итак?
– Чего ты хочешь, Солас? – еле вымолвила она.
– Я хочу понять, что происходит.
Никаких отгоняющих переживания теплых волн больше не было и в помине. Голос Соласа был ледяным, зато взор обжигал… и уже по-другому. Совершенно не так, как раньше.
И все же она осмелилась предположить:
– Чтобы помочь?
– Да.
– Почему?
– Потому что ты мой друг, – просто ответил Солас. – Несмотря ни на что.
– Тогда ты не поможешь, – тихо сказала Фреда.
Без сомнения, он мог лгать. Кто поручился бы за него и за честность его намерений? Фредерика уже не верила, что Солас помог бы ей без выгоды для себя, и хотя она любила его всем сердцем – никогда при этом не строила иллюзий. Но даже если предположить, что сейчас он говорил с ней искренне, то одной его дружбы мало… Дружба – совсем не помеха Желанию, которое рано или поздно возьмет свое.
– Эти сны… меня измучили… – продолжила Фредерика, все-таки опустив глаза. – Я сегодня впервые задумалась о… Даже не знаю, Солас. Мне страшно, я никогда так не боялась. Но я не вижу другого пути.
– Усмирение, – сказал он так тяжко, словно обрушился каменный свод.
– И чтобы ни один дух… чтобы никто не посмел обратить…
– Ты сошла с ума.
Приняв жалобный вид, Фреда вновь посмотрела на Соласа и внезапно нашла в его взгляде ответ. Это была холодная, тщательно сдерживаемая, но все-таки ярость. Ярость, которая иссушала нутро дочерна и от которой душа Тревельян ушла в пятки. Теперь-то она понимала, откуда взялось прозвище «Ужасный Волк».
– Я схожу с ума, – согласилась она неожиданно севшим голосом.
– Ты обезумела, – сцедил Солас сквозь зубы и повернулся спиной.
Ее сердце болезненно екнуло.
А затем – и это случилось в бездумном порыве отчаяния – Фредерика крепко вцепилась в его предплечье.
Она замерла и ощутила, как Солас замер, но не увидела, потому что стыд наполнил ее голову тяжелой смесью. Поникшая Фреда смотрела себе под ноги.
– Не уходи, – пробормотала она. – Пожалуйста.
Откуда возникла паутина из сна, та, что не давала дышать полной грудью?
– Я не могу без тебя. Больше не могу. Понимаешь?
И почему эта же паутина не мешала ей говорить?
– Если ты уйдешь еще и в этот раз, я…
– Fenedhis… Fenedhis! – Солас, кажется, обернулся через плечо (Фреда по-прежнему не поднимала глаз). – Я не… Инквизитор. Я не собирался уходить.
Она не стала его поправлять. Как только он развернулся к ней всем телом, то Фреда не глядя и на дрожащих ногах преодолела последний шаг, что разделял их. Неловко прижалась к Соласу, а ее единственная рука легла поверх его сердца.
На Перекрестке было мертвенно тихо. Ни шороха. Ни дуновения.
– Это я виноват, – раздалось негромкое возле ее уха. – Вновь совершил ошибку.
Фреда сразу же поняла, о чем он говорит. Куда уж проще. Влюбленная в него до смерти, она была чрезвычайно полезна, поэтому ее стоило очаровывать. Любая другая злилась бы на ее месте, но Тревельян слишком часто размышляла о том, почему не заметила, не заподозрила раньше… Эти мысли преследовали ее днем и ночью, весьма утомив за прошедшие годы. Сил, чтобы злиться, в ней не осталось. Она так устала. Она так устала…
Но вот то, что Солас не оттолкнул ее, – будоражило. И как раз этого Фреда совершенно не понимала.
– Не говори так. Это все я, я сама… – от его близости ее охватила истома, щемяще-тревожное предвкушение, в которое боязно было поверить. – Скажи… ты же видел, как демон…
– Ох, lethallan, – тот на миг отстранился, почему-то нахмурившись; Фреда же улучила момент, коснулась его лба своим и прикрыла глаза, не зная, что Солас одновременно подастся к ней, чтобы поцеловать.
Нет… Демон не смог скопировать его вкус, его запах, его дыхание… Но в одном Желание не ошиблось: с настоящим Соласом было лучше. Было так хорошо, что кровь проносилась по жилам горным потоком и кончики пальцев, впившихся в перевязь на эльфийской броне, приятно покалывало.
Абсолютно ошарашенная и до краев наполненная счастьем, Фреда снова и снова льнула к его губам, пока множество поцелуев не стали одним, глубоким и требовательным. И в нем окончательно растворились все ее мысли, кроме одной: о любви.
Когда стих ураган и Фреда пришла в себя в объятиях Соласа, то, казалось, биение ее сердца было слышно сквозь сотни элувианов во всех уголках Тедаса.
– Создатель мой, – выдохнула она. И Солас улыбнулся.
Комментарий к Первый поцелуй
Ir abelas (эльф.) – «мне жаль».
Lethallan (эльф.) – обращение к знакомой женщине.
Fenedhis (эльф.) – ругательство.
По поводу элувиана. Есть несколько вариантов, которые оправдывают его возможное наличие в Скайхолде после «Чужака»; я выбрала тот, который мне больше понравился. Лор драгонаги на эту тему помалкивает.
Ребята из фреласовской конфы, а пойдемте-ка поорем.
========== Соблазн и привязанность ==========
На следующую ночь элувиан пробудился вновь, озарив свечением все вокруг, и из его зеркальных глубин вышел не кто иной как Солас.
Коротко осмотревшись, он откинул капюшон: здесь явно не нужно было хранить инкогнито. Солас ждал, что окажется в дальней захламленной комнате с охраняемым выходом в сад, но, похоже, леди Тревельян хотела ему доверять – и потому приказала перенести элувиан в ее покои. Как рискованно… и как мило с ее стороны.
Ее гость понимающе усмехнулся, запирая портал за собой.
В спальне на минуту воцарился мрак. Было заполночь, луна скрылась за облаками, а камин уже прогорел. Проходя мимо него, Солас подбросил магическую искру – пламя весело взвилось и заплясало на мертвых углях.
Фредерика спала под сенью прикроватного полога. Когда Солас приблизился к ее ложу, она и не шелохнулась. Облаченный в тунику под темной накидкой, без своей эльфийской брони он двигался абсолютно бесшумно и теперь мог разглядывать спящую без помех.
Фредерика спала в тонкой лиловой сорочке, приняв неудобную позу, чтобы наверняка не уснуть. Привалившись плечом и виском к жесткой спинке кровати, она безотчетно баюкала правой рукой забинтованную культю.
В лице Соласа что-то дрогнуло. Он по-птичьи склонил голову набок и продолжил смотреть на Фреду, пересилив нападки жалости и вины.
Некогда он наблюдал за ней день ото дня и пришел к нелегкому для него осознанию, что она хоть и крошечна в сравнении с ним, но не ничтожна. Этим она отличалась от рода людского – этим же его и олицетворяла. Какой блестящий парадокс. В упоении Солас бился над этой загадкой, а затем перестал: его интерес постепенно сменился привязанностью. Фреда стала его единственным другом. И он принял ее. И чем ближе она была, тем важнее становилась. Он не мог позабыть ее, как и вырвать из сердца, и уже не взирал на нее с высоты прожитых тысячелетий.
В конечном счете все вело его сюда, к ней. Ее лицо в полутьме казалось фрагментом фрески, а по этим скругленным линиям плеча и бедра взгляд мог скользить бесконечно.
Ни треск углей, ни шуршание сброшенной на пол накидки не потревожили ее сон. Она не проснулась даже тогда, когда Солас устроился рядом и дотронулся до ее запястья. Ей было холодно. Вблизи он увидел, что брови ее нахмурены, ресницы дрожат…
Что-то было не так.
Солас мог тут же приказать ей проснуться. Связь Фреды с vir’abelassan – наследством, доставшимся ему от Митал, – позволяла вмиг подчинить ее своей воле и выдернуть из западни… Но, к счастью, был иной надежный способ сделать это, не злоупотребляя ее доверием. Оно и так подверглось многим испытаниям.
Поэтому Солас откинулся на спину и уже через две минуты погрузился в сон.
Зелено, мрачно, просторно, уединенно… Эта часть Тени, свободная от духов и демонов, своими причудливыми очертаниями напоминала руины Vir Dirthara. Обычно Солас с воодушевлением относился к красотам царства снов, но сегодня не всматривался. Гораздо больше его интересовала Тревельян.
Все в той же сорочке, босая, простоволосая, та настороженно озиралась, а при его появлении – сразу попятилась:
– Нет, нет…
– Тише, душа моя, – благожелательно улыбнулся Солас, заложив руки за спину, – меня не стоит опасаться. Вспоминай. Ты просила о встрече, после того как…
– Солас? Это действительно ты? – не просто спросила – потребовала ответа Фреда, и тот кивнул.
Хмурясь, она наблюдала, как он приближается неторопливым шагом. Смотрела с подозрением, не отступала, только ждала, что будет дальше. Вздрогнула на мгновение, когда Солас коснулся ее высокого лба, убирая как всегда выбившуюся прядь… но не отпрянула.
Вместо этого Фреда прильнула ухом к его груди. Ей пришлось сгорбиться и замереть вот так на несколько секунд; до склонившего голову в удивлении Соласа донесся аромат ее темных волос. В нем соединились сухой запах пыли, прибитой дождем, и грозовая свежесть. Даже во сне Фреда пахла насыщенно, остро и притягательно.
Разумеется, та услышала, как предательски возрастает ритм его сердца, и с облегченным вздохом выпрямилась.
– Надо же, – и тон, и взор ее потеплели, – мне казалось, здесь кто-то… другой, но это ты.
– Уверяю, мы здесь одни и пока не привлекли внимания здешних обитателей. И потом, у этого места особая… аура, назовем ее так. Сюда нечасто забредают.
– Я так рада, что… Постой, ты решил навестить меня в Тени?
– В том числе, – откликнулся Солас с прежней улыбкой. – Еще – в твоей спальне.
– О.
В зеленоватом сумраке он увидел, как расцвел румянец на ее щеках. Фреда словно становилась прекраснее с каждой минутой. И как бы она ни пыталась скрыть вожделение, теперь Солас четко знал, как оно выглядит.
Глаз бы с нее не сводил.
– Выходит, не зря я попросила перенести элувиан… И заперла дверь.
Вот теперь ему было не до усмешек. Ее взгляд сквозь лиловую поволоку мог лишить всякой выдержки, и не только потому, что в Тени подобные вещи сильнее слов. У Соласа вдруг пересохло во рту. Фреда будто взывала к нему без голоса, вытаскивая откуда-то из глубины запрятанные в нем желания, плотские и духовные. Ей это удавалось почти играючи – а он и представить не мог, что она на такое способна, и, признаться, из опасений утратить самообладание был готов ее оттолкнуть…
Но вместе с тем – совершенно не готов.
Пока еще не спеша, Солас придвинул ее к себе. Рука его устремилась от стройной талии сначала вверх… пальцами плавно очерчивая позвонки… Затем он огладил женщину ниже, убедившись, что ее ягодицы так же хороши на ощупь, как и на вид. Все это – беззастенчиво глядя прямо в глаза.
Спустя долгую паузу он услышал негромкое, слабое от истомы:
– Так… когда мы проснемся?
– А разве стоит торопиться? Общение в Тени, бесспорно, имеет свои преимущества, – ответил Солас, не замечая в своем голосе хрипотцы. Фреда, похоже, заметила. Сразу же ее тело задрожало струной.
– Ты точно не демон? Искушаешь ты, словно…
Она не договорила, не выдержала – ее поцелуй обжег его губы.
Солас вжал ее в себя чуть ли не до боли.
Поцелуй прошлой ночью был прихотью. Спонтанным соблазном. Невозможным «что, если…» Солас легко переборол бы себя, если бы не желание – во многом абсурдное – посмотреть на реакцию Фреды, узнать, так ли сильно она без него не может.
Но затем… стало сложно остановиться. В его руках она источала жар и всю мимолетную ласку, что он ей дал, вернула сторицей. Он был ошеломлен, раззадорен, пленен пылкостью ее чувств, и жгучее любопытство обернулось влечением; никогда еще у него не было других женщин, кроме elvhen, и Фредерика, просто будучи иной, распаляла до дрожи. Нет. Она сама по себе была поразительной. Еще и влюбленной в него без памяти. Даже ему было не устоять.
Поэтому Солас целовал ее, в кои-то веки забыв обо всем остальном. Когда разомлевшая Фреда приоткрыла рот достаточно широко, его язык тут же заставил ее трепетать. Но в долгу она не осталась: со всей до сих пор не растраченной страстью обвела своим языком его губы раз, другой – Солас чуть не позабыл сам себя. Его тело естественным образом отозвалось, что Фредерика, слитая с ним так крепко, почти неразрывно, должна была сразу почувствовать. Соласу оставалось только облечь желание в слова.
И он, прекрасно знающий ее слабости, коснулся губами нежного уха Тревельян:
– Я так хочу тебя. Я буду твоим, Фредерика, слышишь? Слышишь, ma lath?
– Говори еще! – взмолилась она, задыхаясь.
Ноги ее дрожали, поэтому он решил прижать ее к единственной подходящей колонне, которую Тень так любезно воссоздала. Он шептал Фредерике слова, от которых та жмурилась, вздрагивала, цеплялась за его одежду… Неосознанно или намеренно терлась своим бедром о его возбужденную плоть, так что вскоре он сбился на полуслове, втянув воздух сквозь сжатые зубы.
В Тени все ощущения накатывали с промедлением, зато обволакивали сразу с ног до головы, наполняли необычайной легкостью. Само царство грез отзывалось на каждую мысль, каждый вздох, каждый импульс, дразня чуткое до подобных вещей сознание то секундным помутнением, то потрясающим эмоциональным озарением. Это лучше, хуже, сильнее утенеры.
Много лет (по правде говоря, тысяч лет) минуло с тех пор, как Солас позволял себе расслабиться, и сейчас он не понимал, как вообще столько выдержал. Он целовал покрытую мурашками шею Тревельян, не стесняясь расцвечивать кожу засосами и даже кусать: все равно наяву никаких следов не останется. Рука его приласкала заострившуюся грудь Фредерики сквозь шелк сорочки. От тихо стонущего контральто все тело Соласа прихватывало жаром. От запаха весенних гроз кружилась голова.
Казалось, он вот-вот скажет: «Хочу тебя прямо здесь», – и так все и случится… Но в сознании, заполненном вязким туманом, родилась идея получше. Грех упускать такой шанс, учитывая обстоятельства…
– Посмотри на меня, vhenan.
Солас чувствовал азарт и предвкушение, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что должна была вскоре испытать она. Глаза Фредерики вряд ли можно было назвать осмысленными: то были два потемневших зеркала, затянутых лиловым, как миражи самой Тени, маревом. От этого зрелища… и от женской руки, коснувшейся его ниже пояса, Соласа повело окончательно. Этого он не мог допустить. Не сейчас.
– Солас…
После стольких лет безответной, тихой привязанности ей, вероятно, трудно было поверить, что все это происходит наяву. Точнее, не наяву… но для Соласа даже здесь это было реальным, а значит, было и для нее.
Ее ладонь он поймал, уложил себе на плечо, предлагая Фреде прижаться ближе; о, она так и сделала. Их губы соединились.
– Смотри на меня, – вновь потребовал он, еле-еле заставив себя прервать опьяняющий поцелуй. – Я должен видеть, как ты впервые кончишь со мной.
– Солас!
Она ахнула. В тот же миг его ладонь, погладив низ ее живота, решительно двинулась дальше. Он вдавил колено меж ее ног, забираясь рукой под одежду… и Фредерика вскрикнула так, что даже новый поцелуй ее не заглушил бы.
Два его пальца – по очереди, затем вместе – массировали снаружи, проникали внутрь, разжигали и мучили. Она была такой влажной… Солас многое отдал бы за этот нектар.
Ее тело, несдержанно изгибаясь, точно молило не прекращать.
– Неужели так хорошо? – непринужденным тоном подначивал Солас. Другой рукой он придерживал ее подбородок, читая в ее взгляде все, что ему было нужно. – Ощути все как следует. Жар под кожей, дрожь от сердцебиения. Шелк на груди и как он скользит, как скользят в тебе мои пальцы… Ты так наслаждаешься, потому что это я, верно?
– Да, да… Пожалуйста… Пожалуйста!..
Последнее слово она вымолвила сквозь зубы, ощутимо напрягшись. Солас поверить не мог, что она подойдет к самому краю так скоро и почти без усилий с его стороны… но опыт подсказывал, что еще десяток быстрых движений – и она сдастся. Не об этом ли она столько мечтала?
И он ускорился, от чего Фредерика зажмурилась, резко выдыхая. Она сумела лишь повторить его имя на тон выше обычного, затем содрогнулась первый раз, второй, и Солас понял: вот оно.
– Умница. А теперь… – прошептал он, обдав горячим дыханием ее ухо, – теперь ты проснешься.
Это было захватывающе.
Солас открыл глаза в ту же секунду, как рядом с ним заерзала Тревельян. Ее дух возвращался из-за Завесы, напитывал мелко дрожащее тело огнем, влагой, легкостью воздуха… Невольно она впилась пальцами в одеяло, ее плечи и шея были напряжены, ноги крепко сжаты, лицо пылало, украшенное чистой негой. Прерывистые, почти беззвучные вздохи срывались с подкрашенных губ. Оргазм на грани сна и пробуждения погрузил ее в неосознанную эйфорию, и если бы Солас коснулся ее теперь – она бы обожгла.
Но потянулся он к Фреде, только когда она распахнула глаза. Fenedhis. На Соласа давно так не смотрели. Чтобы вот так истомленно, трепетно, с беззаветным обожанием. Как на… божество? К счастью, нет. Как на заветную мечту – да, пожалуй.
И тут он вздрогнул.
Пульсация пробрала его, возбуждение заковало в тиски. Вне эфемерного пространства Тени Соласа захлестнули все физические ощущения разом; теперь уже он изнывал от мучительного вожделения. Слишком давяще, слишком тягостно… Дыхание и дикое биение сердца словно принадлежали кому-то другому, их невозможно было усмирить.
– Иди ко мне… – он изрек и едва узнал собственный голос.
В этом отрезанном от первозданной Тени мирке, в реальности с ее ограниченными законами у Соласа никого еще не было – до сего дня. По-прежнему тающий взгляд Тревельян не оставлял ему выбора. И обещал, что сожалеть будет не о чем.
В последний миг Солас вспомнил про ее магическую особенность – хоть на это остатков разума хватило. Еле сглатывая, он взмахом руки развеял покрывшее ее кожу статическое электричество, наконец, без опаски дотронулся до нее, притянул к себе за запястье…
Он раздел их обоих чуть ли не в полминуты. Фреда, мягкая и податливая, такая манящая в отсветах каминного пламени, поцелуями горячила его лицо, шею, плечи, все, до чего только дотягивалась. Солас же осадил ее рот с таким рвением, что та на миг ослабела в его руках и вновь задрожала, как высвобожденная струна или тетива…
Вдруг он услышал срывающееся:
– Ляг. Нет, подожди… Лучше сядь.
И подчинился не раздумывая.
…На нем она двигалась так, что Солас увяз в желании почти безвозвратно. Однако всю остроту ощущений сгладил выбранный Фредерикой протяжный темп: теперь уже она требовала, пусть и без слов, чтобы он прочувствовал все. И себя. И ее. Солас был только рад.
Он ласкал аккуратную женскую грудь, что вздымалась перед его лицом. Очень скоро нашел, что даже от легких укусов Фреда вздрагивает не слишком восторженно, и теперь языком с осторожностью обводил каждый сосок. Придерживая Тревельян, помогая двигаться, он гладил ее бархатистую взмокшую кожу, наяву совершенно такую же, как во сне. И запах Фреды был тот же, наэлектризованный, но тревожил разум и сердце еще сильнее.
В ней было жарко, в ней было потрясающе, ее вкус – фиолетовый, теплый и терпко пахнущий – бродил в голове вином. Солас не сознавал, что он ей говорил, но каждый ответный вздох ловил с удовольствием – и пламенел от того, что его имя она шептала, как заклинание, когда он втягивал ее кожу своими губами. Его имя никогда не звучало так приятно.
Сладостные, размеренные движения Фреды словно делали его ближе к небу. Именно здесь и с ней… это было невероятно. Желая разделить с нею близившийся экстаз, Солас протолкнул руку меж их телами и вновь принялся ласкать ее, мягко, но энергично массировать там, где она была так чувствительна… Фреда вздрогнула, прикрыв глаза. Тяжело задышала. Наконец, попросила: «Еще…» – и в ее лице Солас увидел все, чего жаждал.
Глядя на нее такую, сложно было продержаться немногим дольше, но… тут она инстинктивно сжала его внутри своими мышцами. Всего на миг – и Солас зашипел ей в ключицу. Еще раз – и резким движением бедер она заставила его толкнуться сильнее. Сильнее. Сильнее.
Что за безумие. В Тени это не было бы так обжигающе.
– Солас… Я сейчас… снова… – издала она таким тоном, словно не могла в это поверить. По нарастающей дрожи и тела, и голоса он видел: все именно так.
– Давай, vhenan. Сделай это для меня…
И Солас из последних сил потянулся к ней, целуя в сгиб шеи почти невинно – что контрастировало с тем, как отчаянно Фреда пыталась слиться с ним.
