Текст книги "Ожоги (СИ)"

Автор книги: Ромашич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Что-то раньше тебя это не смущало. Ник, между нами ничего ведь не изменилось, к чему эти праведные речи? Я знаю, что ты мне ничего плохого не сделаешь, потому что доверяю тебе. Ты самый родной для меня человек, и даже одна единственная мысль о том, что я больше не могу тебе доверять – приносит невыносимую боль. – крепко обняв Васильева, плотно прижавшись к телу друга, Антонова всхлипнула носом. – Тебя я потерять не могу.

– Понимаю, прости. – обнимая блондинку в ответ, Ник прикрыл глаза, пальцами перебирая ее волосы, и понимая, что надо отпустить. Нет, он был обязан отпустить, пересилить себя, переступить через самого себя. – Давай спать, поздно уже.

Еще раз всхлипнув носом, Лиза согласилась, и с трудом разорвав чувственные объятия, надела футболку обратно, быстренько юркнув под одеяло. Никита заснул сразу, стараясь не обнимать подругу, чтобы не причинять ей боль, а вот Антонова не сомкнула глаз даже на часок. Девушку почему-то трясло, а внутри был ужасный ураган, впервые Лиза чувствовала, что устала от происходящего. От всего того дерьма, что творится в жизни. В голову лезли нехорошие мысли, которые только сильнее мешали девушке заснуть, а ведь завтра тяжелый день. Сон просто необходим, ведь так?

Наутро, Антонова чувствовала себя как восставшая из мертвых. Лицо было уставшим, под глазами темные круги, глазные яблоки покраснели, а самой девушке хотелось просто забить на все и остаться дома. На счет синяков она была права, болели они ужасно сильно, но теперь еще и почернели, что совсем не радовало. Нику было больно смотреть на нее, хотя он не понимал, что такого происходит с Антоновой. Раньше девушка никогда себя так не вела. Самым ужасным было то, что шатен не мог никак ей помочь, потому что знал, Лиза – лучший партизан. Парень решил просто дать ей время, обдумать все, как следует, разобраться в себе. По дороге в школу, Елизавета не сказала ни слова, просто шла вперед, смотря в одну точку. Сегодня, кстати, дождливо. Октябрь – месяц дождей. Льет дождь, по грязным лужам то и дело проплывают опавшие желтые листья, в городе ужасная и давящая серость, но, тем не менее, спокойно. Капли разбиваются о козырьки подъездов, стекая на землю, разбиваясь еще раз. Держа зонт над подругой, Никита пытался понять, о чем все же думает девушка, но это было бесполезно. Казалось, она сейчас вообще ничего не замечала, что ей было просто плевать на все происходящее.

У школы ребят встретил Дима, кажется, полностью вошедший в роль примерного «дяди». Такая роль для него в новинку, но он обещал девушке постараться, помочь ей в этой истории, и своего обещания Еремин не нарушит. Возвращаясь в реальность, блондинка отправила Васильева на урок, а сама, вместе с Димой, направилась к кабинету директора. Когда она заглянула в кабинет, то увидела, что Рита и ее мать уже там, и потому, не стала спрашивать, можно ли войти, попросту затянув блондина в кабинет. Мать Карасиной – Анжелика Витальевна, окинула Антонову презрительным взглядом, закусив от недовольства нижнюю губу. Ее дочь же повела себя более спокойно, точнее, она даже не взглянула в сторону своей «соперницы», ведь знала, что ей куда хуже, чем ей. Пусть, конечно, не в физическом плане, но в душевном точно. Рыжая была уверена, что доставила вполне необходимую порцию боли, чтобы удовлетворить себя, убедив в победе.

Дима сел на стул, возле матери Риты, поздоровавшись с Виктором Михайловичем. Мужчина поздоровался в ответ, предварительно спросив, кем Еремин приходится Антоновой.

– Я ее дядя, по материнской линии.

– Просто Вы в форме, и меня это немного насторожило, если честно. Но раз Вы – дядя, то все хорошо. Девушки, присядьте, пожалуйста, на диван. Итак, уважаемые родители, думаю, Вы знаете, по какой причине, я вызвал Вас сегодня. Девушки-подростки, в своем поведении, конечно, сложные. Однако за те пятнадцать лет, что я являюсь директором этой школы, драка среди девушек – первая на моей памяти. Анжелика Витальевна, Ваша дочь замешена в том, что пропустила в школу незнакомцев, с целью навредить своей однокласснице, но одна из ее сообщниц рассказала нам, как именно все было. Она виновата, и точно должна была понести наказание, но не ввязываться в драку. Теперь, касательно Елизаветы. Дмитрий Алексеевич, Вы понимаете, что Ваша племянница – круглая отличница? Ее ждет прекрасный аттестат, медаль, пропуск в хороший университет, и до вчерашнего дня, ее ждала чудесная характеристика, но теперь, этой характеристики не будет. Я уже предупреждал, что если будет повторная драка, то встанет вопрос об исключении, и мне совершенно неважно, отличница то, или же нет. Я не потерплю в своей школе подобных беспорядков, надеюсь, что вы, девушки, это понимаете и не станете совершать подобной ошибки. Также, хочу, чтобы вы, родители, поговорили со своими детьми, объяснив им, что такое хорошо, а что нет. Но что касается именно Вас, Елизавета, то мне очень жаль, что Вы так поступили. Как бы не был виноват Ваш недруг, решать проблемы кулаками – это не выход. В нашей школе немного отличников, их по пальцам пересчитать, и потому, терять хороших людей не хотелось бы. Надеюсь, мне удалось достучаться до Вас, девушки.

Дима и мать Риты решили еще переговорить о чем-то с директором, а девушек отправили на урок, однако, пошли они вовсе не туда. Точнее туда, но не сразу. Карасина задержала Антонову возле раздевалки, неприятно ухмыляясь. Лицо у нее, кстати, было ужасным. Нос сильно опух, на глазу сильный фингал, и, в общем, на красавицу она не тянет. Ну, совсем никак.

– Признай, что тебе больно. Скажи, что я была права. Давай, Антонова.

– Тебе вчера прилетело мало, или ты просто с рождения такая дура? – схватив Марго за руку, блондинка сильно ее сжала, наблюдая, как кривится лицо одноклассницы, но та, к ее счастью, смогла освободиться, презрительно фыркнув в сторону Лизы.

– Да и пошла ты в жопу, но мы обе знаем, что я была права, шлюха. – прошипев эту фразу, рыжая направилась вперед, в сторону класса, в то время, как Антонова закусила нижнюю губу, сжав ладони в кулаки, пытаясь сдержать свою злость и не придушить эту рыжую стерву прямо здесь и сейчас.

В то же время из столовой вышел Матвей и, заметив свою девушку, подошел к ней, узнать, что случилось. Приобняв парня, Лиза рассказала ему, что да как, и Матвей, решив не привлекать внимание любопытных уборщиц, предложил Антоновой уединиться в тренерской, объяснив, что у остальных физруков сейчас уроки, и тренерская абсолютно свободна. Идти на урок, Лиза, все равно смысла не видела, так что на предложение Вяземского согласилась. Ребята проговорили до конца урока, девушка попыталась открыться, ведь основа отношений – доверие. Матвей тоже немного рассказал о себе, но, как и Лиза, утаивал самое главное. Оба считают, что отношения строятся на доверии, но какие тут отношения, если по сути, этого доверия и нет? Антонова никогда не скажет ему самого сокровенного, а Вяземский никогда не признается, что у него жена и ребенок. Но, может, судьба преподнесет неожиданный поворот? Ведь она штука такая, непредсказуемая, порой так завернет тебя, что и не снилось.

– Лиза, слушай, у Лехи тут два билета нашлось на выставку современного искусства. Сходим? Это будет в пятницу.

Комментарий к 8.

И снова извиняюсь за задержку. Праздники и все такое, сами понимаете.

На мой взгляд, глава вышла не очень удачной, но я буду рада, если вы оставите свой отзыв.

С Новым Годом всех <3

========== 9. ==========

Комментарий к 9.

Предупреждение!

Автор рыдал белугой, пока писал и перечитывал, так что не ручаюсь за ваши эмоции, дорогие читатели.

Советую к прочтению на свой страх и риск.

И пусть удача всегда будет с вами.

отзывы приветствуются

По правде сказать, я не знаю, чем закончится эта история. Порой мне кажется, что скоро, главы начнут жить своей жизнью и писать себя сами. Ибо эта глава даже для меня вышла каким-то…шоком.

Решив, что стоит пойти, девушка согласилась, чем очень обрадовала Матвея. Парень крепко обнял ее, прошептав, как сильно рад, что их отношения сдвинулись с мертвой точки некой ненависти и неприязни друг к другу. Да и сама Антонова считала, что стоит развеяться, особенно, если впереди будут выходные. Однако сегодня только вторник и впереди еще учеба, о которой забывать нельзя. Со звонком блондинка прильнула к губам брюнета, но спустя секунду разорвала поцелуй, попрощавшись. Но видимо, вторник не очень хороший день, потому как в коридоре Антонова встретила Людмилу Васильевну, крайне возмущенную тем, почему девушки не было на ее уроке, несмотря на то, что даже Карасина, которая также была у директора, присутствовала. Плюс ко всему женщина еще и устроила выговор за драку, отчего Лизе захотелось просто сквозь землю провалиться, только бы она замолчала.

– Антонова, ты меня вообще слушаешь?! Ты понимаешь, как это возмутительно?! Понимаешь, что меня оштрафуют, вычтут из зарплаты за то, что вы вытворяете такое безрассудство в одиннадцатом классе! И, кстати говоря, я так и не увидела ваших с Васильевым родителей. Думала, ладно, прощу, но после этого случая, Лиза, я обязана поговорить с твоей матерью, или лучше отцом, чтобы дурь-то из головы выбил, как следует!

– Мне восемнадцать, так что, мои родители меня и пальцем не тронут. А мой дядя, кстати, как раз сейчас у директора, можете поболтать с ним. До свидания. – смелости Антоновой не занимать, ведь дерзить Людмиле Васильевне не решался даже сам Виктор Михайлович, но терпеть все это уже не было сил. Какого черта все, простите, доебались? Почему нельзя оставить Лизу в покое, хотя бы на один день, хотя бы на гребанный час?

Быстрым шагом, удалившись вглубь коридоров, Лиза зашла в ближайший туалет, и просто со всей силы ударила кулаком в стену, чувствуя, как боль расходится по всей руке, но она продолжала бить. Раз за разом, раздалбливая костяшки, пачкая стену в крови, Антонова уже просто не могла остановиться. Она так устала от всего этого, хотелось обычного покоя. Руки были в крови, стены тоже, и в этот момент в туалет забежали маленькие девочки, сильно испугавшись подобного зрелища. Плюнув на все это, блондинка направилась к медсестре, только сейчас понимая, как все-таки больно. К счастью, школьная медсестра оказалась на месте. Светочка – молодая девушка, недавно окончившая институт, была, пожалуй, самой любимой школьной медсестрой у школьников, в отличие от ее старшей коллеги – Людмилы Романовны. Та была настоящим Дьяволом, принявшим людской облик. У них с Людмилой Васильевной была своя война, обе жутко не переваривали друг друга. Почему? Черт знает.

Зайдя в кабинет, Лиза поздоровалась со Светой, чья смена была сегодня, и устало плюхнулась на кушетку. Шатенка, заметив, в каком ужасном состоянии находятся руки Лизы, тут же кинулась к ним с перекисью и бинтами. Света и Лиза неплохо общались, изредка даже гуляли, но не являлись такими уж подругами. Скорее, просто знакомыми, но, тем не менее, Светочка относилась к Антоновой очень хорошо.

– Господи! Лиза, что с руками? – промывая раны, поинтересовалась медсестра, обеспокоенно смотря на школьницу.

– Да так, психанула. Можешь быстренько перевязать, и я пойду на урок?

Хотя Света и хотела расспросить Антонову, но видя, в каком она состоянии, девушка решила не доставать ее. Обработав раны и перевязав руки бинтом, шатенка отправила Лизу на урок, предварительно пожелав удачи. Блондинку тошнило, голова тоже начала кружиться. Она вообще не понимала, какого черта происходит. Перенервничала? Не важно, сейчас главное – это пойти на урок и делать вид, что все нормально, что все хорошо. Зайдя в кабинет, извиняясь за опоздание, Лиза прошла к своей парте, буквально рухнув на нее, даже не доставая учебники. К счастью, Никита предложил свой на двоих. Заметив перевязанные руки, многие косились на одноклассницу, а Ник все не решался спросить, что опять случилось. Хотя, вероятно, у Лизы просто сдали нервы, и ему не стоит сильно волноваться, несмотря на то, что это невозможно. Однако учитель все равно вызвал девушку к доске, хотя раньше точно бы пропустил, но, как видно, случай с дракой дает свои «плоды». География – предмет, который Лиза просто ненавидела, просто всей душой не желала ее учить, но, увы, учила. К счастью, вопросы задали по прошлому параграфу, а не по тому, который задавали в этот раз. Отделавшись пятеркой с минусом, Антонова вернулась на свое место, разложившись на парте. Бессонная ночь не дается даром, и потому, сейчас блондинка попросту легла спать.

Остальные уроки прошли точно также, Лиза проспала их все, зато домой могла идти вполне себе бодренькой походкой, но у входа ее перехватил Матвей, предложив прогуляться в парк. Попрощавшись с Ником, она ушла с физруком, весело о чем-то болтая. Васильева трясло от всего этого. Он просто не понимал, совсем не понимал, почему Лиза теперь весело хохочет с Матвеем, если совсем недавно говорила, какой он плохой? Как говорила, что ненавидит его и что он мерзкий тип? С его появлением в жизни Антоновой все меняется и не в лучшую сторону. До того, как Лиза познакомилась с ним, у них с Никитой все было хорошо, они каждый день проводили вместе, всегда вместе, при любых обстоятельствах, в любую погоду. А теперь…все не так. Ревность? Да, он ревнует, очень ревнует, но никто не имеет права упрекать его за это.

По пути шатена поймала Кристина, с которой он совсем не хотел разговаривать, после того, что узнал от Лизы. Он ведь предупреждал ее, еще в тот день, на дискотеке, а она соврала ему, что якобы ничего не знает. Чертова крыса.

– Никита, я хотела извиниться…за Лизу. Не знаю, что на меня нашло, правда. Я не хотела. – взяв парня за рукав, брюнетка хотела поговорить, но Васильев, как с цепи сорвался и очень крепко прижал Захарову к стене, буквально сжимая ее шею, даруя нехватку воздуха. Он был зол, нереально зол. На глазах девчушки навернулись слезы, стекающие по бледным щекам. Ей было страшно, страшно видеть Никиту таким, каким раньше она его даже представить не могла. Он был для нее самым добрым и хорошим, самым хорошим парнем во всей школе, пожалуй. Пусть он и относился к ней после признания холодно, но она все равно надеялась, что сможет добиться его расположения, сможет сблизиться, а сейчас он готов ее попросту задушить. Но, может, так будет даже лучше? Что она из себя представляет? Серая мышь, до которой никому нет дела, которую все используют. У которой нет даже друга, который мог бы пожалеть и успокоить, сказать, что все будет хорошо…никого нет. Так может, ей и правда стоит умереть? Но как только девчонку посетила подобная мысль, она почувствовала, что снова может дышать, как легкие наполняет воздух. Ник отпустил ее, отходя назад, что-то бормоча. – Никита…

– Прости. Я не знаю, как это вышло. Лучше не подходи ко мне, просто не подходи, хорошо? – выставив ладони вперед, тем самым показывая, что девушке не стоит приближаться, шатен быстрым шагом пошел вперед. Сердце бешено стучало в груди, словно, желая вырваться наружу, увидеть этот жестокий и суровый мир.

В голове Никиты просто не укладывалось то, что он сделал. Парень никогда в жизни не тронул бы девушку, даже если она самая последняя мразь, он бы не сделал этого, а тут, Ник мог задушить Кристину. В кармане куртки должны были быть таблетки, подруга всегда кладет баночку ему в карман, на всякий случай. Сунув руку в карман, Васильев и правда, нашел там баночку с таблетками. Выпив две, он постарался успокоиться, дышать ровно. На сеанс ему в пятницу, это будет последний поход к психотерапевту, после, его должны выписать. Он должен привести свое поведение в норму, должен всем видом показать, что здоров, и можно прекратить, эти чертовы сеансы. Он ведь…он не псих.

***

Тем временем, Лиза и Матвей уже приятно проводили время в городском парке. Разговаривали на разные темы, ели сладкую вату и смеялись, радуясь жизни. Девушка давно так не веселилась. Антонова даже не помнила, когда последний раз была в парке, но сейчас, она чувствовала, что влюбляется в этого чертовски красивого физрука, с завышенным самолюбием и некой харизмой. Дождь, кстати, уже прекратился, и хоть на улице было все еще пасмурно, блондинка наслаждалась этой прогулкой. Странное чувство – эта любовь. Ты начинаешь чувствовать себя таким беззащитным, начинаешь нуждаться в любимом человеке, смеешься даже над глупыми шутками, над которыми раньше точно бы даже не улыбалась. Ты меняешься. Главное, не утонуть в этом, не забываться, но возможно ли это?

В тот же вечер девушка не пришла домой. Матвей сказал, что Леха уехал в отпуск и его квартира свободна, ребята решили остаться там. Блондинку, конечно, волновал тот факт, что Матвей приводит ее в квартиру друга, а не в свою, но пока не спешила выпытывать причину этого. Сегодня она решила просто дать ему то, что так и не дала в тот день, когда они только познакомились. Какой смысл стесняться и тянуть с этим? Антоновой казалось, что никакого, и потому, они переспали. И не один раз за ночь, страсть захлестнула обоих, но хорошо ли это для самой Лизы? Правильно ли она поступает? Блондинка не отвечала на звонки Никиты, который набирал ее номер вот уже в сотый раз, получая в ответ лишь гудки. Не предупредив, не сказав ни слова, и даже не отвечая на звонки, она просто пропала. Неужели можно так? Просто взять и уйти.

Не пришла Антонова и в школу, потому как попросту не смогла подняться после бурной ночи. Однако Матвей, в отличие от своей ученицы, просто взять и пропустить школу не мог, потому заставил пойти себя через силу. Оставив возлюбленной записку, парень ушел, зевая, через каждые пять минут. Никиту насторожило то, что физрук пришел один, хотя вчера уходил с Антоновой. После урока, Ник подошел к Вяземскому, с очень серьезным видом интересуясь, где Лиза. Матвей, закатив глаза, ответил, что девушка осталась дома, ибо не выспалась, и что Васильеву не о чем волноваться. Однако по усмешке брюнета, Никита понял, по какой именно причине его подруга «не выспалась», хотелось ударить этого жука, потому что шатен не доверял ему, совсем. Он не понравился ему сразу, как Лиза рассказала историю их с ним знакомства.

– Если с ней что-нибудь случится, я не посмотрю на то, что ты – учитель. Уж поверь, что свое слово я сдержу. – сжав кулаки, предупредил физрука Васильев. И вполне вероятно, что если бы была драка, то победителем вышел Никита, он как-никак, а все-таки спортсмен, чего не скажешь о Матвее.

– Ой, вы посмотрите, какой рыцарь нашелся. Васильев, ты путаешь свою роль. Принц тут я, а ты всего лишь мальчишка, влюбленный безответно. Смирись с этим, Лиза никогда не посмотрит на тебя, как на парня. Можешь не геройствовать, это будет бесполезно. – рассмеявшись брюнет, указал рукой на дверь, давая Нику понять, что ему пора уходить. Стиснув зубы, принимая правду, шатен ушел, громко хлопнув дверью.

Было ужасно осознавать, что это мудак говорит правду. Как бы Никита не старался, он никогда не будет для Лизы хорошим парнем. Он всегда будет только другом, к которому она может прийти, когда ей плохо, одиноко, тоскливо. С которым она может поговорить, чем ее не устраивает в постели этот самовлюбленный придурок, и как ее заебало происходящее. Она может прийти, чтобы скрасить свое одиночество, а Ник не сможет ей отказать. Никогда.

***

Вечер среды и четверг пронеслись быстро, будто их и не было. Еще чуть-чуть и осенние каникулы, ну, как чуть-чуть, полмесяца. Но наступившая пятница разрушит все, что только можно было разрушить. После уроков, Лиза поспешила домой, чтобы успеть переодеться до выставки. Девушка долго выбирала подходящий наряд, потому что никогда не ходила в такие места, хотя выбирать особо было не из чего. Все ее вещи не влезли в ту небольшую сумку, что всучила мать, потому, Антонова решила ограничиться темными джинсами с высокой талией, светло-голубым топом и пальто. В этот момент домой пришел и Ник, с приподнятым настроением парень зашел в комнату, улыбаясь как кот на сметану.

– И в чем причина такой радостной улыбки? Влюбился? – в шутку спросила Лиза, расчесывая волосы.

– Нет. Сегодня ведь тот самый день.

– Какой день?

– Ну, как какой? Последний день моего лечения…последний сеанс и я здоров, ну. Забыла? – на этой фразе Ник приуныл, даже как-то очень, но неожиданные объятия подруги подняли его настроение.

– Никит, поздравляю, правда. Я очень за тебя рада, ведь ты смог пройти этот сложный путь лечения, довести его до конца. Горжусь тобой. – с улыбкой ответила Антонова, крепче обнимая друга.

– Я подумал, может, пойдешь со мной? Просто, ты же начала со мной этот путь, на все сеансы вместе ходили и я подумал, что…что ты захочешь пойти со мной и сегодня.

– О, Ник…я обещала Матвею пойти с ним на выставку в три. И так уже опаздываю, прости, я не могу…

В комнате повисла напрягающая тишина. У Никиты в душе появилась какая-то пустота, после той фразы, что он сейчас услышал от Лизы. Это конец. Она променяла его на Матвея, он проиграл, стал ненужным. Парень не знал, что сказать, как реагировать, было просто очень больно, обидно. Ребята даже не смотрели друг на друга, но блондинка, понимая, что возможно, совершает ошибку, извинилась еще раз, но Васильев ответил лишь, что все хорошо и он понимает ее. Улыбнувшись, прошептав краткое «спасибо», девушка обняла Ника, и, чмокнув в щеку, помчалась к выходу. Как только шатен закрыл за подругой дверь, то прислонившись к ней спиной, просто съехал вниз, закрыв лицо руками. Через минуту по щекам покатились слезы, а Ник, взявшись за голову, пытался сдержать обиду, эмоции. Плачет, как сопливая школьница, не в силах совладать с собой. Но как еще тут быть? Эта боль. Сильная боль. Она поселилась в каждой клеточке тела, в каждом участке мозга, вызывая массу воспоминаний, заставляя почувствовать себя в полной мере. Ее лицо, ее имя, ее образ, характер, кошмары по ночам, проблемы и переживания – все, что было дорого ему доставляет ужасную боль, толкающую на слезы. Достав из кармана старую фотографию, где им было лет по шестнадцать, парень вновь закрыл лицо руками, не в силах больше утирать слезы. То был хороший день, день всех влюбленных, а они вместе, в какой-то дешевой пиццерии, дурачатся и делят последний кусок на двоих. Смотреть в лицо на фото, знать, он никогда не будет с ней. Надежды нет, хочется кричать и биться в истерике. Что он может? Ровным счетом, ничего. Как бы Никита не старался, Лиза в упор не видит в нем парня.

С красными глазами и опухшим от слез лицом, Васильев появился на входе в кабинет своего психотерапевта, женщина очень удивилась, увидев его одного, еще и в таком виде. Наталья Викторовна впервые видела Ника таким, усталым, разбитым, никаким. Каждый раз, когда он приходил на сеанс, то светился от счастья, был с Лизой, а сейчас перед ней будто другой человек, подмена. Женщина помогла парню сесть на диван, и присев на стул, напротив, с беспокойством осмотрела шатена.

– Никита, что случилось? Дать воды? – но парень молчал, как под гипнозом смотрел на одну единственную фотографию, словно она была самой важной вещью в его жизни. – Никита, почему ты один? – и хотя женщина не надеялась получить ответа, Ник заговорил. Голос дрожал, парень заикался, но он заговорил.

– Я…потерял ее. В этот раз навсегда, я больше…ей не нужен. Что мне делать, Наталья Викторовна? Что? – парень буквально дрожал, с трудом выговаривая каждое слово. Женщина встала со стула, и, налив стакан воды, протянула его Никите.

– Выпей воды и расскажи мне, что именно случилось. Сделай глубокий вдох, постарайся совладать с собой, успокоиться. Я буду внимательно тебя слушать, постараюсь помочь, только постарайся успокоиться.

– Это касается Лизы. Недавно она связалась с один парнем, который оказался нашим физруком. Сначала они недолюбливали друг друга, потому что Лиза кинула его на секс, и я думал, что все будет хорошо, как и раньше, но все было не так. Они начали общаться, сблизились, и в понедельник она сказала мне, что согласилась встречаться с ним. Я так хотел сказать ей, что не стоит, что он не тот, кто ей нужен, но сказал лишь, что рад за нее.

– Ты сильно ее любишь, это понятно. Но, ты все же не можешь знать, кто ей нужен. В этом она должна разобраться сама.

– Конечно, я люблю ее, она ведь мой самый родной человек, она мне как сестра и…

– Нет, ты не понял. Ты любишь ее, как девушку. Вот смотри, скажи мне, что ты чувствуешь к Лизе? Какие эмоции испытываешь, когда находишься рядом с ней? Когда обнимаешь ее? Я знаю, что вы довольно близки, изучила вас двоих вдоль и поперек, но мне все же интересно узнать о твоих чувствах к ней.

– Это тяжело. Чтобы сказать это Вам, я должен сам себе признаться, что влюблен в нее, а это ужасно больно. Признать это – причинить себе невыносимую боль.

– Ты уже признаешь. Иначе бы не пришел ко мне в таком состоянии.

– Она…Просто она удивительная девушка, каких я не встречал. Я хочу всегда быть с ней рядом, хочу быть для нее тем, кому она сможет доверять на все сто, знать, что я всегда приму ее, любой. Хочу обнимать ее, дарить тепло, чтобы она всегда была счастлива и чтобы ни в один день на ее лице не скользнула тень грусти. Хочу подарить ей только самое лучшее, наблюдать, как сладко она спит, быть рядом, когда она болеет, дурачиться с ней, понимая, что это не сон и не пустые фантазии. Когда я рядом с ней, то чувствую себя другим человеком. Становлюсь другим человеком. А когда обнимаю ее, то мне хочется обнять еще крепче, не отпускать ее, быть рядом. Просто рядом. Вдыхать запах ее волос, перебирая их пальцами, смотреть, как солнце играет своими лучами на ее лице, а она улыбается. Она одинока. Очень одинока, и думает, что все ее покинут, но я нет. У нее проблемная жизнь, но она в упор делает вид, что все хорошо, что все, черт возьми, прекрасно, но я знаю, что это не так, от этого самому больно становится. Я люблю ее. Больше жизни люблю, еще с самого детства. Даже когда она ходила без двух передних зубов в восемь лет, я любил ее. Любил ее с разбитыми коленками, с зеленкой по всему телу, когда была ветрянка. Даже когда она втягивала меня в какие-то передряги, за что мы потом получали и не хило, я любил ее. Люблю и сейчас. Она единственная, кто мне нужен, о ком я по-настоящему заботился. – Никита сказал это с большим трудом. Внутри у него было непонятно что, то ли пустота, то ли черная дыра, из которой вырывались его эмоции, его боль. – А сегодня…я предложил ей пойти со мной к Вам, но она сказала, что пообещала своему парню пойти с ним на какую-то дебильную выставку! – вновь достав из кармана помятую фотографию, Ник всхлипнул носом. – Этот день…тогда мы были по-настоящему счастливы. На моей памяти, это был самый счастливый день, и порой мне хочется порвать эту фотографию, сжечь все наши альбомы, забыть ее, не думать о ней, но каждый день я только и делаю, что думаю о ней, думаю о том, тепло ли она оделась, хорошо ли позавтракала или как себя чувствует. У меня в каждом слове – все о ней. Раньше я справлялся с этим, надеясь, что когда-нибудь буду счастлив, но чем старше становлюсь, тем мне больнее. Больше и сил никаких нет.

– Можно посмотреть фотографию? – кивнув, шатен протянул помятую фотокарточку Наталье Викторовне, и женщина улыбнулась, смотря на счастливые лица ребят. Эти детишки стали ей уже как родные. Она лечила их обоих, и потому, слушая сейчас все, что говорит Никита – женщине и самой становится больно. Она всегда видела в них хорошую пару, две половинки одного целого, которые просто надо соединить. – Вы здесь очень счастливые. Самой даже улыбнуться хочется. – протягивая фотографию обратно, Наталья Викторовна, откинулась на спинку стула, сделав глубокий вдох.

– Знаете, извините, но я, наверное, пойду. Думаю, не стоит пока что прекращать сеансы. До свидания. – Никита направился к двери, но перед самым выходом, психотерапевт остановила его.

– Но, мы даже не закончили сеанс, ты уверен, что хочешь уйти? Время еще есть и…

– Мне лучше, спасибо.

Оказавшись за дверью, шатен вздохнул, сжав в руках фотографию, скомкав ее в шарик и сунув обратно в карман. То, что мы любим, доставляет нам больше всего боли, так? Медленно убивает нас, проникая в каждую частичку нашего тела, как рак, который невозможно вылечить, который попросту мучительно тянет тебя в могилу.

***

Лизе было не по себе. Всю выставку она была будто на иголках, неспокойно, места себе не находила, но причины тому не знала. Точнее, она вспоминала произошедшее дома. Как она отказала Никите, и вместо того, чтобы поддержать единственного дорогого ей человека, пошла на выставку с парнем. Но как же именно следовало поступить? Отказать Матвею? Или она сделала все правильно, потому что сдержала данное обещание? Черт. Сильно кружится голова, а колени дрожат, но нельзя дать слабину из-за всего этого. Только не здесь, не сейчас. Однако, несмотря на попытку сохранить спокойствие, девушка все же едва не упала, но, к счастью, брюнет вовремя ее подхватил.

– Ты в порядке? – поинтересовался Матвей, отводя Лизу к ближайшему креслу.

– Да, извини, наверное, это от голода. Со вчерашнего дня ничего не ела. – да, от голода, конечно. Ты лгунья, Лиза. Всегда лжешь и всем. Лгунья. Лгунья. Лгунья. Лжешь сама себе, не противно ли? – Матвей, не принесешь мне воды? – ответив согласием, парень ушел, а Антонова, достав мобильник, набрала номер Ника, приложив телефон к уху. «Абонент временно недоступен». Еще на сеансе? Да нет, вряд ли, часа три уже прошло, дома должен быть. Тогда почему не отвечает? Тревога только усиливалась, и блондинке становилось совсем уже плохо от волнения. Ей казалось, что ее сейчас может вырвать. Вяземский вернулся довольно быстро, протянув Антоновой бутылку с водой. Попив, девушка немного успокоилась, согласившись, продолжить просмотр картин.

Домой ребята вернулись вечером, Матвей, как оказалось, приготовил романтический ужин, и потому, когда в ход пошло вино, Лиза совсем забылась и позабыла о своих переживаниях. Алкоголь отвлекал, девушка повеселела, и уже сидя на коленях парня, смотря ему в глаза, Антонова понимала, что вечер удался. Мягко поцеловав Матвея, девушка углубила поцелуй, крепче прижимаясь к парню, запуская руку в его волосы, не желая прекращать этот поцелуй. Парень и сам поддался вперед, скрепив руки на талии блондинки, опускаясь ниже, поглаживая ягодицу, через ткань джинсов. Расстегивая пуговицы на рубашке парня, Лиза позволила ему снять с себя топ, но оставшись в бюстгальтере, девушку, словно током ударило, и она отстранилась от брюнета.

– Стоп, нужно остановиться.

– Что? Лиза, почему? В прошлый раз все пошло, как по маслу, в чем проблема? – искреннее не понимая решения возлюбленной, брюнет вновь прижал девушку к себе, покрывая поцелуями ее ключицы, но получив смачную пощечину, остановился. – Какого хера, Антонова, блять?!