Текст книги "Пестики и тычинки (СИ)"
Автор книги: RoksenBlack
Жанры:
Короткие любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
========== Пестики и тычинки ==========
Гарри Поттер крепко спал, но сон его нельзя было назвать спокойным. Нет, боль от укуса змеи не беспокоила его – всё же Гермиона весьма хорошо усвоила приёмы оказания первой помощи и на славу подлатала его избитое тело. Проблема была в другом: к череде весьма неприятных воспоминаний, регулярно всплывающих в кошмарах, добавилось ещё одно – оседающая на пол мёртвая старушка и вылезающая из неё огромная змея.
В очередной раз захлебнувшись безмолвным криком, Гарри подскочил на кровати и заполошно огляделся по сторонам, после чего с чувством глубочайшего облегчения рухнул обратно на подушку.
– Мерлин, приснится же такое! – пробормотал он, пытаясь отогнать кошмарные видения о Гермионе, заживо пожираемой давешней змеёй.
Гарри ещё раз вздохнул и невидящим взглядом уставился в тёмный потолок палатки. В его голове резвыми табунами носились самые разные мысли, начиная от вполне себе прозаической: «Как же я буду дальше без волшебной палочки?» – заканчивая довольно философской: «И какой в этом смысл?»
Простые и ясные ответы на эти вопросы всё никак не находились, что вызывало у Гарри противное ощущение собственной беспомощности, а также чувства обиды и злости. Причём злость эта была направлена как на ситуацию в целом, так и на себя самого.
«Ведь надо же было додуматься потащить Гермиону в эту чёртову Годрикову Впадину! – размышлял Гарри, закрыв ладонями лицо. – И что получилось в итоге?»
В итоге Гермиона лишь чудом ушла сама, при этом ещё и умудрившись вытащить за собой бесчувственную тушку друга.
«А волшебная палочка… – вздохнул про себя Гарри. – Ничего, главное, что мы живы, здоровы».
Мысли плавно перетекли со змеи и волшебной палочки на Гермиону. На самого верного, близкого и дорогого ему человека. Она осталась рядом с ним, она поддерживала его, она вновь спасла ему жизнь.
«А ведь она на полном серьёзе корит себя за мою палочку, – вдруг осознал Гарри, которому накануне было настолько плохо, что эта мысль так ни разу и не пришла в его глупую голову. – Надо бы успокоить её и… сказать спасибо».
Приподнявшись на кровати, Гарри посмотрел в сторону закутка подруги. Сквозь небольшие щели в плотной занавеске пробивался неверный свет свечи, а это совершенно точно означало, что Гермиона вновь решила пренебречь сном ради очередного фолианта из своей бездонной бисерной сумочки.
Гарри слабо улыбнулся и направился к занавеске, разделяющей их кровати. Шаг, другой, третий… На четвёртом шаге он будто бы пересёк звукоограждающий барьер. Гарри запнулся и настороженно прислушался. До его уха доносились весьма странные и настораживающие звуки: шумное, заполошное дыхание, то и дело перемежающееся всхлипами и сдавленными постанываниями.
Чувство вины затопило Гарри – он не в первый раз слышал эти звуки, но если раньше Гермиона плакала из-за Рона, то сейчас, очевидно, именно он стал причиной её слёз. Вернее, вся эта ситуация, в которую он загнал их обоих.
Сделав глубокий вздох, Гарри медленно отодвинул занавеску и только было хотел окликнуть Гермиону, как вдруг замер с открытым ртом.
Гермиона не плакала, но с ней определённо творилось что-то странное. Она лежала на боку, согнув ноги в коленях, и мелко подрагивала. Её пышные волосы, ещё накануне заплетённые в тугую косу, разметались по подушке. Её лицо было залито румянцем, глаза – закрыты, а нижняя губа – характерно прикушена. Но самое главное…
Взгляд Гарри съехал с её лица, пробежался по серой кофточке и остановился на изящном изгибе бедра. Обнажённого бедра. В неверных отблесках огня её гладкая, бархатная кожа казалась почти что атласной, наполняясь то золотом пламени, то бледностью луны. Она как магнитом притягивала взгляд Гарри, она манила и завораживала его. Ему вдруг нестерпимо остро захотелось коснуться её и самыми кончиками пальцев ощутить нежность и тепло её тела.
В этот момент Гермиона ещё раз содрогнулась и что-то невнятно простонала, интенсивно дёргая ладошками между ног. Гарри очнулся от заворожившего его зрелища, и в его душу начал проникать страх. Он вспомнил тётю Петунию. Он вспомнил, как она точно так же лежала на диване в гостиной и стонала, а потом её в самом срочном порядке увезла машина скорой помощи. Он вспомнил, как ещё неделю Вернон и Дадли ежедневно навещали её в больнице, потому как операция по удалению аппендикса прошла с какими-то осложнениями. Он вспомнил, насколько слабой была тётя, вернувшись домой.
Гарри сделал два стремительных шага, упал перед Гермионой на колени и осторожно коснулся её тонкого плеча.
– Гермиона! Гермиона, очнись! Что с тобой?!
Гермиона замерла и медленно открыла затянутые мечтательной поволокой глаза. Тут её взгляд сфокусировался на крайне обеспокоенной физиономии Поттера, и спустя секунду Гермиона с испуганным визгом забилась в самый дальний угол кровати.
– Гарри?! – завопила она. – Какого чёрта?!
Выражение крайнего непонимания на лице друга помогло Гермионе взять себя в руки. Она резко откинула со лба мокрые пряди, деловито натянула одеяло на голые ноги и уже несколько более спокойно поинтересовалась:
– Почему ты не спишь? Что-то случилось? Опять кошмары?
– Да… То есть нет… То есть я пришел поговорить с тобой, а тут… – Гарри с беспокойством разглядывал Гермиону: она была вся раскрасневшаяся, на лбу поблескивали бисеринки пота, а руки, судорожно сжимавшие одеяло, мелко подрагивали. – Ты издавала такие… звуки. Я думал, тебе плохо.
Гермиона вздохнула, успокаиваясь, и сокрушённо покачала головой:
– Мне было хорошо, – она строго посмотрела на Гарри. – Спасибо, конечно, за беспокойство, но ты мог бы и стучаться перед тем, как посреди ночи врываться в мою… спальню!
Гермиона передёрнула плечами и натянула одеяло чуть ли не до самого горла, а потом начала заплетать распустившуюся косу. Гарри же смотрел на подругу и почему-то всё никак не мог оторвать от неё взгляд. Всегда такая собранная и уверенная в себе, сейчас она явно стеснялась своего положения.
Сообразив, что Гермиона определённо не рада его визиту, Гарри поднялся на ноги и собрался было выйти за занавеску, как вдруг что-то его остановило. Он помедлил и всё же обернулся.
– Слушай, – нерешительно подал голос он, – а что ты делала?
Гермиона широко распахнула глаза и уставилась на него так, будто он только что сказал, что магии не существует, а Хогвартс ей приснился.
– В смысле? – несколько охрипшим голосом поинтересовалась она. – Что ты имеешь в виду?
– Ну… Я же и правда подумал, что тебе было плохо. Ты стонала и как будто бы плакала. С тобой правда всё в порядке?
Гермиона спрятала горящее лицо в ладонях и помотала головой.
– Я не плакала. Я порядке и хочу спать. Чего и тебе советую. Ты вообще помнишь, что тебя недавно змея укусила?
Она отняла одну руку от лица и недвусмысленно указала Гарри на выход.
– Да, да, я знаю, – он хотел было повернуться, но снова замер. – Просто я так и не понял, что ты делала.
– Ох, ну что ты пристал? Иди уже спать! – теперь в голосе Гермионы послышалось нешуточное раздражение. – Я не хочу это обсуждать, и… не притворяйся, что ничего не понял!
– Но мне нужно это знать, – сказал он как никогда твердо. – Я слышал, как ты стонала, я видел, как тебя трясло. Что с тобой происходит?
Сейчас, когда они с Гермионой остались только вдвоем, ему необходимо было знать, что с ней точно всё в порядке, что она здорова. Если же нет, то эту проблему надо будет решать в самом срочном порядке, до того, как они наткнутся на новый крестраж или, что гораздо хуже, кто-то наткнётся на них самих.
– Ты издеваешься? – возмущённо повысила голос Гермиона. – Я не могу произнести это вслух!
– Что произнести? Ты что-то от меня скрываешь? Это какая-то болезнь? Что-то серьёзное? – ещё более обеспокоенно зачастил Гарри.
– Да какая болезнь?! Это просто…
– Что?
Гермиона уткнулась лицом в колени и вздохнула с таким протяжным и обречённым стоном, что до чёртиков перепуганный Гарри и сам не заметил, как вновь оказался у её кровати.
– Скажи мне, – прошептал он, осторожно касаясь её руки. – Я выдержу, и мы обязательно что-нибудь придумаем… Мы можем даже пробраться в Хогвартс, а там мадам Помфри обязательно тебе поможет.
Рука Гермионы дрогнула, следом дрогнули и её плечи. Она посмотрела на друга широко раскрытыми от удивления глазами.
– От этой болезни ещё не придумали лекарств, – в конце концов фыркнула она, но, увидев, как Гарри изменился в лице, смилостивилась: – Это не болезнь. И то, чем я занималась… это… ну… слово на букву «м».
– Слушай, я вроде как не совсем тупой, но у меня сейчас вот вообще нет никакого настроения играть в ребусы. Что за слово?
Гермиона всплеснула руками и что-то еле слышно проворчала. При этом её глаза как-то странно заблестели, и Гарри несколько отстранённо удивился: почему он раньше не замечал, насколько ярким и выразительным может быть её взгляд?
– Ладно, ладно! Я скажу, и ты сразу уйдешь, хорошо? – потребовала она, наконец-то решившись.
– Договорились, – кивнул Гарри, которому тоже не терпелось закончить этот довольно странный разговор.
Он пристально смотрел на предельно смущённую подругу и осознавал, что она не просто девушка – лучший друг, а девушка, которая на самом деле девушка. Такая же, как Джинни или Чжоу. Красивая, женственная, чувственная. И сейчас эта самая девушка со своими растрепанными волосами, синяками под глазами и исхудавшим лицом почему-то казалась ему гораздо красивее и притягательнее той юной принцессы со Святочного бала, которой она была несколько лет назад.
– Я… снимланапржние, – собравшись с духом, быстро пролепетала Гермиона.
– Эм… Что, прости? – с глубочайшим недоумением переспросил он, глядя на стремительно краснеющую подругу.
– Снималанарпжение, – столь же быстрой скороговоркой повторила она.
– Мерлин, Гермиона, ты можешь сказать нормально или нет?!
О, Гермиона могла! Она определённо могла очень многое. Поэтому она глухо зарычала и, откинув одеяло, стремительно вскочила на ноги.
– Вот! Вот, чем я занималась! – рявкнула она, указывая пальцем на тёмный треугольник волос между ног. – Я щекотала бобрёнка, искала жемчужинку, полировала снитч, снимала напряжение, мастурбировала. Как ещё тебе объяснить?! Всё?! Понял?! Иди уже спать!
Направленный сильным пинком под зад, Гарри вылетел на свою половину и, очумело тряся головой, медленно опустился на кровать. Перед его глазами всё ещё стояла картинка полуобнажённой Гермионы. И эта картинка странным образом будоражила воображение и заставляла сердце биться чаще.
«Наверное, это какая-то магия», – решил Гарри, падая на подушку и укрываясь тонким одеялом.
Прошёл час, другой. Гермиона уже давно погасила свечку на своей половине, но сон к Гарри всё не шёл.
*
Гермиона смогла спокойно выдохнуть только после того, как Гарри скрылся на своей половине и, судя по звукам, лёг в постель.
Она с грустной усмешкой покачала головой и последовала его примеру. Гарри напомнил ей маленького мальчика, которому только что показали учебник ядерной физики – столько непонимания было в его глазах. Помимо непонимания в них были и вопросы. Сотни вопросов. Настолько много вопросов, что её это самым странным образом взбесило. Почему именно она должна объяснять ему столь простые вещи? Почему именно она должна учить его – как оказалось – вообще всему? Как он мог не понять, чем именно она занималась? И ведь он на самом деле ничего так и не понял. Как будто бы он сам никогда не…
Гермиона уткнулась лицом в подушку, но, вспомнив о бесцеремонном вторжении друга, решила не повторять былых ошибок. Поэтому она быстро натянула бельё и с головой укрылась одеялом.
«Так почему он ничего не понял?»
Ответ на этот вопрос пришёл столь внезапно и был столь невероятным, что Гермиона села и широко раскрытыми глазами уставилась в темноту.
О перепадах настроения и общей вспыльчивости Гарри она знала давно. Также она знала и о его внезапных приступах маниакальной одержимости какими-либо идеями. Так может, это была не просто одержимость, а… сублимация?
Предположение, что Гарри, возможно, никогда не занимался онанизмом, объясняло многое. Правда, оно же и порождало целую кучу других вопросов.
«Ладно, допустим, в Хогвартсе я и сама об этом почти не думала, – размышляла Гермиона, вновь укладываясь на кровать. – Хм… А почему, кстати?»
Недолгие размышления привели к выводу о том, что в защитные системы Хогвартса, скорее всего, вплетены ещё и какие-то подавляющие либидо чары, чтобы в период полового созревания детей Хогвартс не оказался переполнен беременными школьницами. И чары эти явно обладали ещё и ментальным воздействием. Потому как разговоров о сексе она не слышала даже от таких отъявленных сплетниц и разбитных хохотушек, как Лаванда и Парвати.
Но это в Хогвартсе. А летом? В конце концов, регулярная утренняя эрекция просто обязана была натолкнуть Поттера на вполне закономерные вопросы о своём развитии и вызвать столь же здоровое любопытство.
Сама же Гермиона именно на летних каникулах познавала свою сексуальность и изучала своё тело. И началось это после четвёртого курса. А если точнее – с того самого момента, когда Виктор Крам во время столь приятных и одновременно столь постыдных поцелуев схватил её за попу. Она тогда, конечно, была бесконечно оскорблена и унижена подобным обращением, и резко отбросила руки нахала, но всё же… Она всё же ощутила, как что-то волнующе сжимается внутри живота, принося легкие отголоски удовольствия. Той зимой Гермиона быстро забыла об этом, занятая сотней других проблем и вопросов, но вот летом…
Однажды вечером, в ванной комнате, Гермиона долго рассматривала в зеркале свое повзрослевшее тело. Спокойно приняв тот факт, что в ней нет ничего особенного, она положила ладонь на то место, где время от времени появлялись незнакомые, но определённо приятные ощущения, и едва не застонала от волны странного возбуждения, россыпью мурашек прокатившейся по всему телу.
В то же лето мама Гермионы познакомила её с теорией секса. Увидев у дочери интерес к этой теме, она принесла нужные книги и подробно рассказала обо всём необходимом. Гермиона в те дни довольно долго не могла прийти в себя от полученной информации. Все эти новые термины и способы получения удовольствия пугали её, но как только она в первый раз – уже целенаправленно – коснулась себя во вполне определённых местах, то страха больше не осталось – его просто смыло волной нового, ещё пока неизведанного удовольствия.
С тех пор такие разговоры между Гермионой и её мамой повторялись множество раз в тех или иных вариациях. Всё же Гермиона была любознательной девочкой и не стеснялась подходить с вопросами, да и её мама не скупилась на ответы и советы, весьма обеспокоенная проживанием дочери в закрытой школе, в которой учились не только девочки, но и мальчики.
Вспомнив о своих летних экспериментах, Гермиона запустила руку в трусики и разочарованно вздохнула: Гарри своим бесцеремонным вмешательством сбил весь настрой, а ведь в последнее время ей так редко удавалось расслабиться и сбросить напряжение. Всё дело было в этом чёртовом крестраже, который день и ночь давил на мозги и психику, вызывая негативные эмоции и начисто выгоняя позитивные. Рон, вот, не выдержал такого издевательства над собой и уже сдался. Долго ли протянут они с Гарри? Загадка…
Гермиона улыбнулась и позволила себе немного помечтать о том, как было бы здорово зарыть крестраж где-нибудь в чащобе, а самим смотаться на недельку-другую куда-нибудь далеко. Туда, где море, солнце и тепло. Выйти на пляж, взять бокал холодного апельсинового фрэша и, скинув тёплые одежды, погреться под ласковым солнышком, слушая ленивый шелест накатывающих на берег волн и поглядывая на…
В мыслях Гермионы вновь появился Гарри. Интересно, почему он – здоровый, семнадцатилетний парень – не знаком с понятием «мастурбация» и тем, как она выглядит? И ладно бы Гарри не был знаком только с женской мастурбацией, так ведь он, похоже, и о мужской ничего не знает, что было совсем уж странно. Ещё одна странность заключалась в его поведении. То, что Гарри сильно удивился, застав подругу без штанов – это было понятно и закономерно, но вот то, что он ни капельки не смутился и даже не покраснел, во все глаза разглядывая её обнажённые ноги, – это было уже гораздо интереснее. Гарри смотрел на неё честно и открыто, смотрел так, будто они уже знакомы столь близко, что стеснения между ними не могло быть в принципе. Либо он просто не понимал, что в таких случаях положено стесняться.
Гермиона улыбнулась, ещё раз прокручивая в голове этот странный и на редкость дурацкий эпизод, уделяя особое внимание тому, что в его глазах был не только страх за её здоровье, в них ещё и вполне определённо читалось… восхищение?
«Интересно, о чём он сейчас думает?»
Мысль о фантазиях Гарри с собой в главной роли, вызвала в Гермионе неожиданно сильный прилив возбуждения. Она облизнула враз пересохшие губы, самыми кончиками пальцев коснулась себя сквозь тонкую ткань трусиков, и тело покорно отозвалось на привычную ласку. Гермиона погладила себя чуть сильнее и только было потянулась другой рукой к груди, как вдруг…
– Спокойной ночи, Гермиона, – тихо пробормотал Гарри из своего закутка, очевидно, всё еще размышляя над произошедшим.
Гермиона резко выдохнула и раздраженно ударила ладошками по матрасу.
«Да даст он мне сегодня расслабиться или нет?!»
Она немного поворочалась, укладываясь поудобнее, и вдруг совершенно неожиданно даже для самой себя хихикнула: «К мадам Помфри собрался меня тащить, ну надо же! Ох, и посмотрела бы я на её лицо!»
*
Гарри широко зевнул и сонно захлопал глазами. Со стороны импровизированной кухни слышался плеск воды и звон посуды. Видимо, Гермиона снова встала раньше него и решила заняться готовкой.
Попытавшись было встать, Гарри вдруг почувствовал неладное, опустил глаза и тихо выругался. Опять. На его пижамных штанах в районе паха расплылось тёмное, влажное пятно. Гарри вздохнул, настороженно скосил взгляд в сторону кухни и, прихватив с собой джинсы, тихой сапой пробрался в душевую.
Такие неприятные казусы происходили с ним довольно регулярно, примерно раз в две недели. Сначала ему снилось что-то непонятное, но определённо приятное, а потом он просыпался с довольно странным на консистенцию и запахом, мокрым пятном на нижнем белье. Гарри никому об этом не рассказывал, прекрасно помня историю парнишки из Рэвейнкло, которого на первом же курсе заклеймили весьма неприятным прозвищем из-за ночного недержания. И хотя мадам Помфри всего лишь одним зельем избавила того от позорного недуга, оскорбительная кличка закрепилась на парнишке на всю, наверное, жизнь.
Поэтому Гарри молчал и пытался самостоятельно найти информацию в книгах. Но в Хогвартсе такой литературы не нашлось, а в другие места его не пускали из-за соображений безопасности. Попросить помощи у друзей он так и не решился. Нет, Гарри не думал, что они расскажут об этом кому-то ещё, но Рон бы определённо его засмеял, а Гермиона… Гермиона наверняка отправила бы к мадам Помфри.
Стоя под тугими струями воды, Гарри размышлял о ночном происшествии. Ему на ум снова пришло это незнакомое слово – мастурбация. Чуть поразмыслив, он решил, что это что-то, связанное с тем местом, которое у Гермионы между ног, ведь именно там были её руки.
Странно, но когда Гарри вспоминал увиденное, ему почему-то сразу становилось труднее дышать, а сердце начинало заполошно биться, как при волнении или испуге. Это настораживало. С этими мыслями Гарри и принялся за очередной скудный завтрак.
Гермиона сидела за столом и расслабленно попивала чай, причём так непринуждённо, словно ночного происшествия не было и в помине. Гарри же метался между любопытством и сомнениями. Любопытство всё же победило. Ведь гриффиндорец он, в конце концов, или кто? Поэтому Гарри набрался храбрости и просто задал интересующий его вопрос:
– Слушай, а что такое мастурбация?
Момент для своего провокационного вопроса он явно выбрал не самый удачный. Гермиона как раз делала очередной глоток, и поэтому в лицо Поттеру ударила тугая струя первоклассного английского чая. Вот чего-чего, а такой реакции на свой вопрос он совершенно не ожидал!
Пока Гермиона кашляла, Гарри утирался футболкой и обиженно сопел: что такого он спросил? Ведь не она ли требовала, чтобы он был более любознательным?
Тем временем Гермиона смахнула невольно выступившие слёзы, взглянула на ошарашенное лицо друга и рассмеялась.
– Ох, прости, Гарри, я… – она вновь фыркнула. – Я сейчас всё уберу. Просто не каждый день услышишь такие вопросы за завтраком.
Гермиона взмахнула палочкой, очищая как стол, так и Поттера.
– Ничего страшного. Ну так что? Ты ответишь на мой вопрос?
Она ещё раз хихикнула в кулачок, после чего несколько картинно откашлялась и приняла самый что ни на есть серьёзный вид, явно списанный с профессора МакГонагалл.
– Что происходит, когда ты возбуждаешься?
Гарри задумчиво поскрёб затылок. Сначала ему вспомнились встречи с Волдемортом, потом – заклинание Защитника, а напоследок на ум пришла вечно недовольная физиономия Снейпа.
– Ты имеешь в виду гнев или радость? – неуверенно поинтересовался он, так и не сумев сформулировать ответ. – Ну… так это…
– Нет, нет. Другое возбуждение, физиологическое, – Гермиона на мгновение запнулась, словно собираясь с духом. – Как часто у тебя бывает эрекция?
Гарри несколько секунд смотрел на подругу озадаченным взглядом, а потом неуверенно поинтересовался:
– Что, прости? Лапландскую Эррицию Невилл же выращивал в том году. Я-то тут причём?
– Боже, что ты несешь?! – она вскочила и уставилась на Гарри, пытаясь разглядеть тень смеха на его лице. – Ты не можешь этого не знать! Тебе семнадцать! Все нормальные…
Гермиона не закончила мысль, потому как, очевидно, вспомнила, с кем именно разговаривает, ибо кого-кого, а Гарри Поттера вряд ли можно было назвать хоть сколько-нибудь нормальным. Поэтому она только лишь махнула рукой и вновь опустилась на свой стул.
– В общем, я сейчас прочитаю тебе лекцию о половом развитии. Ты слушаешь и не перебиваешь. Внимательно слушаешь, потому что всё это… я повторить не смогу. Договорились?
Гарри молча кивнул, а Гермиона, явственно розовея и стараясь не смотреть на друга, прошла в центр палатки.
– Слушай, а может, лучше я буду записывать? – несмело осведомился он.
Гермиона строго на него взглянула и покачала головой.
– Не надо записывать, – она чуть помолчала, собираясь с мыслями, и начала свой импровизированный урок: – Что ты знаешь о создании новой жизни? Хотя можешь не отвечать, и так всё понятно… В общем, чтобы зачать ребенка, семя мужчины должно попасть в яйцеклетку женщины. И именно поэтому мужчины и женщины различаются по половому признаку, то есть – по строению половых органов. У мужчин – это пенис, – она выразительно посмотрела Гарри между ног. Он тоже взглянул туда, но, в отличие от смущённой подруги, на его лице в первую очередь читалось отчётливое недоумение. – У женщин же там… вагина или, по-другому, влагалище. Природой создано так, что пенис способен проникать во влагалище и оставлять в нём семенную жидкость – сперму, иными словами, – которая оплодотворит яйцеклетку и вызовет зарождение новой жизни, – пунцовая от смущения Гермиона указала на свой живот.
Гарри стало жарко при мысли о том, что у Гермионы есть какое-то влагалище и яйцеклетка. Всё-таки как плохо он знает ту, с кем дружит уже седьмой год!
«Может, попросить её показать на себе?» – подумал он, справедливо рассудив, что наглядная демонстрация была бы гораздо понятнее.
Впрочем, присмотревшись к подруге, он отказался от этой мысли – всё-таки Гермиона как-то очень уж странно реагировала на этот разговор, постоянно краснея и смущаясь. Вместо этого он задал совсем другой вопрос:
– Но как мой пенис может куда-то проникнуть? Он же мягкий и гибкий, как тот флоббер-червь, – Гарри посмотрел на донельзя ошарашенное лицо подруги и заторопился: – Или у вас там есть какой-то… механизм… всасывания его в себя?
Гермиона открыла рот. Закрыла рот. Снова открыла. Потом резко отвернулась и уткнулась лбом в стену. Её плечи затряслись, а изо рта вырвался какой-то невразумительный полувсхлип, полустон.
– Гарри! – это был, что называется, крик души. – Ей богу, ты меня убиваешь!
Она развернулась, опершись спиной о стену, и плавно съехала по ней на пол. По лицу её потекли слёзы, а палатку наполнил весёлый, жизнерадостный хохот.
– Флоббер-червь, – всхлипывала она. – Всасывать… Нет, ну надо же!
– Но если он и впрямь такой, – обиженно буркнул Гарри, вызвав новый взрыв хохота.
Спустя пару минут, Гермиона вытерла слёзы и глубоко вдохнула-выдохнула, пытаясь взять себя в руки.
– Ох, прости, Гарри, прости! Просто твои предположения… – она покачала головой и грозно наставила на него указательный палец: – Я всё тебе расскажу и объясню, но если ты всё знаешь, а сейчас просто издеваешься надо мной, я не знаю, что с тобой сделаю…
– Не издеваюсь, – буркнул донельзя раздосадованный Поттер.
– В общем, чтобы пенис проник во влагалище, он должен увеличиться и стать твёрдым – это и есть эрекция, – продолжила Гермиона лекцию, взяв себя в руки. – После чего посредством трения достигается оргазм и, следовательно, семяизвержение – это выделение семенной жидкости из мочеиспускательного канала при половом сношении или заменяющих его формах половой активности: поллюция, мастурбация, петтинг и различные виды секса, – она замолкла и внимательно взглянула на Гарри.
Тот же хмурился и, запрокинув голову, сосредоточено изучал потолок.
– Слишком много непонятных терминов, – в конце концов сказал он, – но вроде бы основное я уловил. Вот только у меня ничего такого… хотя… иногда… – Гарри замялся, он не был уверен, что хочет рассказывать о своем позоре.
– Продолжай, нам надо сразу во всем разобраться, – мягко поддержала его Гермиона.
Гарри ещё немного помялся, но всё же рассказал ей о своей периодически возникающей утренней проблеме.
– Примерно раз в две недели? Это нормально. Непроизвольный ночной сброс излишков спермы – признак здорового функционирования мужского организма. А эрекция? Твой… пенис становится твердым?
– Нет. Ни разу.
Глаза Гермионы вновь округлились, а Гарри стало стыдно. Ведь она говорила об этом, как о чем-то естественном, но он опять, совершенно на ровном месте, продемонстрировал свою ненормальность.
– Но Гарри, этого просто не может быть! Поллюция невозможна без эрекции и оргазма! И, опять же, ты же целовался с Чжоу и с Джинни. Неужели у тебя и на них не было никакой реакции?
– Да какая, к чёрту, реакция-эрекция?! – воскликнул он, начиная потихоньку раздражаться от обнаружения новой грани своей неполноценности. – Я сплю, мне снится что-то приятное, но хоть убей, не помню, что именно, а утром просыпаюсь с какой-то непонятной жидкостью в трусах! И никакой реакции-эрекции! С Джинни и Чжоу точно так же. Мне приятно на них смотреть, разговаривать с ними и целоваться, приятно так же, как и сейчас с тобой, но опять же никакой реакции-эрекции! Ничего у меня не твердеет и не твердело никогда!
Гермиона вплотную подошла к Гарри, положила руки на его плечи и проникновенно посмотрела в глаза.
– Так, успокойся, пожалуйста, и не кричи, мы во всём разберёмся, – мягко сказала она. – У тебя регулярно случаются поллюции, и это хорошо. Это значит, что с физиологической точки зрения ты абсолютно здоров, просто почему-то никак не можешь застать свою эрекцию, вот и не знаешь, что она существует.
– И что мне делать? – спокойный и деловитый тон подруги подействовал на него лучше самого сильного успокоительного из запасов мадам Помфри.
– Я скажу тебе, что делать, – тонко улыбнулась Гермиона. – Вызови её сознательно. Возвращайся в душ, достань его и просто подержи в руках. Помечтай о девушках и… помассируй его, мягко потри с мылом. Он должен встать, а дальнейшие действия ты, надеюсь, поймёшь и сам.
– В смысле, мне прямо сейчас пойти? – удивился он такой поспешности.
– А тебе ещё есть чем заняться? Иди давай, а я пока подежурю, – Гермиона направилась к выходу из палатки, но на полпути оглянулась. – Ох, ну что ты так смотришь? Иди, иди, тебе понравится, обещаю.
Гарри пожал плечами, потом кивнул, но так и не сдвинулся с места. Надежда на то, что Гермиона продолжит свою лекцию с наглядной демонстрацией на себе, всё никак не желала уходить.
– А ты? То есть, может, ты… – а ещё он надеялся, что она не оставит его в такой момент.
– Что?! Нет! С тобой в душевую я точно не пойду! Просто иди и доставь себе удовольствие как следует!
Вновь покрасневшая Гермиона вылетела из палатки, а Гарри смотрел ей вслед и отстранённо размышлял, что смущённой она выглядит ещё краше, ещё притягательнее, чем обычно.
*
Гермиона уже второй раз обновила согревающие чары и с улыбкой посмотрела на заснеженные деревья. Как было бы просто в зимних походах с родителями, если бы она тогда могла использовать магию. Не надо было бы разгребать снег в поисках хвороста, а простуда навсегда осталась бы в прошлом. С другой же стороны, эти походы наверняка потеряли бы значительную часть своего приключенческого очарования.
Ностальгические размышления Гермионы были прерваны тихим шорохом за спиной. Она резко обернулась, покрепче сжимая в руках палочку, и увидела Гарри.
Мрачный и раздражённый, он сел рядом и негромко буркнул:
– Иди, я подежурю.
– Твоя очередь ещё не настала, – покачала головой Гермиона и осторожно осведомилась: – Что-то не так?
Она пристально всматривалась в профиль друга, который за последние полчаса словно бы стал твёрже и взрослее.
– Ничего, – голос Гарри выражал всю скорбь еврейского народа.
– Неужели не получилось?!
Гермиона действительно была удивлена. Как такое вообще возможно? Миллионы, сотни миллионов людей по всему миру занимаются этим ежедневно, а у одного единственного Гарри ничего не получается.
– Нет, – еще тише ответил он.
– Да быть такого не может! Что ты делал?
Гарри пожал плечами и принялся монотонно перечислять свои действия:
– Я зашёл в душ, разделся и представил себе… девушку. Потом я взял член в руку и начал его гладить, теребить, сжимать… – голос Гарри становился всё тише, но в самом конце он вспылил: – Да что я тебе рассказываю?! Я делал всё так, как ты и сказала, но ничего! Никакой, мать её, реакции-эрекции! Потом я со злости ударил себя и… – он обречённо махнул рукой и окончательно замолк.
Гермиона, до этого сочувственно слушавшая его рассказ, красочно представила себе, как багровый от ярости Поттер со всей дури лупит себя по причинному месту, и громко фыркнула, в тщетной попытке скрыть смех.
– Ясно. Пойдем.
Гермиона всё никак не могла поверить, что Гарри не смог справиться с таким простым действием, как мастурбация, но факт оставался фактом. Поэтому она взяла его за руку и повела по заснеженной тропинке в сторону их «дома».
