Текст книги "Дух мщения. Мирами."

Автор книги: Рина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

– Замуж выходишь через неделю, – говорит мне батюшка.

– За кого, папенька? – тихо спросила я, мои глаза всегда опущенные чуть поднялись.

– За рира Лиранского, – коротко ответил он.

Молча наклонила голову, покоряясь.

– Иди.

Встала с мягкого кресла, присела в реверансе, и тихо вышла. Закрыв за собой дверь, прислонилась к ней. На губы вылезла усмешка.

Отклеилась от двери и тихо пошла по коридору. Серые стены, синий ковер под ногами, справа мелькнуло узкое, длинное окно. Серое, серое, серое… Стены, стены… Четыре стены, пять стен… Замкнутое пространство… одиночество… Одна… Всегда одна! Ну и хорошо. Они не знают. Не узнают. Я засмеялась. Потом смех резко оборвался.

– Отомщу.

Снова задумалась об отце. Нет, вы не подумаете. Отношение у меня с отцом напоминают некий симбиоз. Я за счет него получила воспитание, образование, крышу над головой, еду, он за счет меня около миллиарда дес (денежная единица). В нашем мире девушки, как таковые очень сильно ценятся. Не знаю почему, примерное число женского и мужского населения равно. Что бы обзавестись женой ты должен сначала купить её у родителей. Цену назначают в Правительственной Коалиции. Чем больше девушка соответствует определенным критериям, тем выше её цена. Как вы понимаете девушки очень ценны, но как материал. Если у тебя родилась девочка, то ты богат по определению. Вот так.

Наконец, я дошла до своей комнаты. Зайдя вовнутрь я не смогла сдержать смеха. Как же все выходит… странно, как, впрочем, и всегда. Я подошла к зеркалу. Подняла глаза. Вы можете не раздумывая принять меня за ангела. Невысокого роста, худенькая, правда с аппетитной фигуркой, длинными ногами, тонкой талией. Белокурые локоны обрамляют еще по-детски округлое личико, маленький носик, пухлые, розовые губки. Вы можете принять меня за ангела… но только до того момента, пока я не подниму глаза. Раскосые, большие, ярко зеленые с вертикальными зрачками. И тогда неуловимо весь образ меняется. Исчезает детская округлость лица, весь облик теряет свою миловидность. Появляется что-то дикое, необузданное. Поэтому глаза я не поднимаю никогда. Только наедине с собой. В девушках цениться покорность, поэтому мои всегда опущенные глаза только мне в плюс.

По идее, завтра должен приехать жених, такой закон. Он должен удостовериться в правильности выбора и в ценности девушки. Уж я постараюсь, что бы ты не разочаровался. На губы стала выползать змея-улыбка. Полюбовалась на свой изменившийся образ и снова опустила глаза. Позвонила в колокольчик. Тут же появилась ария (дух-горничная).

– Выбери мне самое нежное, самое красивое и самое изящное платье, которое у меня есть, – тихо сказала я и аккуратно села на кресло.

Ария Нада вынесла мне три платья: белое, голубое и розовое.

– Розовое.

Нада подала мне его. Осмотрела, убедилась в том, что оно именно то, что нужно и сказал.

– Приготовь мне его к завтрашнему утру.

Нада вместе с платьем исчезла. А я пробежалась в голове по основным пунктам и поняла, что мне больше ничего не надо.

– Мирами! – прогремел голос отца.

Встала, вышла за дверь. Отец стоял от меня в метрах двух-трех. Не видела, но научилась ощущать.

– Мирами, это ты ухаживала вчера за больной матерью? – грозно спросил он.

Отпираться бесполезно.

– Да, – тихо сказала я.

– У, я тебя, – отец поднял вверх кулак. – И весь год тоже ты?

– Да.

– А ну пойдем! – крикнул он.

Молча пошла за ним, холодея в душе от осознания того, что сейчас случиться. Мы пришли в святая святых для меня. В комнату мамы. Она бледная, сухая, больная лежала на красных шелковых простынях. Её глаза смотрели на меня. Потом она закрыла глаза.

– Ты год за ней ухаживала, а без этого она б померла еще полгода назад, и ты, шавка, скрывалась! – заорал он и ударил меня под ребра.

Я не шелохнулась от удара, только опустила голову. Боль мерзким пауком стала оплетать мои кости и кожу.

– Если б не ария, заметившая тебя, ты так бы и продолжила за ней ходить! – снова крикнул он и ударил на этот раз в живот. Я дрогнула, но опять продержалась.

– У! Иго темное! Этак она еще лет пять проживет!

Отец ударил, на этот раз по спине. Я сжала руки и закусила губу. А папенька подошел к маме.

– Не хотел я так, но коли ты… – он не закончил. Было видно, что он в ярости.

Я знала, что сейчас будет. Он склонился к её губам и поцеловал. Я снова вздрогнула. Через секунду мама была мертва. Все, что я позволила себе был прерывистый вздох. Батюшка подошел ко мне и спросил:

– Ты усвоила урок?

– Да, – тихо сказала я.

Уж поверь, отец. Этот урок я никогда не забуду. Точнее ты. Отец вышел. Подняла глаза. Я знала, что они блеснули зеленым блеском. Посмотрел на мертвое тело матери, подошла к ней. Сжала её руку. Постояла так минут пять. Затем расправила плечи, поднял подбородок и вышла вон.

***

Прокралась по темному коридору и выбежала на улицу. Так двор, дом, столб, дом, поворот направо. Сад. Перелезла через забор и села на скамейку. Через секунду показался старик.

– Мирка, зря ты это задумала, – прокряхтел он подсаживаясь ко мне.

– Дедушка, так надо.

– Не по-людски это, – пробурчал он.

– А как же нужно? – я посмотрела на свои руки.

– Надо чтобы мир да любовь, чтобы ты сердце свое открывала.

Я только горько усмехнулась.

– Ты дедушка знаешь мою историю, ты думаешь я смогу вот так, как ты говоришь?

Он снова что-то прокряхтел.

– Когда свадьба-то?

– Через неделю.

– В шестнадцать-то лет, – покачал головой дед.

Я сжала руки в кулаки и тихо, но твердо сказала:

– Я отомщу. Всем отомщу.

– Боюсь я тебя мирка в такие моменты, – вздохнул старик.

Правильно, дедушка, правильно. Я только мотнула головой и встала.

– Проститься я, старик, пришла.

– Прощаться негоже. Надо говорить «до свидания».

Я только усмехнулась.

– Нет уж, дедушка, прощай, – я на секунду прижалась к его бородатой щеке, а затем побежала домой.

Как-никак у меня завтра смотрины.

***

Проснулась рано утром. Повернулась в кровати на живот. Ах, батюшка. Ну и поддал ты мне вчера. До сих пор все ломит. Теперь я одна. Сердце рвалось в груди при воспоминаниях о вчерашнем. Пустота обволакивала. Внутри был эмоциональный вакуум.

Мой отец убил мою маму. Дар это наш семейный брать или отдавать жизненную энергию через поцелуй. И ведь никак не докажешь, что он убил. Потому что много свидетелей, что она болела. Повернула голову на бок. Хотелось бы облегчить свое страдание слезами. Да не могу. Ладно, вставать пора.

Встала, приняла ванну с ароматом ванили. Затем вытерлась махровым полотенцем, расчесала свои волосы, оставила их распущенными, только собрала волосы с висков и лба и завязала их розовым бантом. Затем позвала арию, взяла у неё платье, надела. Потом обула аккуратненькие белые туфельки и выгнула служанку. Подошла к зеркалу. Ох и рискую я со своими глазами. Ну а платье сидело, как и полагалось: скромно-невинно. Небольшой круглый вырез окаймленный белой лентой, рукава фонарики до локтя, на талии сзади белый бант и пышная юбка с белой лентой по краю. Только глаза портят весь вид.

Мне принесли завтрак, я поела. Затем села в кресло достала романчик и уставилась в него, имитируя чтение. Дело в том, что жених «неожиданно» придет именно ко мне в комнату. Так просидела я не прочитав ни слова довольно долго, шея уже затекла, спина ныла. Наконец, дверь распахнулась и на пороге появился мой жених.

***

Я много раз видела его. Он очень красивый мужчина. Именно по-мужски красив. Высок ростом, широк в плечах, в талии узок. Лицо его с квадратным подбородком, орлиным носом, карими глазами и красивым ртом внушало некоторым ужас, некоторым благоговение, некоторым (в частности дамам) восхищение. Сейчас я его ни видела. Точнее видела только его мускулистые ноги в брюках и ботинках.

Я вскочила с кресла и присела в поспешном реверансе, я часто и прерывисто дышала на щеках появился румянец.

– Приветствую, – тихо прошептала я и опустила голову.

– Здравствуй, Мирами, – ответил рир.

Голос у него был грубоватый и холодный. Я сжалась. Немая сцена, он смотрит на меня. Я смотрю в пол.

– Посмотри на меня, – приказал он.

Я только ниже опустила голову.

– Я… я… я не могу, – заикаясь ответила я.

– Посмотри!

Я закрыла лицо руками и всхлипнула. Я почувствовала, как он потер переносицу.

– Почему ты не можешь смотреть на меня? – спросил он.

– Я… я вас боюсь, – тихо-тихо, замирающим дрожащим голосом ответила я.

– Мои приказы выполняются неукоснительно!

– Да, мой господин, – пролепетала я.

Голову я так и не подняла. Услышала, как он подходит ко мне и рукой приподнимает мой подбородок, я зажмурилась. Мужчина коснулся губами уголка губ и спросил:

– Как же супружеский долг, Мирами?

Я покраснела. Он отошел от меня. Я опять опустила голову. Рир Лиранский сел в кресло и указал на другое мне. Я тоже села.

– Чем ты занималась? – спросил он.

– Читала.

– Что?

– Роман.

Ощутила, как он осматривает комнату внимательным, цепким взглядом. Затем он перевел взгляд на меня.

– Я передумал, – сказал он.

Сердце сжалось.

– О чем вы?

– Свадьба будет завтра.

– Да, мой господин.

Он встал и вышел из комнаты, не прощаясь. Как только за ним закрылась дверь, и я услышала удаляющийся стук шагов, откинулась на спинку и засмеялась. Я хохотала, как безумная. Все смеялась и смеялась, пока могла, а потом остановилась. Подняла глаза.

– Отомщу, – тихо сказала я и снова засмеялась. Зло, резко.

Через некоторое время я вызвала арию, дала ей указания насчет платья, а затем продолжила сидеть уставившись в одну точку на полу. Я почти садистки улыбнулась своим мыслям. Посмотрела на свои ногти. И снова засмеялась. На самом деле у меня не ногти, а когти. Очень острые, но я их обрезаю и подпиливаю, а они не знают! Ничего не знают! Я всех провела! Я захохотала сильнее. Моему смеху вторила гроза за окном. Я подбежала к окну распахнула его. И с безумной смесью дикой радости и яростной ненависти смеялась и смеялась. А гром ударял сильнее под каждый новый раскат моего смеха. Обессиленная я упала на пол. Засыпая, я смотрела на свои ногти и мне хотелось смеяться.

– Не знает… не знают… знают… не знают… не узнают… – бормотала я, проваливаясь в темноту, а на губах была все та же змея-улыбка.

***

Утренние приготовления к свадьбе, наконец, завершились и я одна стою около зеркала. Мои волосы уложены в высокую прическу, несколько прядей обрамляют лицо. Губы подкрашены. Белое церемонное платье облегает фигурку. Я опустила на лицо фату, но оставила глаза опущенными. Иногда они начинают светиться.

Через час я стою в святилище. Справа от меня стоит мой муж. Впереди статуя бога. На нас опустилось благословение. Я повернулось лицом к мужу. Он поднял мою фату и поцеловал уголок рта.

Карета. Я сижу. Напротив меня рир. Мне так хочется смеяться.

– Мой господин, – промурлыкала я. – Вам понравилась церемония?

– Это твой способ начать разговор? – спросил он в ответ.

– Да-а, – протянула я.

– Тогда, да, понравилась, – ответил он.

Я чувствовала его взгляд на себе.

– А сейчас ты посмотришь на меня? – спросил он.

Я осторожно поднялась и села рядом с мужем.

– Мой господин, хотите, я сделаю вам массаж? – спросила я мягко и тихо.

Он рывком повернулся ко мне и приподнял мою голову. Я была готова к этому, закрыла глаза и поцеловала его. Он ответил на мой поцелуй, а я отстранилась и опустила голову. Мне хотелось смеяться. Он женат на мне. И не сможет разорвать узы брачного браслета. На губы полезла улыбка.

– Мой господин, подождете ли вы до дома? – спросила я.

Он кивнул.

Наша карета въехала на подъездную дорожку. Рир Лиранский вышел первым, подал мне руку. Я приняла её и тоже спустилась. Мы пошли в его дворец. Зашли, пошли наверх. Пришли в спальню. Я повернулась к нему. Подняла голову, обняла его за шею и поцеловала. Я целовалась исступленно, отдавая всю себя. Что бы его разум помутился от желания. Он разорвал на мне платье, сорвал с головы фату, уложил меня на простыни. Сорвал одежду с себя и лег на меня сверху. Он ласкал меня, но я снаружи горела и воспламенялась, а внутри холодела и умирала. Наконец, он вошел в меня и стал двигаться. Я перевернула его на спину и оседлала его. Теперь руководила я.

– Ты хочешь, что бы я смотрела на тебя? – спросила я двигаясь вниз и вверх на нем.

– Да, – ответил он.

Я усилила темп, он застонал.

– Поклянись, что выполнишь мою просьбу и я покажу свои глаза, клянусь, – сказала я ему прямо в ухо.

Одновременно с этим обхватывая его руку и надавливая на неё когтем, выступила кровь.

– Клянусь, – простонал он в ответ.

Я улыбнулась, еще чуть ускорилась и наступила развязка. Упала ему на грудь, улыбаясь. Не понял, билось у меня в голове. Из меня вырвался смешок.

– Что ты сделала? – пророкотал муж.

А я засмеялась сначала тихо, потом мой голос нарастал и я скатилась с него безудержно хохоча. Потом я резко остановилась. Мои глаза закрыты. Я поднялась, повернула в его сторону голову.

– Ты поклялся на крови, что выполнишь мою просьбу, когда я покажу тебе свои глаза.

Я открыла глаза и вперила в него взгляд.

– Смотри.

Его глаза расширились, а я засмеялась снова. Он сглотнул.

– И какая твоя просьба?

Я улыбнулась. Нехорошо так.

– Схвати мне моего отца и посади его в пыточную камеру, – тихо сказала я.

– Что?

– Сделай это, – усилила я тон.

Он чертыхнулся. А я опять засмеялась. Муж встал, прошелся по комнате, потом повернулся ко мне и тяжело на меня посмотрел.

– Ты сумасшедшая? – спросил он.

– Ага, – закивала я, потом погрозила ему пальчиком. – Угадал шалунишка.

Он запустил руки в волосы. Завтра твой отец будет в пыточной камере, но палача я вызывать не буду.

Я встала и подошла к мужу, заглянула в его глаза, провела когтем по щеке.

– А и не надо, хороший мой, – мои глаза блеснули. – Палачом буду я.

***

Муж выполнил свое обещание и вот я уже иду в пыточную. Открываю дверь. Отец сидит прикованный к стулу.

– Здравствуй, папенька, – тихо сказала я.

Он посмотрел на меня и замер. Конечно, он ведь тоже не видел моих глаз.

– Ты рад меня видеть, батюшка? – спросила я медленно подходя к нему.

Он замотал головой.

– Нет?! – притворно расстроилась я. – А я рада.

Я взяла пыточный нож. Подошла к прикованной руке.

– Знаешь, папенька, почему ты здесь?

Он замотал головой.

– А это моя месть тебе.

Ответила я быстро и засмеялась. За окном ударил гром.

– Папенька, а ведь я знаю, что ты убил моего настоящего отца, маминого любовника, – сказала я между прочим. – Она рассказала мне.

Глаза мужчины расширились.

– И как ты его убивал тоже, – добавила я. – И знаешь, что она вбила мне в голову за этот год?

Он помотал головой.

– Что ты тварь! Недостойная жизни! – сказала я и отпилила ему палец.

Он заорал.

– А ты представляешь, как больно было ей, когда ты каждый день избивал её, а потом забирал её жизненную силу?

Я отрезала еще один палец. Мужчина заплакал.

– А ты знаешь, что она чувствовала, когда на её глазах ты убил моего отца?

Он замотал головой, а я резко воткнула нож в его член. Он взвыл. Он орал и брыкался.

– А ты знаешь, что чувствовала я, живя всю жизнь в двух комнатах и вечном пресмыкании?

Он уже не слышал меня, но мне было все равно. Демоны которые шестнадцать лет клубились внутри вышли из меня.

– Да ты хоть знаешь что такое медленно сходить с ума? – заорала я.

Я отрезала ему руку. Упал в обморок. Я несколько стала хлестать по его щекам. Нет уж, чувствуй. Он очнулся и заскулил.

Я измывалась над ним в течение четырех часов. Он терял сознание, но я снова приводила его в себя и все мучала и мучала. Наконец, когда я отрезала все его конечности, я ушла оставив его истекать кровью.

Я вышла. Муж ждал у входа.

– Ты сумасшедшая, – сказал он.

Я засмеялась. Отомстила.

– Я отомстила, – закричала я. И снова залилась смехом. А потом прижала его к стене. Он замер.

– Ты думаешь, я не знаю, что ты насилуешь невинных девушек? – спросила я его низким голосом. – Ты думаешь, я не знаю про твою мерзкую, темную жизнь? Я стала разрабатывать план мести год назад. Навела справки об обладателях дара. Мне нужен был человек, который не может не выполнить клятву. Тогда я вышла на рира Лиранского. Нашла старика, который работает в Правительственной Коалиции и смотрит критерии идеальности у каждого мужчины, которые они пишут в определённом возрасте. Он слил мне информацию про тебя. Естественно после некоторой обработки. – да-да, тот самый старик, – Ну, а подстроиться под нужные критерии проще простого. И вот.

Его глаза расширились. Я безумно улыбнулась.

– А ты, паскуда, тоже достоин смерти, я за всех тех девочек отомщу.

А затем вырвала его сердце. Он открыл рот, а затем обмяк. Я засмеялась. Не знают. Не узнают! Я отошла на два шага. Теперь свободна, пока…

***

Я смотрела на тело девушки. Вы могли принять её за ангела. Невысокого роста, худенькая, правда с аппетитной фигуркой, длинными ногами, тонкой талией. Белокурые локоны обрамляют еще по-детски округлое личико, маленький носик, пухлые, розовые губки. Вы могли принять её за ангела, пока она не совершила самоубийство и в неё не вселилась я. А кто я?

Я – полубезумный дух мщения. Мне уже многие тысячи лет. Я буду жить всегда, пока будет жить обида и месть. Я убила миллионы людей. Я вселяюсь, в тело, принимаю на себя его эмоции и переживания. А потом мщу обидчикам и на определенное время я свободна. Пока очередной обиженный не совершит самоубийство и вот тогда приду я.