Текст книги "На волнах Великого (СИ)"
Автор книги: Reo-sha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
На столе небольшого кабинета, заваленного доверху книгами, чуть трепетала свеча в почерневшем и залитом воском подсвечнике. Огонек ее плясал рыжими отблесками на стенах, и кабинет словно качался на высоких штормовых волнах.
– Странная штука, судьба, – так говорил взрослый степенный господин, откинувшись на спинку мягкого кресла и скрестив пальцы между собой. На губах его лежала мягкая и задумчивая улыбка, а тяжелый камзол, который обычно обхватывал стан, покоился теперь на спинке, не сковывая движений. Он на секунду замолчал, словно собираясь с мыслями, вздохнул поглубже и начал свой рассказ: – Произошло это, быть может, с пару сотен лун назад, когда я со своей командой плыл по водам Великого океана в погоне за, как мне тогда казалось, незабываемыми приключениями…
***
– Капитан!
Женский голос, столь непривычный на морских волнах, казался слишком испуганным и от того еще более странным. Юльхен Байльшмидт сложно было представить струсившей, но в этот момент громкого выстрела пистоля, в пронизанном запахом пороха воздухе голос Юльхен дрожал.
– Дери тебя морской дьявол… – капитан пошатнулся неловко, но сильнее схватился за саблю и бросился вперед на врага.
На палубе, в этот темный час, царила настоящая неразбериха. Отовсюду слышались крики разъяренных пиратов, и в ночной мгле капитан, Иван Брагинский, уже не мог различить, где кончаются его люди и начинается вражеская команда Джонса. Сам капитан «Мечты», светловолосый, юный, слишком дерзкий, стоял перед ним и нахально улыбался, поигрывая саблей в руках.
– Что, Медведь, успел поджать хвост? – сэр Джонс смеялся слишком заливисто для того, чья одежда была вымазана в чужой крови, и Брагинского это бесило столь же сильно, сколь и наглая рожа юнца, возомнившего себя королем морей.
– А ты снова хорохоришься, птенец? – Иван улыбнулся почти непринужденно, легко, а яркая вспышка от очередного выстрела где-то по боку, мазнула светом по его заостренному лукавому лицу.
Джонс рыкнул взбешенно и ринулся в бой. Брагинский лишь усмехнулся – несмотря на текущие вперед луны, капитан «Мечты» так и оставался ребенком, слишком импульсивным и падким на слова. А потому Брагинский лишь крепче перехватил саблю, легко ушел от выпада, несмотря на яркую, пронзительно ноющую боль в левом плече, и принялся ловко теснить неопытного капитана назад.
Этот танец сабель с аккомпанементом ружей и тонким запахом пороха и огня был до ужаса привычным, и от него не раз в венах закипала кровь. Брагинского почти умилял взбешенный и растерянный взгляд напротив, который в ночи казался слишком мутным и неясным, слишком потерянным. Зазнавшийся мальчишка не хотел понимать, что его с легкостью теснит раненый, казалось бы, враг, и оттого он распалялся все сильнее, совершал одну ошибку за другой и нервно оступался на ровных досках чужого корабля.
– Прощайся с жизнью, птенчик!
Толстый столб отполированной мачты оказался за спиной заглядевшегося Джонса слишком неожиданно. Брагинский теперь искренне наслаждался секундой непонимания в его глазах и жалел лишь о том, что их стычка произошла темной ночью, а не при свете дня, где он мог сполна насладиться последними мгновениями страха юного зазнайки. Сабля взметнулась в воздух со свистом, предвещающим скорую смерть, а мигом позже раздался оглушительный грохот.
Палуба затряслась, заходила ходуном, точно разом на тихие волны Великого напал затейник-шторм, а грохот продолжал сотрясать деревянными обломками воздух. Брагинский рухнул на дрожащие доски, не удержавшись на ногах, зашипел от боли в ране, куда попала соленая едкая вода океана, и вскинул вверх невидящий взгляд. Джонс был здесь же, лишь в шаге, но он вжимался в мачту и в ужасе смотрел за спину Ивана, куда-то ввысь, где ошметками свисал теперь на реях парус, разом порванный в клочья, будто бумажный.
– Что за…
– Морской Король…
Брагинский похолодел от ужаса и разом оглянулся назад. На палубе его шлюпа творилось настоящее сумасшествие: кричали матросы, бросаясь прочь, кто в воду, а кто на пошатывающуюся «Мечту», звали друг друга товарищи, плескалась по доскам вода. И в самом центре этой кутерьмы восседал Король. Древнее, как мир, существо соткано было из языков воды, прозрачное, как и сам океан, овитое водорослями и не имеющее ни формы, ни представления. Оно разбухало, давило корабль своими руками-отростками, уничтожало его в щепки, разгневанное ночной бойней, разбудившей божество ото сна.
Только помни моряк,
Коль не хочешь беды,
Как опустится мрак,
Не тревожь гладь воды!
Слова из детской, давно забытой песни обращались в явь. Брагинский попытался было подняться, но деревянная нога скользила по накренившейся вымокшей палубе, а одна здоровая рука никак не могла помочь. Иван не хотел верить в происходящее, и точно вторя его желаниям, крупный обломок доски крепким ударом пришелся по голове. Мир помутнел, затихли все голоса и шум, и среди наваливающейся темноты звучали единственные расплывчатые и далекие слова:
– Я не отдам свою жизнь так просто!
Темный мир окончательно потух, прибранный к рукам Морским Королем.
***
– …дьявол тебя дери, вставай!
Грубый голос доносился сквозь яркий звон в ушах и оглушительные хлопки по щекам. Иван Брагинский приоткрыл глаза и уставился в темнеющий потолок, не самый ровный и чистый, но вполне реальный. Он, покряхтев, с трудом сел, ощутил ноющую протяжную боль в плече и усмехнулся, не веря в свое спасение.
– Очнулся? Капитан ждет тебя, – голос принадлежал юноше, что сидел на корточках напротив.
Он протянул Ивану руку, но Брагинский лишь фыркнул и с трудом поднялся сам. На запястьях красовались железные, проржавевшие от времени и влаги кандалы, и натертая кожа под ними уже порядком саднила. Капитан невесело усмехнулся своей участи, но поднял гордо голову вверх, словно и не был пленником вовсе.
– Веди, – коротко ответил он.
Юноша кивнул и тут же поднялся. Он пропустил Брагинского вперед, а сам двинулся следом.
В этот час на «Мечте» было особенно шумно. Иван слышал веселые голоса с нижней палубы – пираты праздновали взятие северного флейта под командованием Оксеншерны, а так же всего драгоценного груза, что принадлежал тому. Они распивали ром, пели бранные песни и уже предвкушали, как высадятся где-то на Тихих островах, выручат немалые суммы за товар и набьют свои кошельки, чтобы тут же растратить все на выпивку и портовых шлюх. Среди этого веселья нет-нет, но проскальзывали напуганные шепотки о Короле, но в ответ лишь шикали, опасаясь навлечь на себя беду.
– Сюда, – юноша подтолкнул Ивана к неприметной двери.
Брагинский чинно переступил через ее порог. Деревянная нога угрожающе стучала по доскам палубы, придавая ему еще больше величия, а на губах лежала привычная лукавая улыбка. Голоса разом приглушились за хлопнувшей дверью, а в Ивана тут же впились нетерпеливые синие глаза.
– Спасибо, Джеймс, – Альфред чуть приподнял треуголку и широко улыбнулся.
– Поменьше бахвальства, Джонс, – хмыкнул в ответ юноша и поспешил выйти прочь.
Бахвальства и впрямь было не занимать. Альфред сидел в своем кресле вальяжно, с расстегнутой рубахой и дорогим камзолом, хоть и потрепанным местами, но от того не менее величественным. На грубых пальцах красовались перстни с каменьями, на столе помимо карты, приборов и компаса лежала шкатулка с драгоценностями, а сам он смотрел на все точно король на свои владения – с ленцой во взгляде и скукой. Почти на все. На Иване его взгляд загорался явным довольством, которое, как ни старался, но скрыть Альфред не мог. Брагинский же ждал, что последует за этим взглядом, ждал почти с интересом, но не терял лица. В отличие от Джонса он свою роль умел играть от начала и до конца.
– Сэр Джонс, вы пригласили меня, чтобы поглазеть? – ехидный, ленивый голос Ивана нарушил устоявшуюся тишину, а вслед за ним вновь застучала нога по полу. Брагинский подошел ближе и чинно уселся напротив, даже не думая спрашивать разрешения. – Налей мне рому, раз уж соизволил вытащить из трюма.
– А наглости тебе не занимать, – сэр Джонс улыбнулся еще шире, но с места так и не сдвинулся. – Ты, капитан, лишился всего: и команды, и корабля, и оружия. И ты смеешь мне приказывать?
В голубых глазах плескались лукавые искорки ехидства и чувства победы. Он торжествовал, перекатывал в ладони горлышко бутыли из темного стекла и, словно нарочно, отпивал из нее напоказ. В горле Брагинского было слишком сухо и осел соленый морской привкус, но умолять и упрашивать он считал ниже своего достоинства.
– Но ты не убил меня, – Иван сполз на кресле не менее вальяжно и подставил ладонь под голову. Его мягкая улыбка, словно снисходительная, всегда выбешивала Альфреда. Брагинский пользовался этим неоднократно, когда пересекались на водах Великого их пути и теперь не брезговал снова смотреть с этим притворно покорным снисхождением. – А раз я еще жив, то могу потребовать рома.
За тишиной каюты слышался шум покладистых и спокойных волн и далекие крики пьяных пиратов. Игра в гляделки была не многим хуже обычных их схваток, вот только теперь из оружия у Ивана были лишь слова и собственная жизнь. Альфред усмехнулся почти спокойно и опустил бутыль на стол, Иван потянулся к ней, касаясь лишь миг грубых пальцев и выхватывая темное горлышко. Ром сладкой горечью оседал во рту, и в нем мешалась вся тоска о потерянном. Больше этой тоски Иван не мог себе позволить, ведь собственная жизнь была еще на плаву, хоть и в лапах его самого надоедливого и неопытного врага.
– Каково это, потерять все, Медведь? – глаза Альфреда неотрывно следили за каждым глотком и сладкими каплями, которые нет-нет, но ползли из уголка губ.
– А каково поить врага своим ромом на своем корабле? – улыбнулся мягко Иван и подцепил из шкатулки кольцо. – Мой мир утонул, я твой пленник, но от того не перестаю быть собой.
Серебряный перстень опустился на палец Брагинского, и тот лукаво посмотрел исподлобья на замершего Альфреда. Что ж, у него была жизнь, был кров и дешевый ром, а значит судьба продолжала плыть своим чередом по ей одной известному пути.
***
– И где же ваш третий корабль? – Иван стоял на верхней палубе рядом с бортом и с наслаждением ловил легкие порывы ветра, которые в это время года были особенно мягкими.
Здесь, в южных широтах Великого, погода значительно отличалась от сурового севера, к которому столь привык Иван. Он вырос в океане, на судне давно почившего герцога, который согласился спасти принца свергнутой семьи и забрать его с собой. Иван потерял свое имя, свое звание и стал лишь неизвестным юнгой с ведром воды наперевес и тряпкой в холенных руках. А потом, спустя множество лет, когда жизнь без моря стала казаться настоящим адом, он вышел в плавание на своем корабле под черным флагом, нацепив на себя новое имя и новое звание, выбранное им самостоятельно.
– Ты про «Мрачный»? – Джеймс с сигарой в зубах в этот час был единственным собеседником, когда вся команда отсыпалась после ночной попойки на палубах.
Рядом на волнах покачивался еще один шлюп, «Ласточка», где за штурвалом стоял второй капитан их шайки – Мэтт, а вот третьего корабля сэра Джонса не было видно ни в отдалении, ни на океанических просторах вокруг. Брагинский не видел его и прошлой ночью, когда он с командой попытался перехватить флейт Оксеншерны раньше Джонса, вот только Альфред, вместо того, чтобы уступить добычу, оставил часть команды заниматься грузом, а с остальными отправился брать «Айсберг» самого Ивана. Что из этого вышло, Иван предпочитал не вспоминать – тоска, зародившаяся в сердце еще вчера, не желала пока уходить прочь.
– Да. Мне казалось вы всегда ходите по водам вместе, – пожал плечами Брагинский и уставился на водную гладь. Джеймс с секунду смотрел на того и, вздохнув, протянул еще одну сигару Ивану.
– Мы разминулись у Тихих островов и встретимся с ним там же, – пояснил он, поджигая кончик сигары. Брагинский затянулся с удовольствием и выдохнул дым в свежий утренний воздух. – Вот, так будет удобнее, – Джеймс потянулся к ключам на поясе, а следом звякнули о борт тяжелые кандалы.
– Не боишься, что я прирежу вашего капитана ночью? – Иван с усмешкой растер затекшие и стертые запястья, но Джеймс лишь покачал головой и поправил платок на голове.
– Ты человек чести, так что не тронешь нашего дурня, – он неторопливо двинулся с палубы прочь.
Брагинский проводил его задумчивым взглядом, и губы чуть дрогнули от улыбки. Он враждовал с Джонсом уже не первый десяток лун и знал его достаточно хорошо, как и многих из его команды. Как видно, его самого успели изучить ничуть не хуже – Иван и правда не собирался причинять вреда Джонсу. Во всяком случае, пока.
***
– Уйдите с моего корабля, сэр! – Альфред пьяно паясничал, развалившись в своем капитанском кресле с бутылкой рома, и пытался состроить лицо чуть более серьезное, чем было у него обычно. Получалось так себе, уголки губ все равно ползли вверх, но Джонса это вряд ли останавливало. – Ты понимаешь? Его жалкую каравеллу захватила банда отважных пиратов, а он кидает мне в лицо лишь это «сэр». Морской дьявол дери этот запад с их вежливостью!
Он рассмеялся пронзительно громко и заглушил свой смех ромом, что уже плескался на самом дне бутылки. Альфред был безбожно пьян, самоуверен и слишком навязчив, но Брагинскому, вопреки обыкновению, нравились его бравые и хвастовские речи. Возможно, Иван и сам был пьян, или дело в том, что доселе Брагинскому никогда не удавалось просто поговорить с этим юнцом наедине не на поле брани. Гадать было бессмысленно – Джонс всегда отличался своей неординарностью, а Брагинский слыл человеком достаточно общительным, чтобы упускать возможность узнать врага получше. Вот только беседа давно уже перестала быть хоть малость познавательной, а Иван все слушал.
– Я не понимаю только того, что делаешь здесь ты, когда вся команда празднует на берегу, – Брагинский и сам улыбался широко и потягивал ром.
Перед ним на столе лежали карты, но игра давно уже остановилась, так и не выявив победителя и уступив место разговорам. С сэром Джонсом было слишком легко, словно не было ни разницы в возрасте, ни разницы в происхождении – шутка ли, Юг и Север вообще редко ладили!– словно не Брагинский не раз палил по «Мечте» из пушек с особым наслаждением и не Альфред бросался на него с саблей, едва лишь представлялась возможность. Все их прошлое стиралось за ромом и шумом причала Тихих островов, где была сейчас вся команда, все обиды забывались слишком легко, и Иван мог даже простить ноющую боль в прижженном плече, откуда днями ранее вытаскивал пулю Джеймс. Все это можно было забыть.
– Чего я там не видел? Шлюхи, грязный трактирщик и море рома, – Альфред отмахнулся слишком легко и резво вскочил, отчего покачнулся, но все же устоял. – А здесь я могу поговорить с давним врагом, разве могу я упустить такую возможность? – он снял треуголку с головы и криво наклонился в шутливом реверансе. – Не окажете ли мне честь, сэр Брагинский?
В его руке появилась еще одна бутыль, подхваченная должно быть с пола. Иван усмехнулся, забирал ту из ладони, открыл и смачно сделал глоток. Сладость вновь обожгла горло, Брагинский вскинул бутыль вперед и протянул ее Джонсу.
– За лучшую вражду! – с хрипотцой молвил он.
– За лучшую вражду! – вторил ему Альфред, пригубив ром и улыбнувшись сильнее.
В его глазах горел радостный пьяный блеск. Брагинский с трудом осознавал, что этот взгляд ничуть не хуже взбешенного и яростного, к которому он столь привык за столько лет. И это осознание было настолько же неправильным, как и пьяные разговоры, и выпивка одна на двоих, и карты вместо ружей.
***
– На абордаж!
Иван стоял на палубе у дальнего борта и наблюдал за всем со стороны. Это было столь странным и непривычным, что в голову закрадывались невольные мысли о нереальности происходящего. Вот с брига полетело еще одно ядро из пушки, вот крюки впились в борт чужого барка, а пираты во главе с самим Джонсом устремились на палубу. Они кричали, топали, стреляли из мушкетов и пистолей в надежде сильнее запугать, и команда противника – торговцы и совсем молодые моряки, – сдалась слишком быстро. И все же Иван видел, с каким азартом сражался на той стороне Джонс, как этот птенец бросался без страха вперед, но постепенно учился рассчитывать свои силы, не быть столь опрометчивым и предсказуемым. Это выглядело красиво. Его руки, покрытые кровью и нахальный взгляд собственника, властителя происходящего. Истинный пират, коим взрастил его с детских лет почивший Артур Керкленд, давний враг Брагинского.
Артур был Золотым королем морей, Альфред же рос его законным преемником, хоть пока еще лишь учился летать по волнам птицей. Брагинский знал – тот взмоет однажды ястребом ввысь, и легенды поплывут по волнам быстрее самой «Мечты». Но это будет лишь спустя много лун, а пока Альфред самодовольно и вальяжно общался со сдавшимся капитаном и шел следом за ним, пока вся команда устремилась в трюм за добычей.
Иван постоял еще немного на палубе, и неторопливо пошел к себе вниз. Он с улыбкой размышлял о том, что видел в Альфреде самого себя лунами ранее и это странное сходство, этот азарт и жажда приключений, тянули к нему все сильнее. И если несколько лун назад Брагинский считал, что потерял абсолютно все в пучинах океана и лапах Морского Короля, то теперь думал, что судьба не просто так свернула именно в это русло. Рядом с Альфредом было на удивление правильно, и это даже больше не пугало Ивана, как прежде.
– Иван!
Альфред радостный и довольный, влетел в трюм, едва ли не оскальзываясь на ступенях. Брагинский поднял удивленный взгляд и затушил сигару до лучших времен, вглядываясь в полумрак. Джонс был взмылен после захвата чужого корабля, покрыт кровью и темными разводами грязи, но ясный взгляд голубых глаз горел неподдельным огнем.
– Поздравляю с добычей, – Иван говорил в привычной ленивой манере, хотя сам невольно засматривался этим румянцем на покрытых алыми каплями щеках и ярким огнем глаз.
Альфред, южанин по крови, и сам был огнем, вспыхивал пламенем эмоций и палил собой все. Иван, привыкший к строгой ледяной сдержанности порой боялся обжечься, но на деле лишь сильнее тянулся к этому живому и чистому пламени, которое отогревало ледяное сердце все сильнее и завлекало за собой.
– Ты должен это увидеть! – Альфред горел своим детским нетерпением и едва ли способен был еще устоять на месте.
Иван покачал головой, но все же грузно поднялся и поспешил за сэром Джонсом, цокая своей деревянной ногой.
В дальней части трюма все сверкало в полумраке. Торговый корабль запада оказался не просто богатым на товары, он точно сделан был из золота. Так, во всяком случае, казалось Брагинскому, который смотрел на обилие сундуков, доверху наполненных камнями и украшениями. Альфред же и вовсе подбежал к одному из них, выхватывая перстни побогаче и украшая ими пальцы.
– Ты представляешь, сколько можно купить на все это? Да короли не живут так богато, как заживем мы на «Мечте» и всяком берегу, что приютит наши корабли! – его азарт, кажется, распалялся все сильнее.
В окружении этого золота, Брагинский больше всего прочего смотрел лишь в эти глаза, наполненные жизнью, жаждой, радостью и лукавством. Альфред продолжал говорить, не замечая, как цокает деревянная нога по палубе и остановился, лишь когда Иван замер напротив в паре дюймов от него.
– Ты представляешь? – повторил Альфред, но голос его чуть сел не то от эмоций, не то от удивления.
– Представляю, – Иван потянул капитана за измазанную рубаху и впился в губы, желая хоть ненамного приблизиться к этим эмоциям, впитать их в себя.
Джонс отдался поцелую всецело. Жадный, трепетный, горячий, он распалял нутро похлеще рома и всего пережитого азарта во время боя. Этот жар лишал рассудка сильнее всех золотых вокруг. Драгоценные перстни, слишком большие, полетели с пальцев на пол небрежно вместе с лишней одеждой. Рубаха стянута была слишком неловко и быстро, а Джонс горячим телом уже вжимался в Брагинского, впечатывая его в неровные стены трюма, пока тот расчерчивал яркими царапинами спину Альфреда. Все это походило на опьянение, вот только пьянило желание и животное вожделение, пьянил азарт, жажда сражения, пусть это сражение и было без проигравших, пьянила яркая всепоглощающая страсть.
– Тут слишком темно и неудобно, – шептал чуть позже Альфред, когда Брагинский затягивал завязки на поясе штанов и неловко садился на пол.
– В этом есть своя разбойничья романтика, – усмехался он и затягивался снова сигарой, с удовольствием выдыхая едкий дым в воздух. – Золото, запах мокрого дерева и соленой воды, запах крови… По-моему просто прекрасно.
– А в каюте есть ром, – Альфред уже возвышался рядом и улыбался широко и хитро.
– А вот это дельное предложение, – кивнул, будто задумчиво, Иван, очерчивая ладонью подтянутые бедра. – Что ж, тогда идем!
Альфред уже протянул ладонь, но Брагинский лишь мотнул головой и поднялся, опершись на стену.
– Я все еще твой враг, птенец, – легко усмехнулся он и гордо поднял голову.
– К врагу не поворачиваются спиной, – хмыкнул Джонс в ответ, жадно рассматривая бледную кожу, покрытую шрамами.
Иван лишь подкинул ему рубаху с камзолом, прихватил свою одежду и двинулся наверх. Яркое солнце ударило по привыкшим ко тьме глазам, но Брагинский лишь подставил ему лицо, втягивая сладостный запах океана, прежде чем двинуться вперед. На палубе суетились в своем веселье пираты, на «Ласточке» и «Мрачном», плывшим по обоим бокам «Мечты», и вовсе горланили песни, и в этот миг Брагинский чувствовал, что находится именно там, где нужно. Сзади звонко рассмеялся показавшийся Джонс, команда заулюлюкала вслед своему капитану, который вновь паясничал и махал треуголкой, а сам Ваня впервые смеялся вместе со всеми. Это ли было счастьем? Брагинский не знал, но искренне радовался именно этому мигу.
***
«Мечта» стояла в прибрежной гавани Зеленого острова, который по праву считался пиратским. Герцогства на нем давно уже получали немаленькие взятки от пиратов и закрывали глаза на всю торговлю, сколь бы грязной она не была. А потому корабли с черными флагами были здесь делом обыденным и привычным.
Брагинский смотрел с корабля на водную гладь и неровный берег, заставленный сплошь небольшими домами. Он успел порядком соскучится по суше за те восемь лун, которые провел с Джонсом на корабле, но Альфред разумно не допускал Ваню к берегу. Это было едва ли не единственным ограничением, которое исключало любую возможность побега. Сейчас на палубе было почти пусто, лишь Мэттью Уильямс, капитан «Ласточки» и родной брат Джеймса, прикорнул у самого борта. И все же сон его был чутким, а потому Брагинский даже не решался на вероломную попытку вырваться на свободу.
Солнце уже клонилось к закату, когда «Ласточка» и «Мрачный» медленно отчалили от берега и двинулись к кораблю. Иван усмехнулся и поднял взгляд вверх, где кружились по сумеречному небу белые крикливые чайки. Волны покачивались слабо и умиротворенно, но вдруг среди белых точек промелькнула темная, нездешняя. Брагинский потянулся к поясу, где всегда пристегнута была теперь заместо сабли подзорная труба. Темная птичка все приближалась, опускалась ниже и летела прямо к Ивану. Тот обернулся спешно на дремлющего Уильямса, на далекие еще корабли и вытянул руки, куда тут же опустился небольшой буревестник.
– Быть того не может… – Иван торопливо отвязал клочок пергамента, пробежался взглядом по ровным строчкам и сердце заколотилось сильнее в груди.
Он не мог сдержать улыбки, когда отпускал птичку прочь, но стоило Джонсу ступить на палубу, как на лице Брагинского вновь лежало лишь ленивое спокойствие. Команда, принявшая его, вновь веселилась, красуясь тяжелыми кошелями на поясах, сам Джонс сверкал новыми перстнями на грубых пальцах, а внизу, за бортом, размокал и стирался клочок пергамента, отправленный в морскую пучину.
***
– Я никогда не спрашивал, как это случилось? – Альфред стоял у борта и смотрел на полную луну, что отражалась в ряби океана. Вся команда спала беспробудным сном, а потому на палубе кроме него и Ивана не было больше никого.
– Это? – Брагинский задумчиво поцокал левой ногой и вздохнул: – Когда ты молод, то думаешь, что все лежит у твоих ног и нет ничего, что остановило бы тебя, – задумчиво проговорил он, подпирая ладонью голову. – Это плата за мою беспробудную глупость и наглость, а еще за излишнее бахвальство, – он улыбнулся чуть шире и искоса взглянул на внимавшего Джонса. – Я возомнил, что без проблем смогу забрать себе военный корабль у опытного капитана. Меня даже пытались отговорить от этого безумия, но я был слишком молод, горяч душой и импульсивен. Жизнь поставила на место весьма жестоко: я потерял корабль, часть команды, часть ноги и лишь
чудом оказался на берегу, где меня приютила какая-то богом забытая старушка. Потом меня отыскала Юльхен с братом, потом по кусочкам я нашел себе новую команду, но с тех пор никогда не пытался больше прыгать выше головы, – Брагинский вновь посмотрел вдаль и в глазах его заплясали знакомые азартные искорки. – Однако со временем я все же отомстил тому капитану и забрал его фрегат. И «Ледяной», некогда принадлежавший северянам, с тех пор служил мне верой и правдой.
Он повернулся к Альфреду, гадая, уловил ли тот призрачный намек в словах, но мальчишка лишь задумчиво смотрел на деревянную ногу, точно выпав из своей реальности. Сэр Джонс при лунном свете сам потянулся за жарким поцелуем и полностью отвлекся на него и горячие ладони, а потому не видел ни ряби воды вдалеке, ни темного пятна корабля на лунной дорожке. А когда заметил, было уже поздно.
***
– Все на!.. – Альфред развернулся было на пятках и хотел броситься к колоколу, но знакомый скрежет отвлек его совершенно, а серебристая сталь сабли – его сабли! – уперлась точно в глотку.
– Никогда не поворачивайся к врагу спиной.
Брагинский улыбался слишком нахально и крепко сжимал ладонью удобную рукоять. В его сиреневых глазах точно плясали все морские дьяволы, а Альфред так и замер пораженный и совсем сбитый с толку.
– Ваня?.. – Джонс был растерян до крайности и все ждал, когда губ вновь коснется эта мягкая привычная улыбка, без лукавства и озорства.
Но Иван продолжал смотреть хитро, а сабля опасно давила на кожу шеи. Как назло на груди не было привычных пистолей, а палуба, слишком пустая и гладкая, вряд ли могла подкинуть хоть какое-то оружие.
– Ну, птенчик, не делай такое лицо, я предупреждал, что остаюсь твоим врагом, – Иван медленно отступил на шаг назад, но саблю и не думал опускать. – Ты спас мою жизнь, а потому я оставлю твою в покое, но ты дашь мне спокойно уйти.
– Хорошо, – Альфред смиренно прикрыл глаза, и сабля опустилась вниз. Где-то по боку подплывал все ближе корабль, а Брагинский отступал все дальше к борту.
– Вот и славно. Мне бы не хотелось заканчивать наше знакомство сейчас, – он улыбался с некоторым облегчением и теплотой. – С тобой на удивление приятно пить, птенец.
И снова издевательство, которого Джонс не слышал уже много лун. Все возвращалось на круги своя, когда схватившись за трос, Брагинский легко перебрался на свой корабль, где уже радостно встречала его вполне живая команда. Альфред смотрел еще с секунду на эту радость, прежде чем броситься к колоколу и разбудить его звоном утонувшую в ночном сне «Мечту».
– Все на борт, на нас напали! – закричал он что было сил и тут же поспешил лечь на пол и прижаться к нему теснее. Как раз вовремя, чтобы два четких выстрела пролетели над головой. – Заряжайте пушки, они не должны уйти! —продолжал раздавать приказы Альфред.
Сонная команда собиралась на удивление быстро и четко. Внизу загремели тяжелые пушки, послышалась знакомая брань, пока «Ледяной» отплывал все дальше. Ядро ударилось о борт военного корабля, но не причинило ему ровным счетом никаких увечий.
«Никогда не пытаться прыгать выше головы» – всплыли невольно слова в голове Альфреда, но он лишь стиснул крепче зубы и вдохнул глубже.
– Еще один залп!
Но ни этот, ни следующий выстрел не дали плодов. Фрегат отплывал все дальше, но отчего-то не торопился обороняться, хотя с его мощью «Мечту» можно было размазать в два счета.
«Мне бы не хотелось заканчивать наше знакомство сейчас» – Альфреда все сильнее грызло обидой и яростью. Брагинский точно все это время не ставил его ни во что, играл, словно с ребенком, и теперь, наигравшись, уплывал.
– Капитан! Нам не пробить фрегат! – попытался было сказать кто-то из товарищей.
– Еще. Один. Залп, – продолжал, как заведенный, чеканить Альфред.
Новый выстрел погряз в столбе воды. Джонс испытывал слишком навязчивое чувство дежавю, когда необъятное существо рухнуло на палубу, взбешенное ночной суетой. Альфред очнулся раньше, чем знакомый треск начал бить по ушам, вскочил на ноги и закричал, что было сил:
– Все на борт «Ласточки» и «Мрачного», покиньте «Мечту» немедленно!
Морской Король точно ждал этих слов – корпус корабля начал трещать по швам, когда с нижней палубы в панике побежали прочь люди. Они прыгали в воду, с трудом перебирались на соседние корабли, пока «Мечта», наследство Артура Керкленда, доживала свои последние минуты. Альфред покинул ее последним: его с трудом втащили на «Ласточку» Джеймс с Мэттом, – и уставился на жалкие обломки, которые постепенно погружались в воду вместе с божеством. Короли забирали лишь одно судно, и все же отбить его было невозможно. Джонс вскинул взгляд вдаль, где еще отчетливо виден был фрегат.
– Продолжить преследование? – поинтересовался у него Джеймс, но Альфред лишь махнул рукой:
– Мы еще встретимся с ними. Но к тому моменту мы будем на равных.
Его уверенные слова утонули в шуме морских волн и слабом ветре. А где-то на «Ледяном» Иван Брагинский сжимал в ладони серебристый перстень – единственный на руке, который забрал в первый день из шкатулки.
– Мы еще встретимся, Джонс. И к тому моменту стань настоящей птицей.
***
Свеча почти догорела, и лишь слабо полыхал еще тонкий фитиль. Господин замолчал и потянулся в своем кресле, сладко зевая. На него в упор смотрели слишком внимательные голубые глаза, нахальные, любопытные и горящие живым огнем.
– Вот так все и было. А теперь передо мной сидишь ты, Эмили Джонс, и просишь отыскать Ястреба? – Иван лукаво улыбнулся и отложил в сторону пергамент.
– А разве вас, Медведь, не зовет к себе море? – она улыбалась широко и хитро, совсем как ее отец в годы своей юности, бороздивший просторы Великого. Иван оглядел опостылевший кабинет, кипы книг и тонны бумаг, ненужных и скучных. И среди этих книг покоился запыленный бортовой журнал, забытый уже давно, но так и не тронутый.
