Текст книги "О гениях, школе и бессонных деньках (СИ)"
Автор книги: Reo-sha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
– Три… два… один… и!
Это «И» должно было означать удачный эксперимент и новую ступень на пороге к великим свершениям. За такой успех точно должны были повесить фотографии на доску почета в школе, в районе и штате, и наградить, как минимум, нобелевской премией, а так же увековечить имена в истории. Но капризная жидкость в склянке, судя по всему, имеет свои планы на этих двоих, никак не связанные с рукоплесканиями и томными восторженными вздохами преподавателя Бонфуа. Она начинает бурлить, возмущаться, меняя свой цвет, и двое местных непризнанных гениев – Альфред и Иван, – поспешно и опасливо переглядываются. Это не входило в их планы, как и заклубившийся черный дым над партой. Это не было целью, особенно когда склянка вдруг трясется сильнее и грозится вот-вот взорваться.
– И что это означает, господа? – вкрадчивый голос преподавателя Бонфуа становится последней каплей для взбунтовавшегося эксперимента.
– Ложись! – кричит вдруг Альфред, разом телепортируясь на пол, прежде чем склянка не выдерживает напора, и, наконец, взрывается.
Вот тебе и нобелевская премия. На парте черный след. С нее стекает на пол непонятное нечто кислотного цвета. Под столом, забившись, сидят Иван с Альфредом и косятся вверх на угрозу куда более опасную, нежели бурлящая склянка. Андре Бонфуа с подпаленной бородкой сосредоточенно протирает очки краем замызганного халата, но по взгляду видно, как он методично расчленяет учеников в ближайшей подворотне.
– Джонс. Брагинский. В кабинет директора, живо, – слишком спокойно говорит он.
Альфред с грустью смотрит на свое творение и тяжело вздыхает. А ведь такая хорошая взрывчатка получилась…
***
– Мистер Джонс, мистер Брагинский, какой сюрприз.
В голосе Артура Керкленда – директора школы, слышится столько сарказма, что ребята невольно ежатся. Керкленд даже не отрывается от монитора, едва узрев краем глаза знакомую парочку. Слишком хорошо знакомую, если быть точнее.
– И сколько же прошло с вашего последнего визита? Месяц, неделя? – будто задумчиво перечисляет он. – Хотя, что это я, вы так любите мою компанию, что были здесь только вчера, – фыркает напоследок он и, наконец, поднимает на ребят недовольный взгляд. – Нет, серьезно, вы издеваетесь? Неужели нельзя пожить спокойно хотя бы неделю? К слову, что произошло на этот раз?
А вот последний вопрос директора явно интересует. Как ни крути, но эта парочка богата на фантазии и с каждым разом удивляет Керкленда все больше. Они еще и умудряются не повторяться в каждой своей выходке, что, несмотря на внешнее недовольство, откровенно веселит Керкленда.
– Они устроили взрыв в кабинете химии.
Сзади тихо закрывается дверь, и заходит угрюмый по природе своей Бонфуа. Артур косится на него с секунду и старательно пытается сдержать ползущую улыбку – плешь на бороде в виде сердечка смотрится более чем оригинально на хмуром и нелюдимом Андре.
– Это был не взрыв! – Джонс аж загорается от возмущения, подскакивая на месте. – Мы хотели создать новый вид топлива, который при реакции выбрасывал бы столько энергии, что хватило бы на целый автомобиль! – воодушевленно говорит юный исследователь, меряя шагами кабинет директора.
– Мистер Джонс…
– Вы только представьте себе, как сократились бы энергетические расходы всего мира! Это, между прочим, открытие века и…
– И вашим заданием было определение принадлежности солей, – вокруг Бонфуа вьется почти ощутимая угрожающая аура, отчего Альфред прикусывает язык и опасливо прячется за надежную Ванину спину на случай, если придется обороняться.
– Но это же так скучно! И бесполезно! – обиженно тянет Джонс.
– Зато не подвергает никого опасности! – взрывается похлеще всяких склянок Бонфуа. Он прокашливается, поправляет очки и обращается уже без эмоций к Артуру. – Мистер Керкленд, проследите, чтобы эти двое были наказаны за непослушание и нарушение мер безопасности, не говоря уже о нападении на учителя, – он тыкает в свою драгоценную бородку и разворачивается на пятках к выходу.
– А ему даже идет, – хмыкает Альфред, когда закрывается дверь, а секундой спустя получает звонкую оплеуху от директора. – Ну, Арти, – обиженно тянет он.
– Здесь – мистер Керкленд, – фыркает тот. – Серьезно, Ал, у меня на вас двоих жалоб больше, чем на всех остальных вместе взятых. Найдите себе, наконец, занятие поспокойнее, чем спасение школы от динозавров, защиты на случай инопланетного вторжения и этой ерунды с турбонадувом…
– Турбоподогревом! – пытается было вставить Альфред, но его перебивают.
– Неважно, – Артур отмахивается и выписывает на бумажку новую отработку, на которую тут же летит директорская печать. – Свободны оба. И что б в следующий раз я вас увидел не раньше, чем через неделю, а не то вся твоя коробка с играми отправится к твоему двоюродному брату.
Глаза Альфреда округляются от ужаса, когда он переглядывается с Артуром, и он торопится быстрее покинуть кабинет, прежде чем родной дядя придумает что-нибудь еще более страшное и изощренное.
***
– Нет, ну ты представляешь? Все мои игры спихнуть Джеймсу?! Ты понимаешь, насколько осторожными нам надо быть впредь? – вещает Альфред, усаживаясь за старую, потертую парту в кладовой.
Ваня плюхается рядом, поправляя аккуратную табличку на столешнице и утыкаясь в свой шарф.
– Ну, и что нам делать? – грустно тянет он, глядя в одну точку. – Столько ведь планов было, а теперь… Может, больными притворимся?
– И пустить на ветер целых семь дней?! – возмущается Альфред. – Еще чего, просто нужно найти что-то…
Он наклоняется под парту и, покряхтев, вытягивает оттуда толстенную папку, всю забитую бумагой до отвала. Эта кладовка давно уже заброшена и лишь изредка проверяется на наличие мелких вредителей вроде грызунов и насекомых. В остальном она целиком и полностью принадлежит Альфреду и Ване, которые некогда давно «случайно» стащили у охранника ключ от нее и, – как же так вышло-то? – сделали дубликат. Поэтому здесь, в кладовке, их тайный и никому не известный штаб. Здесь же и зал совещаний, пусть и лишь на двоих, но так ведь в разы круче. А папка… Папка собирает в себе все их планы и предполагаемые открытия.
– Так, эксперимент по созданию топлива мы отложим до лучших времен.
Альфред методично открывает нужную страницу и старательно перекладывает файл с формулами и теориями, перемежающийся рисунками супергероев, в самое начало к стопочке того, что не получилось или получилось не до конца, а, быть может, было отправлено на доработку. Таких файлов много, около сотни – в конце концов, ведь каждый эксперимент имеет право на ошибку.
– Может это? – Иван тем временем смотрит с конца и натыкается на фотографию уборщика. – Кику Хонда обслуживающий персонал или тайный шпион? – с выражением зачитывает он текст и пробегается взглядом по буквам. – Тихо, мирно последим за ним, разведаем в архиве настоящее имя… – лист спешно закрывает Альфред.
– Нельзя в архив, дядя поймает и голову с меня снимет, – быстро мотает головой он. – Да и скучно… Я хочу что-то прямо, чтобы ВАХ, а это… Пф, неинтересно.
Ваня с секунду смотрит на слишком эмоциональное лицо друга и кивает – это и правда скучно. Альфред тем временем полностью сосредотачивается на записях, а Ваня наблюдает и в который раз погружается в свои мысли.
Он знаком с этим парнем с самого детства. И их знакомство вряд ли можно было назвать таким уж благоприятным, как могло показаться каждому, кто видит их вместе теперь. Тогда же оказываться рядом было сущим наказанием – мальчишки не могли мирно и двух слов сказать, как лезли друг на друга с кулаками, зубами и детскими лопатками, если те подворачивались под руку. Иронией всего было то, что дома находились не просто по соседству на одной улице, но и имели общий двор, так что исключить встречи было попросту невозможно.
Грызня продолжилась и в школе, но уже в более изощренной форме. Кто станет первее во всем, кто получит высший балл и в итоге окажется самым лучшим. Учителя нарадоваться не могли на двух чересчур старательных мальчишек. А потом вдруг все резко изменилось.
– Хей, Брагинский, а слабо выкрасть ключи у охранника?
Так начался тогда разговор после уроков. Ваня, признаться, сильно удивился даже не самим словам, а тому, что Альфред вообще с ним заговорил.
– Еще чего. Тебе нужны ключи, вот сам и кради. Решил на меня всю грязную работу скинуть? – фыркнул тогда он.
– Да ты такой неумеха, что сам ничего и не сделаешь! Так что я полюбому пойду с тобой, – горделиво отвечал Альфред.
– Неумеха? Повторишь мне это, когда ключи окажутся первее в моих руках!
– Ах, так? Я ни за что не уступлю!
Это было самой большой их совместной глупостью до сих пор. Быть может потому, что охранником тогда был Ван Яо, куда больше подходивший на роль повара, нежели сурового блюстителя дисциплины, или от нелепости всей ситуации, когда двое воришек, переругиваясь между собой, пытались увернуться от ударов половника – первого, что попалось Яо под руку. Половник был перевязан бантиком и явно предназначался кому-то в подарок, но от этого менее страшным оружием в руках разъяренного китайца не становился.
Именно тогда, лежа на траве заднего общего двора и пытаясь отдышаться, оба хохотали в голос, тряся в руках добытую связку с ключами, которая слабо поблескивала в закатном солнце.
– Так зачем они? – спрашивал тогда довольный Ваня.
– А чтобы скучно не было, – смеялся Альфред.
И скучно больше не было. Потому что именно в тот момент вся вражда резко перетекла сначала в союзничество, а потом и в такую крепкую дружбу… Ване порой становилось стыдно, насколько близким человеком теперь стал для него Альфред, о чем тот, возможно, даже не подозревал. А Джонс просто вечно улыбался, генерировал все новые идеи и доставлял головную боль всем окружающим. Всем, кроме Вани, потому как тот всегда был верным сообщником во всем.
– Вот оно… – Джонс говорит это с придыханием, замирая на одной странице и вытягивая из файла древний, как жизнь, план школы.
Ваня с трудом выныривает из мыслей и пялится на старый и ветхий лист бумаги, припоминая в нем что-то очень давнее, едва ли не со времен начала их дружбы.
– Коллега, позвольте узнать, что это? – голос Вани приобретает деловой тон, а сам он поправляет свой шарф с таким же видом, с каким обычно затягивают сильнее узел галстука бизнесмены. Пыльная кладовая разом превращается в тот самый зал советов, а Альфред подрывается с места и вихрем встает перед столом.
– Мой дорогой друг, это то, что я откладывал в долгий ящик со дня нашего знакомства…– Ваня тихонько прыскает – в день знакомства, они, должно быть, стукали друг друга погремушками и вряд ли еще думали о планах. – Э-э-э, ладно не знакомства, но с первой операции точно! – поправляется Альфред и, не медля, продолжает. – Мистер Брагинский, вы же знаете историю основания нашей школы?
– Основана в 1935 году немецким ученым Людвигом Миллером, который иммигрировал с семьёй сюда и жил в этом городке, – четко рапортует Иван заученную инормацию. – Школа строилась по его собственному архитектурному проекту, имела подвальное помещение, выходящее за фундамент, и предназначалась для всех слоев общества. Единственным требованием…
– Пррр, хватит, – мотает головой Альфред и довольно улыбается. – Вы сказали уже достаточно, а теперь угадайте, чем эта карта отличается от остальных, – Альфред с деловым видом раскладывает на столе лист и позволяет Ване взглянуть на пожелтевшую от времени бумагу.
На первый взгляд на ней изображен самый обычный план, какие висят у них по всей школе со схемой эвакуации. Но приглядевшись, Иван видит разлиновку размеров здания.
– Откуда она у Вас? – уточняет Ваня, проходясь взглядом по помещениям.
– Позаимствовал у нашего невежественного директора, который имел наглость положить это сокровище в рамку и повесить на стену, – хмыкает Ал и присаживается на край стола. – Ты можешь себе представить, что можно сделать с этими цифрами? – интересуется он.
Ваня отрывает взгляд от плана и мягко улыбается, откидывая челку с глаз.
– Можно сверить все и найти какое-нибудь тайное помещение, – тянет он.
– Именно! Которое никто до нас не удосужился поискать, – радостно кивает Альфред. – А за тайными помещениями будут и тайные, удивительные знания!
Его глаза разгораются настоящим азартом. Сколько бы ребячества и детской дурости не было в Джонсе, но его стремление к знаниям просто поражало. Впрочем, не менее сильным оно было и у самого Брагинского, а потому, несмотря на вечные шалости и неурядицы, школа еще продолжала держать двух раздолбаев при себе. В конце концов, на местных олимпиадах они всегда с легкостью отстаивали честь школы.
– Значит, завтра начнем, – соглашается Ваня и поднимается с места.
– А сегодня мне пора на тренировку по регби! – кивает Альфред, аккуратно складывая карту и убирая ее в папку. – Завтра до уроков, Вань. Не проспи, – он хлопает друга по плечу и скрывается за дверью.
Ваня смотрит с секунду вслед, чуть краснеет от своих мыслей и, подхватив сумку с учебниками и недоделанный скворечник для урока, торопится покинуть кладовую, не забыв запереть ее на замок.
***
– Да уж, ну и непривычное у тебя… место работы, – так говорит молодой мужчина, опираясь на стойку, за которой, закинув ноги на стол, расхлябно сидит охранник.
– Да ладно, сторожить мелких от всякого вселенского зла, а заодно школу от их шалостей самое то для меня, – ухмыляется в ответ он. – Так что не парься, Франц, пока ты здесь, ты в полной безопасности и под моей защитой, – ухмылка его становится куда более самодовольной, и Франциск качает головой.
Он сам предложил Гилберту работать здесь, когда его брат, Андре, заикнулся о поиске нового охранника в школу. Претендентов было кот наплакал, а у Гилберта как раз были очень большие проблемы с заработком. Поэтому младший Бонфуа решил одним махом убить двух зайцев: и школе помочь, и Гилберту работенку подкинуть. И вот теперь, спустя пару месяцев, он, наконец, смог выбраться на рабочее место к другу.
– Ну, и как оно? Не сильно достают? – интересуется Бонфуа, оглядывая пустынные помещения. До начала занятий еще добрых два часа, а потому школа выглядит слишком уж неживой.
– Меня? Достают? Да я у них за своего! – смеется Байльшмидт.
Что ж, в это вполне можно поверить. Гилберт тот еще затейник без всех этих взрослых заморочек, а потому для старшеклассников вполне может служить примером для подражания. Не самым лучшим, конечно, примером, но определенно интересным.
– Есть тут правда одна особенно яркая парочка, – вдруг добавляет он. – Ну знаешь, эдакие знаменитости всей школы, которыми и мы когда-то были. Уж и достается и-и-и-им, – с улыбкой тянет Байльшмидт. – Ну знаешь, то ведро с крыши скинут, и оно на директора попадет. Ну, то есть не ведро попадет, а то директор бы уже в больнице был, а вода из него. На кой черт им вода на крыше нужна была, вообще не понимаю… Ну, так вот. То они в столовой вместо сахара горчицу подсыпали… Вот смеху-то было, все потом этим чаем плевались. А вчера вон Андре бородку сердечком выжгли. Он аж побрился в тот же день, любо-дорого смотреть, – Гилберт рассказывает это столь воодушевленно и весело, что Франциск и сам не может сдержать улыбки.
– И зачем же им все это? – интересуется он, облокачиваясь на стойку.
– Ну они это… люди с повышенным уровнем идей и фантазий в организме, отсутствующим тормозом в голове и весьма специфичной удачей, – с умным видом комментирует Гилберт. – Проще говоря – долбоебы, – поднимает вверх палец он на манер профессора.
Франциск хохочет и вдруг осекается, глядя куда-то за окно.
– Это что, ученики? – не совсем понимает он, видя перебрасывающихся колкостями ребят, которые никак не могут поделить между собой рулетку для измерения. Гилберт смотрит туда же, а непонимание на лице сменяется интересом.
– Вспомнишь солнце, вот и лучик, – усмехается он. – Это, Франциск, местные знаменитости… И, чует мое сердце, скоро будет очень весело…
***
– Да держи ты крепче! – не унимается Ваня, зевая через слово и стараясь раскрутить тугую ленту.
Увы, рулетка была найдена лишь метровая, а потому измерить все здание школы становится слишком проблематично.
– Д-д-да не могу я крепче, – сквозь трясущиеся зубы твердит Альфред. Руки так же дрожат, потому как на улице не май месяц, а вполне себе холодный и промозглый март. – Д-д-давай уже б-быстрее.
Ваня вздыхает и с грустью смотрит на конец фасада. Они преодолели еще только половину первого корпуса, а между тем времени проходит уже немало. Но он упорно отмечает в листочке цифры, замеряет новый отрезок и упрямо продолжает.
– А-а-а-а-апчхи!
Брагинский аж на месте подскакивает, роняя рулетку, от громогласного голоса.
– Ну е-мое… – с грустью смотрит он на летящие к чертям измерения и на хлюпающего носом Джонса.
Кажется, все придется начинать сначала. А заодно нужно будет отпоить потом Альфреда чем-нибудь горячим, иначе на ближайшие пару дней тот будет ходить больной, растекающейся соплей следом. Ваня лишь секунду проклинает свою судьбу, но торопится к началу – планы надо выполнять точно в срок.
***
– Т-ты т-только п-п-посмотри на эт-т-то, – Альфред кутается в край Ваниного шарфа и сверяется с расчетами.
Дело происходит за пять минут до начала уроков, но обоим слишком интересно понять, что же не так с картой. Сфотографированный на телефоне план виден не особо четко, и все же цифры вполне различимы. И они совсем не совпадают с тем, что изображено на исписанной тетради Вани.
– Ну не могли же мы ошибиться аж на два метра?! – возмущается Брагинский, не веря своим глазам.
Два метра сорок сантиметров, вот точная цифра несовпадения по длине второго корпуса. Ваня пересчитывает все еще раз, пока Альфред греет ладони об его плечо и смотрит в бумагу. И при втором и при третьем подсчете выходит ровно то же самое. Ваня хмурится, в очередной раз сверяет цифры и косится на Джонса.
– Это оно? – шепотом спрашивает он, так как вокруг уже почти в полном составе сидит их класс и опасливо косится на двух затейников, которые тесно жмутся друг к дружке.
– Именно, – кивает чуть отогревшийся Альфред. – После уроков проверим площадь всех внутренних помещений. Мы точно найдем тайну этой школы.
Ваня согласно кивает, задумчиво прикусывая губу. В такие моменты в нем и самом разжигается азарт. А еще он старается не думать о плече друга, которое слишком тесно и тепло прижимается к нему.
***
– Итак, коллега, что мы имеем! – разговор происходит на следующий день после обеда, когда бедная рулетка изнасилована уже всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а неизмеренных помещений не остается в принципе. – Вот наша карта…
Альфред торопливо раскладывает ветхую карту на столе в кладовой, а рядом размещает собственоручно нарисованную схему, где проставлены все размеры помещений первого этажа. Ваня склоняется к бумагам, быстро пробегается взглядом по неровному почерку и тут замирает.
– Вот оно, – шепчет он в предвкушении и указывает пальцем на цифры. Минус метр от одного помещения, метр от другого и стена на месте пропавшего пространства.
– Это же?..
– Библиотека! – радостно хлопает в ладоши Иван. – Когда рейд? – с азартом спрашивает он, едва ли не смахивая со стола табличку.
– Прямо сейчас, – улыбается Альфред и тянется за связкой ключей.
Идти по полупустым коридорам для ребят более чем привычно. За счет вечных отработок и тренировок Ала, Ваня часто задерживается в школе допоздна и все же именно сейчас от этой пустоты сердце уходит в пятки.
– Тино же вроде уволился? – чтобы хоть немного разбавить гнетущую тишину спрашивает он, теребя край шарфа.
– Ага, буквально на днях, – Альфред улыбается, храбрится, но и по нему видно явное волнение. – Хороший был дядя, он меня всегда печеньками угощал, – делится самым сокровенным он.
Ваня нервно хмыкает и спрыгивает с последних ступенек лестницы. Библиотека прямо напротив, и дверь в нее чуть приоткрыта, что кажется неимоверной удачей. Сердце бьется в груди все сильнее, когда Джонс толкает тяжелую дверь, и та распахивается бесшумно.
В помещении никого нет, только стеллажи, доверху заставленные макулатурой, и длинный стол, за которым обычно занимаются ученики. Но сейчас уроки закончились, и здесь нет абсолютно никого, даже библиотекаря. Джонс тихо указывает в сторону правой стены, и Ваня понимающе кивает. Именно там и должно быть несоответствие.
Альфред торопливо простукивает поверхность, и Ваня с замиранием сердца вслушивается в этот звук. Пустой, явно полый. От этого сердце заходится в груди еще сильнее, Ал спешит вперед, за стеллажи, и видит потайную дверь, замаскированную и заставленную книгами. Он уже хочет броситься к ней, как вдруг сзади раздается покашливание, и душа разом ухает в пятки.
– Добрый день, господа, – раздается ледяной и жестокий голос.
Оба парня разворачиваются, как по команде, и натыкаются на холодный взгляд очень высокого и крепкого мужчины, взявшегося из ниоткуда. Его взгляд слишком угрожающий, от непроницаемого лица так и веет темной аурой, а на руках, не скрытых короткими рукавами футболки, видны крепкие мышцы.
– Я… – начинает говорить он.
– БЕЖИМ! – кричит, что есть сил Альфред, предчувствуя запах неминуемой смерти.
Бервальд Оксеншерна, новый библиотекарь, с недоумением смотрит на смотавшихся учеников и поправляет очки на переносице. Он лишь хотел познакомиться с ребятами, а те среагировали слишком странно. В любом случае, он лишь пожимает плечами и идет дальше читать любовный роман. В конце концов, заняться все равно больше нечем.
– Ну и чудовище… – Альфред утыкается руками в колени и дышит тяжело после бега.
Даже для него, человека более чем спортивного, такой забег становится слишком внезапным и длительным. Ваня рядом так и вовсе задыхается, отчего с губ слетают клубы пара. Они оба в расстегнутых куртках и с шапками набекрень – времени одеваться попросту не было, да и быстрый темп не давал замерзнуть.
– Не то… слово… – с трудом кивает Ваня. Он и сам не из хилых, и все же одно дело заниматься домашними делами, а совсем другое бежать на полной скорости через пять кварталов.
– Идем ко мне, – зовет Джонс и утягивает друга за собой. Ваня лишь устало кивает.
Комната Альфреда является их вторым штабом, а потому Брагинский бывает здесь достаточно часто, и все же каждый раз заново осматривает это помещение. Здесь от всего так и веет Джонсом и его неугомонной натурой. В каждом плакате, наклейке, значках так и отражается Альфред со своей вечной улыбкой и бесшабашной головой. Ваня старается не выдать себя и все же втягивает носом запах, прежде чем плюхнуться на кровать с суперменом. Здесь пахнет Альфредом, и Брагинский тайно мечтает находиться здесь чаще.
– Лови, – Джонс тем временем подбрасывает бутылку с колой Ване и пачку с чипсами и сам плюхается рядом. – Что ж, мой верный коллега, кажется нас раскусили, – угрюмо говорит он и смотрит в пол.
– Раскусили? – Ваня вскидывает бровь и глядит на друга удивленно.
– Ну да, ты видел этого верзилу? – Альфред на секунду строит суровое лицо и бычит на Ваню. – Добрый день, господа, я заберу ваши души, – слишком правдоподобно говорит он, так что у Брагинского бегут мурашки по спине.
Он, конечно, готов поклясться, что про души не говорилось ровным счетом ничего, но спорить с Альфредом бессмысленно, поэтому он просто кивает.
– В общем, мой надоедливый дядя уже раскусил нас и поставил охрану, – раздосадовано шепчет Джонс и хлопает рукой по дивану. – Вот же британский жук, везде свой нос сует, – обиженно тянет он и падает на кровать.
Ваня смотрит на разметавшийся вихрь светлых волос, на обиженно поджатые губы и думает, что был бы не прочь их поцеловать. Думает и тут же отводит взгляд куда подальше, потому как эти мысли не дают покоя уже очень давно и вряд ли сулят что-нибудь хорошее.
– Не все же потеряно, – подбадривает Брагинский, отмахиваясь от мыслей. – Придем в школу, когда его не будет, вскроем замок и…
– Ты гений! – Альфред подрывается с кровати и несется к ящику, демонстративно вытаскивая оттуда фонарь. Ваня с секунду удивленно смотрит на него, прежде чем понять, к чему этот агрегат и похолодеть от ужаса.
– Ал, я имел ввиду… – пытается отговориться он от неизбежного, но Джонс уже широко улыбается.
– Мы пойдем сегодня ночью! – радостно оповещает он. – И раскроем тайну этой чертовой школы.
Ваня с грустью смотрит на кровать и думает о сне, которого в ближайшее время точно не намечается.
***
– Ай-ай-ай, это моя нога…
– Да тише ты, – Ваня осторожно открывает заднюю дверь школы и проскальзывает внутрь. Альфред прыгает на одной ноге следом и старательно зажимает себе рот ладонью – Ваня только что весьма ощутимо наступил на конечность Джонса.
– А нечего было под ноги лезть, – недовольно шепчет он и гасит оба фонарика – не хватало еще внимание Гилберта на камерах привлечь.
– А нечего таким медведем быть, – обиженно бурчит Альфред, но вперед все же идет.
В коридорах непривычно темно и тихо, настолько, что слышны редкие машины, которые проезжают неторопливо за территорией школы, не говоря уже об их собственных шагах. Ал от этого как на нервах дергается от каждого шороха и постоянно озирается, чем еще больше раздражает и без того раздраженного, сонного Ваню.
– Вот могли бы сейчас спать спокойно, – ворчит он, как заведенный, еще с самого дома. – Или хотя бы фильмы вместе смотреть. Или, знаешь, валяться на одной кровати и…
Ваня замолкает и останавливается резко, так что Альфред налетает на него. Он охает и трет пострадавший на этот раз нос, после чего поднимает взгляд на массивную дверь. Все недовольство как рукой снимает.
– Пошли? – Ваня, понимая, что сболтнул лишнего, старательно косится в сторону двери. Но Альфред, кажется, слов не услышал, а потому стремительно кивает и протягивает связку ключей.
– Идем.
Дверь в неизвестное открывается все так же бесшумно. Спасибо работникам школы, что вовремя смазывают все петли и не добавляют бесстрашным полуночникам атмосферы ужастиков. Но Альфред все равно трясется, когда бочком заходит за Ваней и торопится к знакомым уже стеллажам. В темноте все выглядит еще более угрожающим, чем днем, благо бугай-библиотекарь в ночные смены не выходит и не сидит призраком за стойкой. Мысль о призраках только еще больше угнетает атмосферу, а потому Джонс ловит Ваню за руку и косится в темноту.
– Это чтобы ты не боялся, – зачем-то дрожащим голосом говорит он.
Ваня думает, что он как раз-таки боится не особо сильно, а вот ладонь Альфреда знатно дрожит. Но вслух он этого не высказывает, лишь взглядом сверлит завал книг перед дверью.
– Надо убрать, – шепчет он.
Альфред кивает и со вздохом разжимает ладонь. Таскать книги одной рукой неудобно абсолютно. Они мучаются минут пятнадцать, прежде чем ровные стопочки оказываются передвинуты на полу, а заветная дверь темнеет единственным черным пятном на фоне белой стены.
– Идем? – сглотнув, спрашивает Джонс и тянется к ручке.
– Ага, – шепчет Иван и поправляет сбившийся шарф.
Эта дверь пронзительно скрипит и открывается неторопливо вовнутрь.
Тусклый свет фонарика легко проникает внутрь и выхватывает из темноты странные высокие очертания. Комнатка и правда небольшая, два на два, пропахшая пылью и грязью, отчего оба парня сразу же чихают и трут глаза. А потом поднимают вверх взгляды и едва ли сдерживают разочарование. Тайная комната – лишь коморка, доверху заставленная сломанными стульями и партами. Они набиты здесь до отвала, а ни о каких тайных знаниях и манускриптах даже речи не идет.
– И это все? – разочарованно выдыхает Альфред и с грустью обводит взглядом помещение.
– Видимо, да, – Ваня так же не может скрыть разочарования. Он даже не обращает за ним внимания на странный шорох и тихие шаги и лишь решительно подходит к партам.
Но даже на них ничего нет. Они ходят с Альфредом по этой пыли еще минут пять, прежде чем развернуться на пятках и понуро выйти обратно в библиотеку.
– Ничего не понимаю, – шепчет устало Альфред, переступая через ровные стопочки книг и вдыхая чистый воздух. – Это точно то самое место, но там нет ничего интересного, – он говорит это слишком потеряно.
– Может, все уже давно забрали? – пожимает плечами Ваня и хлопает друга по плечу. – Ничего, мы еще…
По полу вдруг ползет странный шорох, и Ваня спешно замолкает, пряча фонарь. Темнота стоит хоть глаз выколи, и лишь виднеется в ней еще более темный прямоугольник школьного коридора. Но тот вдруг сужается, бесшумная дверь двигается вперед и закрывается с тихим лязгом. Альфред с Ваней успевают лишь переглянуться, как с другой стороны загорается яркий свет и слышится хриплый ужасающий смех.
– Как вы посмели, смертные, нарушить мой покой? – эхом пролетают от света слова.
– ПРИЗРАК! – синхронно вопят ребята и бросаются прочь.
Напрочь при этом забывая про книги на полу. Побег оказывается крайне недолгим, когда Альфред со всего размаху спотыкается об учебники и летит лицом в стеллаж. Тот скрипит жалобно, покачивается, но стоит. Вплоть до момента, когда с таким же криком в Альфреда не впечатывается Ваня, запнувшийся о те же самые треклятые книги. Призрак сзади хохочет, стеллаж, проклиная свою стеллажную жизнь, падает навзничь с диким грохотом, а мальчишки уже улепетывают к двери, не с первого раза открывая ее дрожащими конечностями и выметаясь прочь.
Хриплый смех так и преследует их по коридору, а свет призрака чуть погодя вылетает следом.
***
– Все… – Ваня резко тормозит у окна и тяжело оседает на пол.
Ноги трясутся от долгого бега, сердце колотится, кажется, во всем теле, а сзади уже нарастают шаги призрака. Они бегают добрых двадцать минут, все выходы из школы оказываются плотно закрытыми, а призрак так и не отстает от них ни на шаг.
– Ваня, Ванечка, надо спасаться, догонит же! – Альфред весь бледный, но с алым румянцем на щеках, умилительно тянет за руку, в попытке потащить за собой.
– Выживает сильнейший, Ал… Брось меня и беги ради спасения видеоигр от лап Джеймса! – с особой трагичностью выделяет Брагинский.
– Но Ваня… – голос Джонса прерывается вместе с шагами, которые тормозят совсем рядом, а свет чуть подрагивает, освещая узкий коридор из одного корпуса в другой.
– Никто не уйдет отсюда сегодня ночью… – голос хрипит сильнее прежнего, а призрак, кажется, и сам задыхается. – Сыграем в картишки?
Альфред так и замирает с открытым ртом, а Ваня вглядывается в расплывчатый светлый ореол, который на деле оказывается лишь фонариком.
– Гилберт?! – в голос кричат оба парня, а тот заливается смехом, тем самым хриплым смехом, и светит себе на лицо.
– Не узнали Великого? – хмыкает довольно он. – Ну, так что, пойдем в картишки? У меня и хавчик есть, – соблазняет он.
Ваня с Альфредом удивленно переглядываются, но покорно идут следом. Во всяком случае, карты с охранником определенно лучше, чем сбрендивший призрак. И уж точно лучше догонялок по школе посреди ночи.
