Текст книги "Степняк (СИ)"

Автор книги: Renee

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

  Он периодически ловил на себе легко читаемые взгляды, полные неприкрытого интереса. Светловолосый, зеленоглазый, он казался значительно тоньше и хрупче широкоплечих степняков, однако это впечатление было весьма обманчиво. В жилистом тренированном теле таилась сила, способная противостоять в бою даже привыкшим к постоянным стычкам и жизни в седле варварам, что он уже успел продемонстрировать.

  Несколько раз он краем глаза видел Майран, но девушка держалась в стороне, не высказывая ни малейшего желания к общению, поэтому советник решил придержать выражение своей благодарности на потом, когда он уже будет более менее сносно изъясняться на языке степняков.

  День тянулся медленно, несмотря на найденное занятие, но к вечеру Эзра мог спокойно произнести пару десятков несложных фраз и чувствовал себя значительно увереннее.

  – Добро по-жаловать! – споткнувшись, поприветствовал он, вошедшего в шатер Сансара. Тот усмехнулся и одобрительно кивнул, заставив Эзру испытать необъяснимый прилив гордости. – Где ты пропадал?

  – Соскучился? – поднял бровь вождь, забирая у эрц-герцога кувшин с вином, принесенный перед ужином, и сделал большой глоток.

  – Вот еще! – оскорбился советник и потянулся, чтобы вернуть отнятое. – Эй, отдай!

  – Тебе хватит, – как-то по-особому усмехнулся вождь и, отставив кувшин в сторону, опустился на колени рядом с полулежащим советником. Сердце на миг замерло, а потом стремительно ухнуло вниз, вызвав почти болезненный спазм в животе. Черные глаза полыхнули колдовским огнем, и Эзре на мгновение показалось, что по его телу от кончиков пальцев до самого горла пробежало такое же обжигающее пламя. Можно ли противостоять снежной лавине? Нет, она сомнет тебя под собой. Можно ли убежать от лесного пожара? Нет, он догонит тебя.

  Опрокинули, вышибли воздух, обожгли кожу. До синяков стискивали пальцами обнаженные бедра, неизвестно когда лишившиеся одежды. Целовали – до черноты в глазах, ласкали – до алых всполохов под сомкнутыми веками, до криков, стонов, мольбы. Вторгались – сильно, властно, заставляя стиснуть зубы.

  Не от боли – её не было.

  Не от стыда – все предрассудки и сомнения остались где-то там, за гранью сознания.

  От того, что всего: прикосновений грубых ладоней, сумасшедшего шепота на непонятном пока еще языке, собственнических поцелуев, покрывавших спину – было мучительно мало, чтобы утолить неизвестно откуда взявшуюся жажду. И разум сдался, уступая место нахлынувшему безумию.

  – Прости, – Сансар осторожно провел кончиками пальцев по щеке любовника. – Я был слишком нетерпелив.

  – Ты в своем праве, – ответил тот, еще не успев прийти в себя и отдышаться. Сансар как-то странно хмыкнул, и на миг в его глазах появилось незнакомое едва уловимое выражение.

  – Ты по нему скучаешь? – деланно равнодушно осведомился степняк, и Эзра удивленно распахнул глаза.

  – По кому? – не понял он, но ответа так и не дождался. Вместо этого по груди вновь заскользили шершавые от мозолей руки, на этот раз значительно медленнее и бережнее. Пересохшими губами завладел чужой рот, целуя по-прежнему напористо, властно, но давая возможность ответить, подстроиться. Эзра потянулся вверх и, ухватив кончик черной косы, ловко прошелся по ней пальцами, освобождая из плена тяжелые гладкие волосы. Ему тут же сильно прикусили плечо.

  – Ты знаешь, что за такое можно остаться без руки? – обожгло ухо горячим дыханием. – Коса – это гордость воина, никто не смеет касаться ее без разрешения.

  – Я чужеземец, – улыбнулся Эзра, ничуть не испугавшись угрозы, – мне простительно незнание. Кроме того, ты же трогаешь мои волосы.

  – А я и не сказал, что тебе нельзя этого делать, – ехидно оскалился кочевник. – Просто предупредил на всякий случай, зная твое любопытство.

  – О, теперь я буду очень осторожен, – с напускной серьезностью пообещал советник, а потом им стало не до разговоров.

  Утром голову Эзры, появившегося в стойбище, украшала аккуратно заплетенная коса.

  Это не осталось незамеченным, как и рассчитывал эрц-герцог, кожей чувствовавший недовольные взгляды. Среди воинов были и те, кто участвовал в нападении на его отряд – и они знали, что странный чужеземец не гость, а пленник. А значит, он не имел права на подобный знак отличия.

  Назар, сперва радостно поприветствовавший его, нахмурился и покачал головой, увидев новую прическу Эзры, однако никак не прокомментировал сей вопиющий факт. Но от советника не укрылось, что юноша напрягся и придвинулся ближе, словно бы готовясь защищать того, кого ему поручил вождь. Самого Сансара нигде не было видно, он, как обычно, исчез из шатра до того, как проснулся его любовник.

  Эзра действовал не из прихоти, его поступок был намеренной и хорошо рассчитанной провокацией. Советник не собирался мириться с отведенной ему ролью бесправного пленника и намеревался заставить племя Сансара признать его равным – воином, мужчиной. Авантюра казалась выполнимой, хоть и довольно рисковой.

  Первым не выдержал здоровенный одноглазый степняк, который буквально налетел на эрц-герцога, пытаясь ухватить того за волосы своей огромной лапищей. Эзра грациозно сделал шаг в сторону, не мешая противнику продолжить свое движение по инерции, а затем со всей силы ударил его кулаком чуть ниже поясницы. Детина охнул от боли, внезапно пронзившей все тело, и рухнул на одно колено. Через мгновение у его горла оказался кончик собственного меча, который Эзра выхватил у него из-за пояса. Острое лезвие уперлось в кожу, не оцарапав и не поранив ее, однако угроза выглядела недвусмысленно. Назар одобрительно присвистнул, а эрц-герцог, помедлив несколько секунд для того чтобы все осознали, что произошло, отвел оружие в сторону. Кочевник моментально подскочил на ноги, прорычав в адрес победителя несколько резких фраз. Назар сразу помрачнел и сделал шаг вперед, становясь плечом к плечу с советником.

  – Подожди, – произнес Эзра на языке племени, кладя руку на плечо приятелю. – Не нужно. Хороший меч, – обратился он к своему бывшему противнику. – Очень хороший... но... но...

  – Непривычный, – раздался сзади ехидный голос, и советник, улыбнувшись, развернулся к вождю. – Немного другой баланс, и вес меньше. Отдал бы ты его Ортису, пока тот не вышел из себя окончательно.

  – Скажи ему, – эрц-герцог кивнул в сторону одноглазого, – что я верну меч, если он научит меня с ним обращаться. И раздобудет мне собственное оружие – мое, я так понимаю, осталось у того бродяги вместе с фамильными ценностями.

  – Ты хоть знаешь, о чем просишь? – нахмурился Сансар. Эзра резко вскинул голову и, уверенно глядя в глаза вождю, произнес.

  – Я требую лишь то, что мне полагается. Я не раб, не невольник. У нас договор, но это не делает меня ниже, чем я есть. Ты сказал, что в степи каждого судят по тому, что он из себя представляет. Я победил двух твоих воинов будучи без оружия, и этот меч – мой законный трофей. Я верну его – за выкуп. Так поступают на твоей земле, вождь?

  – Ты быстро учишься, – Сансар склонил голову на бок, с интересом разглядывая советника, а затем произнес несколько предложений, обращаясь к одноглазому кочевнику. Тот едва не зарычал от возмущения, затем бросил взгляд на оружие в руках Эзры и кивнул, приняв крайне сумрачный вид. Эрц-герцог перехватил меч за лезвие и протянул его законному владельцу рукоятью вперед, вызвав одобрительные выкрики среди наблюдавших за всем происходящим кочевников. Чужеземец оказался полон сюрпризов. Ортис проворчал что-то себе под нос, пряча клинок в ножны, а затем махнул в сторону одного из шатров, приглашая следовать за собой. Эзра оглянулся на вождя, ожидая разъяснений.

  – Иди за ним, – махнул рукой тот. – Ортис сам тебе все покажет.

  В шатре оказалось полным полно самого разнообразного оружия. Одноглазый что-то рассказывал про каждый из мечей, который брал в руки советник, и Эзра от души пожалел, что еще не владеет языком на нужном уровне. Назар пытался переводить, но не сильно улучшало ситуацию, а тот, кто мог бы им помочь, снова предпочел куда-то исчезнуть. Наконец, после долгих поисков и проб, эрц-герцог отыскал клинок, идеально легший в руку. Ортис одобрительно хмыкнул, довольный выбором своего неожиданного ученика, а затем сделал резкий выпад в сторону советника, моментально отреагировавшего блоком. Сталь зазвенела о сталь, и противники отступили, отсалютовав друг другу.

  – Надеюсь, больше ты не собираешься дразнить моих людей? – поинтересовался Сансар вечером, когда Эзра, крайне довольный собой, продемонстрировал ему свою добычу. – А это что?

  – Ерунда, царапина, – беспечно отозвался советник, даже не поморщившись, когда степняк дотронулся до свежей повязки на его предплечье. – Знаешь, а оказывается мне крупно повезло, что я смог застать Ортиса врасплох. Он отличный боец, мне еще учиться и учиться.

  – Вот по этому-то я и надеюсь, что ты угомонился и больше не будешь испытывать судьбу. Два раза тебе повезло, а на третий...

  – Не знаю, – усмехнулся эрц-герцог, которого уже опрокинули на спину, заставив наконец оторваться от приобретенного сокровища. – Может, у вас есть еще какие-нибудь законы, которых я не знаю? Расскажешь?

  – Расскажу, – оскалился тот в ухмылке. – Закон номер один: вождь всегда прав.

  – А Закон номер ... два? – поинтересовался Эзра, приподнимаясь, чтобы помочь стащить с себя кожаные штаны. Сансар как-то недобро улыбнулся.

  – Не могу тебе ответить прямо сейчас, – произнес он, нависая над советником. – У меня занят рот.

  – Чем это? – изумился эрц-герцог, ощущая как распространяется жар по всему телу от одного только пронзительного взгляда глаз цвета серебра.

  – Тобой... – прошептал степняк, и мир за пределами шатра окончательно потерял их обоих до утра.

  Потянулись дни, наполненные тренировками, уроками языка с Назаром и ночи... полные безумия. Эзра мог только удивляться, откуда после совершенно выматывающей опустошающей страсти у них обоих находятся силы на дневные дела, которых так же было немало. Советник, от природы любознательный и деятельный, не обошел своим вниманием ни одну сторону жизни племени, изучая, спрашивая, пробуя. Он, не терпевший благородную королевскую охоту, заключавшуюся в затравливании несчастного животного, с огромным удовольствием участвовал в охоте степной, вместе с Назаром и Ортисом сумев добыть бизона. Эрц-герцог сунул бы свой нос и в женские ремесла, если бы молодой степняк не успел перехватить его буквально на подходе к страшной ошибке с точки зрения местных представлений о правилах и приличиях.

  Кроме Назара и Ортиса, он сумел завоевать дружбу еще нескольких кочевников – в основном среди молодежи, однако нашлись и те, кто оказался весьма враждебен к необычному чужеземцу.

  Солонго был в ярости. Мало того, что светловолосый выскочка вел себя нагло и вызывающе, так еще и вождь потворствовал такому вопиющему нарушению всех правил. Раб, взятый в бою, должен быть тих и покорен, и уж никак не мог носить оружие и считаться равным свободным людям. Сансар слишком избаловал свою подстилку, и это не следовало оставлять безнаказанным. Кроме того, приближался праздник Равноденствия, и до этого времени нужно было показать себя во всей красе, если он хочет, чтобы его задумка удалась. Солонго задумчиво потер шрам на щеке, оставленный эллинским мечом много лет назад, и улыбнулся, предвкушая, как заставит наесться степной пыли заносчивого чужеземца.

  Все оказалось не так радужно, как предполагал меченый кочевник. Сперва ему даже удалось уронить противника на колени, и Солонго, предвкушая свой триумф, потянулся к завязкам его штанов, чтобы хорошенько проучить наглеца, но светловолосый как-то по-змеиному извернулся и с силой ударил степняка в пах, заставив взвыть от боли в возбужденном естестве. Второй удар пришелся уже в челюсть, окончательно выведя из строя несостоявшегося насильника. К нему бросились было на подмогу верные люди, но рядом с чужеземцем словно по волшебству выросли Назар и Ортис с обнаженным оружием в руках, а со стороны ручья неторопливым шагом приближался сам вождь.

  Сансар обвел тяжелым взглядом напрягшихся соплеменников, и мечи моментально отправились обратно в ножны. Вождь подошел ближе и присел на корточки рядом с воющим от боли Солонго и тихо произнес несколько фраз ему на ухо, от чего тот заскрежетал зубами, но утих, процедив лишь только что-то про «общий круг». Сансар не ответил ему и повернулся к Эзре.

  – Иди в шатер вместе с Назаром, – непререкаемым тоном произнес он, и советник послушался без возражений, прекрасно понимая, когда спорить можно, а когда нет.

  – Что такое «общий круг»? – поинтересовался он, усаживаясь на шкуры около очага. – Что имел в виду этот тип?

  – Солонго, – поморщился Назар. – Он напомнил о давней традиции степей, когда пленников после боя, если на них не претендовал вождь или кто-то из сильнейших, отдавали воинам на потеху. Многие их них не переживали и одной ночи, а тех, кто на свою беду оказывались более живучими, насиловали дальше. Сансар изжил этот обычай.

  – Но я видел в стойбище рабов, – возразил удивленный советник. – И даже видел, как одного из них ваш Ортис уволок куда-то за шатры.

  – Ну и что? – усмехнулся кочевник. – Парень остался жив и даже доволен. Его никто не может изувечить или убить – ты просто не видел, как это происходило раньше. Теперь все по-другому, и именно это не слишком нравится таким как Солонго, любящим беспомощные жертвы. Сейчас у него нет возможности развлекаться как в прежние времена. Да, раб не имеет своей воли и обязан ложиться под любого, если только он не личная собственность кого-то из племени, как например, ты... Прости...

  – Ничего, – отмахнулся Эзра, неприятно царапнутый напоминанием о своем положении. Сам он иногда забывал об этом, проводя ночи с любовником уже скорее по собственному желанию, нежели повинуясь договору, однако первоначальная подоплека то и дело напоминала о себе. – Так ты говоришь, что Сансар отменил эту традицию? Вот же сволочь!

  – Между прочим, – произнесли от входа, – ты сейчас о вожде говоришь. Назар, свободен.

  Юноша быстро выскочил из шатра, правильно догадавшись, что произойдет дальше и намереваясь находиться в этот момент как можно дальше от этого места. Старая истина о том, что в семейные ссоры постороннему встревать не стоит, была известна и здесь.

  – «Общий круг», значит, – с угрожающими нотками в голосе произнес Эзра, прожигая взглядом ничуть не обескураженного кочевника. – И ради меня ты был готов возродить эту славную, но отмененную традицию?

  – Почему бы нет? – с деланной серьезностью поднял бровь степняк. – Всегда есть место исключениям, не находишь?

  – Не в этом случае, – отрезал Эзра. – Если уж ты покусился на древний обычай,

  значит, он казался тебе настолько варварским, что ты бы никогда не вернулся к нему. Что было бы, если бы не принял твои условия, Сансар?

  – Я бы оставил тебя здесь, в шатре, – неохотно ответил степняк, укладываясь на спину и прикрывая глаза. – Ты прав, свою угрозу я бы не выполнил, мне вообще неприятна мысль, что к тебе может прикасаться кто-то другой. Но и не отпустил бы...

  – Взял бы силой? – чувствуя невыносимый прилив ярости, спросил Эзра. Вождь, не открывая глаз, отрицательно покачал головой.

  – Мне это не интересно. Я обманул тебя, это правда, но условия договора остаются в силе. Кроме одного. Если не хочешь – я больше не прикоснусь к тебе.

  – Скажите, какое благородство! – прорычал взбешенный советник, ярость которого парадоксальным образом лишь усилилась при последних словах. – А то, что ты тут со мной вытворял не в счет, да? Рассчитывал наиграться за три месяца, а уложился в один и рад слинять? Гад ты последний! Я сейчас покажу тебе договор!

  Сансар с неприкрытым изумлением воззрился на разъяренного любовника. А тот, двигаясь по-звериному быстро, внезапно оказался рядом, опускаясь на колени и упираясь ладонями в шкуры по обе стороны от головы опешившего кочевника. Зеленые глаза полыхали от желания и пожирающей страсти, а плотоядная усмешка, кривившая губы, не предвещала ничего хорошего одной части тела Сансара, которой тот отчетливо ощущал надвигающиеся неприятности.

  – Я тебе устрою "общий круг", – невразумительно пробормотал Эзра, а потом...

  Завязки на штанах они, кажется, все-таки разорвали, не сумев набраться терпения для их развязывания. Эзра как будто заново узнавал тело своего любовника, которое вроде бы успел досконально изучить, но сейчас все открывалось с новой стороны. Знакомый, уже почти родной запах Сансара кружил голову не хуже лучших возбуждающих средств, которые так любили некоторые любовники эрц-герцога, чьих имен он теперь не смог бы припомнить и под страхом смерти. Все воспоминания выпил, уничтожил, загасил сероглазый степняк, раскинувшийся под ним и перебирающий пальцами длинные светлые волосы, щекочущие его живот и бедра. Отобрал привычную жизнь, обманул, подмял под себя – и дал новый смысл, новые просторы, новое дыхание. И "ненавижу" стучит в висках словно "люблю"...

  Он стонет и подается вперед бедрами, стремясь нагнать ускользающую ласку. Капли пота блестят на смуглой коже, и Эзре до дрожи хочется слизнуть их языком, чувствуя солоноватый вкус. Пальцы исследуют каждый сантиметр сильного тела, проникая внутрь, заставляя гордого степняка выгибаться и прикусывать губы, отдаваясь во власть светловолосого любовника. Все непривычно – и все так знакомо, правильно, что разум плывет окончательно, захлебываясь пьянящим, пахнущим степной пылью и пряностями, удовольствием.

  Чужой жар охватывает со всех сторон, и Эзра едва сдерживается, чтобы сразу не войти полностью, до конца, сходя с ума от будоражащего ощущения тесноты принявшего его тела. Его выдержки хватает лишь на пару мгновений, но и тому – второму – не требуется больше: ждать не любит ни один из них. И степняк резко двигается ему навстречу, даже сейчас, обхватив ногами торс любовника, не желая терять контроль. В этом они похожи...

  Их дыхание смешивается, когда, почти сложив Сансара пополам, Эзра впивается поцелуем в пересохшие искусанные губы, раздвигая их языком. Договор? К темным богам! Здесь нет места правилам. Кроме одного – быть ближе друг к другу.

  На спине наверняка останутся царапины – но на это наплевать, как и на все, кроме хмельного марева, плещущегося в серых глазах. Собственные хриплые стоны царапают сорванное горло, и на секунду мелькает дикая мысль, что наверняка все стойбище слышит их в эту минуту, но она погребается под сокрушительной лавиной наслаждения, сметающей все лишнее и ненужное. И остается только сбивчивое рваное дыхание и едва различимые слова, произнесенные на языке степей, которые Эзра слышит в первый раз. Но спрашивать перевод не хочется, чтобы не разрушить то хрупкое нечто, что родилось этой ночью.

  – Это последний раз, когда я штопаю вашу одежду, – безапелляционным тоном произнесла утром Майран, швыряя в Эзру починенные штаны. – Вы прямо как дикари какие-то!

  – Ну прости, мы больше так не будем, – заискивающе пообещал тот. Девушка усмехнулась и покачала головой.

  – Все равно будете, – произнесла она с какой-то затаенной грустью, и эрц-герцог, всегда очень чуткий к интонациям, присмотрелся к ней внимательнее.

  – Ты плакала?! – удивленно воскликнул он. – Тебя обидели?

  – Не говори ерунды! – вспылила Майран. – Кто осмелится обидеть дочь хранительницы племени и сестру вождя?

  – Может быть, хранительница племени или вождь? – предположил проницательный советник, и девушка отвернулась, скрывая вспыхнувшее лицо. – Это был Сансар?

  – Нет, – справившись с собой, ответила Майран. – Брат очень любит меня и никогда бы...

  – Значит, Лейла, – перебил ее Эзра. – Что случилось?

  – Это не твое дело, чужеземец, – резко оборвала его девушка. – Это вообще... не мужское дело!

  – Прости, – смешался тот, поняв, что вступил на запретную территорию. – Слушай, а где Сансар?

  – За ручьем, – ответила Майран и, не прощаясь, выскользнула из шатра. Эзра нахмурился. За ручьем – это означало, что прилетел очередной почтовый голубь.

  То, что Сансар регулярно получает донесения из Палесты, давно не было для него тайной, однако никакие уговоры, никакие посулы не помогали узнать содержание бесценных записок, и Эзра мог лишь строить предположения о том, что происходило на родине. Шестым чувством он уже понял, что кочевник прекрасно осведомлен, кто нанял убийц для эрц-герцога Веллера, но почему-то упорно хранит эту тайну. Советник решил рассуждать логически... Месть? Сансар не стал бы покрывать одного из многочисленных дворян, так или иначе обиженных решениями эрц-герцога. Значит, нужно искать того, кому исчезновение королевского советника было выгодно. Кален де Гир? Он и без этого имел большое влияние на короля, даже сумел убедить его отказать кочевникам. Седовласому военноначальнику не было особой нужды прибегать к таким крайним и рисковым мерам. Кроме того, его бы Сансар тоже не стал выгораживать. Оставалось два варианта: или нанимателя не существует в природе, и вся история была выдумана хитроумным вождем с начала и до конца, или это был кто-то близкий к самому Эзре, и кочевник не хотел ранить его чувства. Эрц-герцог долго размышлял над обеими версиями, склоняясь то в одну, то в другую сторону, и наконец дальнейшее неведение стало слишком мучительным.

  Он весь день бесцельно слонялся по стойбищу, краем глаза отмечая по-прежнему расстроенную Майран. Об их родственной связи с Сансаром, он узнал спустя две недели после своего появления в племени от крайне болтливого Назара, с удовольствием рассказывающего о местных сплетнях, обычаях и людях в той мере, в которой это позволяло знание обоими языка. Вождь и Майран – близнецы, – охотно поведал степняк эрц-герцогу. Их мать, Лейла, является хранительницей племени, колдуньей и целительницей, а отец – заезжий путешественник, славный воин, сумевший заслужить уважение степняков, принявших его как гостя. Он был силен, красив и весьма приглянулся женщине, сделавшей его своим мужем. Через положенное время у них родилась двойня: мальчик и девочка, и колдунья полностью сосредоточилась на дочке, потеряв интерес к обоим мужчинам. Мальчика воспитывал отец, оставшийся жить в стойбище.

  Считается, что дар в роду хранительниц наследуют только девочки, однако порой казалось, что и юный Сансар не лишен колдовских способностей, настолько необычным и смышленым рос мальчишка. Он остался без отца в десять лет, но не пал духом и в тринадцать уже переплел косу, вступая в племя полноправным мужчиной и воином, а через некоторое время и возглавил его.

  Майран же старательно постигала глубины своего дара, училась делать мази, целебные отвары, помогать раненным и роженицам, лечить заболевших. Между братом и сестрой сложилась очень сильная и нежная привязанность, несмотря на полное безразличие Лейлы к своему сыну. Сансара это не очень волновало, он слишком привык обходиться без материнской любви и совершенно не чувствовал себя в чем-то обделенным. Самым близким человеком для него была сестра, а потом появился Эзра.

  После утренней отповеди, советник не рисковал лезть в душу всегда бойкой и жизнерадостной девушке. Теперь он припоминал, что последнее время она довольно часто выглядела расстроенной и подавленной, бросая странные взгляды на него и на брата, как будто ее тяготила какая-то невысказанная боль. Эзра чувствовал себя виноватым – из-за него Сансар уделял сестре куда меньше времени, чем раньше. "Ничего", – мелькнула невеселая мысль, – "до Равноденствия осталось не так уж много времени, а потом... ".

  – Что нового в Палесте? – сухо осведомился советник несколько вечеров спустя, когда Сансар вернулся в шатер. – Только не ври, я знаю, что пришло очередное донесение. Послушай, я должен знать, как обстоят дела!

  – Я все расскажу тебе позже, – в десятый раз пообещал кочевник, усаживаясь рядом и привычно попытавшись притянуть к себе любовника. В этот раз он получил решительный отпор.

  – Почему не сейчас? – с нажимом произнес эрц-герцог. – У меня складывается ощущение, что ты выдумал всю историю с нанимателем, лишь бы затащить меня сюда. Признайся, так и было?

  – Да, – с небольшой паузой подтвердил Сансар, а затем поднялся на ноги и отошел к постели. – Я просто обманул тебя.

  "Врет", – едва сдерживая радость, понял Эзра. – "Но это значит..."

  – Это был Майлз, да? – произнес он вслух, наблюдая, как дернулись, словно от удара, плечи степняка. – Когда ты собирался мне об этом сказать?

  – Вариант "никогда", увы, был невозможен, – не оглядываясь, ответил кочевник, – поэтому я хотел просветить тебя перед уходом. Как ты узнал?

  – Догадался, – Эзра бесшумно поднялся и, подойдя к Сансару, обнял его со спины. – Кому могло быть выгодно мое исчезновение? Только амбициозному младшему брату, который теперь получил мой титул, должность и власть. Это так?

  – В какой-то момент я даже хотел убить его, – глухо произнес степняк. – Но потом подумал, что этого ты не простишь мне никогда.

  – Почему ты сразу мне об этом не рассказал? – Эзра мстительно дернул любовника за волосы. – Заставил терзаться неведением и строить догадки одна бредовее другой.

  – А ты бы поверил? – Сансар мягко освободился от его рук и обернулся к эрц-герцогу. – Что значит слово какого-то дикого варвара, обвиняющего в предательстве твоих брата и любовника?

  – О, без Франца тоже не обошлось? – Эзра с раздражением прикусил губу. – И когда это они спелись?

  – Как раз перед тем, как эту вшивую болонку подложили под тебя, – неохотно ответил степняк.

  – Но... – советник пораженно распахнул глаза, – он же был со мной почти год! И все это время они планировали убийство?!

  – Не думаю, – Сансар улегся на шкуры и ухватил Эзру за запястье, притягивая к себе. Все тело советника била крупная дрожь, и степняк лишь крепче прижал его к груди, стараясь унять зарождавшуюся истерику. – Сперва, скорее всего, они хотели просто быть в курсе твоих дел, а уж потом... Вот поэтому я и не хотел говорить. Самое страшное – это предательство тех, кого любишь.

  – Я должен вернуться в Палесту, – решительно произнес эрц-герцог. – Нельзя оставить все так, как есть!

  – Ты жаждешь мести? – спокойно осведомился кочевник. Эзра отрицательно покачал головой.

  – Король уже стар, – ответил он, – вскоре на трон взойдет его сын, Эйчер. Королевич еще юн и неопытен, а имея в советниках Майлза он может натворить непоправимых дел. Сансар, мне нужно в столицу! Послушай... я все улажу и вернусь. Или уговорю короля выделить вам земли.

  – Ты дал слово находиться в стойбище до праздника, – сухо отозвался вождь, и Эзра вздрогнул от того, насколько холоден был его голос. – После этого ты свободен как ветер, но не ранее.

  – Но почему? – почти зарычал советник. – Почему именно так? Я вернусь, слышишь? Даю слово, что вернусь, но сейчас мне надо к королю.

  – Ты не попадешь к королю,– устало ответил Сансар. – Майлз все-таки заподозрил неладное, и к Талию теперь не подобраться на полет стрелы. Он почти не покидает замок, а уж если выезжает, то с таким эскортом... К празднику твой брат успокоится и утратит бдительность, а кроме того... Ты помнишь, что делает король в день Равноденствия?

  – Выслушивает просителей на главной площади! – сообразил воодушевленный советник. – Ты предлагаешь подобраться к нему этот момент?

  – Именно, – кивнул вождь. – Я отпущу тебя заранее, чтобы вы могли добраться до столицы и подготовиться. Ты успеешь вовремя, не переживай. В конце концов, я не собираюсь ломать тебе жизнь и приковывать к себе. Но до этого момента тебе лучше оставаться в стойбище.

  – Вы? – удивился Эзра. – Почему ты сказал "чтобы вы могли добраться"?

  – Назар и Ортис поедут с тобой, – пояснил Сансар. – Позаботься о них, пожалуйста – потом, когда разберешься со своими проблемами. Они будут тебе верными и надежными товарищами.

  – Они хотят покинуть племя? – недоумевал советник. – Постой, а что будут делать остальные?

  – Я тебе говорил: мы будем искать новые земли, – с заминкой ответил вождь. – Давай спать уже, раз все решили. Иногда ты так приставуч, словно репей.

  – Я смогу помочь вам, – увлеченно произнес эрц-герцог. – Вы только не снимайтесь с лагеря сразу после праздника, или пришли мне гонца, чтобы я мог знать, где тебя найти. Или скажи имена тех, кто шлет тебе...

  – Спи уже, – рыкнул на него Сансар, а затем ощутимо куснул за ухо. – Посмотрим...

  После той памятной стычки с Солонго никто больше не рисковал открыто конфликтовать со странным чужеземцем, сумевшим завоевать расположение сразу двух самых главных людей в племени: вождя и целительницы. Не смотря на то, что мать еще была жива, Майран взяла на себя львиную долю всех обязанностей, с которыми не справлялась старая женщина, ни разу на памяти Эзры не покинувшая свой шатер. Сам же неудачливый насильник так же держался в стороне, изредка прожигая спину светловолосому чужаку ненавидящим взглядом. Вокруг него постоянно околачивались несколько человек, так или иначе недовольных вождем, но активных действий никто не предпринимал.

  Майран тщательно избегала любых встреч, хотя до недавнего момента они проводили вместе довольно много времени. Эзра терялся в догадках, мучительно пытаясь вспомнить, чем мог обидеть девушку, и не находил причины. Назар и Ортис только разводили руками, а Сансар отсутствовал второй день, уведя часть племени на охоту.

  До Равноденствия оставался примерно месяц, и эрц-герцог ожидал этот праздник со смешенными чувствами. Для себя он уже все решил: сперва следовало решить все дела в Палесте, вернуть титул и положение, а затем приложить все усилия, чтобы отыскать гордого степняка. Однако здесь таилось одно "но" – Сансар категорически избегал разговором о том, что будет после праздника, то замыкаясь в себе, то переводя беседу в шутку. И если бы не полные обжигающей страсти ночи, когда истинные незамутненные чувства выплескивались наружу, Эзра бы решил, что степняка и вправду не интересует их дальнейшее будущее.

  Советник развалился около ручья, там, где высокая трава и кустарники скрывали его от стойбища. Солнце медленно уплывало за горизонт, окрашивая небо в багровые тона и оставляя на душе эрц-герцога странное тоскливое чувство.

  – Я так и знала, что найду тебя здесь, – произнес знакомый девичий голос, и рядом с удивленным и обрадованным Эзрой, гулко брякнув глиняной посудой, присела Майран. – Ты почти ничего не ешь, Назар беспокоится.

  – И прислал тебя? – улыбнулся советник. Девушка усмехнулась.

  – Нет, я решила прийти сама, – ответила она и протянула Эзре миску с горячей похлебкой. Только сейчас эрц-герцог понял, насколько был голоден и, пробормотав слова благодарности, принялся за еду.