Текст книги "Обещание завтрашнего дня (ЛП)"
Автор книги: Рэдклифф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
О боже – сколько же вины она, должно быть, носит в себе.
– Таннер... – начала было Эдриенн.
– Да не надо ничего говорить. Это было больше десяти лет назад. Я все уже пережила, – резко оборвала Таннер и наклонилась, чтобы собрать остатки ланча.
Эдриенн смотрела на нее и беспомощно молчала. Уж кто-кто, а она знала, что от некоторых ран словами исцелить невозможно.
Глава 8
Они допили вино, и каждая погрузилась в свои воспоминания, а солнце тем временем поднялось в небо уже высоко. Эдриенн вздрогнула, когда Таннер вдруг резко села и сорвала с себя футболку. На мгновение Эдриенн замерла. Солнечный свет обливал загорелые плечи и бледные упругие груди Таннер золотистым сиянием, подчеркивая ее сильные, но женственные формы.
О господи, как же она прекрасна!
Желание налетело из ниоткуда, и Эдриенн поспешно отвела взгляд.
– Ты что творишь? – резко спросила она.
Таннер поднялась на ноги и потянула шорты вниз.
– Я собираюсь поплавать. Идем со мной, тебя это взбодрит.
Эдриенн вдруг поняла, что у нее сердце чуть не выпрыгивает из груди, пока она пыталась не смотреть на ее наготу. Непрошеные вчерашние воспоминания о распростертой на койке Таннер замелькали у нее в голове одно за другим. Она с трудом сглотнула и умудрилась проговорить ровным голосом:
– Давай, купайся. А я тут посторожу.
– Да нет здесь никого, – игриво возразила Таннер. Она наклонилась и попыталась поднять Эдриенн на ноги. – Пойдем! Будет здорово!
Эдриенн оттолкнула ее руку.
– Нет!
Таннер не уловила нотку паники в голосе Эдриенн. Она была слегка навеселе от выпитого вина и всего-навсего хотела выбросить из головы воспоминания о прошлом, поэтому снова ухватила Эдриенн, решив затащить ее в воду.
– Тогда я просто выкину тебя за борт! – воскликнула она, потянулась к Эдриенн и стала безо всякого умысла вытаскивать ее футболку из брюк.
Таннер совершенно не ожидала того, что Эдриенн хлестнет ее по лицу – сильно и с размаха. Она отшатнулась и посмотрела на Эдриенн с изумлением. На ее левой щеке расплылось красное пятно, но больно ей было не от удара.
– Господи, Эдриенн! Ты что такое подумала? Я не собиралась тебя насиловать! – ошеломленно проговорила она.
Эдриенн мгновение смотрела на нее, а потом повернулась и быстро зашагала на корму. Все, чего ей хотелось – это исчезнуть. Она сжала леер дрожащими руками и попыталась успокоиться.
Через несколько минут Таннер, полностью одетая, подошла и встала у нее за спиной.
– Извини меня, – начала Таннер, сама не понимая, за что она извиняется. – Я не хотела тебя задеть... Черт! Я просто была так... рада... что ты здесь, со мной.
Эдриенн повернулась, по ее лицу текли слезы. Она выглядела такой несчастной, что для Таннер перенести это было куда тяжелее, чем получить пощечину. Горе Эдриенн заставило Таннер забыть о собственном возмущении. Она затаила дыхание и легонько коснулась ее лица, смахивая слезу большим пальцем.
– Скажи мне пожалуйста, что я натворила?
Она отчаянно хотела понять.
– Не знаю, смогу ли я... – ответила Эдриенн сдавленным голосом.
– Давай попробуем? Пожалуйста, – мягко попросила Таннер.
Эдриенн пожала плечами, почти сдаваясь, и медленно пошла на нос яхты. Там она села и защитным жестом обхватила колени руками. Таннер села рядом, настолько близко, насколько осмелилась, и стала ждать. Эдриенн смотрела мимо нее, и ее мысли, казалось, дрейфуют вместе с волнами. Было столько всего, о чем она могла – или должна была? – рассказать, но до сих пор нужные слова не находились.
Она так и не смогла – за все эти последние одинокие и ужасные месяцы – подобрать слова, чтобы рассказать о том, что чувствовала. Так как же она могла хоть что-то объяснить Таннер, с которой едва была знакома? Но по какой-то непостижимой причине Эдриенн хотела попробовать. Она хотела попробовать рассказать Таннер то, о чем никогда не говорила ни с кем – даже с Алисией или Томом. Она не понимала почему, но это просто казалось ей важным. Эдриенн встретила взгляд темных глаз, неотрывно смотревших ей в лицо. Они казались такими спокойными – и удивительно успокаивающими.
– Таннер, – начала она, глядя ей прямо в глаза, – у меня рак... я болела раком. Не знаю, почему я не рассказала тебе раньше.
Таннер продолжала смотреть ей в лицо, пытаясь понять.
– И что это на самом деле значит? – наконец спросила она напряженным, но ровным голосом. Мысль о том, что этой женщине что-то грозит, перепугала ее. – Я хочу сказать, я понимаю, что это значит. Но чем это стало для тебя?
Эдриенн легонько улыбнулась. До чего здорово было на этот раз не столкнуться с порцией бестолковых банальностей. И Таннер, как всегда, попала в самую точку.
Она снова пожала плечами.
– Это хороший вопрос. Хотела бы я знать на него ответ. Меня до сих пор никто об этом не спрашивал. Обычно все думают, что уж они-то точно знают, что это означает. Для меня это обернулось тем, что мне удалили правую грудь. А потом шесть месяцев химиотерапии превратили меня в развалину. К счастью, волосы у меня не выпали, да и тошнило меня только в первые дни каждого курса, но каждый день я чувствовала себя так, будто мне не хватит сил дожить до вечера. Я пыталась работать, но выяснилось, что восьмичасовой рабочий день я не выдерживаю.
Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и подумала об этих первых сумбурных месяцах, когда хотела продолжать жить так, словно все шло по-прежнему, хотя по-прежнему как раз не шло ничего! Эдриенн запустила обе руки в волосы и печально посмотрела на Таннер.
– Все вокруг обращались со мной так, словно я в любой момент могу развалиться на куски. Я не могла выдержать их участие. Просто хотела, чтобы они вели себя со мной, как с нормальным человеком. Но нормальной я себя как раз не чувствовала – было такое ощущение, будто меня предали. Предало то, что было внутри меня. В итоге я прекратила попытки делать вид, что ничего не изменилось. Взяла отпуск по состоянию здоровья – а об остальном, я думаю, ты уже знаешь.
Эдриенн резко умолкла, сообразив, что слова льются из нее потоком, словно внутри у нее прорвало какую-то плотину. И с удивлением заметила, что Таннер все так же пристально и серьезно смотрит на нее. Большинство людей испытывали неловкость при таких разговорах и часто отводили взгляд.
– Извини. Ты не нанималась все это выслушивать.
Это замечание Таннер оставила без ответа.
– А теперь все прошло? – мягко и нежно спросила она.
Эдриенн с горечью пожала плечами, столкнувшись с вопросом, который терзал ее каждый день.
– Не знаю. Я в курсе статистики – но не знаю, что она означает для меня. Они выдали мне кучу цифр – два года, пять лет, десять. Но никаких гарантий, только шансы.
– И сколько времени уже прошло после операции?
– Год.
– И?
– Пока все в порядке. Я так думаю. Мне скоро проверку проходить. Каждые шесть месяцев мне делают рентгенограмму грудной клетки, сканирование костей скелета и несколько видов анализов крови. И маммограмму на здоровой стороне, конечно.
– Ты поэтому ушла с флота?
– Частично. Я, вообще-то, в бессрочном отпуске. Скоро нужно будет что-то решать.
– А что насчет твоей любовницы? – негромко спросила Таннер. И увидела, как по лицу Эдриенн промелькнула боль, но продолжила. – Почему вы сейчас не вместе?
Эдриенн обреченно покачала головой.
– Она держалась прекрасно. Сначала. Пошла со мной на биопсию, сопровождала меня на консилиум хирургов. Была со мной, когда я очнулась после мастэктомии. И только когда я вернулась домой, и казалось, что все худшее позади, она начала меняться.
Эдриенн остановилась и тяжело сглотнула. Она не была уверена, что сможет снова пережить эти чувства. Она думала, что сможет жить со страхом рака, но черт возьми, куда труднее оказалось пережить все остальное!
– И что случилось потом? – осторожно спросила Таннер. Она отчаянно хотела, чтобы Эдриенн продолжала говорить, чтобы подпустила ее ближе к себе.
– Я так думаю, она испугалась. Испугалась, что я могу умереть, что все, что нас окружало, все, что мы планировали, может исчезнуть. Думаю, она не смогла справиться с неизвестностью.
Таннер подумала, что может это понять. Но там было закопано что-то еще.
– Так почему ты ушла? Ты ее разлюбила?
– Нет, я любила ее. Но жить с ней не могла. Она ходила по дому так, словно меня там не было. Она явно боялась оказаться рядом со мной. И... и я понимала, что она не может выносить то, как я выгляжу.
При этих словах Таннер передернуло, но голос ее остался спокойным.
– Это она так сказала?
– Да ей не надо было ничего говорить! – вспыхнула Эдриенн, и ее голубые глаза вдруг стали ледяными. – Она ко мне подойти боялась! Не только в постели, вообще везде. Находила причину исчезнуть всякий раз, когда я была раздета! – Эдриенн с горечью рассмеялась. – Даже принять душ утром стало проблемой! Она делала вид, что просто хочет дать мне время для выздоровления, но я знала настоящую причину. Она на меня смотреть не могла. Так что я в итоге ушла. Уехала домой, в Филадельфию, но ненадолго, потому что моя семья чуть не довела меня до безумия. Они обращались со мной так, будто я в любую секунду могу рухнуть! И в итоге это и привело меня на Уитли Пойнт – на затерянный остров. Тогда, в самое первое утро на пляже, ты была права. Я здесь прячусь, так и есть, прячусь от всего, что я когда-либо знала. А в особенности – от себя.
– Мне так жаль, – прошептала Таннер. Ей было настолько плохо, будто она ощущала физическую боль. Ей хотелось как-то развеять печаль Эдриенн – стереть чувство отвергнутости и страха, которые она должна была испытывать. Но Таннер даже не знала, с чего начать. Да и можно ли было найти слова, которые смогли бы пробиться сквозь эту глубокую грусть?
Эдриенн внезапно поднялась на ноги.
– Почему? Это не имеет к тебе никакого отношения. Извини, что я ударила тебя. Мне просто не нравится, когда ко мне прикасаются. Все на самом деле очень просто, Таннер. У меня нет будущего, только слабые проблески настоящего. Я здесь всего на лето. Воспринимай меня, как любого другого туриста, который сбежал от действительности на твой прекрасный сказочный остров. Когда лето закончится, я уеду. Так нам обеим будет легче.
Она решительно отвернулась прочь, ясно давая понять, что разговор окончен.
Глава 9
На обратной дороге в порт они больше не разговаривали. Эдриенн умело вела судно, а Таннер молча ставила паруса, чтобы яхта шла полным ходом. На берегу Эдриенн сказала, что устала и хочет поскорее вернуться домой, холодно попрощалась и поспешно уехала.
Таннер проводила ее взглядом до самого причала, да так и осталась смотреть вслед, даже после того, как машина Эдриенн тронулась с места. У Таннер осталось опустошающее чувство незавершенности. Им нужно было поговорить, но она побоялась заводить разговор. Эдриенн отгородилась от нее и полностью замкнулась в себе.
Таннер машинально уложила швартовочные концы, прибралась на палубе, а сама все это время думала, что же ей нужно было сказать Эдриенн, пока у нее была такая возможность. Сейчас ей казалось, что другого шанса у нее больше может и не быть. Она раздраженно вздохнула и пошла к машине.
Измученная – прошлой ночью она спала всего несколько часов, да и день, проведенный с Эдриенн, принес сплошное смятение чувств – она не горела желанием проводить вечер дома. Таннер не была уверена, что хочет оставаться наедине со своими мыслями. Воспоминания о прошлом, которое она так и не смогла отпустить, и об исполненном боли настоящем Эдриенн – ей больше не хотелось с ними сталкиваться. Так что она повернула направо и поехала к югу, на материк.
* * *
Констанция проснулась уже после полуночи, ее разбудил звук подъезжающего автомобиля. Она спала очень чутко, а в такие теплые ночи всегда открывала окна в спальне. Она лежала и прислушивалась к звуку знакомых шагов, которые обогнули дом и направились к дорожке, ведущей вниз. И очень удивилась, когда услышала, как кто-то медленно поднимается по лестнице на веранду. Она накинула халат и вышла наружу. Таннер развалилась в шезлонге, закинув ноги на перила.
Констанция заметила, что Таннер была навеселе. Она присела рядом с дочерью и стала смотреть в темноту. Таннер уже давно не появлялась здесь в столь поздний час, и Констанция восприняла это как знак того, что ей нужна компания, а может, она хочет о чем-то поговорить. Констанция никогда не задавала вопросов, всегда готова была утешить и предложить безусловную любовь, а иногда, при случае, могла дать и совет, если Таннер делала над собой усилие и просила его.
Сейчас Таннер рассеянно провела рукой по растрепанным ветром волосам и тяжко вздохнула.
– Мама, – негромко спросила она, словно они сидели и разговаривали уже несколько часов, – если бы ты знала заранее, что отцу суждено погибнуть молодым, ты поступила бы иначе?
Констанция заставила себя честно взвесить вопрос. Он настолько потряс ее, что она не знала, сможет ли ответить. Таннер почти никогда не упоминала отца и никогда не заговаривала о его смерти.
– Что ты имеешь в виду под "иначе"? – мягко переспросила Констанция.
Таннер повернулась к ней и многозначительно спросила:
– Ты бы все равно вышла за него замуж?
– О господи, конечно! – тут же воскликнула Констанция. – Да я бы вышла за него замуж, даже если бы знала, что нам суждено пробыть вместе всего месяц! – она легонько улыбнулась, подставив лицо свету луны. – Мне нравилось быть с ним... и быть его женой. Он был для меня единственным, и я бы его ни на кого и ни на что не променяла.
– И это стоило боли от его потери? – не унималась Таннер. Она знала, какую пустоту ощутила после его смерти, и едва могла представить, насколько тяжелее было это пережить ее матери. А еще она понимала, что задает очень болезненные вопросы, но ей было все равно. Она чувствовала себя так, словно тонет, и ей больше не к кому было обратиться.
Констанция сделала глубокий вдох и чуть поежилась.
– Я до сих пор не могу поверить, что он погиб. После всех этих лет я понимаю, что все еще хочу его и не понимаю, как мне без него жить. Но живу. И знаешь, что странно? Я не просто живу, я продолжаю получать от жизни удовольствие. Постоянно чувствую горечь, но и удовольствие тоже, несмотря ни на что. И вот что еще могу тебе сказать – мне было бы точно так же больно, проживи мы вместе два года или двадцать лет, или двести.
– Так что, ты ни о чем не жалеешь?
Констанция снова тихонько улыбнулась. До чего же была похожа на Чарльза его дочь! Таннер никогда ничего не оставит в покое до тех пор, пока не рассмотрит под всеми углами и не проникнет в самую суть.
– Этого я не сказала. Если бы я знала, что нам не суждено состариться вместе, я бы постаралась принимать большее участие в его делах – в бизнесе, который меня никогда не заботил. И думаю, я бы чаще говорила ему, что люблю его.
Таннер поднялась на ноги и немного нетвердо подошла к перилам, глядя на дюны и прибой.
– Мам, – негромко спросила она, – почему это так ужасно – чувствовать, что тебе кто-то нужен?
Констанция не была уверена, кого она имеет в виду. Задумчивость в голосе дочери позволила ей предположить, что Таннер говорит о себе.
Она подошла и встала рядом, а потом нежно обняла ее за талию.
– Когда ты найдешь того, кого захочешь по-настоящему полюбить, Таннер, ты больше не будешь бояться.
Констанция не ожидала ответа и беспомощно проводила Таннер взглядом – та медленно спускалась по дорожке к своему бунгало и растворилась в ночи. Что-то случилось, что-то – а вернее, кто-то, кто наконец разбудил дремавшую в Таннер страсть. Констанции оставалось только надеяться, что у этого человека достанет храбрости принять мятежную душу ее дочери.
* * *
На следующий день рано утром Таннер вернулась в бухту, надеясь увидеть Эдриенн. Она хотела позвонить, но опасалась, что инициатива может ее только оттолкнуть.
– Джош, – позвала она, когда вошла в контору, – ты здесь?
– Угу, – ответил он, выходя из дальней комнаты.
Она помахала ему рукой и прислонилась к окну.
– Ты сегодня видел Эдриенн?
– Неа. Первый день, когда она чуток задержалась, – сообщил он. – Может, попозже появится.
У Таннер был сомневающийся вид.
– Может. Я пойду, проверю "Прайд". Она в ту ночь набрала немного воды, хочу удостовериться, что течи нет.
– Хорошее дело. Я вообще не знал, увижу ли тебя и твою яхту снова.
– Ой, да ладно, Джош! Ты же знаешь – чтобы меня угробить нужно что-то посильнее шторма!
Он глубокомысленно кивнул.
– Знаю. Но когда-нибудь ты таки перегнешь палку. Мы с той леди, твоей подругой, очень сильно переживали за тебя в ту ночь.
Таннер уставилась на него.
– Ты это о чем?
– Ну, она пришла в порт в аккурат перед самым штормом, ближе к вечеру. И как только узнала, что ты еще в море, она тут заякорилась и больше с места не сходила.
Таннер и в голову не пришло спросить, почему Эдриенн оказалась рядом, когда она очнулась. У нее все в голове смешалось, и она не могла ясно рассуждать. И почему Эдриенн ей вчера ничего не рассказала? В данный момент она совсем не возражала бы, если бы Эдриенн на нее злилась. Даже злость была куда лучше, чем отстраненное молчание.
– Она что, все время была здесь? – спросила Таннер. Она меня ждала?
Джош кивнул.
– Точно так. Очень уж красивая женщина.
– Да ну, Джош, ты что, – рассмеялась Таннер.
– Я знаю, знаю. Я для нее слишком старый. А вот к тебе она очень неровно дышит, да.
Таннер поморщилась.
– В последние дни я что-то не почувствовала, что хоть кому-то нравлюсь.
Он рассмеялся.
– Я знаю тебя с пеленок. Помню, как ты стала приходить сюда, вместе с твоим папой, ты еще малышкой была. Ты мне всегда нравилась.
За десять лет, прошедшие с момента смерти ее отца, Джош стал для Таннер тем, кого она могла без натяжки назвать своим другом. Он был честным, верным и в нем не было ни грамма притворства. А что важнее всего – она ему доверяла.
Таннер улыбнулась и покачала головой:
– Но мне больше не три годика, Джош.
Джош выбил свою трубку в корзину для бумаг и хитро глянул на Таннер.
– Что тебе не дает покоя? Эдриенн?
Таннер неловко отвела взгляд.
– Частично. Я не знаю, как себя с ней вести.
Он откинулся на спинку стула, покачался на его задних ножках и задумался. А потом пожал плечами и ответил:
– Ну, тогда не веди себя никак.
Таннер удивленно глянула на него.
– Что ты хочешь сказать?
– Не пытайся ею управлять. Просто дай ей прийти к тебе самой. Ты не можешь приказывать ветру, куда ему дуть.
– А если она так никогда и не придет?
– Придет, – будничным тоном ответил Джош. Он вспомнил, как Эдриенн обнимала Таннер в ту штормовую ночь. – Просто дай ей немножко времени.
– Времени? – повторила Таннер, говоря это скорее самой себе. – А что, если времени-то как раз и нет?
Глава 10
Июнь кончился, но Эдриенн больше не появлялась на пристани. Она скучала по парусам и морю, но не хотела видеться с Таннер. Она даже было подумала, а не уехать ли вообще с острова, но что-то ее удержало. Себе она объяснила, что осталась из-за уединения, моря и того, что впереди ее ждут яркие солнечные дни и прохладные летние ночи.
И, раз она не могла выходить в море, то стала бегать – по утрам и вечерам.
Эдриенн не занималась бегом с тех пор, как ей сделали операцию. Здорово было снова чувствовать свое тело, а еще бег помогал выбросить из головы ненужные мысли. Не думать о Таннер было трудно. Эдриенн было интересно, как проходят ее дни и как она проводит свои ночи. Она понимала, что Таннер, должно быть, в обиде на то, что Эдриенн избегает ее, но у нее не было особого выбора. Таннер была настолько притягательной, настолько целеустремленной – и настолько чертовски привлекательной, что любые отношения между ними неизбежно стали бы слишком близкими. Эдриенн понимала, что если продолжит видеться с Таннер, то в итоге не устоит перед искушением коснуться ее, как бы она с собой ни боролась. А этого она позволить себе не могла ни при каких обстоятельствах.
Солнце уже почти зашло, когда Эдриенн собралась пробежаться по пляжу. Она лениво сделала упражнения на растяжку, радуясь прохладному бризу, начинавшему дуть с моря и принесшему долгожданное облегчение после жаркого дня. Эдриенн предвкушала хорошую тренировку. Она начала с легкой пробежки к маяку на южной оконечности Уитли Пойнт, и вдруг небо взорвалось разноцветной вспышкой. Слабое эхо грома – грома ли? – раскатисто прокатилось в ночи. Эдриенн остановилась и с изумлением уставилась на странное зрелище.
А потом громко расхохоталась. Ну конечно! Сегодня же четвертое июля! Она жила настолько уединенно, что повседневные события, отмечавшие ход времени в жизни обычных людей, ее не затрагивали. Эдриенн пошла к маяку, наслаждаясь видом, раскинувшимся в небе у нее над головой. По дороге она миновала несколько групп детишек и взрослых, отдыхавших на пляже на разложенных одеялах. А потом до нее донесся запах жареного мяса, и у нее просто слюнки потекли.
Она поняла, что хочет есть. Эдриенн купила хот-дог и пиво на импровизированном лотке с закусками и устроилась на песке посреди семей, которые поедали принесенные в термосумках припасы. Она сидела отдельно от них, но почему-то чувствовала себя частью праздника, глядя на игру цвета и света в ночном небе.
Эдриенн услышала шум приближающегося катера и перевела взгляд на берег, лениво задумавшись, а где же они причалят.
– Чертовы идиоты так на мель наскочат, – пробурчал сидевший неподалеку мужчина.
Эдриенн и окружавшие ее люди с замиранием смотрели, как огни мощного катера становятся все ярче, а сам он летит прямо на берег. И когда столкновение с землей уже казалось неизбежным, рулевой заглушил движок и заложил резкий вираж, в результате чего катер замер на самой кромке воды. Эдриенн шумно выдохнула. И услышала, как рассмеялся женский голос, а потом несколько темных фигур тяжело спрыгнули прямо в прибой и, пошатываясь, двинулись к берегу.
– С огнем играет, – негромко и зло проговорил то же самый мужчина. – Всякий раз думает, что обойдется. И таки обходится! И с некоторыми женщинами она тоже неплохо обходится, надо признать.
– Тише! Услышат же! – заругалась его жена, смущенно оглядываясь по сторонам.
И тут Эдриенн узнала Таннер – та не очень твердо вышла из воды, обхватив рукой за талию симпатичную молоденькую блондинку. Эдриенн холодно проводила их взглядом, а Таннер, тяжело дыша, бухнулась на песок и увлекла свою спутницу за собой. Потом Таннер ей что-то сказала, и та рассмеялась. Еще несколько человек из их компании присоединились к ним, и кто-то пустил по кругу серебряную фляжку, поверхность которой то поблескивала, то гасла в сиянии продолжавших вспыхивать в ночном небе огней.
Фейерверк почти закончился, и Эдриенн встала, отряхивая с ног песок. Необъяснимая злость охватила ее при виде того, как Таннер выставляет себя на посмешище. Она больше не могла на это смотреть. Не раздумывая, вместо того, чтобы повернуть в сторону дома, Эдриенн зашагала по пляжу туда, где на песке лежала Таннер, и уставилась на нее сверху вниз.
– Красиво причалила, – саркастически прокомментировала Эдриенн.
Таннер подняла голову и прищурилась, взгляд у нее поплыл.
– Рада, что ты оценила, – она протянула ей дымящийся косячок. – Пыхнешь?
– Нет, спасибо. Представишь меня своим друзьям?
Таннер приподнялась на локте, а другой рукой широким жестом обвела присутствующих.
– Народ, это капитан... нет, вру, – бывший капитан Пирс. Она живет здесь, на Уитли Пойнт, но инкогнито. И поберегитесь – она тут всего до конца лета, так что не надо от нее многого ожидать.
Пока Таннер говорила, в сторону Эдриенн коротко повернулись головы, несколько человек кивнули и вернулись к своим разговорам. Эдриенн присела рядом, не обращая внимания на блондинку, которая собственнически вцепилась в руку Таннер.
– Я хочу с тобой поговорить, – негромко сказала Эдриенн.
Таннер окинула ее взглядом.
– Отлично. Ну давай, говори.
Эдриенн покачала головой.
– Наедине.
Таннер с трудом приняла сидячее положение.
– У меня тут компания.
Эдриенн потребовалась вся сила воли, чтобы ее голос звучал спокойно.
– Я заметила. Это всего на минутку.
Она была в ярости и не хотела даже задумываться, почему именно. Решила, что это из-за высокомерия Таннер и ее наглого тона, но вообще-то, она едва сдерживалась, чтобы не наклониться и не встряхнуть ее хорошенько.
Что-то в голосе Эдриенн пробилось сквозь туман в голове Таннер, и та повернулась к своей спутнице.
– Ты не против, Салли? Пожалуйста, исчезни на минутку.
Красивая блондинка немножко надулась, но потом упорхнула к остальной компании.
– Ну и? – спросила Таннер, изо всех сил пытаясь выглядеть вменяемо. На самом деле она настолько вымоталась, что готова была рухнуть без сознания.
– Какого черта ты вообще творишь, ты об этом подумала?! – прошипела Эдриенн, теряя терпение. – Ты могла убить кого-нибудь этой своей выходкой! Включая саму себя и твоих друзей!
– Ну не убила же, нет? – ответила Таннер, слегка покачиваясь. – Я просто немножко развлекалась. Я всегда знаю, насколько далеко можно зайти. Я везучая, наверное.
Эдриенн стало плохо, противно и страшно.
– Таннер, ради бога, ты должна остановиться! Посмотри на себя! Во что ты себя превратила!
Таннер пригладила волосы и попыталась расправить помятую рубашку.
– А что? Я одета вполне прилично для вечеринки.
– Вставай. Ты идешь со мной.
Таннер непонимающе уставилась на нее.
– Но я не могу. Я обещала отвезти всех на ночную рыбалку чуть позже.
– Нет, сегодня ты никого никуда не повезешь, – решительно ответила Эдриенн. – Давай, говори своим друзьям "до свидания".
Таннер крикнула "До свидания" куда-то в сторону юной блондинки. Салли должно быть, расслышала ее, но не ответила. Эдриенн взяла Таннер за руку и повела за собой. Та не протестовала, но поспевала за быстрым шагом Эдриенн с большим трудом.
– А мы не можем идти, вместо того чтобы лететь? – в какой-то момент выдохнула она, слегка спотыкаясь.
Эдриенн раздраженно посмотрела на нее и обхватила рукой за талию.
– Давай, – сказала она и поволокла Таннер дальше. – Уже почти пришли.
Она умудрилась втащить Таннер по ступенькам задней лестницы и довести через террасу к дивану. Там она жестко толкнула ее вниз, отвернулась и произнесла:
– Можешь спать здесь. Я принесу тебе пару одеял.
– Да я слишком на взводе, чтобы заснуть, – заартачилась Таннер.
– Чушь! – отрезала Эдриенн. – Ты выглядишь так, словно не спала несколько дней!
– Я думаю, что так оно и есть. В этом все и дело.
– Господи! Да ты еще большая идиотка, чем я думала! – ругнулась Эдриенн, вошла в дом и захлопнула за собой дверь. Ей нужно было оказаться подальше от Таннер. Если бы она осталась, то наговорила бы больше, чем собиралась, что не имело никакого смысла, учитывая состояние, в котором Таннер пребывала. Она понимала, что привести Таннер к себе домой было чистым безумием, но ужасно боялась оставить ее одну. Та была абсолютно не в состоянии за собой присмотреть, по крайней мере, в эту ночь.
Да что же с ней такое происходит, господи помилуй! В тот день на яхте она такой не была. Она была доброй, нежной и внимательной...
Эдриенн вытащила подушки и легкое одеяло с верхней полки шкафа, пытаясь не думать о том, каким было лицо Таннер, когда она ее ударила. Шок и боль. Да не будь смешной! Это здесь абсолютно ни при чем. А если даже и при чем, то уже ничего не изменишь. Что бы ни было нужно Таннер, ты ей этого дать не можешь. Эдриенн вздохнула. По крайней мере, сегодня Таннер будет в безопасности.
Таннер лежала на диване, откинувшись спиной на подушки, и ждала Эдриенн. Разум ее был в смятении, а вот тело медленно сдавалось усталости. Впервые за несколько дней она осознала, насколько же все-таки вымоталась. Она смотрела, как луна начинает исчезать за деревьями. Все ее тело саднило, а голова готова была взорваться, и Таннер отстраненно задумалась, как же она довела себя до такого состояния. У нее остались только обрывочные воспоминания о последних нескольких днях.
Вообще-то все начиналось, как веселая забава. Таннер давно уже было скучно и как-то беспокойно. Время, казалось, растянулось в бесконечные часы бестолковых занятий. Она ходила под парусом, наносила символические визиты в офис фирмы по деловым вопросам, сидела на балконе с матерью и бродила по барам на материке в поисках компании. И чаще всего возвращалась домой одна. Незнакомок в своей постели она не хотела.
Мать не вмешивалась в ее молчание – она не стала бы этого делать. А Таннер не хотела говорить. Что такого она могла рассказать? Что можно было рассказать о женщине, заполонившей ее мысли наяву, оставившей ей лишь беспокойные сны и невоплощенные фантазии в момент пробуждения? То, что эта женщина столь же неуловима, как ночные обитатели пляжа? Едва только Таннер пыталась приблизиться к ней – и не имело значения, насколько осторожно – Эдриенн тут же укрывалась в раковине своего молчания.
Таннер расстраивалась и злилась. Она пробовала быть тонко чувствующей и ничего не требовать... она пробовала быть терпеливой. Ее влекло к ней, она это признавала. И она стала бы ждать столько, сколько потребовалось, чтобы Эдриенн могла ей довериться. Но Эдриенн так и не отозвалась.
В конце концов, Таннер приняла приглашение друзей провести праздничные дни вместе. И поняла, что не в состоянии погрузиться в беззаботное веселье вместе с ними. Тогда она попыталась обрести привычное свободное расположение духа, вернувшись к своим прежним способам прожигания жизни. Но даже все дальше и дальше ускользая от действительности, она по-прежнему не могла перестать думать об Эдриенн. Беспокойство не только не отпускало ее, но и становилось все более острым.
Таннер покачала головой, признавая, что слишком одурманена, чтобы найти в этом всем хоть какой-то смысл, и занялась пуговицами своей рубашки, неловко пытаясь ее снять. Когда это ей не удалось, она умудрилась расстегнуть джинсы, но кончилось тем, что они сбились в комок в районе ее коленей. На этом она сдалась.
Когда Эдриенн вернулась, то застала Таннер лежащей в перепутавшемся клубке из влажной одежды.
– Кажется, у меня судьба такая – вечно укладывать тебя в постель, – пробормотала она, стащила с Таннер джинсы и отбросила их в сторону.
Таннер не сопротивлялась, когда Эдриенн усадила ее, чтобы расстегнуть на ней рубашку. Но когда та стала выпутывать ее руки из рукавов, Таннер схватила ее за плечи и притянула к себе. Ее груди – прохладные и все еще влажные – прижались к легкой хлопковой футболке Эдриенн. И прежде чем Эдриенн успела отстраниться, Таннер ее поцеловала.
Эдриенн отреагировала не думая, позволяя своему телу сделать то, против чего ее разум протестовал уже несколько недель. Она ответила на поцелуй, и ее руки крепко обхватили мускулистую спину Таннер.
