Текст книги "Карманный ангел (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

 Младшему отпрыску многочисленной семьи Легостаевых с именем не повезло. Хоть, как сказать… Главой семьи была матушка – шумная, высокая и громогласная дама, обожавшая давать отпрыскам красивые (с её точки зрения) и нестандартные имена. Так что были среди её отпрысков Изаура и Лоренцо, Николь и Мартемьян, Леонсио и Изольда… Правда Лоренцо все дружно именовали Лавриком, а Леонсио – Лёнькой, но важен сам факт. Правда, к рождению тринадцатого отпрыска матушка слегка подвыдохлась и решила назвать его Сиси, поскольку обожала этот дурацкий сериал* до колик в печени. Но тут на защиту младшенького грудью встали подросшие братья и сёстры. Да и вечно молчаливый и занятый на трёх работах папенька неожиданно обрёл голос и заявил: - Его как называть прикажешь, Параня? Сиськой, что ли? Этакого-то ангелочка? Да ни в жизнь! Да-да, мадам Легостаева в жизни носила неромантичное имечко Прасковья, и именно с этим комплексом было связано её желание осчастливить своих детей. Те скрипели зубами, но от счастья не отказывались. Даже двенадцатый отпрыск – Крус, которого кое-как удалось переделать в Кирюху. Но вот Сиси… Это реально было нечто запредельное даже для мадам Легостаевой. Так что протест семьи увенчался успехом, но Параня уже закусила удила в попытке осчастливить последыша и заявила: - Ангелочек, говоришь? Вот Ангелом и назовём. Малыш и впрямь походил на ангелочка – светленький, голубоглазый и кудрявый. Так что спорить с разошедшейся матушкой никто больше не стал. Так Ангел Трофимович Легостаев и обрёл своё полное имя. Да-да, папеньку звали Трофим Сопроматович,** дедушка, его отец, тоже был большим оригиналом, а папенька, Сопромат Никонович, измученный в детстве и юности решил дать сыну имечко попроще… Бедный Ангел тоже натерпелся. До приличного мужского имени его имечко никак не конструировалось, так что его закономерно стали именовать Гелей, а внешность и мелкий рост способствовали тому, что люди незнакомые в большинстве случаев принимали его за девочку – беленькую и кудрявенькую. А что в джинсах – так ну и что? Мало ли таких девочек? Лет до одиннадцати Ангел героически терпел и Гелю, и пацанячьи подколки, тем более, что попытка постричься успехом не увенчалась – парикмахерша всплеснула руками, отказалась, как она выразилась: «стричь наголо такое чудо» и велела прийти с матерью. Мать уговаривать было бесполезно, и Ангел на время сдался. Зато на Гелю стал отвечать однозначно – в зубы с правой. Месяц его лупили, потом отстали, опасаясь прибить «мелкого психа», к тому же кто-то из старшеклассников отыскал более мужской вариант Гели – Гелий, и с тех пор Ангела именовали именно так. Класса до девятого наступило благодатное затишье, но не всё коту Масленица… В девятом классе девчонки дружно увлеклись анимэ и начали именовать Ангела «кавайной няшкой», на что оставалось только скрипеть зубами. Девочек Ангел не бил. К тому же ему и самому нравились «Наруто» и «Реборн», но вот реакция одноклассниц просто убивала морально… К тому же, за каникулы между девятым и десятым классом практически все одноклассники разительно изменились – подросли, набрали где-то мускулов и даже обзавелись лёгким пушком под носами, который каждое утро старательно сбривали. Ангел же как был, так и остался мелким недоразумением с симпатичной мордашкой и излишне стройной фигуркой. Одноклассницы начали умиляться ещё больше, и спасу от этого никакого не было совершенно. Нельзя сказать, что Ангел ничего не пытался с собой сделать. Он бегал по утрам, регулярно ходил в спортзал и никогда не отлынивал от дополнительных уроков физкультуры. Результатом этого стали многочисленные грамоты по лёгкой атлетике, но… По сравнению со своими одноклассниками Ангел всё равно выглядел куда более хрупким и мелким. Пришлось смириться, тем более что мучиться оставалось всего два года. Два года пролетели незаметно и по окончании школы Ангел заявил родителям, что ни в медицинский колледж, ни в текстильный техникум, ни в педагогическое училище он поступать не будет, а поедет в соседний город, чтобы попробовать поступить в театральное училище. Да, была у Ангела такая холимая и лелеемая мечта – стать актёром. Что поделаешь – у каждого свои слабости… К тому времени почти все братья и сёстры Ангела были пристроены, кое-кто даже успел жениться и выйти замуж, подарив родителям внучат, носивших, как на подбор, простые незатейливые имена – Даша, Маша, Ванечка, Олег… Но бабушка Прасковья на этот счёт уже успокоилась и с радостью нянчила всех, как любая другая бабушка. И даже хулиганистый Крус-Кирюха благополучно заканчивал строительный колледж и готовился идти в армию. Так что последнего оставшегося в гнезде отпрыска родители в рассадник разврата и порока, которым почитался у них соседний город, отпускать не хотели. Но пришлось. Ибо временами упрямство Ангела было непрошибаемо. К тому же мудрый папенька заявил: - Срежется и домой приползёт. А там пристроим куда-нибудь… Вот Ангел и поехал поступать, куда хотел. И ожидаемо срезался – всё-таки среди поступающих было достаточно «блатных», да и подготовлены были многие куда лучше его. Возвращаться домой и быть пристроенным куда-нибудь не хотелось, поэтому Ангел затосковал. Но делать было нечего, поэтому, придя на автостанцию, он хотел было уже купить билет до родного города, но тут его внимание привлекла лежащая на скамейке в зале ожидания газета бесплатных объявлений. В самом верху страницы крупным шрифтом было набрано слово «Работа», и Ангел подумал, что возвращаться домой совсем необязательно. А что, если найти работу и остаться здесь? А за год он точно натренируется так, чтобы в следующий раз поступить… Ангел сел на скамейку, цапнул газету… и разочаровался. Требовались монтажники, маляры, каменщики, столяры, педагоги и даже главный бухгалтер… Ничего подходящего. Но газета была довольно объемной, и Ангел стал искать дальше. И чем больше читал, тем больше мрачнел. Однако, на последней странице нашлось что-то условно подходящее: «Требуется домработница-сиделка с проживанием. Желательно – не местная. Медицинское образование не обязательно. Пол – женский. Зарплата…» Цифра зарплаты приятно радовала глаз и по всем другим параметрам Ангел вроде бы подходил. Готовить, убирать и стирать он умел – в большой семье клювом щёлкать не дадут никому, медицинское образование не требовалось… загвоздка была только в том, что нанимателю требовалась женщина. Ангел почесал затылок и ещё раз глянул на цифру зарплаты. Потом обрисовал самому себе нерадостные перспективы возвращения домой и унылую учёбу в текстильном техникуме, где на сто девчонок приходилось три пацана и те малахольные, наткнулся взглядом на вывеску «секонд-хэнд», пересчитал оставшиеся деньги… и решительно набрал указанный в объявлении номер. Ответил ему красивый, хоть и мрачный баритон… Такой красивый, что от его звука начинало приятно щекотать под ложечкой. Баритон благосклонно выслушал Ангела, который пищал в трубку фальцетом, и дал адрес, по которому надлежало прибыть через час. Выслушав потенциального работодателя, Ангел отключился и вприпрыжку помчался в секонд-хэнд. Где-то через пятнадцать минут оттуда, подслеповато щурясь, вырулила тощая угловатая девица в длинной юбке в красную и зелёную клетку, кедах, чёрной водолазке и жёлтой жилетке. На шею девицы был намотан цветастый платочек, пышную кудрявую копну волос украшали две заколки с пластмассовыми кислотно-оранжевой расцветки розочками, а довершали картину старомодные очки в роговой оправе. В общем, девица получилась на редкость страшненькая – девчонки продавщицы, скучающие без дела, которым Ангел скормил байку о том, что хочет разыграть приятеля, с охотой подобрали ему шмотки за сущие гроши, да ещё и помогли создать имидж. Самому Ангелу было страшно – ему казалось, что за десять шагов видно, что он – ряженый парень и может нарваться на нехилые разборки, однако… Никто пока его маскировку не раскусил. Девица, как девица, а что страшненькая, тощая и угловатая – так ведь не всем в жизни везёт… Добравшись по продиктованному адресу и найдя нужный дом, Ангел затосковал. А вдруг это всё подстава? Но слишком уж хорошо звучал бархатный голос, не верилось, что его обладатель замышляет что-то плохое. И, решив на всякий случай быть настороже, Ангел решительно набрал на домофоне подъезда номер квартиры. Откликнулся всё тот же голос: - Кто там? - Это я, домработница по объявлению… - фальцетом проблеял Ангел. - Ну, проходи. Экая ты быстрая, - отозвался голос, и замок на двери подъезда издал противный писк, пропуская Ангела. На третий этаж парень просто взлетел и оказался перед единственной дверью на площадке – не ошибёшься. Ангел надавил на звонок, дверь щёлкнула и открылась. За дверью, как ни странно, никого не было, а из глубины квартиры раздался всё тот же невероятно красивый голос: - Сюда проходи… Домработница. Ангел стащил кеды и, стараясь не путаться в длинной юбке, прошёл в комнату. И замер. Комната была огромной, от потолка до пола забитой книжными полками и картинами в золочёных рамах. За столом сидел парень и читал какую-то толстую, по виду явно старинную книгу. Узрев Ангела, он недовольно поморщился: - Ты откуда, прелестное дитя? «Сейчас прогонит…» - тоскливо подумал Ангел и забавно сморщился. Парень неожиданно хмыкнул и заявил: - Да не бойся, не прогоню. Народ ко мне работать не особо рвётся – характер у меня скверный. Так что – ежели вытерпишь – милости прошу. Как звать-то тебя, цветочек? - Я не цветочек. Я Ан…Ангелина, - надулся Ангел. - Геля, значит, - вновь хмыкнул парень и Ангел снова поморщился. Ненавистное детское прозвище вернулось к нему, словно подзадержавшийся рикошет. Парень это заметил, но недовольство Ангела его только развлекло. - А меня зовут Владигор – объявил работодатель. – Готовить умеешь? Ангел судорожно кивнул. - Вот и покажи свой кулинарный талант. Жрать хочу просто нечеловечески, и пицца надоела до блевотины. Ангел снова кивнул и робко пробормотал: - А покажите, где у вас кухня? - А покажу, - окончательно развеселился парень. От его дурного настроения не осталось и следа. Владигор выехал из-за стола – именно выехал, и Ангел мгновенно понял, зачем в объявлении говорилось про сиделку. Ноги Владигора явно ему не повиновались. Ангела мгновенно обхватил приступ жалости к сильному и красивому парню, который вынужден сидеть сиднем в четырёх стенах, но он сумел это скрыть. Несмотря на свой невеликий жизненный опыт, Ангел уже знал, что подобные люди терпеть не могут, когда их начинают жалеть. Владигор же бодро проехал на коляске в хорошо обставленную, но донельзя ухайдаканную кухню, заваленную коробками из-под пиццы, и заявил: - Дерзай, Геля! Дерзать было особо не из чего, но блинчики с начинкой Ангел испечь сумел. А когда он, заварив свежего чая, отнёс всё это Владигору, тот принюхался, откусил от блинчика половину сразу и заявил: - Неплохо. Твоя комната справа, в конце коридора. Вот так Ангел Легостаев и нашёл себе постоянную работу и приключения на свою пятую точку. Неделю он выкидывал мусор, разбирал вещи, отдраивал квартиру и стирал всё, что накопилось у Владигора, а накопилось немало. Наконец, когда квартира засверкала чистотой, холодильник больше не демонстрировал состояние «мышь повесилась», вся одежда Владигора была приведена в порядок, Ангел затосковал. Тоска была вполне определённой и направлена она была на красавца-хозяина. Ангел осознал, что влюбился… И это его шокировало, хотя не так сильно, как могло бы. Владигор действительно был красив настоящей мужской красотой, и было в нём что-то такое, что Ангела тянуло к нему, как магнитом. Немного повздыхав над собственной ненормальностью и решив, что это связано с женской ролью, которую он вынужденно играл, Ангел смирился. Прошло несколько месяцев. За это время Ангел выучился, ко всему прочему, делать уколы и освоил азы массажа, так как постоянный массажист Владигора – весёлый и громогласный рыжий толстый Шурик на месяц уезжал в отпуск. Конечно, так качественно, как Шурик, Ангел массировать Владигора не мог, банально не хватало силы в руках, но тот заявлял, что недомассаж Гели помогает ему не хуже Шурикова. Ангел привык к Владигору, он узнал его привычки, запомнил его любимые блюда, мог наизусть в любое время дня и ночи рассказать, какие лекарства и уколы нужно делать больному ежедневно, он содержал квартиру в идеальном порядке… и продолжал страдать от того, что всё больше тёплых чувств испытывает к своему работодателю. И признаться боялся – неизвестно, как отреагирует Владигор на его обман и не вышвырнет ли из дома, запретив показываться на глаза. Так они и жили, пока неожиданно не раздался звонок в дверь. Ангел решил, что это наконец-то пришёл вызванный накануне сантехник – в туалете начал немного подтекать бачок, поэтому спокойно открыл дверь и удивлённо глянул на визитёра. Роскошного синеглазого красавца никак нельзя было ассоциировать с сантехником. Разве что с сантехником из немецких фильмов. Красавец коротко и требовательно сказал: - Мне нужен Владигор. Пропусти. Ангел кинулся наперерез, так как ему почудилось в словах гостя что-то нехорошее, но его красавец попросту усадил на шкаф в прихожей и прошёл дальше, в комнату, откуда вскоре донёсся странный диалог на повышенных тонах: - Какого чёрта ты прячешься, Владигор? Мы тебя всей Конторой уже полгода ищем… - Зачем, Рюрик? Зачем я вам нужен с моим проклятием? Его даже Целители убрать не смогли… - А что – лучше сидеть в этой дыре и травиться людскими лекарствами? Они уж тебе точно не помогут! А мы стараемся найти возможность вылечить тебя! Возвращайся, Владигор! Тебе среди своих станет легче. В Конторе тебе дело найдётся. Владигор, ты же герой, ты же столько жизней спас… Не хорони себя… - В Конторе? А что я там делать буду? Бумажки перекладывать? Я – калека, потерявший свои способности, и смотреть на меня будут, как на калеку! - Ты совсем спятил? Мы – твои друзья. Мы переживаем за тебя. Вернись, прошу тебя… В конце концов, я могу тебя… обратить… Тогда ты сможешь встать на ноги. - Уйди, - отрезал Владигор. – Ванечку своего обращай, если так хочется! Не хочу быть вампиром! Ты же знаешь, что новообращённый в отличие от вампира Древней Крови не может контролировать себя полностью! Второго Кровавого Хиро хотите? Помнишь, сколько он порешил – и людей, и наших? Уйди! И не приходи больше! - Что? – переспросил Рюрик. – Ты уверен? - Я же сказал – уйди, - отрезал Владигор. - Уйду, - тихо ответил Рюрик. – Только вот это оставлю. Раздался лёгкий стук, словно на стол поставили что-то небольшое, но увесистое. - Что это? - Лечебный состав. Его Клеопатра Витольдовна вместе с Ванюшей сотворили. Он способен разрушить проклятие в том случае, если его выпьет твой Истинный. Тогда проклятие мгновенно перейдёт на него, а потом исчезнет без следа. Можно им и обычного человека напоить, но твоё проклятие убьёт его. А для Истинного это безвредно. - У меня нет Истинного, - безнадёжно сказал Владигор. – И теперь вряд ли появится. Кому нужен калека. - Забрать? – ехидно спросил Рюрик. - Оставь, - тихо сказал Владигор. – Хоть какая-то надежда. - Ну, я пойду, - неуверенно спросил Рюрик. - Иди, - ледяным голосом произнёс Владигор. Синеглазый красавец, которого, как выяснилось, звали Рюриком вышел в прихожую, лёгким движением руки снял со шкафа Ангела и хитро подмигнул ему, а потом исчез за дверью. - Геля, принеси чаю, - крикнул Владигор. Ангел торопливо стал собирать на поднос кружку с чаем, сахар и пирожки. Из диалога Рюрика и Владигора он понял только одно – Владигора можно излечить, но тот, кто попытается это сделать – погибнет. Прочий антураж прошёл как-то мимо сознания. Поэтому, подхватив поднос, Ангел прошёл в комнату и увидел на столе небольшой пузатый флакончик тёмного стекла с серебряной пробкой. - Поставь в аптечку – угрюмо сказал Владигор. – Чтоб с глаз подальше. Прозвучало это так горько и безнадёжно, что Ангел вдруг понял – ему абсолютно всё равно, что будет с ним лично. Главное, чтобы Владигор исцелился. Поэтому он поднял пузырёк, быстро снял пробку и поднёс ко рту. - Геля, ты что творишь! – крикнул Владигор. – Нельзя! Но Ангел предусмотрительно опустошил пузырёк в три глотка и только потом заявил: - Я всё слышал. Не хочу, чтобы ты был калекой. Я тебя лю… А потом всё тело скрутила боль и наступила полная темнота. Так, что Ангел не успел больше ничего подумать. *** Пробуждение было невероятно приятным - словно кто-то мягким пёрышком водил по лицу. Ангел открыл глаза и увидел Владигора, который улыбался так, как ни разу до этого.