Текст книги "On my skin (СИ)"

Автор книги: Rapunzel Ka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Мы закрепили связь, – снова повторила она и уголки ее губ поползли вверх, а глаза лихорадочно заблестели. Кажется, она собиралась разреветься от этой мысли. – Ты позволил. Я так боялась, что этого никогда не произойдет, – ее голос дрожал, а одна из ладоней цеплялась за его плечи так, словно он был для нее спасением.

Наверное, это было смешно и самонадеянно, что он допустил такую мысль, но именно это ощущение она дарила ему, удерживая всего в нескольких дюймах от себя. Он мог дать ей что-то. Нематериальное, нет. Но что-то не менее значимое – то, что он привык отдавать тем немногим, кто был ему дорог. Забота и внимание. Привязанность. Все это было в нем. Всегда.

Гермиона давала это ему на протяжении нескольких последних месяцев. И на это все он отвечал ей невероятно лживой фразой: «Это просто секс. Просто способ снять напряжение».

Это не было просто способом снять напряжение. Для этих целей подошла бы любая девчонка. Но это была Грейнджер. И он стал у нее первым. И, да, он был гребаной задницей, когда после произошедшего на следующий день, отпустил шутку о том, что она отдала ему самое дорогое, что у нее было – свою девственность, и что это упущение ее биографии навсегда останется с ней, но…

Он был с ней таким нежным и внимательным, когда это происходило. Не только в первый раз. Практически каждый раз.

По большей части, Драко не был грубым. Он держался от нее подальше, когда его настроение балансировало на грани злости и отчаяния. Он не позволял себе приближаться к ней, когда мог навредить. Малфой боялся сделать ей больно. Хотя это не отнимало того факта, что его колкие слова ранили ее, когда он переходил грань дозволенного и оборонялся. Когда подпускал ее слишком близко. Когда чувствовал себя уязвимым.

Он все еще был потерян, расстроен и зол, когда она впервые заговорила с ним после инцидента с поцелуем. Он так боялся впускать ее в свое личное пространство. В свою голову. В свое сердце. Что все эти факты, вместе взятые, заставляли его регулярно выпускать свои ядовитые иголки.

Драко до последнего сопротивлялся собственным чувствам, поселившимся в нем, по отношению к Гермионе. До сегодняшнего дня. Ночи. До своего девятнадцатого дня рождения.

Он вздрогнул, когда мокрые ресницы защекотали шею. Грейнджер плакала, тихо всхлипывая и отчаянно хватаясь за его плечи.

Малфой притянул ее к себе, утягивая от стены и обнимая ладонями под лопатками. Он целовал ее в районе уха и касался губами волос, осторожно уводя за собой к дивану. Драко готов был бесконечно гладить ее и ласкать, он хотел спрятать ее в своих объятиях. Он не хотел возвращаться в подземелья и оставлять ее одну.

– Тише, ш-ш-ш, – он притянул ее к себе, когда откинулся спиной на диванные подушки. – Я останусь здесь. Я никуда не уйду.

Грейнджер обнимала его за шею. Обнимала так крепко, что впору было задохнуться… от счастья.

Если Драко заслужил это, то теперь ему всю жизнь придется совершать только благостные поступки. Он усмехнулся этой нелепой мысли и поцеловал ее в макушку.

Огонь, потрескивающий в камине, согревал тело и ласкал слух.

– Я не приготовила тебе подарок, Драко, – наконец прошептала она. – Я не думала, что ты сегодня придешь, – она замолчала, но он чувствовал, что она хочет добавить что-то еще. – Если честно, я вообще не была уверена, что когда-нибудь снова увижу тебя, – Гермиона шумно втянула носом воздух, одной рукой соскальзывая к его груди.

Медленно скользя где-то между его телом и тканью рубашки, она отстранила хлопковый материал, обнажив переливающуюся метку. Слабое сияние еще исходило от татуировки мягкими волнами.

Малфой потянулся вперед, отвернув часть ее свитера, и устремляя взгляд на свое имя у ее ребра. Пальцы сами скользнули по черно-серебристым буквам.

– Чье имя ты хотела бы видеть здесь на самом деле, Грейнджер? – подумал он и понял, что невольно произнес это вслух.

Гермиона подняла на него недоумевающий взгляд.

– Когда ты впервые узнала о существовании соулмейтов, чье имя ты загадывала?

Грейнджер неожиданно покраснела и облизнула губы.

– Скажи честно. Это простое любопытство.

– Я не загадывала… – тихо проговорила она, отводя глаза. – Я не знала. До своего девятнадцатилетия. Мне объяснила Джинни.

– Уизлетта в курсе твоей татуировки? – он нахмурился, когда понял, что у Гермионы может быть кто-то близкий, кто был в курсе их странных взаимоотношений.

– Да. Она знает, – в ее голосе мелькнул оттенок вины, и он крепче обнял девушку, давая понять, что все в порядке.

– Блейз тоже в курсе. О нас.

Гермиона вздрогнула.

– Обо всем? – ее взгляд на несколько секунд устремился к его метке. Когда ее внимание вновь вернулось к его лицу, он сдержанно кивнул. – И… как он принял?

Драко устало улыбнулся, изогнув уголок губ.

– Он отправил меня сюда. К тебе. Вернее… Ему пришлось прикрывать мое внезапное отсутствие на собственном дне рождения. Кстати, по какому-то странному стечению обстоятельств, он знает ваш пароль.

Щеки Грейнджер ярко вспыхнули.

– Эй… Ты что-то знаешь, – его бровь взметнулась вверх. Он действительно был удивлен.

– Это не мой секрет, Драко. Я не могу рассказать тебе…

Она старалась оставаться невозмутимой, но, с каждой секундой, лишь отчаяннее краснела.

– Забини крутит с кем-то с Гриффиндора? – его вторая бровь изумленно скрылась под светлой челкой.

Гермиона заерзала, стараясь выбраться из его объятий, но он не позволил ей этого.

– Грейнджер, ты общаешься с моим лучшим другом, верно? – он прищурился. – Общаешься с Блейзом.

Возможно, в его голосе просквозило что-то, что могло обозначаться как отголосок беспочвенной ревности.

– Я… мы…

– Это Уизлетта, верно? – он пристально всматривался в ее лицо. – Мой друг запал на бывшую подружку Поттера?

Гермиона ничего не сказала, но он сразу понял, что это правда. У Блейза Забини была интрижка с младшей Уизли.

– Великий Салазар, Поттер и рыжий сойдут с ума, когда узнают, что без их присмотра, вы обе связались со слизеринцами, – его искренне развеселил этот факт. Он уже почти представил лица обоих, когда те узнают о случившемся. – Я хочу быть рядом, когда это произойдет.

– О, тебе придется быть рядом, когда это произойдет. Я не готова в одиночку отбиваться от их проклятий, – Грейнджер насмешливо улыбнулась, подаваясь навстречу к его лицу. – Не говори Блейзу, что тебе известно о них с Джинни прежде, чем он сам тебе все расскажет, ладно?

– Разумеется, Грейнджер, – коснулся ее волос и накрутил шелковистую кудряшку на палец.

Тишина, возникшая между ними, заполнилась мягким треском поленьев.

Драко отвел взгляд от каштановой прядки между своих пальцев и прижался губами к щеке Гермионы.

– Моя. Моя девочка. Малышка.

Гермиона прикрыла глаза, когда он стал покрывать ее лицо невесомыми поцелуями. Он добрался до ее губ, когда кончики ее пальцев осторожно коснулись его челюсти, и она ответила на трепетное прикосновение, накрывая его губы.

Тихий звук поцелуев и обжигающего дыхания смешался с потрескиванием огня. Драко ласкал ее кожу под свитером и чувствовал сладкую негу, затопляющую все его тело.

– Ты все еще считаешь, что это худший день рождения в твоей жизни? – еле слышно проговорила она, едва отрываясь от его губ.

Малфой улыбнулся.

– Я считаю, что ты – мой лучший подарок, Грейнджер. И не только в этот день рождения, а вообще. Вероятно, на всю жизнь. Навсегда.

Пальцы скользнули по татуировке, и он снова коротко накрыл ее губы своими.

– О, – она выдохнула, щекоча его подбородок теплым дыханием, – значит ли это, что я могу не дарить тебе подарков на все последующие праздники?

Драко насмешливо фыркнул и сильнее укутал ее своими объятиями.

– Это значит, что свой главный подарок я уже получил, а остальные… не так уж и важны.

Щеки Гермионы ярко горели. Блики огня плясали на нежной коже, делая ее невероятно красивой. Практически неземной.

– Спасибо, – она склонила голову к нему на плечо, снова пробираясь пальцами к татуировке и оглаживая ее.

Метка стала насыщеннее и ярче, слегка утратив излишние переливы, но по-прежнему оставаясь завораживающе невероятной.

– За что ты меня благодаришь? – непонимающе прошептал, чувствуя накатывающие волны необычайной неги от ее прикосновений.

– За это, – она кивнула, указывая взглядом на татуировку. – За то, что позволил.

– Грейнджер… – медленно выдохнул, пряча взгляд между ее шеей и плечом. – Это не то, за что ты должна меня благодарить.

– Почему нет? Ты признал связь. Я хотела этого…

Тонкие пальчики вновь зарылись в его волосы, подгоняя новую волну мурашек, взметнувшуюся к затылку. Пряно-сладковатый аромат кожи Гермионы защекотал ноздри. Когда-то он впервые вдохнул его и это было… странно. Чувствовать Грейнджер так близко, дышать ею. Это было ужасно неправильным, но таким манящим. Влекущим. Чем-то невероятно запретным.

Теперь же это стало почти привычкой и необходимостью. Какой-то его частью. Как если бы эта девочка поселилась под его кожей. Текла по венам. Билась в сердце. Пульсировала внутри. Ее запах, широко распахнутые карие глаза, неукротимые кудри, ласковые руки…

Ее имя было на его коже. А ее образ оказался выжжен где-то глубоко внутри. В области сердца. Там, где долгое время не было ничего, кроме боли. Она заполнила собой почти все пространство, вытеснив большую часть эмоций, пожирающих его изнутри.

Он коснулся губами пульсирующей жилки на ее шее.

– Я больше всего хочу, чтобы ты не пожалела об этом. О нашей связи.

С губ Гермионы слетел полувздох, когда он легонько прикусил чувствительную кожу.

– Почему ты думаешь, что я могу пожалеть об этом?

– Я уже все сказал, – его голос напрягся. – Мое прошлое не уйдет бесследно. По крайней мере, не так быстро. И мое будущее покрыто мрачной неизвестностью. Пару лет назад я мог бы с уверенностью сказать, что ждет тебя со мной, а сейчас… – вздохнул, упираясь лбом в ее плечо. – Я просто хочу верить, что мое имя на твоей коже не разрушит твою жизнь.

Грейнджер какое-то время молчала, прежде чем заговорить:

– Пару лет назад ты бы даже не посмотрел на меня.

Он поднял голову, пытаясь поймать ее взгляд, но она смотрела в огонь.

– Грейнджер…

– Это просто факт, Драко. Сейчас это мало что значит. Мы живем не прошлым, а настоящим. И это единственное, что имеет значение.

Она обернулась к нему. Ее взгляд был усталым, но таким же горящим, как и всегда.

– Твое прошлое навсегда с тобой, но ты, как и прежде, имеешь право на будущее. Никто не вправе отнять у тебя возможность быть счастливым.

Он протянул руку к ее лицу и погладил щеку большим пальцем.

– Ты правда в это веришь?

Ее глаза излучали теплое сияние, и он поймал себя на невозможности оторвать от них взгляд.

– Да, – просто ответила она, подаваясь к его ладони, касающейся ее лица. – Если не верить в лучшее, в чем тогда смысл?

Вопрос повис между ними, и у Драко не было на него ответа. Неожиданно Гермиона заерзала и слезла с его коленей, вставая на ноги.

– Подождешь минуту? Мне нужно кое-что сделать.

Малфой кивнул, наблюдая за тем, как она забирает палочку и скрывается, теряясь в темноте витиеватой лестницы.

Он отвел взгляд, оглядывая ало-золотую гостиную. Обстановка очень напоминала общую комнату Слизерина, за исключением того, что из гриффиндорских окон сейчас лилась чернильная темнота ночи, а не исходило зеленоватое сияние глубин Черного Озера. Тот же камин, диван, кресла. Ничего такого, чего не было бы у них. Но температура воздуха была значительно теплее. Подземелья Слизерина не прогревались даже летом. И, наверное, поэтому казались неуютными.

Хотя, возможно, дело было в другом. Вероятно, дело было в Грейнджер. Везде, где появлялась Гермиона, ему автоматически становилось комфортнее. Казалось, помести его вглубь Запретного Леса вместе с ней, и он решит, что это райский уголок, по сравнению с тем местом, где ее нет. Где нет пряно-сладковатого запаха, горячего дыхания и нежных прикосновений… Где нет Грейнджер. Нет его с Грейнджер.

Гермиона действовала на него, подобно седативному средству. С ней было спокойно. Внутренние демоны смирели и грудь переставало сдавливать. Он мог свободно дышать рядом с ней. Даже если подсознательно отгонял от себя эту мысль все это время. Грейнджер не знала, как влияет на него одним своим присутствием.

Малфой уставился в огонь, наблюдая, как мелкие искорки скачут по поленьям и теряются в пламени. Он не хотел возвращаться в подземелья.

– С днем рождения, Драко, – мягкая улыбка озарила губы девушки, когда та возникла перед ним, левитируя в воздухе шоколадный кекс с изумрудной свечкой. Яркий огонек венчал самую верхушку.

Гермиона опустилась на мягкий ворс ковра, смотря на него снизу вверх. Пирожное продолжало плавать в нескольких дюймах от его лица и он взял его в ладонь, избавляя ее от надобности удерживать его посредством левитации.

– Я подумала, что не могу подарить тебе ничего сегодня, но ты можешь загадать желание. В день рождения каждый должен мечтать о чем-нибудь хорошем.

Малфой скептически посмотрел на вздымающийся огонек.

– Какой в этом смысл? Я в такой заднице, что никакой шоколадный кекс не спасет мое положение, – проворчал, скрывая горечь в голосе.

Гермиона заерзала на ковре и притянула его к себе, заставляя тоже расположиться на полу. Он взглянул на нее из-под светлой челки. Ее карие глаза были насыщенными и теплыми, как горячий шоколад. Драко был готов утонуть в них. Он хотел утонуть в них. Мерлин правый, что уж там, он уже тонул. Без единого шанса на спасение.

Ее ласковые пальцы легли на его руку.

– Ты не можешь запрещать себе желать чего-то, Драко. У каждого есть на это право.

Он улыбнулся. Ее мягкий голос так околдовывал его, убаюкивая тревогу своей неприкрытой нежностью и заботой. Заботой о нем.

Грейнджер верила, что все возможно. Так какого черта он не мог в это поверить? Даже сейчас, когда они связали себя родством душ.

– Это дает мне право желать тебя всегда рядом со мной? – взглянул на нее украдкой. Челка лезла в лицо, но он боялся шелохнуться, чтобы убрать ее и разрушить тем самым момент кратковременного спокойствия.

Гермиона потянулась к нему, и ее пальцы зачесали назад платиновые пряди, отдающие легкой позолотой в пламени огня. Маленькие электрические разряды скользнули от его затылка по позвоночнику, рассыпаясь теплом в области поясницы.

– Все что угодно, Драко, – тихо произнесла и, потянувшись к нему, коротко коснулась приоткрытых губ. Ее лоб прижался к его. – Это твоя жизнь и если ты хочешь видеть меня в ней, я не могу возражать. Тем более, – сглотнула, – я тоже этого хочу. Невероятно.

Ее пальцы ласково коснулись его руки, в которой по-прежнему находился кекс, и которую он сейчас опустил на ковер, удерживая пламя свечи подальше от ее буйных кудрей. Она нежно гладила его кожу, наблюдая за мигающим огоньком.

Он переводил взгляд с ее лица на их соприкасающиеся руки и обратно.

– Грейнджер? – голос охрип и плохо поддавался управлению. – Мы можем загадать что-то вместе? – сказал и смутился, когда она перевела взгляд на него. Легкий румянец окрасил его скулы.

– Ты правда этого хочешь? – едва слышно прошептала, смотря прямо в его глаза. – Разделить свое желание со мной?

Малфой кивнул, ни капли не сомневаясь, что желает этого как никогда.

– Хочу. Так ты согласна?

Собственный шепот отдался эхом в ушах. Этот вопрос из его уст прозвучал… странно. Как если бы он просил ее выйти за него и лишь хотел убедиться в том, что это их обоюдное желание.

Драко поспешно отогнал от себя эти дикие мысли и заметил, что она слегка смутилась, вероятно, тоже уловив двойственное звучание формулировки.

– Да, конечно, – кивнула, – согласна.

Уголки ее губ едва приподнялись и она отстранилась, чтобы развернуться и прижаться к его боку. Тепло ее тела мягким жаром опалило кожу.

– Хорошо, – выдохнул, приподнимая шоколадный кекс перед ними и опуская свободную ладонь ей на живот. – На счет «три»?

– На счет «три», – беспокойно заерзала в его объятиях, прижимаясь еще ближе к его телу.

– Раз, – прошептал, касаясь заостренным подбородком ее плеча.

– Два, – тихо выдохнула, опуская ладонь на его руку, обнимающую ее.

– Три…

Они выдохнули воздух, задувая яркое пламя, опаляющее верхушку свечки. Огонек замерцал в последний раз и потух, оставляя за собой бледную струйку дыма и аромат погашенной свечи.

Вот и все.

Несколько секунд они сидели молча и неподвижно. Драко зашевелился первым, убрав праздничный кекс на журнальный столик. Вторая ладонь тоже легла ей на живот, на котором подушечка большого пальца стала выводить медленные круги.

Гермиона втянула воздух, слегка подаваясь назад и закрыла глаза. Блики огня плясали на ее лице и шее, к которой Малфой прижался губами. Он оставлял на ней едва ощутимые поцелуи, легко покусывая и посасывая нежную кожу. Тихий вздох сорвался с ее губ, когда он прикусил и скользнул языком над косточкой правой ключицы.

– Грейнджер… – прошептал, горячо выдыхая в ее кожу.

Он продолжал сладко мучить ее шею, прежде чем она развернулась, обнимая его за затылок и целуя во влажные губы.

Язык Драко ловко скользнул в ее рот на ближайшем выдохе, вытягивая из нее тихие полустоны. Руки стали блуждать по ее телу, забираясь под свитер и пояс пижамных штанов.

– Грейнджер… – тихо зарычал, когда у них обоих закончился кислород и им пришлось прислониться к друг другу лбами, чтобы справиться со спазмом в легких. Его тяжелое дыхание опаляло ее разгоряченное лицо. Одна из его ладоней рисовала невидимые узоры на ее пояснице. – Мы в Гриффиндорской Башне. В общей гостиной. И я хочу тебя прямо здесь. Сейчас, – кончик его носа заскользил от ее виска к шее.

Гермиона шумно выдохнула.

– Если нас кто-нибудь увидит… – пролепетала, наклоняя голову немного вбок и открывая ему больше пространства. Поддаваясь его прикосновениям.

Малфой замер, останавливаясь у небольшой ямки на ее плече. Суровая реальность словно ударила его по затылку, и он слегка отпрянул, вынимая руку из-под ее одежды.

– Да, все верно, – втянул воздух и плотно сжал челюсти. – Нас не должны видеть вместе. Ты права, да, – осторожно отстранился и прижал два пальца к переносице, на мгновение прикрывая глаза.

Грейнджер коснулась кончиками пальцев его распахнутой рубашки на груди, но он вздрогнул, поднимая на нее рассеянный взгляд.

– Не надо, Гермиона, – прошептал, сжимая губы и качая головой. – Мы провели достаточно времени вместе на сегодня. Достаточно, чтобы… – вдохнул через плотно сжатые зубы и поспешно встал на ноги.

– Драко…

В ее карих глазах плескалось непонимание, но он все прекрасно понимал. И мог взять на себя всю ответственность за это понимание.

Они могли быть вместе только под покровом ночи. Только прячась за в нишах за гобеленами, в пустых классах и в ее спальне. Он не мог любить ее где угодно. И это было правильно и рационально.

Малфой внезапно пошатнулся, когда она вновь назвала его по имени. К своему удивлению он отметил, что гриффиндорка тоже поднялась с ковра и сделала шаг к нему навстречу. Драко отступил назад.

– Я не понимаю… – она поджала губы, замирая на месте. – Что я сделала не так?

Он чувствовал как сердце рвется из грудной клетки навстречу к ней. Его руки хотели коснуться ее. Ему хотелось зарыться пальцами в ее волосы. Ему хотелось поцеловать ее. Он должен был сказать ей, что она – все, что ему нужно. Что она везде. На его коже, под ней, что она течет по его венам и даже бьется пульсом где-то в горле. Это все она. Весь этот год он живет благодаря ей.

Но он не мог произнести вслух ничего из того, чего по-настоящему хотел.

– Ты права. Нас могут увидеть и мне… Мне лучше уйти, – тяжело выдавил и, бросив на нее рассредоточенный взгляд, развернулся.

Кажется, он зацепился за подлокотник дивана, едва не упав. Ему показалось, она звала его. И он знал, наверняка, что она поспешила за ним, но портрет захлопнулся раньше, чем Гермиона сумела выскользнуть.

Грудь сдавливало тугими ремнями. Он шел, и ужасное осознание того, что им по-прежнему придется скрывать свои отношения, пульсировало в нем, ударяя в самое сердце.

Больно, больно, больно.

Кожа под татуировкой снова стала гореть. Но Драко не обращал на это внимание. Ноги сами несли его обратно в подземелья. Его место там. Не с Грейнджер. Возможно, когда-то будет иначе, но сейчас… Нет. Она и так слишком много ему дает, чтобы он посмел просить о чем-то большем. Все не может измениться так быстро.

Малфой зашипел и прислонился к холодной стене, чувствуя, как праведный огонь жжет ее имя на его коже. Он рванул рубашку вверх и постарался рассмотреть надпись. Безуспешно. Картинка плыла перед глазами. Полутьма коридоров тоже не способствовала ясности зрения. Он коснулся своего ребра, но резко выдохнул и отстранился. Собственные прикосновения лишь больше раздражали воспаленную кожу. Совершенно не тот эффект, который оказывала на него Грейнджер.

Приглушенный стук кроссовок раздался где-то слева от него, но он не мог обернуться. Его душили сдерживаемые слезы, и Драко точно не мог сказать от чего – от физической боли или из-за того, что его мир был каким-то не таким. Неправильным.

Он сморщился от едва терпимого жжения, закрыл глаза и стукнулся затылком о камень. Вероятно, если этот зуд не прекратится, он просто отключится.

– Твою ж мать, – Драко почувствовал, как плывет его сознание и уже приготовился к худшему, как что-то прохладное коснулось ребра. Сначала через ткань рубашки, а затем, отдернув ее, пробралось к коже. Чьи-то нежные руки за запястья которых он ухватился, пребывая в полубессознательном состоянии и не позволяя отстраниться хотя бы на миллиметр.

– Грейнджер… – прошептал, не открывая глаз. Он был уверен, что это не может быть никто другой. – Ты здесь? Ты рядом…

Подушечки пальцев скользили по его боку и животу. Она была такой теплой, такой реальной. Ее близость так сильно успокаивала его.

– Ты идиот, – сдавленно прошептала она, задыхаясь и утыкаясь лицом в его плечо. – Ты сбежал, взвинченный… – выдохнула в его шею, опаляя ее своим сбивчивым дыханием от быстрого бега. – Соулмейтам нельзя расставаться в течении двадцати четырех часов после закрепления связи. У тебя мог быть болевой шок и… – ее мокрые ресницы защекотали его ключицу, и она не смогла вымолвить больше ни слова.

Гермиона всхлипывала, обнимая его. Она цеплялась за него так, словно он снова мог сбежать. Но он не хотел.

Когда боль, вызванная воспалением метки, отступила, Драко обхватил ее ладонью за талию, прижимая к себе. Он спрятал лицо у нее в волосах и глубоко вздохнул. Легкие снова стали нормально функционировать и ясность зрения вернулась. Он приковал свой взгляд к одиноко горящему факелу на противоположной стене, пока ее плечи вздрагивали, а с губ срывались рваные всхлипы.

Малфой крепче прижал ее к себе, забираясь рукой под свитер. Он гладил ее до тех пор, пока ее дыхание заметно не выровнялось.

– Твоя метка… – начал он, едва узнавая свой охрипший голос, – тебе было больно?

Грейнджер шумно вздохнула, качая головой.

– Не так, как тебе. Всегда больнее тому, кто уходит. Это значит… – она шмыгнула носом. – Значит, что ты не до конца принимаешь связь. Отторгаешь родственную душу нежеланием провести это время вместе. Жжение напоминает тебе о том, что это обязательно. Иначе…

Она снова замолчала и подняла свой взгляд. Уже третий раз за вечер она плакала. Из-за него. Разве это все, что он может ей предложить? Он обещал позаботиться о ней.

– Не делай так, Драко, ладно? Я… Мне страшно, когда я думаю, что ты не хочешь меня принимать.

Его подушечка большого пальца, которой он очерчивал ее ребра, замерла.

– Прости, – откровенно прошептал, чувствуя себя последней сволочью. – Эта ночь… Я…

Он вздохнул.

– Я и понятия не имел, чем обернется мое девятнадцатилетие. И то, что мы не можем быть вместе публично… Это не то, что я хотел бы тебе предложить, не то, чего ты по-настоящему заслуживаешь.

Гермиона удивленно моргнула.

– Ты права, нас не должны видеть. Ни гриффиндорцы, ни слизеринцы. Никто. Я не могу претендовать на твое личное пространство нигде, кроме чего-то… – он взмахнул рукой, обводя коридор, – подобного. Скрываться унизительно, но это… – тяжелый вздох снова сорвался с его губ. – Единственное, что я могу себе позволить рядом с тобой.

Во взгляде Грейнджер ширилось понимание ситуации, и она в неверии уставилась на него. Ее ладони по-прежнему прятались под его рубашкой, но она не двигалась.

– Малфой, – прошептала она, смотря прямо в его глаза, – когда я сказала, что нас может кто-нибудь увидеть, ты решил, что я не хочу, чтобы кто-то узнал, что твое имя на моей коже?

Он немного помедлил и кивнул.

– Это же очевидно, Грейнджер.

Драко чувствовал, как она напряглась в его руках. И затихла. Он крепче обнял ее, боясь, что это затишье перед бурей и она собралась сбежать.

Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула. Очевидно, она пыталась сдержать желание накричать на него.

– Драко Малфой, – ее распахнувшиеся глаза сверкнули, а ладони неожиданно твердо уперлись ему в грудь, – клянусь, я убью тебя, если еще раз с твоих губ сорвется такое нелепое предположение, что я стыжусь твоего имени. Я… – ей понадобилось еще несколько секунд, чтобы собрать все свое самообладание. – Если я сказала, что нас кто-то может застать в общей гостиной моего факультета, это значит лишь одно – я, черт возьми, староста и не могу позволить первокурсникам застать нас за тем делом, которое, совершенно точно, не для их юных и любопытных глаз. И… это все, Малфой. Это единственная причина по которой мы не можем заниматься этим в гриффиндорской гостиной. Даже если оба этого хотим… – тихо пробормотала и едва заметно покраснела.

Он подавил улыбку, невольно тронувшую его губы. Она бы тоже хотела этого. Интересно, если бы это представлялось возможным, где бы они это сделали? Ковер? Диван? Возможно, это можно было сделать в том узком проходе, ведущем от входного портрета к гостиной?

– Грейнджер…

– Не смей предполагать, что я захочу скрыть тот факт, что у меня есть родственная душа, – он открыл рот, чтобы сказать, что имеет значение то, кто ее родственная душа, но она не позволила себя перебить. – Даже если бы моим соулмейтом был кто-нибудь другой, кто угодно, я бы не позволила себе скрывать это. Не будь дураком, Драко… Ты мне не безразличен.

Последние слова прозвучали тихо и так… интимно. Ее ресницы слегка дрожали, и он едва заметно кивнул.

– Ты – все, что у меня есть, Грейнджер, – прошептал, прижимаясь губами к ее виску.

Они обнимались и не говорили больше друг другу ничего, пока Малфой не задался вопросом, куда им идти дальше. Они же должны где-то ночевать?

– И каков наш план? – спросил, изгибая уголок губ в улыбке. – Мы не можем ночевать в вашей гостиной. И не можем расстаться. Что нам делать, Грейнджер? – насмешливо посмотрел на нее.

– Вернемся в мою спальню, – просто ответила она, отстраняясь от него и касаясь его руки, сплетая их пальцы.

Драко задумался, бросил взгляд в сторону подземелий и прикусил губу, прежде чем выпалить:

– Ты можешь остаться у меня.

– А?

– Уверен, Блейзу не составит труда уступить свою отдельную спальню на одну ночь.

– Драко, я не…

– Прошу, Гермиона. Пожалуйста, – выразительно посмотрел на нее, слегка приподнимая брови. – Я не так много могу предложить тебе, но я хочу изменить порядок вещей хотя бы в том, чтобы иметь возможность пригласить тебя к себе. Даже если это будет спальня моего друга. Ну, на данный момент, – он чувствовал, что его скулы слегка порозовели.

Вероятно, все это звучало до невозможности абсурдно, но он не позволил бы себе отступить. Не теперь, когда озвучил это вслух. После небольшой паузы, она кивнула и ободряюще сжала его ладонь.

Малфой улыбнулся, ощущая участившееся сердцебиение. Он накрыл губы Грейнджер, придавливая ее весом своего тела к стене и вкладывая в этот поцелуй все то, что не мог озвучить вслух.

Вероятно, это странное и спонтанное предложение было первым крохотным шагом на пути к тому, чтобы начать заново строить свою жизнь. И пусть это было чем-то совершенно незначительным, но… Ведь, все большое начинается с малого, верно? И, без сомнений, демонстративное ворчание Забини, которому придется сегодня временно «переехать» в общую спальню мальчиков, будет лишь незначительной мелочью, по сравнению с тем, что ему еще предстоит сделать в дальнейшем, чтобы оправдать метку с ее именем на своей коже.