Текст книги "Функция Ангела (СИ)"

Автор книги: Пщикотан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

========== Часть 1 ==========

Пальцы на ногах уже окоченели, а я успел написать лишь «ПРОС…». Осталось ещё 6 букв. Высота над уровнем асфальта – 50 метров: я на крыше панельной многоэтажки, сейчас раннее утро, здесь сильный холодный ветер. Скрежет оцинковки парапета нагнетает нервозность. Краска из баллончиков поступает всё хуже и хуже. Ещё 2 буквы «…ТИ». Перерыв – нужно согреть руки. Я стал разминаться, чтобы кровь разогрела ноги. «Псс» – как будто меня кто-то окликнул. [Не оборачивайся – там никого нет], – «Эй» – кто-то повторил шёпотом. Это был мальчишеский голос. В первый раз я его услышал полгода назад. Мне тогда показалось это странным – обычно в таких случаях представляется хриплый и жуткий голос Сатаны, но ко мне обращался мальчик. Звонкий, бодрый, позитивный голос подсказывал мне секретный выход из игры. Я продолжал стоять к нему спиной [Ты вернулся?], – «Как у тебя дела? Хм, глупый вопрос, да?», – [Ты сам всё знаешь], – «Обернись, пожалуйста!». И я обернулся. За парапетом висела подсказка, как в компьютерной игре – «Быстрое прохождение».

Какая-то сила потянула меня к парапету, я упёрся руками и заглянул вниз. «Первая попытка была неудачной. Но теперь ты знаешь, как всё сделать правильно» – весело сказал Мальчик, – [Я ещё не уверен, что готов, мне нужно закончить кое-какие дела], – я вернулся к стене и проверил ошибки: «П-Р-О-С-Т-И». Осталось написать короткое имя. «А потом что?», – [Потом… Я не знаю. Но не сейчас. Как ты это представляешь? Друг попросил меня красиво написать: «Прости, Юлия», – эта самая Юлия просыпается от воя сирен, выглядывает в окно – а там скорая, менты и труп. А сверху красивая надпись: «Прости, Юлия»], – «Ты и правда, ещё не готов. Главное правило – плевать, что будет потом», – [Я сделаю это, обещаю. Но не сегодня], – «Ладно. Позовёшь, когда нужна будет помощь». Я дописал имя и посмотрел на фасад соседней высотки – 25 этажей, где-то на 20-м живёт эта Юлия, которую я знать не знаю. Через полчаса, жуя бутерброд перед школой, она посмотрит в окно кухни и увидит надпись.

И тут я услышал реальный детский плач. Я сначала подумал, что доносится он снизу, из чьего-то окна, но ветер принёс этот звук из-за стены, где я забомбил граффити. Я осторожно выглянул, но там никого не было – [Показалось?]. Снова обрывки детского плача. Я обошёл вокруг лифтовой шахты и увидел её – девушку-подростка, прислонившуюся спиной к трубе вентиляции. Всхлипывая, она смотрела в смартфон и периодически срывалась в рёв. Потом она сползла вниз и плюхнулась попой на снег. [Это ещё что за номер?]. Пальцы на ногах ныли от боли. [Так-так-так, Боженька решил вступить в Игру? Боженька, ну алё, это же так пошло! Послать самоубийце симпатичную суицидницу. Типа, он спасёт её, а она влюбится в него. Боженька насмотрелся аниме, ха-ха. Ты банальнее ничего не мог придумать?]. Девушка, по всей видимости, листала фотки и мысленно прощалась с родными и друзьями. [Хорошо, давай так, Боженька, если она симпатичная – то это точно подстава и я ухожу. Я просто пройду, не замечая её и наконец-то отогреюсь в подъезде!]. Снова рыдает – на этот раз уже сильнее – плач стал похож на вопль гиены. Дело серьёзное. [Так. Я сейчас незаметно пройду мимо неё… Ага, а если заметит? Побежит и прыгнет. Надо это сделать очень тихо]. Переминаясь с ноги на ногу, подо мной хрустел снег. [Чёрт, я не смогу пройти по снегу тихо]. Тёплый подъезд – он манил меня. [Следы на снегу! Ты дебил! Я наследил! Сюда поднимутся менты и увидят граффити! Они найдут меня… А у меня репутация суицидника… Я буду фигурантом. Я не успею завершить Игру! Я попал!]. Рыдания прекратились. [Действуй! Вспоминай, что говорил психолог…]. Я не помнил, что говорил психолог – я не слушал его. Девушка медленно поднялась.

И я вышел. Проходя мимо неё, я сделал вид, что испугался от неожиданности:

– Ой! Что ты тут делаешь?

Девушка была застигнута врасплох и растерялась. Парапет был всего в 6 метрах. Если она хорошо учила геометрию, то крыша для неё станет евклидовым пространством, где наши отрезки образовывали равносторонний треугольник с вершиной на парапете. Она не сможет меня опередить. Я показал руками, что не собираюсь делать резких движений и присел возле венткамеры – прямо напротив неё. Девочка хорошо знала геометрию и тоже присела. Мы сидели в 6 метрах друг от друга и смотрели испуганными глазами. [Вроде не очень симпатичная. Хотя, вроде ничего так. Нормальная, обычная девчонка. Только нос уже белый]. Будто услышав, она начала его растирать варежкой.

– Если я правильно понял, тебе надоело жить? – начал я. Но она не ответила. Её зрачки прыгали от умственных усилий – искала решение проблемы.

– Я тебя обломал? Извини. Но сегодня ты не убьёшься. Пойми, мне абсолютно на тебя пофиг – сделаешь это потом. Просто ты оказалась здесь очень некстати. Здесь, на крыше, должен быть кто-то один. Ты мне очень поднасрёшь, если сделаешь это, – я показал рукой в сторону своих следов на снегу. – Поняла, в чём проблема?

Девушка оглядела следы и её энтузиазм потух. Теперь она смотрела на меня из-под капюшона пуховика, как затравленная гиена.

– Как тебя зовут? – я не надеялся на ответ, и он не последовал.

Я сжал рукой носки кроссовок – пальцы на ногах отнялись. А в школе сейчас тепло. Я поймал себя на мысли, что мне хотелось оказаться в этом душном классе, за своей партой, рядом с батареей. Девушка продолжала пялиться на меня своим злобным взглядом. Соображалось мучительно трудно.

– Сделаешь одолжение? Посмотри на телефоне, сколько сейчас времени? В школу не хочу опоздать. У меня батарея на морозе разрядилась.

Ноль реакции. Как назло, в рюкзаке раздались звуки мелодии. Я извлёк смартфон:

– Алло. Да, сделал. Не за что, – я спрятал телефон. На девичьем лице усмешка.

– Заряд ещё есть. До уроков 10 минут. Мы ещё успеем, ты в какой школе учишься? Не хочешь со мной общаться? Слушай, я замерзаю. Тебе хорошо – на тебя там не дует – а весь ветер на меня.

Девушка вдруг начала вставать. Я насторожился.

– Э-эй! Не дури!

– У меня ноги затекли! – тонкий, детский голосок, хоть и со злобинкой.

– Тогда я тоже разомнусь. Ты не бойся, я побегаю рядом с этой трубой, – я с трудом поднялся и стал прыгать, согревая ноги.

– Ты в этом доме живёшь?

Она мотнула головой сначала отрицательно, потом кивнула в сторону 25-этажки.

– А ты не хочешь поинтересоваться, что я тут делаю? Может быть, я тоже, это, собирался «того».

– Мне насрать!

– А окна у тебя на эту сторону?

Утвердительный кивок.

– Пойдём, покажу тебе кое-что.

Я осторожно подошёл к ней, но она не стала возражать – деваться некуда.

– Я уличный художник. Точнее, кровельный. Пойдём со мной.

– Не хочу.

Я взял её за руку:

– Я не клеюсь к тебе – это для безопасности.

Я привёл её к своему граффити. Она вдруг оживилась:

– О, боже!

– Приму за комплимент!

Но она стояла в шоке, приложив варежки к щекам.

– Стоп. Тебя случайно не Юлией зовут?

Она заплакала, но теперь с облегчением. Я подвинул её к себе и обнял.

[Боженька, что за дешёвый приём? Это уже перебор, твою мать! Она та самая девушка, ради которой Санёк уговорил меня залезть на крышу? Вот это поворот!]

– Это Саша тебя попросил? – спросила Юлия.

– Да! [Теперь быстренько спускаемся и в школу], – я держал её в объятиях, успокаивающе похлопывая по спине. – Всё хорошо, считай, что я твой Ангел-хранитель. Видишь, как всё разрешилось.

– Ничего не разрешилось, – она снова сникла.

[Что Санёк натворил на этот раз? Ах да – у него же новая девушка. Вот у кого она отбила парня. Красотка – у Юльки нет шансов]. Я взглянул на граффити.

– Это прощальная надпись?

– Да-а-а, – Юлия снова сорвалась в рыдание.

[Пожалуй, её нельзя оставлять одну. Ангел сраный – теперь придётся с ней нянчиться].

– Эй, ты в порядке? – я отодвинул от плеча её голову и посмотрел прямо в глаза.

Вид у неё был удручающий – нос белый, щёки красные, глаза опухли от слёз и, главное – зрачки уменьшились настолько, будто её нервная система хочет перекрыть зрительный канал.

– Понял, идти сейчас в школу – не лучшая идея. Дома кто-нибудь есть?

Мотает головой – нет. Неожиданно вспомнилось, что психолог говорил что-то про друзей.

– А родственники и друзья? У тебя есть к кому сейчас пойти?

Снова мотает головой – в отчаянии. [Что ж, придётся это сказать].

– Хочешь, я сегодня побуду твоим другом? – маленькая искорка в глазах! – Самым близким другом?

Пожимает плечами. Сильно дрожит. Продолжает согревать мою шею горячим дыханием.

– Пойдём, я провожу тебя до дома – тебе понадобится горячая ванна и кофе. Не возражаешь, если я побуду с тобой?

Мы поднялись в её квартиру и прямо в прихожей, как только закрылась дверь – она приблизилась своими губами к моим, закрыла глаза и поцеловала. Это было странно – шершавые от мороза губы ничего не чувствовали, мы шмыгали по очереди – она смахивала сопли варежкой и снова прикасалась губами. Потом она сняла пуховик, и я окинул оценивающим взглядом её фигуру – ничего особенного, ноги как ноги, талия вроде есть, сиськи даже имеются какие-никакие. Пошатываясь от слабости, она прошла на кухню, выпила стакан воды и ушла в ванную. Из крана побежала вода. Я подошёл к окну и увидел свою надпись: «Прости, Юлия». Буквы имени наполовину скрывались за парапетом. [Мой косяк. Неправильно рассчитал проекцию. Пофиг, это не так страшно, как смысл надписи. Это каким же нужно быть мудаком, чтобы забомбить стену в честь расставания. Чтобы она каждый день на неё смотрела и мучилась от предательства? Санёк-Санёк, ну ты и говнюк]. Вода в ванной забурлила – Юля что-то делала. Я потрогал батарею, вспомнил про ноги, лёг на пол и приложил к горячей поверхности свои ступни. От тепла в ногах стало щекотно. Я разглядывал светильник на потолке. Шум воды в ванной указывал на то, что Юля не бездействовала. Я чувствовал, что эмоционально выдохся. Хотелось спать – ведь я лёг в 2 а уже в 5 утра вышел из дома. Только бы не заснуть… В светильнике все три лампы разной формы…

Я проснулся от тишины [Как долго я был в отключке?], и сразу же бросился к ванной – за дверью ни звука. Я стал стучаться:

– Юля, с тобой всё нормально? – мой крик остался без ответа.

Дверь оказалась незапертой и я с дурным предчувствием зашёл внутрь.

Юлия лежала без движения в облаке пены – были видны лишь острые плечи и склонённая на бок голова со слипшимися локонами каре.

– Юля?

Я стал разбивать пену в поисках крови – но вода была зелёной. Я ещё раз смахнул пену и увидел прижатые вместе розовые коленки. Ещё чуть меньше пены и показалось бедро, разрезанное преломлением воды. Это была предельно сексуальная сцена. На грани смерти всё на пределе – и эротика не исключение.

Я похлопал Юлю по щеке и она очнулась.

– Прости, ты меня напугала.

Она попыталась спрятать под водой плечи, но в лицо полезла пена и на носу повисли хлопья.

– Я вырубилась… Извини, я не спала всю ночь, – она смахнула пену с носа. – Как здорово что ты здесь.

– Сделать тебе кофе?

– Да! Я сейчас выйду.

Я вернулся на кухню и глазами нашёл кофемашину [Спасибо, Боженька, что облегчаешь мне жизнь]. Капучино полилось в две чашки. Я заглянул в духовой шкаф [Хорошо что электрический]. Чашки уже были наполнены и остывали. Наконец, на кухне появилась Юля в халатике. Она подошла ко мне и захотела обнимашек. Подняла глаза и попросила, чтобы я её поцеловал. Теперь губы всё чувствовали. Язычки случайно встретились и в испуге отстранились. Мои дополнительные резервы крови направились вниз туловища, перестав питать мозг [Если я сейчас не выпью кофе – я вырублюсь]. Юлька посмотрела на меня виноватыми глазами:

– Как тебя зовут, Ангел-хранитель?

– Миша.

– Миша, ты простишь меня? Я… я очень устала…

– Конечно. Ложись спать.

Она взяла меня за руку и повела в свою комнату. Не расстилая кровать, она упала на неё без сил.

– Приляг пожалуйста рядом.

Я последовал за просьбой и лёг рядом с ней – она лежала ко мне спиной [Овладеть ею в таком состоянии ещё зашкварнее, чем пьяной]. На кухне остывало кофе [А если я её просто обниму?]. Она сама нащупала мою руку и положила на себя. Я обнял её увереннее и случайно попал под халат – рука легла на бюстгальтер.

– Сожми, пожалуйста мою грудь. Просто сожми.

Я послушался. Наверное, так же делал Санёк.

Мы проснулись, когда на улице уже стемнело. Она меня растормошила:

– Миша, проснись. Скоро придёт мама.

Между нами уже ничего не было. Мы были вновь чужими людьми. Я выпил холодный кофе и быстро оделся [Что, чёрт подери, это было? Как всё будет дальше?]. Я открыл дверь и взглянул на Юлю, в надежде на подсказку. Она некоторое время смущалась, потом произнесла:

– Ты не мог бы… завтра утром меня проводить до школы?

– Я буду ждать тебя внизу. Пока.

По пути домой, я всё думал о произошедшем [Это что получается – мы стали парой? Или это просто функции Ангела?]. Потом в голову влез Санёк. Как же я теперь буду общаться с лучшим другом? [Да, он говнюк, но это не открытие]. И что же теперь – ссориться с ним из-за какой-то бабы? [Стой… Но ведь ссоры не будет, наоборот – всё встанет на свои места]. [Да, некоторое время им будет стрёмно видеть друг друга]. [А мне? Каково будет мне, зная, что он её «пёхал»?]. Я вспомнил шероховатую поверхность бюстгальтера и представил, как рука Санька чувствовала тоже самое. А потом я вспомнил про самого главного человека моей жизни, того, кто виновен в разочаровании этой жизнью – о Белле… О настоящей любви. Невзаимной. Юлия и Белла… [Господи, на кого я променял Беллу?]… [Что же мне делать? Ведь я не могу так просто уйти от Юлии – чего доброго, она наложит на себя руки – и как я буду с этим жить?]. [А может и не буду жить]. Тут я поймал себя на мысли, что буду. Хочется узнать, что будет дальше. Хочется вновь поцеловать Юльку. [Какое странное чувство – безнадёжно любить Беллу, а ходить с Юлькой. Да-а-а. Удивительная мужская натура]. Я поднялся домой – на пороге стоял злой отец. [Щас всыпит за сегодняшний прогул школы]. Зато выспался.

Я открыл глаза аккурат, когда на часах было 5:00 и первая же мысль меня заставила вскочить из постели [Нужно закрасить граффити! Нужно успеть, пока Юля на вышла на кухню! Гениально! Она увидит, что этого бельма больше нет и улыбнётся!].

Замок люка всё ещё не заменили и я выбежал на кровлю. Вчерашняя метель стёрла все наши следы. Я остервенело закрашивал надпись чёрной краской и оглядывался на 25-этажку, пытаясь разглядеть силуэты в окне. Когда всё было кончено, я взглянул на часы – время ещё много, можно не спеша идти за Юлькой. [Вот она обрадуется! Уничтожить бельмо в 100 раз круче любовных посланий]. Я ещё раз посмотрел на высотку, потом перевёл взгляд на парапет [Мальчик, ау! Ты куда пропал?]. Я направился на выход и когда обходил вокруг лифтовой шахты – то замер в испуге: Юлька стояла спиной ко мне на парапете. По моему телу пробежал холод ужаса. Юлькины пятки чуть оторвались, как у ныряльщика перед прыжком. Мои ноги сами понесли меня к ней, я бежал по снегу беззвучно, как рысь. Она не слышала, как я оказался позади неё. Я сделал паузу, не знаю зачем – просто был уверен, что в любом случае ухвачу её. Резко обхватив её бёдра, я, как рестлер, бросил Юльку на снежный наст возле трубы. Ох как меня трясло! Она лежала спиной на снегу в полнейшем шоке – как? Опять? Я склонился перед ней:

– Дура! Я же люблю тебя! Люблю, тупая ты малолетка! – говорил, а сам проклинал себя [Ну зачем ты такое говоришь, ты не любишь, и никогда не полюбишь её. Боженька, пощади меня! Как я буду из этого выпутываться?]

***

Удивительно, но в наше жестокое и циничное время признание в любви не утратило свою силу. Мы стали парой. Юлька воспрянула духом и к весне превратилась в нормальную девчонку. Только меня это тяготило всё сильнее. Каждый раз, когда мне удавалось отделаться от Юльки, я бежал в двор Беллы и следил за тем, с кем она гуляет. Белла всегда уходила и возвращалась одна. Как назло – именно тогда, когда у меня появились отношения – Белла была свободной. Оценивая возможные последствия разрыва с Юлией, я приходил к выводу, что не мог рисковать. Это меня просто выбешивало [Идиот! Ты упустишь судьбоносный момент! Хватит спасать чужую жизнь, Ангел, попытайся сохранить свою!]. И я попробовал. Якобы случайно я встретился с Беллой, и мы прогулялись. Между нами когда-то была искра, но её затушил соперник. Я был тряпкой, сильно тупил и не предпринимал никаких действий – вместо этого тихо и мучительно сгорал в ревности. До такой степени, что потерял интерес к жизни. Но теперь во мне что-то переключилось. Этому, как ни странно, поспособствовала Юлия. Именно она помогла мне пережить трудный период. Именно она сделала меня мужчиной – не в том смысле, что покончила с моей девственностью – а в том, что я научился говорить с девушками, научился брать инициативу и принимать решения, научился ответственности. [Что с тобой? У тебя чувство вины?]. А жизнь движется и всегда меняется [Если бы я знал, что ещё встречусь с Беллой! Бог ты мой – я же чуть не выпилился]. Прогулки с Беллой участились – я фактически работал на два фронта. Девчонки не догадывались друг о друге. Юлька превратилась в балласт, который, чем больше я проводил время с Беллой, тем быстрее терял вес. [Наивный, ты думаешь, чувство вины улетучится само собой?].

Был уже конец весны. Слухи, что физру отменили, оказались фейком и последний урок состоялся. Жаль, что я раньше времени позвонил Юльке. Она появилась в проёме двери спортзала, когда у нас началась пробежка. Мы пересеклись взглядами, и она скрылась из виду, догадавшись, что стесняет меня. Это было в первый раз, когда она пришла за мной в школу. До этого я никогда никому не показывал свою подругу, тем более Саньку. [Как её вообще впустили?]. Вдруг Санёк толкнул меня:

– Там моя бывшая. Можешь узнать, что ей от меня надо? Пожалуйста, Миш, выручай! А то Кравцова увидит!

– Ладно, после пробежки спрошу, – у меня появилась надежда – ведь Санёк хочет порвать с Кравцовой, а значит, он может вновь заинтересоваться Юлькой.

На 4-м круге пробежки, как обычно, пацаны догнали отстающих девчонок. Среди них выделялась Катька – неказистая кривоногая бедолага, над которой часто издевались, потому что она терпела унижения. В этот раз она отстала и бежала прямо перед пацанами. Она была так уверена, что физры не будет, что не взяла спортивки, поэтому пришлось бежать в юбке. Юбка колыхалась, и Катька старалась её удерживать, отчего её бег был медленным и очень комичным. Пацаны в открытую над ней смеялись, нарочно держась позади неё, пытаясь разглядеть трусики. Она уже вся раскраснелась и в какой-то момент чей-то кроссовок заплёл ей ноги и Катька повалилась на паркет, широко раскинув ноги. Юбка ничего уже не могла скрыть. Физрук конечно сделал пацанам выговор, но Катьку реально было жаль. Хотя пацаны (и многие девчонки) ещё долго ухахатывались. Физрук разрешил Катьке уйти с занятия. Я воспользовался моментом, чтобы выбежать в холл – Юльки нигде не было. Я зашёл в раздевалку за смартфоном и позвонил:

– Ты где?

– Извини, что пришла к тебе. Я подожду в женской раздевалке. Стой, не клади трубку! Алло!

– Да?

– Можно тебя попросить вызвать Сашу? Мне нужно поговорить с ним.

Санёк висел на турнике.

– Юлька хочет поговорить – она ждёт тебя в женской раздевалке.

Он ушёл, а я занял его место на турнике. Немного погодя из зала все куда-то побежали – раздались крики: «Вызывайте скорую!». Я бросился вслед за всеми. Прыгая, чтобы увидеть через головы, я заметил впереди крепкую фигуру Санька – он кого-то нёс на руках. Растолкав всех, я добрался до него – он нёс на руках Катьку. Откуда-то сбоку я услышал обрывок фразы: «…из петли вытащил».

Юлька исчезла. Утром, когда она не вышла из подъезда – у меня ёкнуло сердце. Я набрал её номер – абонент не отвечал. Потом пришла СМС-ка: «Со мной всё хорошо, не волнуйся, у меня срочные дела». Я поверил ей. Но спустя неделю начал волноваться. Это совпало с тем, что с Беллой мы перешли на новый уровень – теперь мы стали парой. [Девушка моей мечты полюбила меня – как тебе такое, хренов суицидник?]. [Чувство вины! Придурок! Что с Юлькой?]. И ещё через две недели она не объявилась. Белла почувствовала, что со мной что-то не так. Чувство вины не давало покоя. Было очевидно, что Юлька узнала о конкурентке и я повторил предательство Санька. Я оказался перед выбором: поставить под угрозу жизнь Юльки или бросить Беллу. Я попытался взять перерыв в отношениях, но Белла восприняла это слишком близко к сердцу, и мы страшно поругались. Тогда я понял, насколько Белла любила меня. Это разрывало мне душу. Но я решил разыскать Юлию.

В её квартире не включались окна. Только на пятый день дежурства в квартиру зашёл мужик. Я позвонил в дверь – мужик не был удивлён:

– Вы покупатель?

– Нет… А где прежние жильцы?

– Они съехали.

– И долго они тут жили?

– Около года.

– Вы не знаете, куда они уехали?

– Понятия не имею.

Пришло осознание, что Юлька сделала «это». Вот почему родителям пришлось уехать. Я не успел. Вновь я почувствовал, что Мальчик где-то рядом. Скоро он позовёт меня, но пойду ли я за ним? [Нет. Теперь уж точно нет. Я хочу узнать, что будет дальше]. [Вот, например, как интересно получилось – Санёк спас Катьку и теперь они вместе. Боженька продолжает чудить].

Я поджидал Беллу в подъезде. Она растерялась, когда увидела меня на лестничной площадке.

– Белла, прости меня, если сможешь.

– Миша, ты сделал мне больно. Меня никто никогда не бросал.

– Я люблю тебя. И я, чёрт подери, имею ввиду именно то, что я говорю.

Её глаза повлажнели. Я всё ещё что-то значил для неё. Мы долго стояли обнявшись у мусоропровода, наконец, она произнесла:

– Я завтра уезжаю в другой город, подавать документы в ВУЗ. Я хочу уехать отсюда.

Белла обнималась с родителями на перроне и смотрела через мамино плечо на меня. Я подошёл и попросил отойти её в сторонку:

– Белла, я пришёл за тобой. Я не пущу тебя. Ты мне нужна.

– Я не верю тебе.

– Я знаю – ты не хочешь переезжать, ты это делаешь из-за меня. Что мне нужно сделать, чтобы ты осталась?

– Поздно, Миш… А я ведь по-настоящему тебя любила.

Вмешались родители и посадили Беллу в вагон. Я смотрел в окно на то, как они помогали ей устроиться в купе. Потом они вышли, но Белла старалась меня не замечать. Когда поезд тронулся – я как идиот бежал за ней, но она упорно не смотрела в окно. Только тогда, когда я начал отставать, она бросила на меня свой грустный взгляд. Она всё ещё меня любила. Но всё кончено.

– Миша! – кто-то крикнул совсем рядом.

Я не поверил своим глазам – на другой платформе стояла Юлия.

– Ты… Как у тебя дела? Ты куда пропала?

И только сейчас меня вдруг посетило озарение – она ведь не случайно пришла в школу в тот момент, когда Катька решила повеситься. И она не случайно оказалась на крыше. [Это не я её спас – это она Ангел-хранитель!]

– У меня всё хорошо! А у тебя? – при этом она посмотрела в сторону уходящего поезда.

– Что ты такое?

– Я в последний раз помогаю тебе, – уже совсем другим, незнакомым мне тоном произнесла она. – Если Белла сейчас уедет – это навсегда.

Я бросился бежать – через вокзал на парковку такси:

– Мне нужно догнать тот поезд!

– Парень, ты уверен? Он остановится только через 500 километров.

Меня охватила паника – что делать? Я побежал обратно на платформу – Юльки уже не было…

– Алло! Я хочу сообщить о заложенной в поезде бомбе… – сорвавшимся голосом начал я кричать в трубку.

***

Таксист вёз нас с Беллой домой. И это было навсегда.

P.S.

[За угрозу подрыва поезда нашу семью как следует отымели компетентные органы – от души не рекомендую]

***

Бонус.

Экипаж ДПС, дежуривший возле железнодорожного переезда, ушёл на обед – на посту оставался лишь Дмитрий. Поднеся зажигалку к кончику сигареты, Дмитрий перевёл взгляд на ж.-д. пути – в лесополосе стояла женщина и смотрела на идущий вдалеке поезд. Что-то подсказывало Дмитрию – это неспроста. На всякий случай он направился в ту сторону. Поезд приближался, и женщина сделала несколько шагов, продолжая оставаться в невидимости для машиниста. Дмитрий ускорил шаг. Поезд вдруг начал испускать скрежет тормозов. Женщина выбежала из лесополосы и положила голову на рельс. Поезд тормозил – Дмитрий ускорялся. Локомотив остановился в 50 метрах от места, где Дмитрий подхватил женщину на руки и свалился с ней с откоса.

– Всё в порядке, всё хорошо, – гладил он её по голове, приговаривая.

Женщина приходила в себя – над ней склонился человек в форме. [Прямо как бабка мне в детстве нагадала], подумала женщина.