Текст книги "Говорите, вас слушают (СИ)"

Автор книги: Pink bra

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Очередной переезд и упаковка вещей. Привычно сортирую и отбираю. Часть безжалостно выбрасываю. Никогда не жалел старье. Если меняешь каждые три-четыре года место жительства, то устаёшь таскать за собой никому не нужный хлам.

Хотя в этот раз я мог только упаковать то, что забираю с собой, но сработала давняя привычка устраивать «генеральную уборку». Эта квартира принадлежала раньше деду и нам с отцом перешла в наследство. Когда родителя перевели служить в этот город, мы обосновались на дедовской жилплощади. В тот год я только поступил учиться в университет. А последний курс доучивался уже без опеки отца. Того в очередной раз отправили на новое место службы. Отец обещал, что это будет последний перевод. Дальше продолжать военную карьеру подполковник Рубцов не планировал.

Я мог бы остаться в этом городе. Квартира у меня имелась. Но все равно я решил перебраться к отцу. Привык. Этот год, что жил один, очень скучал.

Своего папу я не помнил. Он умер, когда я был грудным младенцем. И вся нагрузка по воспитанию и уходу за малышом легла на плечи молодого альфы-отца.

Не знаю почему, но отец так и не привёл в дом омегу. Порой от него пахло омежьими духами, да и другие признаки «сексуальной жизни» я замечал. Но «новый» папа-омега у меня так и не появился. Отец со всеми проблемами справлялся сам. Конечно, пока я был совсем мелким, мне нанимали няню. А позже всегда находились соседи, что готовы были присмотреть за ребёнком.

Мои первые детские воспоминания были примерно четырёхлетнего возраста. Отца тогда перевели служить в Лизган. Местечко ещё то. Практически граница с соседним государством. Рано утром можно было видеть на горном хребте пограничников. Ближе к обеду, в самое пекло, все предпочитали засесть в тени. Прямо от подножия гор начиналась пустыня. Не такая, как на классических картинках о пустынях. Барханы, конечно, были, но покрытые скудной растительностью: верблюжьей колючкой и прочими низкими кустарниками.

Рядом с границей кто-то из военных умников решил расположить антенное поле и при нём воинскую часть. Естественно, что и семьи офицеров жили здесь же. Крохотный посёлок на два десятка домов был обнесён высоченным забором.

Дома те были построены примерно за пятьдесят лет до того момента, как мы с отцом туда переехали. И примерно столько же времени эти строения не ремонтировали.

Вообще-то стиль зданий был, мягко говоря, странным. Высоченные потолки, широкая терраса у каждого дома и помпезная колоннада. Четыре толстенные колонны поддерживали козырёк над верандой. Та в свою очередь была окружена декоративными цементными балясинами. Эдакая псевдороскошь в цементобетонном варианте.

Со временем все декоры облупились, раскрошились и приобрели непрезентабельный вид. Деревянные настилы веранды народ латал подручными средствами. Колонны тоже обмазывали штукатуркой и как-то пытались поддерживать дома в относительном порядке.

Первое, что я сделал – это проверил расстояние между балясинами веранды. Хотел весь протиснуться, но поместилась только голова. Когда же я захотел вернуться обратно, то ожидаемо застрял. Уши затормозили.

Солдаты ещё сгружали наши вещи, а я уже стал знаменитостью в посёлке. Вытаскивали меня из балясин, как говорится, всем миром. Я ревел.

Омеги сразу вникли в ситуацию. Спешно увели, чтобы переодеть, покормить и успокоить. Кто-то чуть позже принёс старую рыболовную сеть и задрапировал ею балясины веранды. Впрочем, через день меня уже выпутывали из сетки.

Тем не менее, омеги оптимистично заверили молодого лейтенанта, что за ребёнком присмотрят. Как такового детского сада в посёлке не имелось. Не нужен он был. Уйти куда-то за пределы части дети не могли. Те, кто был постарше, всю неделю жили в интернате при школе где-то в городе, и только на выходные их привозили к родителям. А за мелкими присматривали все омеги, не делая различия между своими и чужими детьми.

Условия службы были тяжёлыми, и это только сближало офицерские семьи. Самым трудным было отсутствие воды. Раз в день насосы подкачивали из какого-то арыка техническую воду. И в течение часа нужно было успеть набрать её во все подходящие ёмкости.

Этой водой потом мылись сами, использовали для уборки, поливали скудную растительность и прочее. Для посуды её тоже брали, но потом все тарелки споласкивали ещё в марганцевом растворе.

А по вечерам приезжала водовозка с питьевой водой. Отец обычно заполнял канистру. Но если получалось, что он был на дежурстве, то воду для питья не успевал набрать. Оттого с утра приходилось идти по соседям с чайником. Этому никто не удивлялся. Охотно наливали питьевую воду.

Отца жалели все. Я был подвижным и шустрым ребенком. Помню, как в один из вечеров отец только закончил стирку и присел передохнуть, а тут меня ведут грязного домой.

– Дядь Витя, дядь Витя! Ваш Аля в лужу упал! – с восторгом сообщили отцу соседские дети.

Помним, что вокруг пустыня? Вода привозная. Это была единственная лужа (на месте стоянки водовоза) на несколько десятков километров. И я ее нашел. Хорошо, что из одежды на мне были только шорты. Но отмывать меня все равно пришлось у соседей. Свои запасы воды отец к тому времени израсходовал.

Даже не знаю, чем бы все закончилось. Может, отец срочно нашел бы себе омегу и женился на любом, но тут в один из дней меня забрал омега начальника штаба. Своих малышей у омеги не было. Был сын-альфа тринадцати лет. И учился он не в интернате, а в кадетском корпусе. Этого альфу я видел только один раз, и он показался мне очень взрослым. Необычная форма, осанка и горделивый взгляд. Пробыл подросток на каникулах недолго и вскоре уехал к дедушкам.

А его папа-омега почти сразу взял меня на всю неделю, чтобы присматривать. Сам омега нашёл для себя интересное занятие. Он рисовал. Рисовал явно по памяти, потому что вокруг таких красивых цветов не росло.

Мне запомнилось первое ошеломление от того, что я увидел. Сказочные цветы и бабочки возникали на чистом листе бумаги.

С того момента я и пропал. Сидел часами и наблюдал за тем, как рисует омега. Потом пробовал повторить. Отец не мог на меня нарадоваться. Заказывал коробками альбомы и только успевал точить карандаши. Теперь присмотр мне не требовался. Я сидел на веранде и рисовал, рисовал… Рисовал много чего, но преобладали цветы.

Нужно ли говорить, что когда мы переехали, то школу мне уже искали с художественным уклоном? Изображение цветов так и осталось моим хобби. Да и для дипломной работы в университете я написал триптих цветочной композиции.

Отец моё увлечение всегда поддерживал. Предполагалось, что я буду искать работу как учитель рисования. Потому для меня стало неожиданным решение отца.

– Аля, тебе двадцать один. Пора уже думать о замужестве, – ошарашил родитель. Я еще прикидывал, как деликатно отбрыкаться от такой перспективы. А подполковник Рубцов уже «командовал»: – Договорился в штабе, что тебя возьмут гражданским референтом в один из отделов.

– Ик... – только и выдал я, поскольку представил, сколько там будет альф. Это вам не художественно-графический факультет, где соотношение альф и омег – один к десяти.

Но отец бодро заверил, как все будет хорошо. И оклад выше, чем у преподавателя, и альфы на выбор...

Этот самый выбор меня ошеломил еще на подступах к штабу. Невольно сглотнул, но решил не демонстрировать свой испуг. Потом всю дорогу от бюро пропусков до нужного отдела оглядывался, пытаясь найти еще омег. Но встречались только альфы.

Отец передал меня полковнику и удалился. Я же продолжал нервничать и практически не слушал, о чем мне говорит начальник.

– И если что будет непонятно, спрашивай у ребят, – завершил свою речь полковник.

А вскоре я увидел тех «ребят». Восемь молодых самцов радостно оглядели меня и выглядели так, будто все разом получили джекпот.

Рабочее место мне тоже организовали за считанные минуты. Стол разгребли, ноутбук установили. Потом долго бегали, выискивая подходящее компьютерное кресло. И, наконец, меня разместили.

Ошеломленный всей этой суетой, я плохо запомнил первый рабочий день и имена альф.

Потом уже для себя маленькую шпаргалку сделал. Записал имена, звания всех, с кем приходилось пересекаться. А чтобы уж совсем не забыть, ещё маленькие шаржики напротив каждой фамилии пририсовал.

Первым мои картинки увидел лейтенант Машев. Естественно, оповестил об этом остальных. Парни тут же захотели такие портреты, но в увеличенном виде. Я вяло отнекивался, заявляя, что графика у меня никогда не была в числе любимых предметов. По рисунку я еле-еле на «хорошо» вытягивал. Но рисовать шаржи в обеденный перерыв мне всё равно пришлось.

Я бы мог и в рабочее время это сделать, но старался особо не наглеть. Хотя как таковой работы для меня было немного. Сводку, что получали по понедельникам, я успевал обработать и напечатать за один день. А в остальные дни недели с умным видом раскладывал на экране пасьянс.

Думаю, что начальник предполагал, что должность референта довольно условна. Но по какой-то причине просьбу моего отца удовлетворил.

Альфы, получив шаржи, развесили их на стене комнаты отдыха. Начальник возражений не высказал. Но зато озадачил меня дополнительной работой. В штабе украшали какое-то фойе. Полковник, не спрашивая у меня (вернее, подразумевалось по умолчанию, раз я художник), поручил нарисовать портреты трёх военачальников. Я было робко пискнул на тему того, что можно компьютерные картинки увеличить и распечатать. Но оказалось, что по стилю не подойдет.

Те самые картинки с портретами мне распечатали. А потом принесли три щита, каждый размером чуть ли не с меня.

Подводить отца, да и себя не хотелось. Потому к работе я отнесся со всей серьёзностью. Притащил из дома анатомию Баммеса и начал подготовку. Альфы из отдела недоуменно поглядывали. А потом все же потребовали пояснений.

Честно сознался, что «рисунок» не был моей сильной стороной. Потому я буду делать все по подсказкам.

– Сейчас найду подходящий ракурс черепа, – листал я анатомию. – Намечу контур. Потом уже добавлю мышечную массу и на последнем этапе – отличительные черты.

Альфы почесали макушки, потоптались рядом, но в сложный художественный процесс вмешиваться не стали. Мой метод, как всегда, помог. Портреты были похожими. Я потом всё ещё довёл до ума чёрной тушью. Огромные изображения получились стильными и достойными.

Меня похвалили. Начальник остался доволен. Самцы из отдела были горды тем, что у них работает талантливый омега.

К концу первого месяца я уже бегал на работу, не заморачиваясь на тему, есть ли ещё омеги в штабе. Меня все устраивало. Хотя омег среди связистов я видел. Да и в столовой персонал наполовину был «слабого пола».

Отец чуть ли не каждый вечер интересовался, приглядел ли я себе альфу. Приходилось только пожимать плечами. Но со своей первой зарплаты я посетил салон красоты. Немного изменил оттенок волос, сделал маникюр и педикюр.

Впрочем, альфы мои преобразования во внешности, похоже, не заметили. И вообще относились как к младшему братишке. А тут ещё они какое-то новое оборудование получили. Офицеры всем отделом толпились у планшета, читая инструкции.

Я откровенно скучал. Пил чай в комнате отдыха и заедал скуку печеньем. Как раз вернулся после очередного чаепития, когда зазвонил телефон. Альфы были увлечены своим делом. Но Машев оглянулся, чтобы кивнуть мне:

– Аля, возьми трубку.

Я взял. И тут же замер, не зная, что сказать. Обычно офицеры бодро представлялись: к примеру: «Кузьмин у телефона» или «Лейтенант Машев слушает». А я как-то ни разу до этого по внутреннему телефону ни с кем не разговаривал. Сказать «Аля слушает» – несолидно. Если «Рубцов на связи», то у меня отец Рубцов, вдруг возникнет путаница? А тут ещё вспомнилось, как в том салоне красоты омега на ресепшене кокетливо отгибал мизинчик, когда брал трубку, и томным голосом сообщал клиентам: «Говорите, вас слушают».

Все это за мгновение промелькнуло у меня в голове. Сам не знаю, как брякнул:

– Говорите, вас слушают.

В ответ мне раздался рассерженный рык и требование представиться по форме. А я снова не понял, как, но сказал:

– Говорите, вас слушают.

Альфа из телефонной трубки продолжал рычать и неистовствовать. А я как заезженная пластинка продолжал имитировать автоответчик.

– Говорите, вас слушают, – пробормотал я в третий раз.

Потом осторожно нажал кнопочку сброса и поставил трубку на базу. И уже после этого оглянулся. Альфы из моего отдела оторвались от чтения технической документации и теперь с восторгом смотрели на меня.

– Аля, это что-то!

– Нужно было отвечать: «Говорите, ПОКА вас слушают», – ржал как конь Машев.

Альфы продолжали хохотать, а я покраснел до кончиков ушей и выскочил в коридор. Там уже шмыгнул в туалет и закрылся. Стыдно-то как! Поплескал водички на лицо и решил возвращаться. Но только вывернул из закутка, как чуть не был сбит с ног каким-то капитаном.

– Это ещё что такое мелкое?! – взревел альфа. – Не отдел, а проходной двор!

Моя попа каким-то шестым чувством почувствовала, что это и есть тот мой телефонный хм... собеседник. Да и рычащие нотки в голосе очень уж похожи. Потому я тихой мышкой поскребся в кабинет начальника и, получив разрешение, прошмыгнул внутрь.

– Аля, что-то случилось? – сразу обеспокоился полковник.

– Да... я по телефону говорил... – начал я невнятные пояснения.

– Мобильниками в рабочее время запрещено пользоваться, – сурово напомнил мне альфа.

– Нет, по внутреннему, – вздохнул я.

Полковник решил, что узнает все быстрее, если сам сходит в отдел. Мне велел сидеть и ждать. Вернулся он минут через пять, утирая слезы от смеха.

– Ты это... трубку больше не бери. А с капитаном Анисимовым я разрулил, – сообщил начальник.

Всё так и было. Только этот зловредный капитан меня запомнил. Через несколько дней мы пересеклись на проходной.

– Зачем только омег привлекают к работе? – пробормотал альфа у меня за спиной. А я шустрым зайчиком рванул побыстрее в родной отдел.

Уже за своим столом обиженно поджал губу. Между прочим, от меня была польза! Тут как раз какой-то праздник подоспел. Я не особо вникал. Обычный альфятник с выпивкой и мясными закусками. Но к празднику наш отдел готовился, потому что шли «в гости» к «танкистам». И даже шуточный плакат решили подготовить.

– Аля, ты нам только танк вот здесь нарисуй, а все остальное мы сами, – заверил меня полковник.

Образец танка (картинку) мне выдали. Я еще только примерялся, а альфы уже начали демонстрировать своё чувство юмора.

– Нет, Аля, ты свою анатомию неси, – подкалывал меня Попов.

– Ага. Вначале скелет нарисуй, потом мышечную массу, танкиста. А уже после вокруг сам танк, – подначивал меня Машев.

Я сердито сопел и внимания на эти замечания не обращал. И кого тут выбирать в женихи? Дурачьё одно. Мне из всех этих самцов только капитан и понравился. Рычит, конечно, когда злой. Но зато красивый. Жаль, что такой взрослый. Женат, наверное...

Хотя о том, женат ли капитан, я ещё раз задумался через день. Шел, как обычно, домой. А тут автомобиль к обочине прижимается, и дверь распахивается. Я было испугался. Ну, а вдруг маньяк? Оказалось, что всего лишь капитан. Он меня предложил подвезти. Я прикинул. Пешком через парк минут семь. А на автомобиле вокруг этой всей зеленой зоны в три раза дольше по времени. Отрицательно покачал головой и поспешил свернуть за ограду.

Во второй раз отказаться от поездки мне не удалось. Дождь лил как из ведра. Мой зонтик почти не спасал. А тут автомобиль, да еще с красивым водителем. Я и сел. А потом очень смущался. И оттого что ноги промокли, и что шмыгаю носом. И нос наверняка покраснел.

Альфа, казалось, ничего не замечал. Перед подъездом обеспокоенно посоветовал мне принять горячую ванну и уехал. Дня два мне удавалось прошмыгнуть через ворота и углубиться в парк без сопровождения. А на третий день Анисимов караулил меня явно заранее.

– Максим Геннадьевич, не стоит так утруждаться. Я могу и пешком, – попытался я отбиться от настойчивого внимания капитана.

– Можно просто – Максим, – улыбнулся мне альфа, демонстрируя отличные зубы и ямочки на щеках.

Уже через неделю я сам ждал этого «личного водителя». Да и отец заметил, что меня подвозят домой.

– Это так, ничего особенного, – блеял я в своё оправдание.

– Вот и приглашай к нам домой. Я посмотрю, что там – особенное или нет, – настаивал отец.

Мне было неловко. Но приглашение на чай я озвучил на следующий вечер. Капитан буквально расцвел.

А потом в прихожей два альфа-самца разглядывали друг друга. Отец у меня немаленький. Но и Максим комплекцией не подкачал. Даже не знаю, как прошло бы знакомство, только капитан обратил внимание на мои картины, которыми были обильно увешаны стены.

– Мой папа тоже любит цветы рисовать, – почему-то обрадовался альфа.

– Анисимов? – еще раз уточнил отец и дождавшить утвердительного кивка, продолжил. – Так твой папа Альку и научил рисовать, ещё в Лизгане.

Сразу нашлись не только темы для разговоров, но общие знакомые. Посидели альфы душевно. Капитану потом вызвали такси. За руль он точно сесть не мог.

Мне отец успел только сказать: «Одобряю» и захрапел на диване в зале. Но побегать за мной капитану пришлось немало. Я капризничал, проявлял характер. Только через месяц позволил себя поцеловать. К тому времени, наверное, весь штаб был в курсе, кто за мной ухлестывает. И что лучше на дороге у капитана не вставать, в мою сторону не смотреть, поскольку бьёт он в челюсть сразу, без предупреждения.

Потом как-то вдруг все завертелось. Я только мяукнул, что не буду возражать против свадьбы. А тут уже и родители Максима прилетели. Меня всего затискали. Папа Максима всплакнул, припомнив меня маленького.

– Ты уже тогда был хорошеньким, а сейчас расцвел как цветочек, – заверял, любуясь мной, омега.

– Мой цветочек, – трепетно прижимал к себе Максим.

С работой мне пришлось закругляться. Программа-максимум по поиску жениха была выполнена. Мало того, мой любимый капитан не планировал продлевать контракт. Они с отцом уже составили бизнес-план и подыскали площадку, чтобы заняться торговлей и доставкой стройматериалов.

Нам на домик тех материалов тоже хватило. На большой такой домик в три этажа.

Я вынырнул из своих воспоминаний, с любовью оглядев наше жилье. Потом ещё раз проверил, как и что на кухне. Сегодня прилетают сыновья. Максим поехал в аэропорт их встречать. Обещал отзвониться, как будут подъезжать. Старшему сыну уже двадцать, младшему – семнадцать. В нашей семье я был по-прежнему единственным омегой.

Трель звонка заставила меня вздрогнуть. Но трубку схватил молниеносно.

– Говорите, вас слушают, – произнес я свою коронную фразу и в ответ услышал довольный смех своего любимого альфы.

КОНЕЦ