Текст книги "Два паладина (СИ)"

Автор книги: Пайсано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

========== Королевский Тракт ==========

Эддард Старк был человеком несентиментальным и по-северному суровым и не любил жалости и нытья. Но сейчас ему было жалко всех: жалко Арью, которая три дня скиталась неизвестно где из-за этого чертова принца, жалко Сансу, которая оплакивала свою волчицу, и даже жалко короля, которому досталась такая дурная семья.

– Что ты за мной тащишься? – сердито сказал Эддард Илину Пэйну, который шествовал вслед за ним к месту казни волчицы, словно не мог доверить королевскому деснице такую сложную работу.

– Муму, – ответил Илин Пэйн, потому что более подробный ответ безъязыкому дать сложно.

«Муму, – проворчал про себя Эддард, присаживаясь рядом с волчицей и снимая ее с цепи. – Вот утопить бы тебя в пруду, чмо болотное. А все эта Ланнистерша, «может, это какой-нибудь подвох?»»

Эддард взглянул на огромный дом на колесах, который королева почему-то называла каретой, на саму королеву, стоявшую на пороге, потом перевел взгляд на волчицу Сансы, доверчиво смотревшую на него своими еще детскими глазами и вдруг оглушительно засвистал, пронзительно и с переливами.

Сэр Илин Пэйн вздрогнул и выронил меч. По всему лагерю, раскинувшемуся под стенами вокруг замка сэра Дарри, заржали лошади, а некоторые из них сорвались и заметались между палатками. Леди сначала прижалась к земле, потом прыснула в сторону, а потом понеслась по лагерю, увеличивая панику и суматоху.

– Ыыыыы! – расстроенно сказал Илин Пэйн, с укоризной глядя на Эддарда.

Вместо Эддарда Илину Пэйну ответил многоголосый волчий вой, и стая волков, предводительствуемая большой молодой волчицей, ворвалась в лагерь, живо напомнив Эддарду давно ушедшее детство и как молодой Роберт Баратеон, любивший лошадей, в первый раз решил занять место табунщика.

Вокруг Эддарда тем временем творилось столпотворение. Половина палаток уже была опрокинута взбесившимися лошадьми, королева, порвав юбку, бросилась в карету и, судя по звуку, баррикадировалась там комодом, дружинники Эддарда с хохотом наблюдали за суматохой, потому что волчицы не трогали своих, предпочитая людей с гербом Ланнистеров, а над лагерем, перекрывая все звуки, несся густой низкий рев, прерывающийся довольным уханьем. Эддард убрал Лед в ножны на спине, залихватски отбросил назад волосы и пошел обратно в замок.

– Ох, – в последний раз вздохнул стоящий на стене король, одной рукой держась за живот, а второй утирая слезы. – Я знал, Нед, что, когда ты приедешь, будет весело. Но не знал, что настолько.

Под стеной тем временем сэр Илин совершил красивый прыжок на метр в высоту без разбега и забрался на крышу повозки, преследуемый волками.

– Неплохой, неплохой результат для палача, – прокомментировал Эддард.

– Ох, – еще раз выдохнул Роберт, не в силах уже смеяться, но по-прежнему колыхаясь своим обширным чревом. – А ты еще говорил, волчица у тебя ласковая. Может, сына моего твоей дочери все же не отдавать? Может, она у тебя тоже такая же ласковая?

Под стеной Леди вдумчиво таскала за ноги одного из солдат Ланнистеров – схватив его за обе штанины, она протаскивала его вниз лицом по довольно широкой луже, разворачивалась и тащила в другую сторону. Эддард начал было беспокоиться о том, что отряд короля состоит из франтов и недотыкомок, но с некоторым облегчением заметил, что наиболее толковые солдаты уже седлают боевых коней и строятся в боевой порядок. Эддард свистнул еще раз, и волки быстро рассыпались в стороны.

– Слушай, а вот какая идея, – сказал король, который, отсмеявшись, даже помолодел. – Давай Джоффа моего на Арье женим. Парню нужна твердая рука. Он у меня ничего, Нед, но только слабохарактерный.

– Точно, слабохарактерный, – подтвердил Эддард. – Сам нарвался на грубость, а на волчицу свалил.

При упоминании о волчице король еще раз хохотнул, и мысль его в очередной раз перескочила на новый предмет.

– Сегодня мы с тобой едем по бабам, – объявил король. – И не возражай, после твоих волчьих забегов у меня никакой половой жизни не будет. Видал, как моя в телегу свою сиганула?

– Кажется, баррикадировалась комодом, – подтвердил Эддард и снова почувствовал, что при виде довольной бородатой морды старинного друга в нем просыпаются давно задремавшие черти. – Но можно залезть в окно.

– Верно! – восхищенно воскликнул король. – Ты и подсадишь. А не пустит меня – вой волком, да пострашней!

Королева не пустила короля к себе, и Эддард своим воем устроил в лагере еще один беспорядок, на этот раз небольшой. Вдобавок король застрял в окне, и его пришлось тащить обратно за ноги, и к тому же Эддард убедился, что Роберт не умеет выть волком – застряв в окне, он попытался, но вышло у него плохо. Поэтому по дороге в кабак Эддард учил короля выть волком, хотя сначала думал разубедить его насчет засылки убийц к Дейнерис.

– Сегодня я буду кутить, – объявил король, спешиваясь у местного кабака. – Весело, беззаботно, со всякими безобидными выходками. Приготовь мне каких-нибудь межевых рыцарей – я их буду сегодня бить. И скажи крестьянам, чтобы убрали хлеб из овина – я подожгу овин.

Эддард был справедливым и рачительным лордом, и в другой ситуации не одобрил бы битье ни в чем не повинных рыцарей и поджог овина, но пробудившиеся в душе чертята снова подали ему необычную идею.

– Парень, – распорядился Эддард, незаметно для короля подозвав к себе одного из кабацких конюхов. – Вот тебе золотой, скачи к замку. Найдешь там большущую повозку и командиру со львом на доспехах скажешь, что около этого кабака видели огромную волчицу.

В лагерь Эддард вернулся нетрезвый и помятый. Король спьяну действительно принял солдат Ланнистеров за требуемых межевых рыцарей, выскочил на крыльцо расхристанный и веселый, размахивая длинной лавкой над головой, и с первого же удара повалил лавкой в грязь четверых. Эддард, вспомнив о молодых хулиганских денечках, посоветовал перед тем королю биться молча, чтобы его не узнали по голосу и не стали поддаваться, и чуть было об этом не пожалел, когда оказалось, что солдат на поимку волчицы, наведшей в лагере такого шухера, вышло не менее дюжины. Эддард крепко выругал себя за мальчишество и дурацкие идеи, повернул меч плашмя и бросился своему другу на выручку.

– Ты меня так больше не пугай, – сказал ему Роберт уже в лагере, имея в виду эпизод на дворе, когда копейщик Ланнистеров чуть было не проткнул Эддарду бедро подлым ударом сзади, но в темноте промазал, всунул Эддарду копье между ног и был за такую непристойность Эддардом жестоко бит. – Помнишь же, как нас с тобой еще Аррен в юности учил: против копейщиков главное не останавливаться, так-то они неуклюжие. Вон, как он говаривал, у Ланнистеров солдаты все время таскаются со своими жердями… интересно, кстати, а кого это мы сегодня отмутузили?

Эддард не раскрыл королю своей затеи, чтобы в будущем была возможность соврать, что вышли обознатушки и что затребованные королем для битья межевые рыцари несколько замешкались. «Если дойдет до разборок, – подумал Эддард, в котором выпивка пробудила черты его пращура Брандона Корабельщика, за хитроумность прозванного Улиссом, – если дойдет до разборок, обязательно замечу, до чего доводит охота на волчиц».

Самому Эддарду охотиться на волчиц не пришлось, потому что Джори встретил его во главе караула у его шатра и сообщил ему довольным заговорщицким шепотом, что обе волчицы внутри. Эддард спросил было воды, чтобы умыться и не пугать дочерей своим диким видом, но, осмотрев при свете факела свою грязную и изорванную одежду, решил, что черного кобеля не отмоешь добела, махнул рукой и шагнул в шатер.

Обе волчицы действительно лежали рядышком неподалеку у входа, а дочери Эддарда сидели на своих кроватях: Санса обеспокоенная и надувшаяся, а Арья лукавая и счастливая. Из-под кровати Арьи торчал грязный мужской сапог.

«Рановато она что-то», – подумал Эддард с хмельным добродушием и опять почувствовал, что на него находит молодой хулиганский стих.

– Ланнистеры идут! – громким шепотом возвестил Эддард, кровать Арьи подпрыгнула вверх, сама Арья полетела с нее вверх тормашками, а Эддард быстрым движением словил за шиворот сына мясника.

– Папа! – возмущенно вскрикнула Санса, которую всегда расстраивал беспорядок, попрание приличий и прочие неприятности, на которые богат дом, полный пацанов.

Мика в руках Эддарда от этого возгласа сразу вздохнул спокойнее, прекратил вырываться и принял добропорядочный вид.

– Вперед тебе наука, – заметил Эддард, довольный произведенным эффектом. – Мал еще по девичьим спальням шастать.

– Я вас искал, милорд, – смиренно начал Мика, а Санса изобразила благородное возмущение.

– Под кроватью, – тут же уточнил Эддард, и Арья рассмеялась, выбираясь из своей перевернутой постели.

– Будем прятать тебя пока, – вздохнул Эддард, ловя счастливый взгляд младшей дочки. – А ты, Санса, не кривись. Лучше выбирай, королева тебе важнее или твоя волчица.

– Я, конечно, волчицу выбираю, – заявила Арья, хотя ее никто не спрашивал. – Я Нимерию свою давно знаю, а королеву вашу всего пару раз видела.

– Ну ты-то конечно, – с улыбкой согласился Эддард.

– Я тоже Леди никому не отдам! – вдруг решительно крикнула Санса, и Эддард почувствовал, что она сейчас будет реветь. – Папа!

Эддард сделал Арье и Мике страшные глаза, чтобы они убрались в дальний угол шатра и опустился на одно колено перед Сансой, словно паладин перед своей дамой. Паладином хмельной и грязный Эддард был невидким, но Санса собиралась реветь всерьез и уже не обращала внимания на такие мелочи, в обычное время не казавшиеся ей мелочами.

– Принц теперь обидится на меня, – прорыдала Санса, уткнувшись Эддарду в грудь. – Он не женится на мне…

– Да провались он к черту, – твердо сказал Эддард. – Запомни, дочка: это он должен добиваться твоей руки, а не наоборот. Пусть он сам думает, обиделась ты на него за то, что его мать чуть не прирезала твою волчицу, или решила простить на первый раз. А мы-то таких принцев сразу пяток найдем, если что.

– Правда? – спросила Санса, от удивления перестав плакать.

– Да запросто, – уверил ее хмельной Эддард и довольным взглядом обвел свой шатер. – Вон у нас какая оппозиционная партия складывается. Две волчицы, две девчонки, сын мясника – и я, десница грешный.

Приехав в столицу, Эддард не забыл слова своего друга, сказанные после показательного битья ланнистерского отряда во дворе кабака. На обратном пути в лагерь у замка сэра Дарри Эддард попытался было снова начать разговор про то, что негоже королю засылать наемных убийц к подросткам, но получил хорошую отповедь.

– Нед, ну что ты как баба, – рассердился король. – То не делай, туда не ходи. На кой мне черт твои советы, что мне не надо делать, у меня таких советчиков целая столица. Что ни сделай, обязательно кому-то не потрафишь. Ты мне скажи, что мне надо делать – накидай идей, наморщи ум, ты ж генерал. И нет, сидеть ждать дотракийцев в гости не вариант. Вот скажи мне: пойдем подожжем Дотракийское Море – черт его знает, может, я и подорвусь, и про таргариенскую суку позабуду.

– Дикого огня в кувшины налей, – предложил тогда Эддард, у которого спьяну всегда разыгрывалась фантазия. – К кувшину привяжи камень, типа грузило. Потом побросай в море – дотракийцы поплывут нас воевать, налетят на кувшины и подорвутся к лешему.

– Это уже лучше, – признал Роберт. – Правда, опять ждать надо, когда они поплывут. Может, их выманить как?

Эддард уже не помнил, как король собирался выманивать дотракийцев – ему казалось, что мысль хмельного короля тогда снова сделала скачок и король стал практиковаться в волчьем вое. «Не надо говорить королю, что ему не делать, – повторил про себя Эддард, уже сидя в Башне Десницы и уставившись в указ о проведении турнира. – Победителю сорок тысяч, победителю общей схватки двадцать… Тоже мне, гуляем с пустой казной… о, идея!»

Король оценил идею уже на следующий день, ввалившись к Эддарду прямо к обеду.

– Че это ты тут от моего имени подмахнул? – весело спросил король, запросто садясь на лавку рядом с Арьей и нагребая себе из общего котла. – Заодно и позавтракаем. Пацанка, ты на меня все еще злая или уже не злая?

Арья еще не успела сообразить, злая она на короля или нет, когда король потрепал ее по голове таким же жестом, как и Джон, и сунул ей под столом что-то небольшое, прохладное и тяжелое.

– Кажется, это ты про турнир, – спокойно заметил Эддард.

– Турнир! – восхищенно воскликнула Санса, которая про грядущий турнир еще не слышала, но много о турнирах читала.

– На призы королевского десницы, – согласился король с притворным осуждением. – Вы только послушайте, какие призы! «Победителю турнира – почет и уважуха, победителю общей схватки – синяки и боевая слава, а победителю состязаний лучников – стрела с золотым наконечником».

Санса посмотрела на короля ошарашенно, Арья фыркнула в тарелку, а дружинники Эддарда не сдержались и заржали.

– Одного не пойму, – заметил король, смеясь вместе со всеми, – что это за шутка с золотым наконечником?

– Это мы шиканули, – признал Эддард, и стол во главе с королем взревел как десяток диких медведей.

– Мааать твою, – простонал король, вытирая слезы. Санса посмотрела на короля с ужасом, а септа Мордейн поджала губы. – Вот какого я десницу нашел! Вы там, на Севере, небось, отпускать его не хотели? Кстати, Нед, а правду мне передают, что ты на первом же Совете сказал: «Вот вы сейчас пытаетесь учить законности повстанческого генерала»?

– Мне ответили, что ты всегда говоришь то же самое, – заметил Эддард.

– Вот поэтому я туда к ним и не хожу, – признал Роберт. – Хочется уже кого-нибудь там убить, а?

– Ну почему убить? – скромно сказал Эддард. – Так, травмы нанести.

Роберт на некоторое время занялся едой, предоставив дружинникам Эддарда обсуждать, какой емкостью победителю турнира будут отмерять уважуху, будет ли он обязан продемонстрировать синяки перед вручением боевой славы, и прочие занимательные подробности. Арья тем временем почти вся сползла под стол, рассматривая под столом интересный кинжал, в рукоять которого можно вдевать пальцы.

– Спасибо, ваше величество, – сказала Арья, когда король встал из-за стола, рассудив, что хорошей девочке надо быть вежливой, даже если ей дарят не кукол, а стилет.

– Только пользоваться не торопись, – ответил король заговорщицким тоном, подмигнул Арье и, подойдя к Эддарду, отвел того к окну.

– Так-то ты выполняешь мои распоряжения, – сказал Роберт с шутливой укоризной.

– Мой турнир же, – возразил Эддард. – Мне всяких наемников и барышников на моем турнире не надо, чтобы за деньги дрались. Хотят биться за славу – пусть, а не хотят – скатертью по жопе.

– Я ж не возражаю, – пояснил Роберт. – Даже хвалю. Сам решил, сам сделал, не стал на меня перекладывать ответственность, чтобы я так перерешил или эдак. А то меня тут уже достали, Нед, – стоит распорядиться сгоряча или по незнанию, тут же бегут ко мне уговаривать меня перерешить, словно цель их жизни состоит в том, чтобы доказать мне, какой я дурак. Помнишь, как на войне было – пришел к тебе дурной приказ, ну так замотай его или поступи по ситуации. Нет же.

– Кстати, хотел тебе сказать, – отозвался Эддард, пользуясь хорошим настроением монарха. – У тебя в казне повесилась крыса. Потом туда забрались два вора и тоже там повесились с досады. А рыцари твои турнирные они вон, – Эддард показал в окно на коня Лораса Тирелла, убранного живыми цветами, – ты им золота мешок, а они коню клумбу на жопу одевают.

– Заррраза, – снова расхохотался король, оценив реплику про клумбу. – Только ты что, думаешь, что ты весь такой приехал и в первый день нашел королевскую сокровищницу, а мы-то все и не знаем, как туда пройти и что там делается? Знаю я все без тебя, а знал бы еще, что с этим делать – так бы ты в Винтерфелле и сидел. Так что крутись. По ситуации, – и король подмигнул старому другу.

– Только уговор, – ответил Эддард, постепенно понимая, во что он ввязался. – Если «по ситуации», то распоряжения свои шли сразу мне. А то твой Совет как твои каракули разберет, так и начинается соревнование «кто здесь самый главный монархист». А победителем считается не тот, кто ради монаршьей воли в лепешку готов расшибиться, а тот, кто сплавил соседу самую трудную работу, а лучше так вовсе невыполнимую.

– Уговор, – подтвердил король, и друзья ударили по рукам. – Ты думаешь, зачем я тебя сюда привез.

========== Королевская Гавань ==========

Было ли нарушением уговора неожиданное появление короля на одном из следующих заседаний Совета, Эддард решить не смог, потому что идея, с которой явился король, возмутила благородного лорда Старка до глубины души.

– Я хочу, чтобы все они погибли, – гремел король, сердито глядя на Эддарда, словно на свою совесть, хотя Эддард с трудом сдерживался и ничего не отвечал. – И мать, и ребенок, и этот дурак Визерис. Понятно я выражаюсь? Я хочу, чтобы они умерли!

– Ваше решение мудро, ваше величество, – поддакнул Варис, удивленный тем, что честный и прямой Эддард молчит. Эддард тем временем с сожалением смотрел на своего друга, который отвел от него свой взгляд и сердито сопел как боевой конь. «Он просил меня сказать, что ему делать, – с любовью вспомнил Эддард. – И просил, чтобы я своими возражениями не выставлял его дураком или бесчестным человеком перед его царедворцами. Он всегда был так болезненно самолюбив, даже не извинялся почти никогда, просто подходил и начинал болтать, словно ничего и не было».

– Более того, это решение милосердно, – продолжал Варис, – ибо предотвращает возможность новой войны, которая погубит куда больше жизней, в том числе и молодых…

– Вот вы тут сидите, разговоры разговариваете, – неожиданно спокойным голосом вступил Эддард, которому пришла очередная странная идея. – А у меня там Белые Ходоки Суровый Дом взяли.

– Я прошу вас, милорд… – начал было Варис, молитвенно сложив руки, но всем своим тоном осуждая это неожиданное школьничество.

– А? – очнулся вдруг король, в котором благородство и стремление к приключениям боролись с ненавистью к старым врагам, нанесшим ему тяжелую душевную рану, и ненавистным ему монаршим долгом, и в результате от обсуждений предполагаемого убийства юных Таргариенов у него воротило с души, и ему хотелось от этих разговоров поскорее отделаться. – Что там у тебя ходоки увели, Нед? Ко мне тоже на той неделе какие-то ходоки приходили, в зеленых плащах, я потом от одного кинжала ножны битый час искал, так и не нашел.

– Это пока не у меня, – уточнил Эддард и понес залихватскую смесь из баек Ночного Дозора, принесенных в Винтерфелл Бендженом Старком, сказок своей старой няньки и услышанных от бродячих менестрелей баллад о Королях Севера.

– Мне кажется, все это мне рассказывала моя няня, – скучающим тоном отметил Мизинец.

– А мне твоя няня рассказывала, что ты до пяти лет в штаны ссался, – не упустил случая Ренли, не любивший Мизинца, а Эддард подумал, что скандал ему сейчас тоже на руку.

– Да тише вы, дайте послушать, – добродушно оборвал их король, который от побасенок Неда развеселился и почувствовал себя в нелюбимом им Совете словно на охоте. – Ври дальше, Нед.

После этого Эддард разошелся и так расписал грядущий боевой поход навстречу мировому злу, что сэр Барристан вдохновился и его поддержал. Мизинец, Пицель и Варис пожали плечами, словно не веря тому, что на Совете обсуждается такая чепуха, и проголосовали против. Ренли не любил быть заодно с Мизинцем, но покидать столицу, чтобы рвать и пачкать свою роскошную одежду в дальнем походе, ему хотелось еще меньше.

– Что, забаллотировали твое предложение, десница? – весело сказал король, который встал и направился к выходу, как только Совет принял решение. – С чем тебя и поздравляю.

– Взаимно, государь, – усмехнулся Эддард, и король, припомнив, зачем он пришел на Совет в первый раз за несколько лет, только развел руками.

– Зараза! – рассмеялся Роберт и своей крепкой рукой слегка нагнул голову Эддарда. – Ну и пес с ними, с ящерицами этими задрипанными.

– Тебе бы вздуть кого опять, если руки чешутся, – предположил Эддард. – Тогда и с детьми воевать не захочется. Я так думаю.

– Да, давненько не давал и не получал я этих самых, – мечтательно протянул король, искоса взглянув на Эддарда и явно вспоминая, как они поураганили на дворе безвестного кабака по дороге в Королевскую Гавань. – Слушай, а действительно в твоих россказнях Белые Ходоки ростом с человека, но при этом сильнее любого смертного? Даже жалко, что их нет, а то вот кому пообломать бы рога! Спорим, я бы вздул одного?

О своем совете королю вздуть кого-нибудь Эддард пожалел уже через неделю, когда Джори явился к нему с новостью, что король собирается участвовать в общей схватке на турнире. «Он сказал, что против такого приза, как синяки и боевая слава, ему не устоять», – сообщил Джори, давно попавший под обаяние монарха, но Эддарда это известие не развеселило. Последние дни он много думал о судьбе Джона Аррена, а вчерашний разговор с Варисом, уверявшим его, что предыдущего десницу отравили, только укрепил Эддарда в убеждении, что его беспечному царственному другу тоже угрожает опасность.

Эддард появился в королевском шатре, когда король ругательски ругал оруженосцев, не умеющих впихнуть его разжиревшее тело в боевой панцирь, и одновременно противостоял уговорам сэра Барристана, убеждавшего его в том, что король не может участвовать в турнире.

– Нед! – радостно воскликнул король, увидев старого друга, и Эддард на мгновение почувствовал себя его отцом, к которому в каждой затруднительной ситуации обращаются за советом. Вероятно, подумал Эддард, этого и стоило ожидать, занимая место Джона Аррена, который действительно был и ему, и Роберту вместо отца.

– Валите все к черту, – распорядился король, обнимая Эддарда за плечи. – Вот тебе задачка, десница: панцирь мне мал, а подраться хочется. И к тому же Барристан говорит, что со мной никто не станет драться, потому что я король.

Лорда Эддарда вот уже пятнадцать лет все знали как человека спокойного и рассудительного, но рядом со своим веселым и бесшабашным другом Эддард всегда чувствовал себя моложе, и ему в голову приходили самые своеобычные идеи.

– Как думаешь, старший Клигейн еще не уехал? – неожиданно для самого себя спросил Эддард. – В его-то панцирь ты влезешь, и не узнает тебя никто.

От неожиданности король даже немного присел, а потом в восхищении хлопнул себя по ляжкам.

– А ты наглый, – уважительно сказал Роберт. – Это еще тот септон говорил, помнишь, который нас с тобой в Орлином Гнезде пытался ставить на истинный путь. Все, вилы теперь этому Грегору.

– Может, он нам сам доспехи одолжит? – предположил Эддард, не очень-то в это веря и начиная понимать, что идея была не самая лучшая.

– Отобьем! – решительно заявил Роберт, который от идеи Эддарда был по-прежнему в восторге.

– Капюшоны надо хотя бы надеть, – предложил Эддард, к которому, раз уж дело было сделано, вернулась былая рассудительность. – И лица закрыть чем-нибудь.

Грегор Клигейн действительно не уехал сразу с турнира, который закончился для него столь бесславно, а успел за ночь напиться и разгромить пару кабаков, и только выехал из города с небольшим отрядом, мучаясь от похмелья и чувствуя тяжесть в отшибленном на турнире боку, когда его отряд остановили два рыцаря в капюшонах и с завязанными лицами. На щите одного из них, наскоро намалеванный, красовался девиз «Наглость и негодяйство», в честь септона Орлиного Гнезда, которому молодой Эддард, по традиции Севера не верящий в Семерых, попортил в свое время немало крови. На щите второго, ростом лишь немного уступающего Горе, был запечатлен девиз «Слабоумие и отвага», авторства уже самого покойного лорда Аррена, всегда ругавшего молодого Роберта за горячность и любовь к поединкам.

Если бы сэр Грегор был поумней, он бы догадался, что разбойникам и свернувшим на кривую дорожку межевым рыцарям не по карману такие кольчуги, такое оружие и такие кони. Возможно, это подвигло бы его решить дело миром или хотя бы отнестись к остановившим его рыцарям всерьез. Но Гора самонадеянно махнул рукой двум своим солдатам, и солдат, столь же глупых и агрессивных, как их командир, у него тут же стало на двоих меньше.

– Ты же раньше плашмя рубил, – тихо сказал другу Роберт, вспоминая последнюю драку у кабака, которую Эддард вел настолько гуманно, что чуть за это не поплатился.

– Ненавижу эту сволочь, – глухо пояснил Эддард, в котором проснулись воспоминания о падении Королевской Гавани в гражданскую войну. – Сейчас им отольются слезы Элии Мартелл.

– Оберин, ты, что ли? – с притворной опаской спросил король, улыбаясь под маской, но дал себе зарок от греха не трогать Дейнерис и ее детей, мало ли до чего Старков доводит благородство. Тем более что рядом с ним был Тихий Волк, а ведь наверняка есть еще и буйные.

Следующую пару солдат, посланных Горой, постигла та же судьба, и в третью волну на короля и его друга обрушился весь остаток отряда во главе с Горой. Король и Гора сшиблись первыми, высекая мечами искры, и Эддард, свалив командира отряда Раффа, заметил, что королю непривычно без любимого молота и неудобно с необычным соперником выше него ростом. Эддард пролетел сквозь врагов, спешив еще одного, и во всю силу завыл волком.

Конь под Горой от волчьего воя встал на дыбы, и от неожиданности Грегор Клигейн слетел на землю второй раз за два дня. Кони его солдат тоже прянули в сторону, потеряв троих седоков, а оставшихся двух Роберт и Эддард сбили так же легко, как первую пару.

Не доезжая до городских стен, король и его десница спешились, скинули плащи и увязали в них доспехи Клигейна – взять с собой мешок они, конечно же, забыли.

– Ну спасибо, брат, – сказал Роберт прежде чем ехать дальше.

– Так ли ты меня поблагодаришь, когда все это дело неизбежно всплывет, – с сомнением сказал Эддард. – Зря я все же не плашмя рубил. Что-то на меня накатило. А Ланнистеры теперь на нас чисто вызверятся.

– Да пошли они, – зло сплюнул король и отрывисто покрыл всех Ланнистеров солдатским матом. – Я, знаешь, почувствовал себя как на войне – все ясно, все верно. Вот враг, мы снова вместе, и наше дело правое. Словно бы я ожил или очнулся ото сна.

– Ну все тогда, нагулялись? – предположил Эддард, возвращаясь к своим мыслям о том, что король рискует пасть жертвой неизвестных заговорщиков. – Доспехи во рве утопим, а сами в кабак?

– Хренушки, – не согласился король и молодо вскочил на коня. – Стоило тогда заваривать такую кашу.

Общая схватка на турнире удалась на славу, и героем ее стал Грегор Клигейн, которого для начала, когда он выехал на поле, освистала толпа за вчерашнее. Сэр Грегор, против своего обыкновения, принял поношение со смирением и после начала схватки обнаружил неожиданное мастерство во владении молотом, красиво выбив им из седла троих соперников кряду. Одного из спешенных он, к удивлению зрителей, ухватил за руку, нагнувшись с коня, и выкинул подальше от схватки, чтобы его не затоптали.

– Чтоб мне пусто было, – раздался рядом с трибунами молодой голос. – А Гора приличный мужик, на него все врали, что ли.

Более старшие зрители, знавшие сэра Грегора много лет, встретили это заявление неодобрительным гулом, но гул внезапно умолк, потому что случилось и вовсе необычайное.

– Сзади! – громовым голосом повстанческого генерала крикнул Эддард Старк, и Грегор Клигейн с необычной для него ловкостью уклонился в сторону, выскочив из седла и стоя на одном стремени. Меч нападавшего со спины ударил по пустому седлу, соскочил на бок коня, и на доспехи Клигейна брызнула кровь. Трибуны в негодовании зашумели и стали крыть на все корки мастера над оружием, чье дело было не пропускать в схватку незатупленные мечи. За общим замешательством никто не заметил, что сидевший выше всех десница уже вытащил свой огромный меч и, похоже, был готов ринуться в схватку без доспехов, чтобы спасти ненавидимого всем Вестеросом рыцаря. Но Клигейн, чья лошадь рванулась от боли и понесла, ловко выскочил из стремени, невероятным взмахом молота сбил нанесшего ему предательский удар и вскочил на его лошадь. У лошади под его весом чуть не разъехались ноги, и трибуны захохотали уже по-доброму.

– Держись, Гора! – крикнули сразу несколько голосов. – Втащи вон лысому с горящей шашкой!

Мнимый Грегор Клигейн еще несколько раз порадовал толпу, и Эддард Старк с удовольствием возгласил ему славу как победителю. Победитель, казалось, был немного удивлен, когда за его подвиги славу прокричали Грегору Клигейну, но тут же удивил зрителей в свою очередь.

– Благородные сэры, – пророкотал Гора из-под шлема. – Я вчера вел себя как свинья, и мое поведение было недостойно вестеросского рыцаря. Ну вот плюньте мне в рожу!

Трибуны не стали плевать в преобразившегося Клигейна, а, напротив, поддержали его покаянный порыв одобрительными криками.

– Я ведь раньше почему злой был, – вдруг признался Гора. – Потому что я турнира десницы не выигрывал.

Сам десница на верхнем ярусе, которого трибуны видели плохо, состроил Клигейну неодобрительную рожу, и Клигейн прокашлялся и выступил с политическим заявлением.

– Простите меня, Мартеллы, сволочь грешную! – заявил мнимый Клигейн и гулко ударил себя в бронированную грудь в знак сердечного сокрушения. – Это все лорд Тайвин меня настрополил, хитрожопая вобла. Перед всем народом клянусь, что не нарушу больше рыцарских обетов и не обижу ни одно невинное дитя, а если слово свое не сдержу – повесьте меня за яйца или сдайте в подземелья для опытов.

========== Восстание Роберта ==========

После турнира Роберт вселился в башню Десницы, уступив уговорам Эддарда, который видел в нападении на короля во время общей схватки именно покушение на цареубийство, а не попытку одного из ненавидящих Гору свести с ним счеты. Эддард не знал, насколько Роберт поверил его доводам – казалось, Роберту был нужен только повод, чтобы повозиться с малышней, научить Арью плохому и выпить со старым другом.

– А еще я открою тебе секрет, – говорил подвыпивший король через два дня после турнира, засидевшись с Эддардом за полночь и немало приняв на грудь. – Много раз я мечтал отказаться от короны. Уехал бы на корабле в Вольные Города, взял бы с собой молот и проводил время в стычках или со шлюхами, для этого я создан. Король-наемник, как полюбили бы меня певцы!

– Король-разбойник, – уточнил Эддард. – Гляди, еще придется драпать, как выведут нас на чистую воду.

– Да ладно, – махнул рукой король. – Тайвин в своем Бобровом Утесе после моего заявления на турнире небось с очка не слезает, в сторону Дорна боится и взглянуть. Одна забота ему теперь, разбирать, кто урыл Клигейна. Дорнийцы и урыли, ясно же. Слушай, братан, а вот как ты это себе представляешь – бобер на утесе? Вот на кой черт бобер туда полез?